Декабрь 1903 года.
Летнее солнце сегодня было приятно щадящим. Оно не палило жаром, не стреляло духотой, а лишь играло на водной ряби, блестящей стали и листьях. Мягкий ветерок обдувал прохожих. Погода в самый раз для прогулки по Петергофу. Золотые фонтаны мощно струили радужную воду. Расписанные на европейский манер дворцы великодушно предоставляли тень. Птицы чудно ворковали, порой встречались маленькие мушки. Российская Империя в своей любимой белой морской форме прохаживался по яркому цветочному саду. Он был высок, статен, горд, взгляд его был прохладен – стужа северных морей отражалась в его глазах. Сапоги его цокали. Но он был не один. Рядом с ним был другой, но похожий на него триколор – Российская Республика. Он был одет скромнее – польский смокинг и ботинки, да, начищенные ботинки. – Государь, я верю в монархию, но реформы не могут ждать! – говорил молодой либерал. Стужа взгляда передалась и ему, – Говорю честно, ну не могу, простые люди недовольны жизнью, и однажды они встанут против нас. Лучше своевременные изменения, чем кровавая бессмысленная революция в будущем. – Что Вы себе позволяете говорить?! – РИ и слышать не мог о революции. Он желал изменений одно время, но террористические акты против правительства его переубедили. – Прошу прощения, – Республика неловко помолчал, но добавил: – Эти преступники переступили черту. Идти против царя – идти против Бога. Черти. Просто я хотел сказать не о них, я хотел улучшить положение в стране. – Мы дали крестьянам свободу, но царь был убит и оклевётан, – было видно, что Империя очень эмоционально относился к убийству Александра II. Да, все эти покушения – ужасная помеха государственному аппарату. Иперия обозревал чистое, глубоко голубое небо, – Да мы и так уже позволили им создать свою партию. – Да, благодарю за это. Это было мудрым решением, – Республика смотрел в белый мраморный пол. – РР, знаете... – Империя взглянул на собеседника. – Что-с? – Я доволен тем, что будущее страны может быть в Ваших руках. Вы верно мыслите и куда осознаннее некоторых... – думая о некоторых, он вдруг вспомнил другого своего преемника, и это встревожило его, – Mon ami, что думаете о войне? – ещё один настораживающий вопрос. – Какой войне? – Республика нахмурился. – Война – дело серьёзное. – С Японией, – спокойно ответил Империя. – Япония? Вы уверены? Это так далеко. И мы давно о них не слышали, мы ничего не знаем... – Либерал был озадачен, но монархист был спокоен как никогда. – Авторитет императора шаток. И маленькая, лёгонькая война поднимает царя в глазах народа, к тому же, повысит национальное самосознание. А кто против, тот будет иметь проблемы. – Понимаю, – Российская Республика был растерян, но не смел перечить монархии. Он чувствовал своё положение ещё шатким, да и напрасный гнев царства был ни к чему. Балтийская вода ластилась у крутых, каменистых берегов Петергофа. Изящные яхты и корабли грацевали вдали и вблизи. Листья томно шелестели, одаривая всех благостным теньком. Тоненький ручеек в глубине сада попискивал. Экзотические птицы из царских клеток временами выдавали ноты, неведомые простому человеку из русских земель. Солнце близилось к полудню.Июнь 1904 года.
Ранняя весна. Капель, таянье, трава, но ещё держащийся снег. Порой вместе с северным ветром возвращалась зима, хотя и такое было обречено перед весенним солнцем. Город гудел под народными плясками. Ярмарки трещали от предложений. Русский люд разошёлся во всю, и веселье это было заразно от свежести весеннего дыханья. Было предчувствие чего-то знаменательного, важного и прекрасного. В подобном настроении находился и Российская Империя. Он одел французский блёкло-пурпурный смокинг, украшенный кое-где воздушным, блестящим ажуром, тонкими узорами, раскрывающими дороговизну ткани лишь при ближайшем рассмотрении. Государство собирался выйти и прогуляться до церкви. Раздался стук в дверь. – Входите, – приказал РИ, хотя всё его внимание было приковано к чудесному виду из окна. – Здравствуйте, любимая наша Отчизна, извините, тут такой казус произошёл, – красный, потный и смущённый чиновник просунул голову в дверь. Убедившись в безопасности, он вошёл в роскошную комнату полностью. Империя обернулся на него вопросительно. – Что случилось? – Россия говорил небрежно. Кто этот маленький чиновник, он даже лица его не знает, да и по рангу наверняка какой-нибудь камергер, – Прошу поторопиться, у меня важные дела. – Извините, что отвлёк Вас, Ваше милейшейшество, Отечество. Хочу лишь осведомить Вас о прибытии Вашего преемника, – голова камергера тупилась в пол, глаза его навыкате могли лишь заметить блестяще начищенные туфли страны, да мраморный пол с ковром. – Республика? Он ведь только отбыл в Петербург. Что-то случилось? – Всё это начинало раздражать Империю. Какое ему дело до этого маленького либерала? Особенно после трагедии 1881 года. Всё это мелочи, которые совсем не стоили его настроения. – Не думаю... Было бы прекрасно пройти в гостевую, смею предполагать, что Вы так поймёте больше, – слова дрожали и спутывались в один тихий клубок бормотания, от чего у служаки косились ноги, но он держался. – Ладно. Я пройду, – Империя пошёл за чиновничком. Столько неясная весть удивила страну. Кто же может быть у него преемником помимо республики? Или это какая-то шутка? Недоразумение? Всё в голове не укладывалось, все варианты казались глупыми. Светлые жёлтые стены, белая отделка, маленькие скульптуры ангелят и цветов вокруг. Высокие окна обрамляли бархатные портьеры, стены украшали картины, где-то виднелась мозаика. Вот и зелёная гостинная с маленькими пальмами, позолотой, картинами ренессанса и прочими атрибутами роскошного быта. Это был восхитительный зал, и в этом море диванчиков сидел одиноко мальчишка в грязных лохмотьях, измазанный чем-то. Лица из-за шарфа и капюшона не было видно. – Кто ты? – Империя пытался понять. – Здравствуйте-с, я Союз, – тихо промолчил мальчишка. Он взглянул на могучую Империю своими огненно-жёлтыми глазами, возможно, где-то отливавшими в красный. Они были яркие, а лицо худое и бледное, настолько что глаза, казалось, могли прожечь всё. Однако огонь их был надменен. Это поразило монархиста. – Ты мой преемник? – РИ подошёл ближе. Он был озадачен. Как так? Что это такое? Он сам не знал, но пристальный, изучающий взгляд этого хрупкого ребёнка был серьёзен и заставлял считаться с собой. Да, это была страшная сила, горящая внутри юного создания. Это принадлежало сильному государству. – Полагаю, – ещё писклявый детский голосок отдавал холодом и отстранённостью, а к тому же вполне мог вызреть в сталь. – Сколько тебе лет? Откуда ты? – конечно, сколько б дитя не было удивительно, Империя был гораздо сильнее. И в Отеческом вопросе слышалась воля. – Мне девять. Я из деревни. В Москву пришёл, – мальчик осматривал помещение. – И чего ж ты хочешь? – РИ любопытно смотрел на преемника. Как судьба с ним сыграла! – Изменений. Не таких, какие знает республика. Изменения во имя народа, – твёрдо ответил Союз, покачивая свисающими с дивана ножками. Эти слова вмиг пронзили Империю. Как так? – Нет, ты не мой преемник. Не знаю, на что ты надеялся, солгав о своём происхождении. Ты не страна, и такому не бывать! – сказанное Союзом разгневало державу, – Что ты говоришь!? У нас другой путь, и твои измышления совсем в него не входят. Наш правитель – император, а не простолюдин. Ты говоришь чушь. На это мальчик лишь посмотрел в сторону. Такие выпады его не останавливали. Хотя слезинки тихо стекали по щекам вниз. Горячие слезинки из пламенных глаз.Март 1885 года.
Пока одни дети бегали по пыльным улочкам в поисках забавы и пропитания, другие отчитывались перед гувернёрами о выполнении уроков. Во дворце у государств был разлад. – Аристократия – наше всё! Как ты думаешь править против них?! От тебя ничего и не останется. А они умны и знают толк, – Империя пытался вбить "верные" мысли в молодого преемника. – Они меньшинство. И, в отличие от крестьян, живут слишком хорошо. Это несправедливо. Все хотят жить счастливо, а не вот так, – но и ученик был возмущён изречениями "учителя". – Агх, это бесполезно! – голос был уставшим, глаза Империи обратились вверх, как бы в отчаянии перед Богом, – Ты ничего не понимаешь и понимать не хочешь! Иди-ка ты знаешь куда? В Сибирь! Там от тебя толку больше будет. Дрова рубить начнёшь. Вместе со своими любимыми крестьянами, – на этом монархист усмехнулся. – Зачем вообще нужно это всё. Бессмысленно, – Союз проронил эти слова, но затем пожалел. Это было последней каплей, на что Империя влепил ему крепкую пощёчину. Так сильно, что ребёнок отлетел в сторону. На лице остался след. – Думай прежде чем говорить! – кричал Россия. Вновь слезы обжигающе потекли из глаз Союза. Он начал всхлипывать, пальцы сжались в кулак от напряжения. Не мог он иначе. Такова его программа. Неожиданно дверь открылась. Российская Республика вошёл в класс. – Что это? – он был в недоумении. – Преемник. Хотя, не знаю, может и самозванец. Какие баталии тут устроил, гад! – глаза имперца налились кровью. – Преемник?! – для Республики это было новостью, – Как так? Почему я не знал?! Почему никто не сказал? Я думал, я единственный! – молодой РР умоляюще смотрел на наставника, ища ответов. – Не волнуйся, это посмешище я к власти не пущу! Подумать только – простофиля на троне. Может вообще шута ряженного туда посадим?! Что о нас подумают другие?! – при слове "другие" оба государства представили осуждающие взгляды Запада. – Плевать на других. Буду только я! – вскрикнул неожиданно Союз, – Они все будут за мной! Я всех объединю! – Сумасшедший. Бедный малыш, – с жалостью молвил либрал, – Такая радикальность ни к чему, – в отличие от Империи, он был спокоен и мягок. Его руки направились к заплаканному лицу радикалиста, но Союз отвергнул их, – Что такое? – с нежностью спросил Республика. В целом, характером РР нравился многим и этим мог выигрывать. – Не трогай меня! Я не разрешал! – Отвратительный ребёнок, – с презрением вкинул Империя, который не особо отличался от Союза. Хотя, он был скорее капризным, чем тяжёлым. – Хах, занимайся чем хочешь, а власть ты так и не увидишь, братец, – Республика встал и вышел. Да, власть. То, о чём он грезил всегда. Но почему Союз вдруг появился только сейчас? Ведь такие радикалные движения были ещё давно. Слабость Империи. Может, отмена крепостного права чуть подорвала систему. Или политических террористов стало как-то много. Но если страна слабеет, надвигается борьба за власть. И Республика не хотел проиграть её такому глупому ребёнку, как Союз. Палящее солнце заходило. По чистой улице прохаживались благородные граждане. Все они были в приятных европейских нарядах. Конечно, где-то там за сотни вёрст трудились в изнеможении несчастные крестьяне, и это нужно было решать. Но не сегодня. Сегодня хотелось выпить кофе в ближайшем приличном месте.Август 1886 года.