Плюсы:
- можно держать Хамфри за руку, когда идёт представление и свет в зале погашен; - можно вздремнуть под красивую музыку.Минусы:
- нельзя храпеть; - музыка иногда слишком громкая и некрасивая; - очень скучно — по сравнению с тем американским телесериалом о Чудо-женщине, который Джим рассчитывал посмотреть по ящику вечером пятницы в то же время! (Хамфри, неужели вы не видели ни одной серии? У неё на запястьях волшебные браслеты, и она вот так — дзынь-дзынь! — ловко отбивает ими пули). Хамфри справедливости ради тоже старался, но походы на футбол (инициатива Джима) были признаны очередным неудачным экспериментом. Во-первых, держаться за руки там нельзя. Вообще. Никогда. Ни при каких условиях. И не подремлешь. Не говоря о красивой и возвышающей душу музыке — её нет. Скучно невероятно. Длится матч примерно столько же, сколько и опера — но кажется, что в три раза дольше. Из крохотных плюсов: Джим повязал ему на шею шарф с символикой своего любимого клуба. «Астон... как-то там». Но зато пришлось учиться глупым кричалкам. (Это футбольный речитатив, Хамфри, а кричалки — явно что-то из книжек про Винни-Пуха, нет?). Последней проваленной попыткой не официального не горизонтального совместного досуга стал визит в клуб верховой езды. Сэр Хамфри уверенно сидел в седле, в то время как Джим последний раз видел лошадь вблизи ребёнком, на ферме у дедушки, ещё до войны. Тем не менее всё шло сравнительно неплохо — до тех пор, пока он не свалился с довольно-таки невысокого пони. По причитаниям на мгновение запаниковавшего сэра Хамфри над ним, думается, все-все поняли, что Джим — его, что называется, сердечный друг. Хэкер даже почувствовал себя героиней какой-то сентиментальной мелодрамы (а мог бы — Вронским — если бы накануне не проспал всё начало второго акта балета «Анна Каренина»). Больше о совместных конных прогулках они не заговаривали, но Джиму приятно было узнать, что Хамфри не совершенно равнодушен к нему. Котёнок — последняя ставка Джима, надежда (наивная?) на обретение близости эмоциональной. Что ж, в каком-то смысле это сработало — вот он стоит посреди гостиной сэра Хамфри, куда прежде ход ему был заказан. Обстоятельства, правда, не из удачных… — Наконец-то вы здесь, господин министр, — обессиленно продолжил из кресла Хамфри. Бледный, несчастный, растрёпанный. Джим загляделся на его необычно домашний вид: без галстука и пиджака, в уютном трикотажном жилете мятного оттенка, верхняя пуговица рубашки расстёгнута, рукава закатаны до локтей. — Не нужно беспокоиться, Хамфри, мы с вами обязательно его найдём! Когда и где вы в последний раз видели котёнка? Можно попробовать приманить его на еду или игрушки! Он подошёл к симпатичному кошачьему домику — наверняка самому дорогому из всех возможных, подобрал яркий мячик и смешную плюшевую мышь — судя по ярлычку, из Harrods. — Ночью. Или вечером. Не знаю, — Хамфри беспомощно покачал головой. — Сложно сказать в точности, видишь ли чёрного кота в тёмной комнате. — Значит, вы не знаете, когда именно он исчез? Хамфри обиженно вздёрнул подбородок: — Я же говорил вам, что из меня не получится идеального отца! Ох, срочно перевести тему, пока он не расстроился окончательно. — А как котёнка зовут? Я же не могу во время поисков звать его свистом, будто щенка. — Ах, это… Ну… Почему-то иногда добиться прямого ответа на простой вопрос от сэра Хамфри очень сложно. — Дом я уже весь осмотрел, вас не затруднит поглядеть снаружи в саду? — Конечно, Хамфри. А если не найдём, расклеим объявления по округе и расспросим соседей. Сэр Хамфри начал жалеть, что поддался нервам и позвал Джима Хэкера на помощь. И дело не в том, что он не хотел, чтобы министр донимал соседей — даже если одолжить тому приличную рубашку и брюки. Особенно не стоит представлять его насмешнице Одри Форбс-Гамильтон... Не говоря уже о сногсшибательном Ричарде де Вер (по словам Одри тот никто иной, как самозванец, польский эмигрант-выскочка, настоящее имя которого невозможно выговорить: Bedřich Polouvicek — но ведь Одри известна эксцентричными розыгрышами, и сэр Хамфри зарёкся ей верить. Страшно представить, что Леди Выдумщица способна вообразить о самом сэре Хамфри и Джиме Хэкере, если увидит их вместе... нонсенса о «тайном лондонском красавчике-бойфренде» не избежать). — Итак, как вы сказали, зовут котёнка? — Хэкер сжал мячик, и тот звонко запищал. — Джимми… — тихо проговорил сэр Хамфри. У Джима потеплело на сердце. Непонятно, с чего это его обычно такой официальный Хамфри решил внезапно стать милым и ласковым, но… Он триумфально пискнул мячиком. — Я назвал его Джимми, господин министр, — сухо пояснил сэр Хамфри, увидев счастливую улыбку, расплывающуюся на лице у Хэкера. — Что?.. — Джим, впрочем, быстро оправился от удара: — Вы назвали кота в честь меня? — Не в честь вас, господин министр, а просто… Джимми. Хамфри, краснея и сердясь, поднялся из кресла, раздвинул створки французского окна и ускользнул в сад. Джим последовал за ним с заново — ещё пуще — расцвётшей счастливой ухмылкой на поглупевшем лице: — И всё же, назвали, как меня! Да что в этом такого?!. В конце концов, глаза у котёнка синие. Следующие тридцать минут министр прочёсывал сад, а сэр Хамфри давал ему указания слабым трагическим голосом с патио, из шезлонга. Джим бы с удовольствием прочесал и дом — жутко интересно посмотреть, как живёт Хамфри. В гостиной он заметил огромное количество ужасно серьёзно книг (и ни одной фотографии... и телевизора! — что поразило его ещё сильнее), букетики в фарфоровых вазах, масло и акварели на стенах, горы вышитых подушек, антикварные столики с гнутыми ножками, старомодные безделушки по углам. В саду буйствовала весна — взор радовали цветы всех оттенков, форм и размеров: вьющиеся розы, рододендроны, вереск, левкои (это ведь левкои вон там?), анемоны, тюльпаны и нарциссы, ирисы и дельфиниум... Кустарники и деревья были подстрижены таким образом, чтобы создавать впечатление лёгкой небрежности и хаотичности классического английского пейзажа. Шелестела листва, начинало припекать солнышко, раздавались трели птиц — а может, это пело на сердце у Джима: как-никак они с Хамфри впервые проводят утро выходного вместе! На подступах к теплице лёгкий ветерок донёс до его ушей слабое мяуканье. Джим поднял глаза и на кривоватой ветке над головой увидел свисающий из густой зелени хвост. (Значит, «План Б» — смотаться в ближайший зоомагазин за новым чёрным котёнком так, чтобы Хамфри не заметил подмены — не пригодится, троекратное ура). — Нашёлся! Хамфри, — позвал Джим, сложив ладони рупором, — несите лестницу, по-другому не дотянуться. Хамфри вскочил с шезлонга, юркнул в дом, снова появился на патио, теперь с венским стулом в руках (ну, раз нет стремянки, и стул сгодится), сбросив домашние бархатные туфли, ступил в резиновые сапоги. Через минуту он стоял в зарослях рядом, сияя улыбкой, какую Джим ни разу не видел прежде, боже… Сверху опять раздалось мяуканье, и Джим очнулся от чар. — Охотился за птицами и не сумел спуститься, — предположил Хамфри. — За маленьким чертёнком нужен глаз да глаз, в одиночку тяжело уследить, — согласился Джим, как бы тонко намекая: я готов, буду рад разделить этот крест с тобой, только скажи, умоляю!.. Он опёрся Хамфри на плечо и забрался на стул. Что ж, здесь не так высоко, как на лошадке… — Давайте, лучше я? Джим не был уверен, волнуется ли Хамфри за него, или за зверька. — Я справлюсь! Держите спинку стула покрепче, чтобы не качался. — Осторожнее, прошу, осторожнее! Котёнка, вероятно, их суета забавляла — он снова промяукал. Джим снял пиджак, поднял его к ветке, готовясь ловить питомца, вытянулся на цыпочках: — Не бойся, сейчас папа тебя спасёт… Кое-кому не помешает поводок, а? Кис-кис! Потом Хамфри одной рукой продолжал крепко-крепко держать спинку стула, а второй сжимал ладонь министра — храбреца-героя с чёрным котёнком, вцепившимся в его плечо (Мне ничуточки не больно, Хамфри, коготки у него пока ещё совсем маленькие...) — помогая вновь сойти на грешную землю. Какова вероятность, мысленно прикинул чиновник, что в прошлом падении министра всё-таки виновата не неуклюжесть, а норовистый характер Принцессы?.. Нет, лучше не рисковать — если с Джимом что-то случится, он в жизни себе не простит! Дело было точно не в нервах, но когда они вернулись в дом — министр с венским стулом в объятии, Хамфри — прижимая к груди мурчащего котёнка, — Джим почувствовал слабость и покачнулся. Хамфри тут же подхватил его под руку и усадил на диван. — Я в порядке, наверное, просто сахар упал. — Вы что же, не завтракали? — Ты сказал по телефону, дело срочное… — И ты, не задавая вопросов, сорвался с места? — Хамфри воззрился на него, будто в первый раз увидел. — Естественно. Наступила почти полная тишина; лишь котик топал, подбираясь к шторам, явно придумав новую проказу. — Для начала заварим чаю! — громко объявил Хамфри, почему-то немного смущаясь. И на минуточку — на две, самое большее — прильнул к Джиму, чтобы обнять и уткнуться лбом ему в шею. Сначала чай, потом гостевой тур по дому. В спальне они, само собой, задержатся, и Хамфри наконец вытащит Джима из очаровательно дурацкой пижамы под цвет глаз.