Агрессивный флирт ("Aggressive Flirtation")

      Альфред был очень воодушевлён предстоящим турниром Трех волшебников. Это был его седьмой и последний курс обучения в Школе чародейства и волшебства Хогвартс, и он был полон решимости закончить его на ура: он собирался ухаживать за волшебницей из Шармбатона.       Альфред восхищался ученицами Академии волшебства Шармбатон за их грацию, выдержку и красоту — как и многие парни в Хогвартсе. он бы встал на колени и умолял бы кого-нибудь из них уделить ему время (то есть, если бы он не был таким гордым). Они все были такими милыми, такими уверенными в себе, такими…француженками.       Да, он был уверен, что сможет подцепить хотя бы одну из них.       Но вдруг появился он, со своей армией здоровенных дровосеков в меховых шубах и с этим их акцентом.       Вскоре Альфред узнал, что для участия в Турнире была приглашена не только Академия Шармбатона, но и небезызвестный Дурмстранг.       Парень не был уверен в расположении их школы, но, когда рослые, покрытые мехом мужчины маршем вошли в Большой зал, с искрами под ногами, выдыхая огонь, он решил, что хотел бы побыть там, в месте, так не похожем на Францию.       Он определенно был не из Франции. Иван Брагинский был красивым, во всех смыслах, мужчиной: с сильной челюстью, лиловой, почти багровой радужкой и легкой уверенной улыбкой. Не говоря уже о том, что у него были просто мощнейшие бицепсы.       Не стоит и говорить, что Иван выводил Альфреда из себя. Ведь он был таким умным, сильным, подтянутым, таким красивым. Альфред был просто в бешенстве.       Стало еще хуже, когда американец понял, что та самая девушка, к которой он проявлял интерес (ее звали Франсуаза), обожала виснуть на руке этого придурка, как будто бы он был шестом, на который она хотела взобраться. Альфред внезапно почувствовал, что в сравнении с русским как будто поблек. Не помогало ещё и то, что Иван, казалось, был везде, куда бы Альфред ни посмотрел: в Большом зале, насмехаясь над ним; в библиотеке, критикуя его; на уроке зелий, будучи опять лучше него.       Так вот, на самом деле Иван ни в малейшей степени не был неприветливым. Он просто занимался своими делами и, вероятно, даже и не подозревал о существовании Альфреда. Но эта мысль только разозлила американца еще больше. Они с Иваном никогда не разговаривали, никогда даже не вступали в зрительный контакт, за исключением одной неловкой случайности, когда Альфред пристально на него смотрел. И все же парень не мог отделаться от этих потрясающих сиреневых глаз и от того, какие чувства они в него вселяли.       Наконец, Альфред признался себе, что Иван был просто чертовски хорош собой. И с этим ничего нельзя было поделать. Девушки и парни стелились у его ног, сражённые на повал его акцентом. Когда Альфред поступил в Хогвартс, с ним обращались точно так же, поскольку он был единственным американцем. Но Иван был новинкой, доступной лишь на короткий срок. Альфред же был весельчаком школы уже 6 лет.       В течение этих шести лет многие студенты заметили, что их американский «коллега» имеет привычку сначала делать, а потом думать.       Он тащился за Иваном и стайкой ведьм, хихикающих над каким-то культурно невежественным замечанием, которое только что сделал русский (Вы дарите подарки до рождения ребенка? Какие вы странные люди.) когда Альфреду пришла в голову «блестящая» идея: «Я собираюсь высказать ему все, что о нем думаю»       Не было абсолютно никакого оправдания противостоянию с парнем из Дурмстранга; ни одному нормально функционирующему человеку. Но Альфред, будучи… Альфред счел дальнейшее существование парня оскорбительным. И это было достаточным оправданием.       — «Мне нужно сегодня пойти в библиотеку. Прошу прощения, дамы, но сегодня вечером я не смогу проводить вас до ваших комнат. Идите аккуратно, хорошо?»       Девушки хихикнули и разошлись, застенчиво попрощавшись с ним, и Альфред увидел прекрасную возможность. Он быстро последовал за парнем по тихому, довольно пустынному коридору. Снежные хлопья мягко задували с окон, но американцу было наплевать на безмятежность этого помещения.       — «Эй!»       Иван встал как вкопанный, задержавшись на мгновение, прежде чем развернуться на каблуках и приподнять бровь, увидев быстро приближающееся пятно желтого, черного, красного и золотого цветов.       — «Чем могу помочь?»       Он, настолько подтянутый, что рукава обтягивали его бицепсы, а грудные мышцы хорошо были видны сквозь дурацкую вязанную жилетку. Его тупые волосы, взъерошенные ветром. Господи, а эти чертовски яркие глаза, сверкающие дурацким высокомерием…       — «Послушай, ты, привлекательный ублюдок…»       Ой.       Он с напускной угрозой ткнул пальцем в лицо другого парня. Его щеки вспыхнули от смущения, когда тяжесть слов обрушилась на него, как кирпич.       — «Э-э… чёрт, я имею в виду… это не то, что я…»       Уголок рта Ивана приподнялся в ухмылке, что только усугубило положение Альфреда.       — «Пардон, красотка?»       — «Будь здоров», — выдавил Альфред, нервно покусывая губу — это было его дурной привычкой ещё с детства. — «Я имел в виду…ты, обычный ублюдок.» — совершенно не заслуживающий внимания ублюдок, даже немного не симпатичный — «ну, или…ну или красавчик, если уж на то пошло.»       Ухмылка Ивана стала только шире.       –» Ты подошёл, чтобы сказать мне что-то, или собираешься запинаться о том, какой я… «непривлекательной» до конца вечера?»       Альфред почувствовал, что его лицо вот-вот расплавится. Румянец залил его до кончиков ушей.       — «Я.… я собирался…»       — «Это что, веснушки?»       Альфред был поражен, обнаружив, что значительно более высокий русский внезапно оказался прямо перед ним. Рука в перчатке потянулась и нежно коснулась его щеки.       — «Я нечасто вижу веснушки там, откуда я родом. Не хватает солнца. Довольно тоскливо, если честно.»       Глаза Альфреда метались из стороны в сторону, стараясь глядеть куда угодно, только не в лавандовые озера, которые так пристально изучали его.       — «Там… э-э-э, не то чтобы это тебя действительно касалось, но, э-э-э.… там, откуда я родом, много солнца. Ну понимаешь, в Калифорнии…»       — «Да, я многое узнал о тебе», — пробормотал Иван, поглаживая большим пальцем порозовевшую скулу Альфреда. — «Я должен был узнать больше о парне, что так пристально наблюдал за мной день за днем.»       Крайне ошеломленный, Альфред пробормотал, чувствуя себя не в своей тарелке: «Х-хей, прекрати совать нос не в свои дела! Я знаю во что ты играешь!»       Иван по-совиному моргнул: «Играю?»       — «Да, ты… ты высокомерный ублюдок! Ты один из тех парней, что такой весь из себя загадочный и все девчонки прыгают перед тобой, как перед каким-нибудь… аппетитным куском мяса…»       Иван фыркнул. Его рука скользнула вниз, слегка приподнимая голову Альфреда.       — «Забавно, я не думал, что ты из… ревнующих.»       Глаза Альфреда чуть не вылетели у него из орбит, когда он попытался выдавить что-то вроде ответа.       — «Ч-что? Я.… я не ревную к девушкам!..»       Внезапно он понял, что его зажали между холодной каменной стеной и горячим телом. Руки Ивана прижимали его к себе, а их дыхания практически смешивалось.       — «Ч-что ты…»       — «Я думаю, что ты будешь доволен узнать, что ни одна из них не в моём… так сказать, вкусе.»       Альфред, наконец, встретился с русским взглядом. Тяжело сглотнув, он старался не рухнуть.       — «Однако, у меня есть, так сказать, «пунктик» на светловолосых мальчиков с веснушками… " — А после его крайне быстро поцеловали.       Ногти Альфреда впились в неровный камень позади него. Его руки медленно переместились со стены на грудь Ивана, сначала намереваясь оттолкнуть его, но, когда Иван наклонил голову, и Альфреду это понравилось, он вцепился в шубу парня, притягивая ближе. Руки скользнули вверх, обвивая шею. Его нежно лизнули в сомкнутые губы, и блондин подпрыгнул. Из горла Ивана вырвался глубокий смешок. А потом теплое тело Ивана исчезло, и Альфред почувствовал крайнее разочарование, но в то же время облегчение и замешательство.       — «Я.… ты…»       — «Увидимся вечером в общей комнате, хорошо?» — прошептал Иван, и Альфред, затаив дыхание, кивнул. — «Мы можем… поболтать.»       Прежде чем Альфред смог должным образом воспринять приглашение, Иван уже прошел пять шагов по коридору. Американец внезапно осознал, насколько же ему было холодно до того, как он ощутил приятное тепло тела парня. Альфред поплелся обратно тем же путем, каким и пришел, чувствуя неловкость и в то же время возбуждение, но добрался он до общей комнаты целым и невредимым.       Если кто-нибудь и заметил засосы у него на шее на следующий день, всё равно ничего не сказал.