Шепот далекой галактики

Охватив когтями край зеркала, Охра присел, наблюдая за ловко перебирающийся по крыше фигурке. Мальчишка двигался тихо, однако видно его было отчетливо, но едва ли кто-то что-то заметил бы. Для быстрого ритма города-казино подобное было обыденностью. Канто-Байт – город на побережье самого крупного во всей Галактике океана – всегда привлекал к себе внимание контрабандистов, скрывающихся осужденных, бывших солдат, чем совсем не привлекал внимание честных людей, а уж тем более туристов. Честным себя Охра назвать не мог, туристом – тоже, а уж человеком тем более не являлся. Во вселенной, где столько разных видов, разумов и планет, Охра ни разу не встречал нечто с ним схожее. Что ж, самостоятельный монстр чувствовал свою индивидуальность и чувствовал себя от этого явно лучше. Охра понимал, почему Ваня выбрал именно Кантонику для своего незамысловатого времяпрепровождения: здесь всем было на тебя плевать. Кажется, не только сам народ, но и сама планета бешено двигалась в ритм своего океана, совершенно не обращая внимания на происходящее вокруг. Ведь если ты огромный шар стихии, почему тебе должно быть до чего-то дело? Ваня смеялся, когда впервые услышал эту фразу от владельца местного бара в бухте, где находился центр Канто-Байта. Но со временем действительно остался с этим согласен. Охра думал, что эта планета, как и другие, не западет в душу столь ветренной личности, как Евстигнеев, однако Ваня поражал его, раз за разом возвращаясь на Кантонику. Сначала Охра не придал этому значения. Ему нравилось местное скопление существ, нравилось их безразличие или даже ненависть к окружающим. Такого разнообразия негативных эмоций самостоятельный монстр еще не видел, поэтому явно наслаждался, пожирая чужую энергию тоннами. Но со временем Охре стало не все равно. Стало не все равно, когда на пороге неприметной Ваниной квартиры появился мальчишка. А потом появился еще раз, потом еще, а в следующий раз Евстигнеев и вовсе сам привел его, за что-то горячо отчитывая. Андрей – так звали парнишку – оказался совсем не типичным жителем Канто-Байта. На фоне серых лиц, недовольных, искривленных злостью и похотью гримас, Андрей казался солнышком. Ваня даже обращался к нему так на первых порах, однако парень быстро его присек – не в том мы месте. На деле, дело было лишь в том, что самому Андрею эту казалось неправильным. Он ни за что бы не озвучил это из-за непонятной Охре гордости, однако всем все было понятно и без подробностей. Андрей действительно выглядел солнышком на фоне всей местной толпы – красил волосы в ярко-желтый цвет, вечно сверкал глазками как-то слишком радостно, не выражал яро своих недовольств, не скупился на светлые эмоции или сочувствие. Охра позже узнал, что мальчик был рабом родом с Татуина, однако в свои десять ему пришлось перебраться на Кантонику вслед за хозяином. Старый проныра-контрабандист скончался через три года, а чудом сбежавший мальчишка остался один на улицах большого и отнюдь не безопасного города, и судьба явно готовила ему невесть что. Спасали Андрея неплохой голос и быстрые ноги. Проводив мальчишку взглядом до конца крыши, Охра хмыкнул, перебираясь в зеркало в гостиной серого Ваниного жилища. Евстигнеев дома еще не появился. «Опять Мирон делами завалил» - закатил глаза монстр, приблизившись почти к глади зеркала и наблюдая за приоткрывшим незапертую входную дверь мальчишкой. Ай-яй, Ваня, для кого ключи придумали, как говорится? Конечно, молодой ученик Владыки ситхов запретил Охре показываться мальчишке, дважды запретил посылать ему кошмары и категорически запретил его сжирать, однако кто может что-то запретить самостоятельному монстру, верно? *** Андрей скинул обувь и прошел на кухню, внимательно заглядывая в каждое зеркало, но никого там не видел. Парень надеялся на быструю встречу, однако, кажется, либо его не рады были видеть, либо самостоятельный монстр затеял свою игру. Был, конечно, вариант и со стеснением, но Федорович этому мысленно усмехнулся. Глупые смешные мысли всегда лезли в голову Пиро, когда ее хозяин нуждался в объяснениях или, хотя бы, секундной разрядке. Про Охру Андрей узнал относительно недавно: то в мастерской кто-то шепнет, что сон дурной видел, то в баре услышит, как раз за разом кто-то один и тот же силуэт из зеркала описывает. В один из своих выходных Федорович всю ночь просидел в баре, набрасывая новый текст, и краем уха услышал легенду про древнее божество – некого Охру. Легенда гласила: на Мортисе, где жили до известных времен три бога Силы, сотни тысяч лет назад появилось некое нечто. То ли это было новое сосредоточение Силы, то ли побочный эффект, однако к Светлой стороне нечто точно не принадлежало. Сын – бог Темной стороны Силы – взялся приручить монстра, но самостоятельное нечто оказалось не просто неуловимым, так еще и жадным до свободы. Монстр крепчал, питаясь ненавистью Сына, слезами Дочери и осуждением Отца. Охра – так его окрестили три бога в день, когда изгнали существо со своей планеты. А позже стал Охра негласным повелителем всех кошмаров далекой-далекой Галактики. Андрей весь следующий день рыскал в голонете, ища подтверждения услышанному и новую информацию о Охре. Слухов было много, однако кое-что приглянулось парнишке больше остального – Охра действительно принадлежал к Темной стороне Силы, и его проклятием было раз в сотню лет быть привязанным к телу ситха. Будучи мальчиком неглупым, Андрей смог сложить два и два: темный силуэт с белым оскалом, возникающий в зеркалах за спиной Вани, и был тем самым самостоятельным монстром, что навел слишком много шума в городе с появлением в нем своего хозяина. -Ваню ищешь? Андрей вздрогнул, услышав за спиной жутковатый звенящий голос, и обернулся. Перед ним, практически у границы реального мира и Зазеркалья, стоял ни то человек, ни то расплывчатая, словно черный-черный дым, материя. Когти существа, оканчивающие удлиненные конечности, опасно поблескивали, а рот изогнулся в оскале, являя взору Андрея белые острые клыки. -Тебя, - наконец отмерев, проговорил парень, старательно нацепив серьезную маску. -Польщен, - последовал смешок самостоятельного монстра. Охра выпрямился, разглядывая парня. -Представляться не имеет смысла, я прав? Я твое имя знаю, ты о моем тоже наслышан. -А это правда? – Андрей поднял на монстра искрящийся взгляд, за что получил еще один смешок. -Легенда, - хмыкнул Федорович, понимая, от кого Иван перенял любовь к конкретике. - Что тебя выгнали с Мортиса, а потом привязали к ситху. -Отчасти, - довольно оскалился Охра, разглядывая мальчишку. - Я думал, ты испугаешься. Когда пришел посылать тебе кошмары. Однако, вижу, ты и сам неплохо справляешься. -Я бы испугался, приснись мне голубое небо, тишина и поле эдельвейсов. Андрей подхватил веселую волну монстра, изогнув тонкие юношеские губы в усмешке. На удивление, Охра оказался приятным собеседником, пусть и несколько жутковатым, но разве кого-то в далекой-далекой Галактике этим можно было удивить? Разве что ребенка, всю жизнь видевшего лишь свою расу. Как часто говорил Андрею Ваня, рассказывая о других планетах: «Во Внешнем кольце и не такое водится». *** -А это Ак-То, - листая одну за другой картинки на голопаде, с улыбкой проговорил Иван. - Покрытая водой планета со множеством скалистых островов с многочисленными зелёными лесами. Климат на планете теплый и влажный, там практически всегда лето. Конечно, у океана ветрено, но в бухтах всегда спокойнее. На Ак-То никого не бывает. Совершенно не тронутый рай. Андрей улыбнулся, поудобнее устраивая голову на плече мужчины и смотря на яркие картинки в голопаде. Росший сначала на Татуине, а потом на такой же пустынной Кантонике, парень никогда не видел зелени, не видел вживую леса, полей с цветами. Ваня обещал, что, когда будет возможность, он заберет Андрея с этой Силой забытой планеты Внешнего кольца, покажет ему космос и другие миры. И Пиро верил, несмотря на таившееся глубоко в голове осознание – не заберет. Федорович почти сначала понимал, кто перед ним, хоть Ваня никогда и не говорил об этом. А после знакомства с Охрой для Андрея все еще больше прояснилось в его жизни и в их с Евстигнеевым отношениях. Рудбой – как нарек Ваню Дарт Мирон – был учеником Владыки ситхов. На планете, которой можно было вручить орден «Почетный похуист далекой Галактики», Рудбой мог наконец обратно стать Ваней Евстигнеевым, подумать о своих интересах, да что там интересы, мог наконец-то спокойно вздохнуть. Андрею было понятно: Там Ване слишком не до него. Ситху явно некогда возиться с совершенно обычным мальчишкой, а уж тем более быть уверенным, что этот мальчишка вообще жив. Поэтому Пиро смиренно жил, не возникая больше вопросами о других мирах. Ему было хорошо с Евстигнеевым, а если Ване нужна хоть капля спокойствия, что ж, Андрей готов ему с этим помочь. На Кантонике парень чувствовал себя хотя бы частично в безопасности, у него был какой-то кров, были его искусство и работа. А у Вани на Кантонике был Андрей, и, Пиро очень надеялся, что хотя бы частичная иллюзия дома. -А эдельвейсы там есть? - проговорил парень, взглянув на любовника. -Не встречал, - честно признался Иван, одной рукой прижимая к себе Пиро, а второй приглушив экран голопада и отложив технику в сторону. - Где ты увидел эдельвейсы, что они так тебе понравились? -В книге, - уткнувшись носом в шею Вани, тихо усмехнулся Андрей, мурашками по телу реагируя на прикосновения к туго обтянутым кожей ребрам. Свою любовь к книгам Федорович не скрывал, хотя многим это казалось даже глупостью в столь развитом мире технологий. И тем не менее, Евстигнеев, когда узнал, очень трепетно это воспринял и теперь со всех уголков Галактики тащил для парня старые книги. Видеть огоньки в глазах Андрея, кажется, стало для Вани персональной зависимостью. -В книге, - улыбнулся мужчина, кивая. Андрей был уверен, что тот бы удивился любому другому ответу. Приподнявшись, парень теперь на половину перебрался на грудь Вани, целуя его, а в следующую секунду был заключен в объятья и опрокинут на подушки. Федорович готов был поспорить, что в зеркале у двери мелькнул наглый белый оскал. *** «Я сейчас задохнусь от того, насколько ты напряжен» - хмыкнул Охра, разглядывая звезды из зеркальца, которое Ваня всегда брал для него с собой. -А ты у нас само спокойствие, конечно, - отозвался Евстигнеев, закатив глаза и в очередной раз ерзая в кресле. Шаттл вошел в гиперпространство, отчего Иван слегка поморщился, выдерживая резкую вспышку. Сила была неспокойна с самого утра благодаря самостоятельному монстру. Рудбой несколько часов звал затаившегося Охру, получил пару оплеух за нетерпеливость и узнал не самые приятные известия: Мирон как-то просек про Андрея. В первые годы обучения Иван был практически уверен: от учителя нельзя ничего скрыть, однако позже у юного аколита начали появляться незначительные секретики, Рудбой совершенствовал свою Силу, медитации делали сознание молодого ситха все более гибким и недоступным. Евстигнеев был по большей части уверен, что Мирон не узнает про его неожиданную привязанность, не почувствует ничего в Силе. Кодекс ситхов, в отличии от джедайского, не запрещал любить, однако с детства Ване дали понять: твои привязанности могут быть использованы против тебя. И Рудбой перестал доверять их прежде всего своему учителю. «Не должно быть ниточек, за которые тебя можно было бы дергать» - как мантру повторял ему Охра. И Ваня стал верить лишь монстру, ясно осознавая, что безопасность Ваниной жопы выгодна не только ему самому. Но безопасность Вани, да и в целом его жизнь стала важна Андрею. Мальчишка появился в жизни Рудбоя случайно и так банально: бутылка корусантского, тихий вечер, разговоры о том, о сем с парнишкой, час назад развлекавшим песнями толпу в клубе вместе с кучкой музыкантов. Евстигнеев не отрицал: Пиро – так представился юноша в их первую встречу – был чертовски красив, но идею переспать ситх откинул куда подальше. Может, он и совершенно темное, безнравственное существо, душегуб и убийца, рыцарь Темной стороны, но пугать это солнышко было для Вани самым жестоким преступлением. А Евстигнеев был более чем уверен, что может его этим напугать. Андрей был приспособлен к жизни в обществе, в котором оказался, и следствием этого являлось полное недоверие парня к окружающим. Ване потребовалось две Кантонийские луны, чтобы Пиро наконец мог повернуться к нему спиной и выбросить из рукава ножик. Рудбой сам сначала не верил, что станет возвращаться на Кантонику ради кого-то, да и вообще не был уверен, что привяжется к кому-то сильнее, чем к Охре или учителю, но теперь одного мягкого взгляда Андрея на него стоило, чтобы Евстигнеев об этом забыл. Ваня, как среднестатистический ситх, был способен на убийство, однако(как он уверял Охру) ради своего мальчика был готов уничтожать планетами. Но теперь вместе с привязанностью у Рудбоя была ниточка, за которую его можно дергать. Да и причины для дергания имелись. -Пошел на поводу у Торговой Конфедерации, значит, - голос Мирона тянулся по залу вместе с дымом огненного Мустафара. Ваня не мог оторвать взгляд от подвешенного без возможности пошевелиться Андрея в правом углу. Мирон степенными шагами обошел его, приподняв подбородок парня и поворачивая к себе. Пиро не среагировал, вероятно, будучи под действием какого-то препарата, коих у ситха для укрощения особо строптивых было в достатке. Ваня не чувствовал Охру в Силе, не понимал настроения учителя. Рука тянулась к мечу на поясе, но Евстигнеев понимал – его примажут к стенке раньше, чем он успеет сделать шаг. Сердце болезненно сжималось при взгляде на Андрея, а Темная сторона искренне не понимала, что творится с ее детищем. Мирон наконец отпустил подбородок Андрея, на пару шагов отходя от юноши. Конфликт учителя и ученика, что неизбежен для ситхов всех поколений. Ваня хотел возразить, но взгляд на Андрея заставил его лишь прикрыть до того не сомкнутые из-за тяжелого дыхания губы. Сила затаилась. За спиной Мирона бесшумно возникло черное дымчатое облако и наглый белый оскал.