Зал вновь наполнился восторженными возгласами, и Аки быстро перевел взгляд на табло с именами участников. Ещё в первые месяцы работы он потерял всякий интерес к ставкам, однако, мимолетная улыбка, появившаяся на губах
госпожи, не выходила у него из головы.
Макима внимательно следила за происходящим на арене — её сложенные руки и расправленные плечи можно было принять за попытку скрыть волнение — но Аки читал по прищуренным глазам ехидную уверенность: сегодня госпожа останется в выигрыше.
«ангел» — гласила табличка.
— Нашли что-то интересное для себя? — она не обернулась, но он уловил усмешку на ее лице.
— Проверял, сколько осталось до выхода, — ровным тоном ответил он.
Макима задумчиво откинула голову, и красные волосы проскользнули вслед по плечам.
— Да,
занятная вещица.
«ангел» — снова вспыхнуло в его голове.
Толпа заметно разгорячилась — близилось окончание боя, и молодой парень с ухмылкой на губах уже откровенно избивал соперника. Одобрительные крики горячили кровь. Макима заинтересовано приподняла брови, а Аки мысленно прибавил к сегодняшней находке этого неугомонного блондина — он пришёл сюда совершенно недавно, но уже завоевал внимание зрителей. Однако она лишь бросила:
— Понаблюдаем ещё.
— Как пожелаете, — согласился он, хотя ответ не требовался.
Если парень не разочарует, то получит хорошую поддержку от госпожи.
И как в подтверждение, блондин одним ударом выбивает человека с ринга. Улыбается, поднимает руки, принимает хвалебные крики и на секунду задерживает взгляд на красных волосах.
Макима облизнула губы.
«уловил правила игры» — Аки мысленно похвалил.
—
Неплохо, — комментирует госпожа.
— Неплохо, — соглашается он.
Хаякава почти физически улавливает волнение, возникшее перед следующим боем — чек на несколько тысяч, выписанный ровным почерком, как на капкане спускает пружину, и железные дуги захлопываются на освещенной арене. Они пойманы в ловушку собственного любопытства.
«ангел» — слово затрещало в голове как колокол.
Прекрасен. Настолько прекрасен, что Аки не находит более подходящего слова, чем
ангельски. Он не ценитель искусства, но знает, почему за такое отдают немалые деньги, и что поставленной суммы не хватит даже для половины. Потому что такой высокомерный взгляд не изобразит ни один художник — потому что такой контраст арены и изящества не возможно передать, только запомнить до мельчайших деталей. Вот он с небрежностью собирает волосы, проверяет бинты на руках, затягивает чуть посильнее. Аки смотрит так внимательно, что слышит обращение к себе только на второй раз.
Макима улыбается также легко, но на сложенных руках бледнеют костяшки.
— Аки, милый, повнимательнее.
— Приношу свои извинения, госпожа, — он сгибается в лёгком поклоне.
— Кто из них?
Он честно задумывается на секунду. Блондин был неплох, очень даже неплох, быстро расположил к себе публику, быстро сообразил к кому обращаться за одобрением. Работать можно. Ангел ещё не показал себя, пока сложно что-то судить о способностях, но бумажка с цифрами, написанная аккуратным почерком, громко уверяет:
здесь есть на что посмотреть. Аки доверяет госпоже, поэтому говорит:
— Только вам это решать.
Она смеётся, будто бы от его слов действительно что-то зависело.
— Вот поэтому я вас так ценю, Хаякава.
На этом ринге нет правил, и
ангел даже не дожидается, когда соперник выйдет к центру — просто подлетает сбоку и бьёт, без всяких церемоний. Не забывает присесть, когда в ответ на такое приветствие последовал кулак. Подсечка, удар, только уже не рукой, а спинной об пол. Аки считает про себя секунды.
Четыре.
Ангел не даёт сопернику сориентироваться и прикладывает к полу ещё раз. Настолько красиво, что хочется перемотать и посмотреть ещё раз. Настолько сумбурно, что не хочется вспоминать.
Шесть.
Зрители с азартом выкрикивают свои варианты расправы, и тот впервые отрывает взгляд от соперника.
Восемь.
Капля восторга растворяется в ухмылке, когда Макима встаёт с места.
Десять.
Ангел с небрежностью сбрасывает чужую руку со своей кисти, и Аки наконец замечает, что задержал дыхание. Вдох — выдох, сквозь одобрительные крики слышатся редкие приглушённые хлопки. Она останавливается у края ряда и лёгким движением головы, таким естественным и незаметным, что только знающий человек мог распознать его как знак, указывает на выход. Взгляд скользит по рингу, когда
ангел спрыгивает на пол к зрителям, а потом исчезает в толпе.
— Идём, — кратко приказывает Макима, и Аки послушно следует за ней к выходу.
И они сталкиваются с ним, как сталкиваются на ринге с болью, как лицо сталкиваются с чужим кулаком, как ставившие сталкиваются с проигрышем — очевидно ровно настолько, насколько и неожиданно. Странное чувство тревоги бьёт по ушам, но рука неосознанно замирает в желании схватить за чужой рукав. Хочется что-то сказать, но Аки молча приветствует вслед за госпожой.
Ангел не выражает ни малейшей эмоции на лице и просто откусывает мороженое в руках.
—
Ещё будут условия? — спрашивает он, и этот голос пробирает до глубины души.
— Да, — Макима жестом подзывает к себе Хаякаву, — он будет присматривать за тобой.
Я очень ценю своих людей, будь с ним поласковее.
Ангел не делает ничего, когда Аки протягивает руку в качестве приветствие.
