Обрести

— Взгляни-ка, это крылатки, — разжала ладонь, демонстрируя невесомые лопасти. — Благодаря их строению они могут улетать как можно дальше от материнского дерева, чтобы снизить риск внутривидовой конкуренции. Бывают сахарные клены, из их сока производят сироп и сахар. Правда, они не везде растут, им вредны морозы… хотя говорят, наши эм-селекционеры обещают вывести сорта специально для северных регионов. Как будто у севера нет денег на кленовый сахар! С их-то железными рудниками и углем… Поговаривают, кстати, что местным удалось получить некую весьма интересную марку стали. Якобы держит заточку не в пример лучше, и твердость при этом хороша. А еще сплетничают о якобы недавно обнаруженном алмазном месторождении, довольно-таки многообещающем. Учитывая прочие входные данные, как-то: налаженный экспорт травяных бальзамов, наливок и вин из ирги, морошки и прочих лесных ягод, прибыльная торговля лесом, речной и озерной рыбой, количество ткацких заводов и так далее… А не слишком ли север в последнее время оживился? Выходит, правильно я сделала, что уехала. — Ну, и? Удивительно, насколько холодным может быть золотистый цвет. Среди уютных осенних красок радужки Демона казались льдом, подсвеченным восходящим зимним солнцем: чертовски красиво, но только чтобы посмотреть. Не трогать. — Просто информация. Вдруг пригодится. — Мне? Ах ты боже мой, сколько же яда в тебе помещается, мальчик? Только что вылил пару галлонов, и не похоже, что намерен остановиться. Все же взросление — это так мило… Почуяв снисхождение, Демон вспыхнул, потемнев скулами, но быстро взял себя в руки и вновь углубился в книгу, пристроенную на острых худых коленях. К гадалке не ходи: штудирует «Молот ведьм». Усмехнулась, отпивая горячее какао. Несмотря на напряжение, витающее между нами, в компании этого подростка я чувствую какое-то… умиротворение, что ли. С какой стороны ни посмотри — странное поведение для ведьмы, умудрявшейся выживать уже столько столетий. Ведь эм-ошейник не гарантия, он лишь обездвижит носителя в случае попытки нападения на хозяина. Ан поди ж ты — при всей демонстративной враждебности мальчика мне с ним спокойнее, чем с большинством других созданий. — Нашла, над чем смеяться, — пробормотал Демон, — вот как вырасту, как освобожусь… — С помощью средневекового справочника по обнаружению и допросу ведьм? — Поиздевайся, поиздевайся… …Юг встретил нас ливнями и липким жирным черноземом, с утробным чавканьем засасывающим всякого, кто не носит эм-обуви. — И что ты здесь забыла? — Демон с недовольным лицом раскладывал наши пожитки по шкафам и полкам. Всякий раз, залезая по локоть в карман*, он кривился, будто натыкаясь на нечто тактильно неприятное. Может, и вправду натыкался, хотя крысиные мозги я обычно храню отдельно. — Говорила же, просто хочу посмотреть, к чему дело идет, сама. Эй, это мой любимый шарф! — Ну увидишь. И что? — подросток уставился на меня с вызовом. — Хочешь сказать, что-то там сделаешь во благо кому-нибудь? Я тебя уже пять лет знаю, ты ни разу не рвалась за здорово живешь судьбы мира решать, хотя могла бы! — Ты знаешь меня всего пять лет, — поправила я. — Отдай шарф, хватит его мять. — Ой, а прямо раньше по-другому было! Да такую ленивую апатичную эгоистку еще поискать надо. Сдвинула брови: — Во-первых, в последнее время ты как-то чересчур распустился, Демон. Не забывай, кто здесь фамилиар, а кто ведьма. Во-вторых, если я тебе о чем-то не говорила, то это не значит, что такого не было. В-третьих, почитай на досуге про смуту сорок седьмого столетия, найдешь много интересного. …И про изменника-бастарда, открывшего врата дворца заговорщикам. И про императора, погибшего от рук одной старой ведьмы, зачинщицы переворота. Про то, как бастард, воцарившись на троне и заручившись поддержкой Ковена, тут же начал кровопролитную войну с волшебниками, закончившуюся практически полным их истреблением: хитроумная пособница, говорят, изобретала невероятно действенные методы их уничтожения, и новоявленный император во всем ей был покорен. Настолько, что всякому было очевидно, кто правит на самом деле. Вспышки народного недовольства и крамольные происки аристократии душились на корню, страна умывалась кровью и завтракала мясом сечи. Волшебники отчаянно отбивались, но их банально давили числом. Тогда в ход пошли последние разработки лучших черных магов, и земля, где шли сражения, еще несколько веков не рождала ничего, кроме эманаций, что, скапливаясь, становились монстрами. Пустоши — так называли то поле битвы, сыгравшее решающую роль в войне с магами. — Я читал. — Молодец. А шарф все же отдай. — Хочешь сказать, это ты развязала ту войну? Но зачем? Тяжело вздохнула. Что ж, начала говорить — заканчивай… — Затем, что мой муж был волшебником. Случайно нашла кое-какие записи, когда колдовала в его лаборатории. Там… в общем, по всему выходило, как бы ни повернулось — либо мир погибает сразу, либо медленно и мучительно. Демон заинтересованно присел на краешек моей кровати, продолжая теребить шарф: — Значит, переубедить их тебе не удалось. А что они хотели изобрести? — Первый в мире сплав магии и технологии. Не смотри так, я знаю, что сейчас эм-предметами мы пользуемся каждый день, но они безопасны, Демон, понимаешь? Я тогда плохо себе представляла, как правильно трансформировать и направлять потоки магии, но по крайней мере, хотя бы понимала, что нельзя это делать, открывая порталы в сопряженные измерения, дабы позаимствовать недостающую энергию для создания эм-технологий у них. Я умоляла Кертиса подумать еще раз. Я испещрила выкладками всю бумагу в доме, доказывая, что портал с целью забора энергии непредсказуем, что ничего хорошего от него ждать не придется, и неизвестно, что именно он отрыгнет в наш мир вместе со своей магией. Я тайком вступила в переписку с главой волшебников, но не убедила и его. А когда я всем окончательно надоела, Кертис развелся со мной и ушел к своим, лишив последней возможности диалога с волшебниками: письма мои, к сожалению, оставались без ответа, а потом, судя по отголоскам наложенных на них чар, сжигались непрочтенными. В один из дней, наполненных тревогой и беспомощностью, ко мне постучался Фернан и попросил о контракте. Я возвожу его на престол, он выполняет любое мое желание в пределах осуществимого. Что ж, проникнуть к магам и уничтожить все их наработки я определенно хотела. И впервые за всю долгую жизнь пошла на сделку с совестью, пожертвовав императорской семьей за судьбу мира. — В итоге волшебники ударили первыми. Мы с Фернаном проглядели информатора в своих рядах, а они сразу поняли, что такая моя активность не сулит им успеха. И проще сковырнуть свежеиспеченного императора и его сообщницу, чем продолжать не обращать внимания. Ведь тогда я была… никем. Кто пойдет за одинокой ведьмой? А и пойдут — это ж сколько нужно времени… — А Пустоши? Я отвернулась к окну, по которому стекали струи дождя. Нужно ли Демону это знать? Может быть, пусть и дальше думает, результатом чего явились эти бесплодные земли? Мне хочется оставаться для него не такой грешной, какой являюсь на деле, потому что… потому что, мать его, я устала быть одна. Ведь он уже не хочет меня убить. Уже сопротивляется лишь для вида. Пара-тройка десятилетий, и переходный период у него закончится, а со взрослением, возможно, придет и привязанность. Всего лишь потерпеть… — А что Пустоши? От тех (того!), кто в них нашел упокоение, уже ничего не осталось. Эманации иссякли, не вечны же они. Теперь, как ты знаешь, там кукурузные поля. Кормящие, между прочим, много людей. Отдай шарф и сделай мне какао. — А что мне за это будет? — А кто тебе свою шляпу одолжил, чтоб ты не простыл под дождем? Какое облегчение, что он переключился. Надолго ли?