5 правил как понравиться прокурору.

«5 правил как понравиться талантливому прокурору»: такие слова были выведены на экране у Рюноске Наруходо, начинающего адвоката того же известного суда, простого болвана, постоянно спящего в обнимку с плюшевым енотом, любящего сахарную вату и плакать в подушку из-за любой незначительной мелочи в его и не только его жизни. Будучи довольно тревожным, пожалуй, он бы выиграл любой конкурс нейротипиков, если бы такие существовали. Он был хорош не только в этом. Рю наделялся талантом убеждения, но развивать его должным образом адвокату не удавалось. Сусато часто намекала, что стоит перестать читать все с листовок и заняться собственным диктаторством, но извилины Рю не догоняли до такого рода советов. Он тупил взглядом в стену, потом по-нелепому хмылился и переводил тему, начиная болтать о каких-нибудь котиках, которых видел в переулке “Нагухаро“ прошлым вечером. И каждый раз были разные котики, то серые, то пятнистые, то вовсе собачки с короткими лапками. Сусато лишь раздосадованно вздыхала, кивая на каждый жалостливый взгляд Рю: «Все в порядке, Рюноске-кун, продолжай». Почему же столь талантливый и артистичный “диктатор“, как Наруходо, бьется головой о клавиатуру, водит пальцем по экрану с буквы на букву, вздыхает, поднимается и снова садится с новой чашкой чая. Неужели кто-то может сломить личность собранного юноши до нужды в чужой поддержке. Все вопросы всегда решались им в одиночку. Рюноске не нужен чужой вклад в его дело. Ну, он считал так до поры до времени. До сейчас. Виной его детской несобранности стал прокурор Асоги, молодой, уверенный в себе юноша, каждое проверочное заседание кидающий одобрительный взгляд в сторону Рюноске, когда тот зачитывал речь обвиняемого. Они нечасто пересекались помимо заседаний, но видеть Асоги в зале ожидания было необычно, до душаще-захватывающей степени. Знай об этом кто-нибудь, сказали бы, что у Рю одержимость партнёром. Они не были незнакомцами, но и близкими друзьями таких не назовёшь. Порой Казума оставлял для Рюноске на последних столах в зале записочки, прямо как малый ребёнок. Обычно там не было серьезной информации, только «взрослый» лепет. Асоги пару раз писал, что рассказы Рю для Сусато о котиках, доносящиеся с последних рядов во время подготовительных курсов невероятные, и Рю, читая подобные записи, вглядывался в каждое слово и безумно смущался каким открытым и искренним ему виделся господин Асоги. Осознавать, что Казуме действительно нравилось слушать обрывки его историй, хотя их разделяло несколько рядов в аудитории, да и Рю не замечал, как на него вообще смотрит кто-то помимо осуждающей Сусато, осознавать было сладко и тепло. Ему даже захотелось написать пару директ-сообщений с фотографиями тех котов, особенно показать белого пушистика на проезжей части, когда они с Асоги впервые обменялись номерами для совместной практики. — Рюноске-кун, вы не против, если я буду иногда присылать вам смешные картинки? — услышал он одним вечером по окончанию занятий, поднимая стулья последних рядов. Казума стоял между столами, облокотившись боком на один из них, с плеча у него свисал портфель и провод, видимо, от зарядного устройства. Он заинтересованно глядел на Рю, который за счёт ступенчатого размещения рядов был выше него на пару сантиметров - признаться, в таком положении даже Рюноске чувствовал себя интимно, и щеки его покраснели не только от предложения приятеля. — Какие-какие картинки? — Наруходо замер, придерживая последний стул за ножки, бегая взглядом по ухмыляющемуся брюнету. — Наподобие, — пара секунд тишины и Рю ловит вибрацию в кармане штанины. Он вздрагивает и задевает один из стульев, тот неприятно скрипит, но не падает, и Рю, выдохнув, свайпает по экрану успокоившейся рукой. Казума внимательно наблюдает за его реакцией. — О-о-го… — протягивает шепотом Рю, чувствуя, как его плечи напрягаются, а уши гудят по-паровозьи. На картинке чумазый кот. Казума считает это смешным? — Расслабься, — эта фраза выбивает Рюноске из колеи. Он тревожно хлопает ресницами, Асоги подтягивает носик, как свинка, пародируя зашуганного Наруходо, и протяжённо смеётся. Казума считает чумазого кота смешным. —— Рюноске охватывает бессонница на неделю. Он умудряется вздремнуть на пару часов, ближе к рассвету, до этого листая стопки запылившихся журналов, перебирая старые файлы с проектами, пялясь в телефон на дурацкие картинки с животными. Он реже стал появляться в переулках потому новых историй для курсов и Сусато у него нет. Радует, что в такой тяжёлый моральный период вибрация телефона под подушкой не прекращается каждый день — в полдень и на ночь. Казума все ещё шлёт чумазых котят. Ну, так легче обобщить: его смешные картинки варьируются от кота в мусорном баке до свечи с подписью «Здоровья погибшим». Рю соврёт, если скажет, что не посмеялся пару раз. То ли из приличия, то ли от привычки к плохому юмору. Им удавалось несколько раз списываться не только ради картинок. Одним вечером, свернувшись в одеяло под моросящий за окном дождь, Рю получил очень необычное для него сообщение. «Как ты?» Он определено встрепенулся, потому пальцы его дрогнули и соскочили на кнопку звонка. Он вовремя успел сбросить, оставляя надежды на глухоту и невнимательность Асоги. «Рю, ты случайно?» Черт. Иногда люди слишком внимательны. Рю неосознанно прикрывает рот, зачесывая стрижку немного назад, печатает свободной рукой сообщение, подминая ногами одеяло под себя. ⁃ Да, извините. «Тебе необязательно общаться со мной в официальной форме, мы не в суде.» Наруходо чувствует, как сердце пропускает несколько ударов в секунду. Казумы нет рядом материально, но Рю видит эту ухмылку, этот поднимающийся кадык и полуоткрытую шею с ключицей. Видит, как Асоги заворачивает рубашку, застегивает пуговицы на пальто, спрыгивает с парты и делает круг возле Рюноске. Всегда такой счастливый и искренний, улыбка до клыков, нежный взгляд и томный тон. Наруходо тает, кажется, по-серьезному. Он хватается за одеяло и стягивает его ниже, проверяя себя на излишние пятна. Не хватало ещё перевозбудиться от собственных иллюзий. Юноша и без этого слишком много думает о Казуме. Любом его проявлении. Даже несущественном. ⁃ Хорошо, Казума-сама, почему ты интересуешься? Наверное, глупый вопрос. Но это ведь Рю.. И Асоги, может и не будучи близким - как жаль - все же знает о некоторых особенностях приятеля. И каждый раз показывает свою лучшую сторону, даже сейчас! «Ты очень мутный в последнее время, не я один заметил! Хотел узнать, может тебе нужна помощь? Проект? Или какие-то личные проблемы…» Боже правый, Рю готов выскочить из трусов и закрутится прямо на кровати, запутаться в одеяле и упасть, удариться головой, лишь бы прервать эти сладкие моменты, до жути пугающие его. Но он не сдаётся, продолжает печатать сообщения, как будто делает это каждый день. Обычный диалог с обычным другом, что может быть приятнее на ночь глядя? Вот только сжимающиеся вокруг клочка одеяла пальцы ног адвоката не считали его социализацию веселым делом. ⁃ У меня все стабильно. Мне не нужна ничья помощь, извини, я её не умею принимать. Сообщение так легко отскочило от мыслей. Рю редко признавал своё желание добиваться целей в одиночку, но сейчас его позиция не казалась эгоистичной. Писать об этом Казуме оказалось легче, чем озвучивать, сидя в метре от лучшей подруги детства. Сусато бы нахмурилась и стукнула пальцами по столу, а следом прошла бы десятиминутная лекция почему Рюноске придурок и как решать проблемы вместе. «Ох, все супер» «Не переживай по этому поводу. Можем сходить проветриться завтра!» Можем, извините, что? Казума второй раз становится причиной спертого дыхания адвоката за день. ___ Они действительно встречаются. На бульваре Оникидо, в полдень, под слепящие лучи солнца, под расцветшей сакурой сидит юноша в клетчатой подвернутой в рукавах рубашке, перевязанных на бёдрах штанах и тяжелой обуви. Не скажешь, что пред японцами один из защитников их задиристых задниц, настоящий, честный прокурор. Сейчас он им и не был. Казума играл роль случайного прохожего для мира и настоящего принца для запуганного неуверенного темноволосого парня, ускоренно шагающего в его сторону с детской сумкой за плечами. — Рюноске-кун! — чужая большая ладонь видна за всей толпой. Казума счастливо кричит и интенсивно машет ладонью, призывая Рю к помидорному цвету лица и смущению от чужих взглядов. Казума поднимается с бордюра и буквально кидается в объятия к другу, вовсе не ожидавшему такой радости. — Потрясающе выглядишь! — Асоги светится, и Наруходо не может сдержать легкой улыбки, но тут же прячет ее, отводя взгляд вбок с легким „Спасибо“ еле слышным между шумом вокруг. — Я считаю, что нам стоит поскорее занять очередь к океанариуму, что думаешь? — Океанариуму? — глаза Рюноске начинают светится, как у ребёнка, а Казума довольно кивает, хватая приятеля за руку. Их пробивает лёгким током, оба хихикают, а Рю, между тем, расслаблено выдыхает. Похоже, Казума говорил с Сусато. _____ — Суса, — Рю устало приземляется лицом в ноги девушки, когда та присаживается на кровать, попутно стягивая за собой свой ноутбук и что-то напряжённо печатая. — Сусато, я потерян. — Помолчи-и-и, — цедит девушка, смахивая коленкой Рю на подушки подле своих ног. Рюноске обреченно втягивает воздух и обхватывает ладонями своё лицо. Они проводят несколько минут в тишине, лишь клацание по клавишам мешает вслушиваться в тикание настенных часов. Сусато несколько раз раздраженно рычит, от чего Наруходо хочется спрятаться под стол и уснуть прямо там, не беспокоя ни свои мысли, ни подругу. Но долго молчать не приходится. — Дурацкие факультетники, как малые дети, мы что, на подготовительном?! — Сусато нервно проходится взглядом по комнате, закрыв крышку ноутбука. Цепляется взглядом за Рю, настороженно смотрящего в ответ. — Я не буду тебя бить… — Я знаю. — бурчит Рюноске. — Просто предупреждаю, выглядишь напуганным. Так что там? — Суса подвигается ближе к парню, заинтересованно наклоняя голову в бок. — Асоги. — Рю буквально скулит его фамилию и снова приземляется лицом в ноги девушки. Она с досадой посвистывает, поглаживая друга по волосам. — Казума Асоги, — задумчиво протягивает Сусато, начиная покачиваться из стороны в сторону, насколько ей это позволяет чужая пушистая голова, перемявшая все платье к чертям - невозможно жаловаться на Наруходо, когда он так открыт и раним перед ней. — Ты влюбляешься не в тех людей, Рю. — Может быть…. влюбляюсь? — он с тревожностью вскидывает голову, но не до конца - Сусато возвращает его к ногам, усерднее поглаживая, теперь за ушами тоже. На секунду Наруходо ловит себя на мысли, что подобные жесты от чужих мужских рук были бы ему интимнее и приятнее, и он краснеет, чувствуя, как подгорают кончики его ушей. —— Они списываются в предверии экзаменов, проходящих каждую четверть учебного года. Так вышло, что преподаватель по философии задал для Казумы и Рюноске общую тему, совершенно случайно соединив нуждающихся друг в друге людей. У них уходит около двух недель на подготовку раздельных проектов - к сожалению работать в паре им не разрешили, но это не помешало поделиться опытом и советами между собой. «Завтра выступаем. Нервничаешь?» Рюноске перехватывает телефон из рук Сусато, как только слышит уведомление. Она очень заинтересованно качает на его устройство десятки статей про моду, которые не может пропустить к себе из-за недостатка памяти. И иногда забегает глазами на строчки переписок между друзьями. Сусато кажется таким интимно-романтичным, как Рю защищает учебные дела, связанные со своим приятелем. Они видятся в подготовительных судах, потому девушке иногда удаётся развести Асоги на пару слов о том, как Рю вдохновляет его, а потом хихикать над поведением Наруходо при любом появлении улыбающегося Казумы рядом. Чужие гляделки всегда были забавой для Сусато. Хотя, признаться честно, она изредка чувствовала, как плечи напрягаются, когда ей звонит Рю. Услышать его всхлипы, как год назад, ей вовсе не хотелось. И не потому что нужда успокоить тревожного адвоката безумно давит на нервы. Рю клацает несколько раз по встроенной клавиатуре и откидывает телефон с притворным ужасом из рук. — В любви признался? — передразнивает его девушка, закинув ногу на ногу и шатаясь на стуле, при этом элегантно попивая из большой кружки последние глотки крепкого чая. Наруходо шипит в ответ неразборчивые слова, пока не хватается за загоревшийся экран телефона. «Это было забавно!» У него от сердца откладывается что-то очень большое и напряженное. В сообщении прочитывается интонация искренности. В прочем, как и всегда. «Не переживай сильно, Рю, у тебя прекрасный проект, я ведь видел, хоть и обрывками. Ты справишься <3» Сердечко. Рю чувствует приближение солнечного удара, вот только его солнышко в нескольких километрах от него, зависает где-нибудь в своей комнате, слушая музыку и тратя лишнее время на эту пустую болтовню, в которой Рюноске даже не может грамотно ответить на поддержку. Он отправляет улыбающийся стикер с котом и выключает телефон, возвращая на сторону стола Сусато. — Лучше бы признался, — неосознанно выдаёт Наруходо и откидывается головой назад, утягивая за собой целый ломтик шоколада. _____ — Потрясающе, зачтено! — аудитория погружается в торжественные возгласы, кто-то даже хлопает. Рю смущенно кивает и просит выключить презентацию. Он безумно вспотел, но виду не подал. Возможно потому что два золотистых глаза одного приятного юноши все представление были направлены на него с восхищением, дурманили его сознание. Рю спустился со сцены и прошлёпал, слегка запинаясь, к месту возле Сусато, хотя ноги его тянулись пройти на два ряда выше и нагло усесться на колени любого сокурсника, лишь бы рядом с Казумой(читать как: на самого Казуму). — Грац, — с английским акцентом цокнула Сусато, поправляя жакет юноши, который расфокусированно пялился перед собой. — Кому-то надо получить рязрядочку. — хихикает девушка, легонько ударяя Рю по плечу, чтобы вывести из транса. Помогает лишь услышанный с задних рядов восторженный восклик. — Рюноске-кун! — Казума словно перелетает через один из рядов, хватаясь за плечи друга, и Рю резко вздрагивает от неожиданности чужой близости. — Великолепно, я же тебе говорил, да? — Асоги звучит таким радостным и счастливым, как будто представил свой проект, а не послушал чужое выступление. Рю хлопает несколько раз глазами, прежде чем сообразить, что вообще происходит, затем разворачивается лицом к Асоги с детской улыбкой и несколько раз кивает. — Спасибо, Казума, я бы не справился без твоей помощи. И сердце Асоги совершает кульбит. _____ Казума сильнее затягивает на Рю шарф, когда тот брыкает его ногой, заливаясь смехом. Они валяются на кровати в гостевой комнате семьи Сусато, пока девушка наряжается на вечеринку в честь выпуска своего курса. Ей доносятся некоторые интересные звуки из комнаты, манящие к очередной глупой шутке, которых она и так выдала немало, заставив раскраснеться даже мистера прокурора. Потому Сусато молчит. Лишь кривится после пронзительного писка Рюноске, в душе веруя в чужую адекватность. Не собираются же они…. пока девушка здесь? Сусато трясёт головой, прогоняя противные мысли. Она не против, совершенно нет, но парни ещё даже не смогли открыть рот о чем-то интимном. И казалось бы, никогда не смогут. Спустя 10 минут она выходит в коридор гостиной, стуком каблуков привлекая два любопытных носа высунуться из дверей. — Закончили брачные игры? — издевательски фырчит под нос темноволосая и тут же получает чужой смешок и неразборчивое бурчание. — Как долго тебя не будет? — Асоги звучит безумно заинтересованно, а Рю неловко жмётся сзади, наматывая шарф себе на запястье. — Вы можете не спешить, — кидает девушка, прежде чем понимает, как прозвучала по вылупленным глазам Рюноске, — я имею в виду, никто не станет выгонять вас. Можете занять две спальни, гостевую и мою. Разберётесь как-нибудь. Я приду только под утро, если вообще приду. А про родителей Рю знает. Удачи! — девушка любезно машет на прощание и защелкивает за собой входную дверь. Они остаются одни. ——— — Что она имела в виду, говоря про родителей? Казума протягивает парню кружку с кофе, облокачиваясь на кухонную посудомойку со своим бокалом нагло вытащенного (по разрешению) у Сусато шампанского. Рю мнётся и краснеет от простого услышанного вопроса. — Родители Сусато уехали в предверии летних каникул по рабочим мероприятиям, поэтому последнюю неделю их здесь не ожидают. — тараторит парень, по окончании делая тяжёлый глоток слишком крепкого кофе. Он еле сдерживается от покашливаний. Казума поражённо глядит на такого смущённого Рю, с которым полчаса назад дрался за женский шарф, вцепившись в его бёдра своими руками. — Рю, ты опять нервничаешь? — вопрос риторический, но Асоги все равно выжидает паузу. — Ты уже отстрадался, впереди лишь несколько предварительных судов, к которым и так все привыкли. Ты со своей дикцией уж точно, — Казума говорит уверенно, серьезно, практически не улыбаясь. Не похоже, что он просто сочиняет уверительные лозунги для Наруходо. Рю выжидает несколько минут, затем ставит чашку на стол, поднимая взгляд на давно завлеченного в это длительное молчание прокурора. — Казу, — имя отскакивает от его зубов со сладкой нотой, и Казума морщится, но не вызывает этим смятения в чужих глазах. — Рюноске? — с легкой издевкой переспрашивает парень, оттолкнувшись от посудомойки поближе к чужому взору. Неожиданно для него самого, несколько пальцев запускаются в чужие волосы и оттягивают несколько прядей, задирая голову Рюноске. Они сталкиваются взглядами. Уже не смущенными, а заинтересованными, изведывающими повадки друг друга. — Казу, — более томно повторяет Наруходо. Казума вслушивается в его сладкий голос, наматывая пряди на свои пальцы. Он не до конца соображает, что вообще себе позволяет, а Рю, кажется, и не против такой близости. Он медленно поднимается, подставляя на стул одну ступню, чтобы было куда облокотится в случае своего триумфального падения. Позволяет себе коснуться плечей Казумы, а тот, в свою очередь, касается своим носом его кончика носа, расслаблено выдыхая через рот и обдувая этим чужое лицо вместе с нависшими прядями на лбу. — Казума-сама, знаешь… — Рю кажется на грани совершения величайшей ошибки в истории, у него даже вздрагивает тело, но вовсе не из-за запланированных далее слов. Казума целует. Безумно неожиданно обхватывает губами чужие губы, выдыхает сквозь поцелуй, снова впечатывается, елозит, позволяет себе переместить ладони на чужие щёки, когда понимает, что Рюноске не против. Люди не сопротивляются в формате обхватывания чужой шеи и попыток приблизиться ещё больше, чем на миллиметр. — Рюноске- — Казума прерывает поцелуй, смотря на чужие розоватые щечки и несколько капель пота у лба, — я никогда прежде не позволял себе целовать столь прекрасного человека без разрешения. — Можешь, — моментально выдаёт вместе с выдохом Наруходо, обвивая чужую шею рукой, — можешь делать все на свете, просто… — он запинается, а Казуме и не нужно слушать. Он понимает. Он понимает и принимает Наруходо таким тревожным комочком, какой он есть, таким крошечным, искренним, боязливым, нервным, выдающим непонятные бурчания и молчащим в трудные моменты. И ему не нужно дослушивать до конца, чтобы понять, чего боится друг. — Ты мне тоже нравишься, если ещё не понял, — хмыкает Асоги, целуя чужой носик. Рю затаивает дыхание. Чувствует собственный сбившийся ритм сердца. Казума продолжает целовать его, в лоб, в щеки, в подбородок - он захватывает мочку уха, срывая с Рю один тихий стон, чем только увеличивает своё желание принести возлюбленному больше удовольствия. Казума тянет Рю поцелуем с кухни в гостевую спальню, но не заваливает на кровать, а прижимает к стене, рядом с практически пустой тумбочкой. Сусато позаботилась. — Посмотри на меня, Рюноске-кун. Они сталкиваются взглядами, в которых не вяжется ничего, связанного с невинностью. Рюноске делает нервный вдох и позволяет себе впервые поцеловать Казуму, держащего его на руках, в лоб, так нежно и инфантильно, что у Казумы даже наворачивается иллюзионная слеза. — Мне очень хотелось бы многое сказать, — бормочет Рюноске. И никакие «но» не нужны. Казума понимающе кивает, сажает юношу на тумбочку и продолжает зацеловывать, спускаясь ниже шеи и ключиц. У Рю в голове бьют в барабаны обезьяны, иначе он не опишет спектр эмоций. Голова кружится, а руки сами движутся по чужому телу, стягивая с Казумы лямки его складного комбинезона, пока он сам освобождает Рю от лишней одежды, сопровождая это излизыванием чужого тела и касаниями везде, где достанет. — Казу-у-, Асоги тормозит, взволнованно поднимает взгляд на будто вот-вот готового рыдать партера. — Мне нужно остановиться? Тебе что-нибудь принести, радость моя? Рю сглатывает ком в горле, жалобно смотря на чужие золотистые глаза. — Скажи еще раз. — mon amour, Рю-сама, я сделаю что-угодно, чтобы тебе было комфортно. Что ты хочешь? И Рю сжимает челюсть так же сильно, как плечи Казумы своими пальцами. Он слышит эти слова и не может поверить, что заслужил чьей-то поддержки на таком уровне, сидя полуголым, вспотевшим, взволнованным на дурацкой тумбочке не в своей квартире. Никогда бы не простил себе оказаться в такой ситуации с кем-либо помимо Казумы. Помимо Казумы Асоги, молодого прокурора, гения факультета, и просто потрясающего заботливого друга. А теперь и больше чем друга. Асоги смотрит на него с таким трепетом и обожанием, Рю не остаётся ничего, кроме слез и закусывания губ до крови. Только придурки плачут вовремя ласок. — Ты прекрасен, — Казума шепчет сладко, срывает любую плохую мысль, и Рю утыкается ему в плечо, прежде чем стонет от касания Асоги к его взмокшему достоинству сквозь ткань штанов. Он таял от чужих прикосновений, а Казума сходил с ума от того, как Рю откидывал голову и сдерживал свои порывы громко простонать, стоило ему ещё раз коснуться слабых мест. Тем не менее он позволил себе уйти дальше, чем заигрывания. Запустил руку под чужие штаны, нагло стягивая их, поглаживая Рюноске в области паха и попутно целуя его шею. Казума спустился на колени, и в этот момент Наруходо захотелось утопиться. Чужое лицо так близко к его члену, а он даже не знает, как правильно себя вести. И смущение, и страх, и возбуждение - все три чувства смешались в одно, прежде чем он понял, каково значение этого доброго взгляда исподлобья. Рю моментально втянул воздух, когда Казума обхватил языком головку, приступая к посасыванию дальше, чуть прихватывая нежную кожу губами, обводя вокруг языком. Парень под ним умирает, совершенно точно умирает, сползая все ниже и ниже и дергаясь в попытке вырваться, прервать сладкие муки, но все, что он может - сладко вздыхать под руками и губами Асоги, смотреть на него из-за чуть разведённых пальцев, впитывать происходящее. Терпения Рю хватило лишь до того момента, когда Казума провёл языком по всей длине, а затем насадился ртом на его, мать его, член, выдавая звук, схожий с скулением собаки. Рю откинулся головой назад, легонько ударяясь о стену и шипя неразборчиво, а затем раскрыл глаза, неосознанно хватаясь за чужую голову и лишь прижимая Асоги к себе сильнее. Он закусил губу до самой крови, затем вдохнул, насколько вообще мог дышать и выдал стон, самый сладкий, который Казума мог услышать в своей жизни. Он даже соскочил с процесса удовольствия, сверкающими глазами восхищенно глядя снизу на Рюноске, снова приобретающего цвет помидора. — Господи. — Боже мой. Они оба ошарашены, Рю стыдливо прикрывается ладонями, а Казума смахивает чужую сперму с губ, которую никто из них, толком не заметил, заглушившись приятными звуками. Казума поднимается с колен и затягивает Наруходо в длинный смачный поцелуй. Он переминает чужие губы, незаметно стаскивая партнёра на кровать, куда прежде улетела вся их одежда. Подушки моментально оказываются раскинутыми, а Рю впервые прогибается от чужих движений рук настолько, что, кажется, слышит хруст своей спины. Казума проводит ногтем от пупка в паху, затем обглаживает бёдра и ягодицы и вновь возвращается к чмоканью всего чужого тела. Рю кажется готов достичь высшей температуры и головокружения, но останавливать не собирается. Ему в голову ударяет мысль о предохранении, которое до этого не особо то и волновало кого-то. Он хочет жалобно заскулить, но замечает, как одна чужая рука пропадает с его бёдер и появляется около лица, показывая стеклянную бутылочку. Сусато постаралась. Казума довольно улыбается. Им ещё предстоит поговорить, как он её достал. — У меня такое чувство, — шепчет Рюноске, когда Асоги погружает свои пальцы в масло, другой ладонью глядя его по животу, — что возникающие сейчас эмоции дороже проделанной проектной работы. И прозвучавшие слова вызывают у Казумы кошмарный смех, а у Рю смущение и желание закрыться подушками. Его слова глупые и посредственные, но очень разряжают обстановку. Каждый раз. И Казума хочет слушать побольше таких бессмысленных вещей впредь, и он будет. Он знает, что будет, иначе сейчас бы не сидел перед ним без одежды, не смотрел бы на смущённый вид Наруходо и не шептал бы ему на ухо нежностей, когда запускает первый палец, начиная поглаживать изнутри. На удивление фаланги проскальзывают легко. Казуме хочется пошутить, что Рю готовился к этому дню с самого начала, но глядя на чужое смущенное лицо и бегающий взгляд он оставляет это решение в стороне, поддерживающе целуя Рюноске в нос. Он на пробу вводит третий палец и двигает вперёд-назад, тихо выстанывая что-то невразумительное. Наруходо кажется, что он сейчас сойдёт с ума. Как только Казума выскакивает всеми пальцами из его нутра, Рю начинает слышать каждый стук своего сердца и мысленно отмеряет давление. Он не хочет подавать вид, что переживает, но он переживает, хватается за чужие руки, спокойно надевающие презерватив, одну из них утаскивает к своему лицу и смотрит-смотрит на Казуму сквозь свои длинные ресницы, и Казума не сдерживает своё желание подарить каждому веку по поцелую. Он оглаживает чужую грудь, затем переставляет ладони на бёдра и подсаживается ближе. У Рю начинается отсчёт, он предпочитает закрыть глаза ровно в момент, когда Асоги все же толкается внутрь, насаживая партнёра на себя, но только наполовину. В голове миллионы звёзд, а руки от перенапряжения царапают чужие запястья. Рю воротится в сторону, испуганно глядя на Казуму. Безумно непривычное ощущение сменяется покалыванием, а затем Асоги, с одобрительного кивка взволнованного Рюноске, толкается глубже, приступая к движению. Он медленно, но верно проходит во всю длину, меняет позицию и замирает, как только слышит сорванный ох. Нашёл то, чего так хотел. Рюноске хватает Казуму и прижимает к себе в поцелуй, начиная самостоятельно насаживаться на чужой член, обхватив Асоги с двух сторон руками. Они оба вспотевшие, мокрые, до ужаса неловкие и позорные со стороны. Неумелые попытки принести Казуме удовольствие со стороны Рюноске воспринимаются только с ироничной улыбкой, но прокурор не говорит об этом, когда Рю кусает его в шею, по крайней мере пытается. Казума снова виснет над ним, когда достигает пика и стремится выйти раньше, чем получит свою разрядку. Барабанные обезьянки в голове Рюноске перестают так сильно бить ему в уши, и он наконец выдыхает вместе со всем накопленным напряжением, когда его живот перестаёт втягиваться от каждого толчка. Казума пару раз двигает по своему члену ладонью и выпускает свою разрядку, не вмешивая в это летающего в небесах сознанием Рю. Он бережно обматывает Наруходо в одеяло, прежде подняв всю одежду, успевшую свалится на пол, и ложится рядом, поглаживая чужие ладони и пальцы. — Спасибо. — кратко шепчет Наруходо, когда Казума поворачивается к нему лицом. — Пятое правило как понравится прокурору. — декларирует Асоги, нежно ухмыляясь. Рю давится воздухом. —— — 5 правил как понравиться прокурору! — торжественно прочитывает Сусато, поворачиваясь на стуле к парню. Казума заинтересованно смотрит на девушку с горящими от придуманных планов глазами. — Он написал это сам? — Асоги не сомневается в ответе Сусато, но все же решает убедиться. Когда он впервые слышит от неё по телефону о том, что Рю оставил в своём ноутбуке очень интересную вкладку между фотографиями записок про котиков, он смеётся и обозначает ситуацию как сюр, но затем ему прилетает посреди ночи целый файл. «5 правил как понравиться прокурору, в которого ты безответно влюблен» Самое название вгоняет Казуму в ступор. Он слабо знает Рюноске, но на такое мало какой застенчивый парень способен. Они, бывало, пересекались на парах, да и слушать про чужих котиков было безумно интересно. И кто Казума такой, если откажет себе в возможности проявить внимание к интересной личности. И он не отказал. Стал писать записки и подкидывать их на переменах. Рюноске всегда их замечал и благодарно смотрел на него. Наруходо ему нравился. Возможно, он не знал его до конца, но то, как уверенно адвокат всегда держался не могло не привлекать, в особенности с учетом, что у Асоги были проблемы с дикцией. Ему хотелось узнать, как такой тревожно-тихий человек может прекрасно держаться на публике. Он ведь правда заслужил всех тех аплодисментов, которые получает после пробных судов. И Казума оказался во впечатлении. В таком, что и сам не заметил, как обменялся с ним номерами, как первый ступил к дружбе, как вякнул про тупые картинки с котятами и мемы. И Рю не отвернулся, хотя вполне мог. — Почти полностью сам, — посмеялась Сусато, заворачивая распечатанный блокнот с правилами в подарочную упаковку. — Вот. Она протянула упакованную книжечку Асоги. — Подаришь ему на годовщину? — Если она вообще будет. — цокнул Казума, презрительно посмотрев на хитрую ухмылку Сусато. — Спасибо тебе, Суса. — Совет да любовь, родной. И с этими словами Казума оказался на улице.

На февральской, замороженной тропе между домами, где Рю всегда фотографирует дворовых котят.