Потерянный

      — Что, мать твою, здесь происходит?       Билли, вернувшись в раздевалку за оставленными уже и не вспомнить какими вещами, прислушался к шуму в прачечной, напрягшись всем телом.       Не так пахли нынешние уборщицы, что забирали их уничтоженную потом и грязью форму для стирки.       Совершенно не так.       И стоило слегка приоткрыть деревянную дверь, Билли не смог сдержать шока. В самом углу комнаты, почти спрятавшись за громоздкими стиральными машинами, пряталась омега. Даже сквозь затхлых запах множества ароматов, исходивших от валяющихся на полу полукругом одежды, дрожью пробирал тот самый тяжёлый, пронизанный солью и болью, запах отверженности.       Билли, будучи альфой, реагировал гневно на такие проявления болезненности со стороны другой половины общества. Черт возьми, ему нравилось чувствовать, как руки сжимались в кулаки до побелевших костяшек, в желании врезать кому-то или чему-то, что довели омегу до такого уничтожительного состояния.       Стены были пропитаны одиноким гулом зовущего в отчаянье омеги.       Но здесь он по-прежнему был один. Он не пах ни летом, ни сладостями, лишь шлейф влажности в дождливые дни дотягивались до чувствительных рецепторов, неприятно свербя. И все это тянулось выше, над валяющейся одеждой товарищей по игре, что даже своей вонью не могли перебить душераздирающий крик о помощи в витавшем в воздухе аромате.       Не просьба. Мольба.       Стоило зайти за дверь чуть дальше Билли услышал сквозь шум полоскания стиральных машин едва слышный скулеж. И приближаясь ближе звук возрастал в большей прогрессии.       — Блять, Стив… — все что мог сказать Билли, потирая рот ладонью. Он старался смыть печальный запах с носа, но тот забился слишком глубоко.       Бывший капитан команды, альфа, как ещё пару минут назад думал Билли, съежился на полу, потирая уже красную от резких движений тканью шею, стараясь покрыть железы мускусным ароматом. Пометить себя с помощью чужого запаха никому еще не удавалось, но безысходность толкала за грань разумного.       Это не помогало. Вот почему в комнате помимо боли стоял стоический кислый аромат — от неудовлетворения из глаз омеги, Стива, поправил он себя, текли слезы, и всхлипы.       Он так отчаянно пытался успокоить себя, что ещё больше тонул от разочарования, идущая бок о бок с нехваткой действий, провальных попытках устроить себя в безопасности.       Билли не могу оторвать руку от своего лица. Стив гнездился. Так не вовремя, так неправильно, но его тело требовало окруженного комфорта, границы, защиты, что совершенно не шли в параллель с тёмной прачечной комнатой.       — Я не хотел… — плакал Стив, все ещё сжимая неизвестную ему майку, что так сильно напоминала своим принтом одну из спортивных вещей самого Билли. — Я не специально, прости, я сейчас отдам все… отдам все… Только не говори, что… что…       Не имея возможности пошевелиться, Билли мог только смотреть на попытки омеги оторвать от себя чужие тряпки. Что он мог сделать, черт возьми? Будь это обычная истеричная бета, что пыталась завладеть внимание, Билли бы не мешкая плюнул ей в лицо.       Но это Стив. Омега, что пробовал снова и снова убрать с себя вещь, но с каждым разом все плотнее и плотнее прижимал ее к себе.       Инстинкты альфа негодовали. Терзали. И кто такой Билли, чтобы хоть раз в своей жизни не пойти на поводу у своего нутра.       Альфа сел на корточки, оставаясь на расстоянии вытянутой руки, скрывая за широкой спиной любые переживания. В пространстве сейчас только он, омега и куча ненужного дерьма вокруг, отвлекающих их друг от друга.       Вокруг Стива осталась только одна область для защиты, и от этого его сердце немного сбавило темп. Билли пытался поймать взгляд влажных глаз, но те бегали по окружению вокруг в поисках ещё чего-то тёплого для гнезда. Присутствие альфы его пока мало интересовало.       Он просто чувствовал себя в большей надежности.       — Стив, посмотри на меня, — требовал Билли, сдерживая свой альфа голос для более отчаянных случаев.       — Пожалуйста… я отдам все, только подожди… — не переставал всхлипывать Стив. — Я сейчас отдам, я сейчас отдам…       Билли утопал в отчаянии, видел, как омега все больше боролся с собой. Тот падал в свое пространство все глубже и глубже, и ещё немного, даже его ауры не хватит, чтобы вытащить Стива.       Ему или уже другим, более профессиональным людям, придётся прикасаться к омеге в попытках вернуть его в реальность. Альфа хотел убить всех, кто посмеет прикоснуться к омеге в таком состоянии.       В любом состоянии.       Билли, еле держа себя и свое второе я под контролем, медленно протягивал руку ладонью вверх. Стив, наблюдавший за данным действием, плотнее прижимался к стенке позади него, уловив намерения.       — Пожалуйста, подожди, альфа, пожалуйста! Позволь… пожалуйста, позволь ещё немного подержать это у себя. Умоляю, мне это необходимо… пожалуйста!       Наверное, впервые за все их встречи в старшей школе Стив звучал так искренне, что Билли готов был принести ему сюда весь свой гардероб, только бы не слышать эту грусть снова.       Но альфа стучал внутри своими когтями по холодному кафелю, четко зная, как заставить потерянную омегу принять их.       Пальцы двигались в манящем движении, мол поторопись, мы ждем твоего действия. И Стив, хороший мальчик, послушная омега, с пронзительным писком вложил в ладонь майку Билли. Теперь в ней смешалось два пронзительных аромата и альфе нравилось данное сочетание. Умопомрачительное.       Стоило Стиву оторвать руку от ткани, дрожь пробила его тело, и новая порция влаги полилась из влажных глаз. И пока ресницы прижимались к коже, делая и без того большие глаза ещё более похожими на оленьи, Билли наконец схватил за предплечье омегу и притянул к себе.       Стив затрясся, испуганно пытаясь отстраниться от чужих объятий, пока нос не коснулся плеча, а чуть выше пахучих желез. Вот он — аромат безопасности, комфорта.       И омега без раздумий схватил Билли за плечи, шею, волосы, цепляясь за все подряд, желая раствориться в чужом аромате.       Альфа мурчал, прихорашивался, столь же сильно прижимая к себе ещё недавно напуганную омегу. Теперь запах Стива мешкался между скудным запахом испуга, что его оставят в любой момент (нет, глупый, больше не оставят), и яркий как шипучка новоприобретенного якоря, державшего его на плаву.       — Тссс, — гладил Билли отчаянно трясущуюся от перевозбужденной радости омегу по спине. — Черт возьми, омега, больше никто не тронет, кроме меня, слышишь? Никто не посмеет. Ты больше не будешь один.       Голос его опускался все ниже и ниже, достигая хрипотцы, пока альфа делился своими желаниями с омегой. По нраву это будет Стиву не ясно, однако сейчас они были друг у друга.       И всхлипы продолжали стихать с каждой минутой, проведённой под натисками их тел.       — Альфа, — промямлил Стив, звуча приглушенно. — Мне нужно… мне нужно домой.       — Я отвезу тебя, омега, — Билли смаковал на языке новое произношение и его улыбка растянулась от удовольствия.       — Нет, альфа, не домой. Мне нужно… домой.       Стив снова звучал расстроенно, не в состоянии сформулировать свои мысли кроме как продолжать поток эмоций через аромат и звуки. Но альфа на то и альфа, чтобы читать намеки как открытую книгу.       — Я понял тебя, — выдохнул Билли, как перышко поднимая тело на руках вместе с собой. — Я доставлю тебя домой. В твоё гнездышко, где ты почувствуешь себя лучше.       Хоть на край света, если это заставит омегу сиять от счастья. Вот только Стив, так удобно расположенный ягодицами на сильных кистях, напрягся от такого заявления только сильнее. Билли буквально слышал, как он дышал все чаще и чаще, успокаивающе теревшись о пропитанную феромонами рубашку на альфе. Метя, улыбнулся себе Билли.       — Только у меня… у меня нету гнезда.       Поднимаясь по лестнице обратно в раздевалку, второй рукой Билли обнимал Стива за голову, гладя мягкие от ухода волосы.       — Мы сделаем его, хорошо? У меня в машине есть старая одежда и одеяло, — рассуждал Билли, чувствуя, как омега расцветал от услышанных слов, — возьмём твою одежду, подушки, у тебя наверняка просторная кровать, да, принцесса?       Стив кивал, забавно дергаясь в объятьях. Даже если он начнёт танцевать, Билли сомневался, что смог бы отпустить его хотя бы на дюйм ниже.       Проходя по пустым коридорам, Билли даже не мог вспомнить о своих старых планах, таких как забрать какую-то стерву на прогулку, чья грудь чуть ли не больше её головы, или сходить с друзьями вечером на вечеринку, где пиво льётся рекой. Нет. Только омега, что доверительно жался к нему, и все ранее события встали на свои места.       Вот почему вокруг Стива так много щенков — он мамочка их маленькой стаи, его инстинкты вели его к этому.       Вот почему Нэнси, глупая бета, сбежала с другим альфой с той попойки, и это он, а не она, пахли так приземленно, будто весь мир медленно расходился по швам. Больше Стиву не придётся чувствовать себя другим, показывать свою надменную, искусственную сторону. Только не с Билли, его альфой, его стеной, что не боялся пойти против всех за свои убеждения.       Сажая в машину ноющую от прекращающихся объятий омегу, альфа не сдержавшись наградил его долгим, горячим, потоком уходящий жгучей лавой вниз живота, поцелуем.       — Я позабочусь о тебе, — поклялся Билли, поглаживая пока еще пустую от укусов шею пары. — Всегда буду.