eechie-ochie

Тонкие пальцы фасуют карты в ловком зазубренном трюке фаро, известный всем таким же фокусникам, желавшим попытать свою удачу игроков, но неизвестный и вызывающий восторг у любых других посетителей скромных мест. В одном из таких Смирнов прожигал достаточно времени, денег и собственного здоровья, наживая врагов (не подоспей бы в прошлый раз добрая часть отдела, и его оставили бы висеть на гвоздике, как Буратино). Уж больно любил пощекотать себе нервы, ощутить опьяняющий до боли в костяшках азарт, мелкие победы ударяли в голову похлеще любого приёма. Сейчас же тут по делу, каждая просечка наказуема: три здоровенных мужика, на этот раз восстающих на стульях, искривившись в спинах и вовзводя плечи так, что кажется из-за них самого Урала не увидишь, не то, чтобы карт, были мишенями на этот вечер. Прокопыч должен был поехать с ним, но по итогу ноша вывозить около 90 процентов работы возложилась на шею голубоглазого льстеца и его умения. Серебряные кольца отражают свет свисающих с потолка декоративных ламп и масти картишек, выкидываемых перед носами амбалов в кожаных куртках: почти ни у кого не попалось красивых положений на руках, с которыми изящно обойти соперников дурака было бы элементарно. Кончиком среднего пальца быстро заправляет темную прядь волос за ухо, усаживаясь на своё место и откидываясь на спинку стула. Выброшенный козырь - пики. Глазами пробегается по своему отхвачененному, хоть не совсем честным методом набору: козырные туз, дама, девятка, шестерка, король черви, валет буби. Минуты тянутся, как развалившаяся на камне в песчаной Сахаре агама, что под солнцем нежилась, переваливаясь так плавно на чешуйчатый бок, лапой скребя пузо. Правой ногой все ритмы и симфонии отыграны были, пока неуверенность летала в воздухе, наполняя грудь по ощущениям иглами. Десятка червей, семёрка пики удачно отбиты и летят ненужными бумажками в бито. Секунда, две последнего рывка хода, и уверенная теплота разливается в груди. Победным маршем поддавалось сердце на пару с самим Юрой выигрышу, когда на руках остаётся лишь стакан с плещущимся шотландским виски на дне и ни одной масти. Большое ли значение имело то, что ему нужно найти их слабые места за скромной беседой, что нужно в доверие влиться и не вскрываться раньше времени, что нужно дело, порученное Хмуровой, до конца довести? На передний план его мыслей выходит одна сплошная надпись ровным шрифтом: все бабки в его кармане. Весь, сукин ты сын, джекпот словил за один вечер, разводя, как последних недоумков, этих смурных лосей. И почему только раньше он такого не вытворял? Словно его вопрос был озвучен на всю приватную залу с отдельным столиком, как все пять пар глаз чуть ли не синхронно поднялись, исподлобья пялясь гневно на длинноволосого. На поясе сзади всё ещё спрятаны две беретты, готовые за секунду и две десятых переместиться дулом к бошкам недовольных, Юра языком клыки обводит, глазами- лица участников банд. Один, видимо главарём устроившись, командует что-то выскачке с впалыми глазами и щеками, мол "рукава проверь". Внимание к его персоне в роде подозрений на обман смущает и вовсе не льстит, заставляя подскочить с места, как на плечо приземляется мазолистая крупная ладонь и с тяжестью давит, в стул обратно вжимая. - чего скачешь? покажи рукава, раз так в свою честность уверовал,- басом с навязчивой и режущей уши хрипотцой бубнит Главарь, указательным пальцем отдавая разрешение на осмотр одним из его друзей. Голубоглазый улыбкой блещет язвительной, нахально и нарочито медленно закатывает рукава, запрещая к себе прикасаться. Вид так и кричит: "сожрали черти? уметь надо мною быть, а не такими бестолочами." Второй, с рыжими редкими волосами, сидящий прямо у левой руки главного, захихикал мерзко, глаза так быстро переводя с победителя вечера на громилу рядом с ним. С лица Смирнова самодовольная усмешка спадает также быстро, как до ушей доносится перезарядка Макарова. Две металлических крохи вылетают из кобуры, громиле стволом заезжает по голове, первая пуля из правой вылетает в огнестрела на удивление метко. Укрыться почти негде: круглый стол, пару седушек и один автомат-разводилка, не велик выбор. Запах железа бьёт в нос, заставляя морщиться от собственных желаний в мыслях, пока двое уже уложены. Осталась святая тройка, в чьих личностях табу на убийство, как-никак они являются делом всего отдела, а не личной разборкой мужчины, но видимо сейчас не отделаться так просто. Охрана не сбежится хотя бы потому, что глушители на оружейке стоят действительно хорошие, а вспоминая ещё и отдельный зал для всех...Холостым разрядом резкая боль разливается в предплечье, выбивая из рассуждений, простая царапина, но неприятно. Ещё три выстрела, два попадания, один выживший с окончившим свой бой пистолетом без патронов.