You not a mistake.

Прошел целый месяц с тех пор, как они расстались. Прошел месяц с тех пор, как всё снова пошло прахом, только для того, чтобы им снова пришлось это исправлять. «Им» написано свободно, поскольку в основном это были Эл и Уилл, победившие Векну окончательно. Но в разгар всего этого Майк осознал несколько разных вещей о себе. Например, как он мог не знать, что Уилл умеет пользоваться оружием, и почему, чёрт возьми, ему это нравилось? Осознал, что это тоже было красиво, если честно. В глубине души он всегда знал, что просто не мог принять себя. Но теперь он это сделал. Он целый месяц говорил о платонической любви и обещаниях всегда быть друзьями, лучшими друзьями. Чтобы Эл научилась быть независимой и расти без влияния парня или угрозы изнанки, нависшей над ней. Узнать, кем она была сама для себя. И Майк был счастлив за неё, и она была счастлива за него точно так же. Они провели день, осматривая комнату Майка и разбирая вещи, которые на самом деле принадлежали Эл, оба подростка наконец-то полностью перешли к делу. Расставание с взаимным облегчением, лучший результат, о котором Майк мог когда-либо мечтать. Когда он оглянулся, он увидел, как Эл распутывает свернутый кампус, и его сердце болезненно сжалось. Вся речь Уилла прокручивалась в его голове, как заезженная пластинка. Мысль действительно была приятной, и ему нравилось практически всё, что делал Уилл, даже если технически это было не от него. — О, эм, я не был уверен, захочешь ли ты это вернуть. — Майк нахмурился, он знал, что было бы дерьмово оставлять у себя то, что технически принадлежало Эл. Она заказала картину, так что это было её, верно? Верно? — Что? — Эл оторвала взгляд от картины, на её лице читалось замешательство. — Картина. Ты попросила Уилла нарисовать это, так что это твоё. Я имею в виду… — Майк переступал с ноги на ногу, скрестив руки на груди, нахмурился. Он был не из тех, кто избавлялся от картин Уилла, чёрт возьми, у него всё ещё были страницы с неразборчивыми каракулями из детского сада, спрятанными глубоко в одной из его папок. Ему очень не хотелось расставаться с картиной, но он должен был. Это принадлежало Эл. — Нет, я этого не делала. — Эл ещё раз окинула картину изучающим взглядом. — Это та самая картина, о которой я рассказывала тебе в своем письме. — Я думала… — её брови снова нахмурились в замешательстве. — Я думала, он рисовал это для девушки, которая ему нравилась. Что? — Он сказал, что ты заказала это. — Майк уставился на картину, нахмурив брови. — Он сказал, что ты… Эл, это твоё. — Заказала? — Эл повторила, словно это звучало для неё так же чуждо как и для него. — Что заказала? Майк внимательно посмотрел на неё, шестерёнки в его голове быстро вращались, когда его глаза вернулись к картине. Он был в недоумении. — Это значит, что ты попросила его нарисовать это для меня. — Майк взял картину в руки, уставившись на неё так, как будто сам Уилл мог выскочить из неё с совершенно ясным объяснением. — Как я могла попросить его написать картину, о которой я не знала? — её вопрос был искренним, и Майк почувствовал себя еще более смущенным. — Неужели Уилл солгал тебе? — Что? Нет! Никогда не будет лгать мне! — Майк огрызнулся, его лицо вытянулось, Эл нахмурилась. — Друзья не лгут, Эл. Уилл — мой лучший друг, зачем ему лгать? — Майк, я не просила Уилла рисовать это. Он не хотел показывать мне, что он рисовал. Я видела всё остальное, что он сделал. Он показывает мне всё остальное. — Эл наклонила голову. — Уилл сделал это для тебя, не для меня. Не для девушки, которая ему нравится. — она указала на его грудь, бросив на него многозначительный взгляд. — Он сделал это для тебя, Майк. Майк оттолкнул её руку, снова опустив взгляд на картину. Он… Он солгал. — Я уверена, что у него была причина, Майк. — Эл посмотрела на картину, наклонив голову. — Это красиво. Хотя я не знаю, что это такое. — Это, э-э, это из игры, в которую мы всегда играли вместе. Подземелья и драконы, помнишь? — она кивнула, на её лице отразилось легкое узнавание. — Это один из монстров, это…это действительно хорошая картина. Ты действительно не знала об этом? — Когда я попыталась посмотреть, Уилл разозлился на меня и выгнал из своей комнаты. Я не знала. — Эл нахмурилась. — Пожалуйста, не злись на него за ложь, Майк. Это был тяжелый год для него. Майк обдумывал её слова, и внутри у него всё сжалось. У Уилла были тяжёлые несколько лет, три тяжелых года с его исчезновением, одержимостью, повторным появлением Теневого Монстра, а затем всё, через что он только что прошел с Векной? Как Майк мог что-то иметь против него, когда он уже прошел через Ад и возвращался обратно миллион раз? — Я не злюсь, я просто… я просто в замешательстве, вот и всё. — Майк опустил взгляд на картину и провел пальцем по высохшей краске, глубоко задумавшись. Эл наклонила голову, глядя на картину, прежде чем на её лице появляется озарение, быстро сменяющееся понимающей улыбкой. — Тебе следует поговорить с ним об этом. — Он просто снова солжет. — Майк вздохнул. — Уилл ненавидит конфронтации. Я должен просто, я не знаю, игнорировать это? Подождать, пока он не поднимет этот вопрос. — Он не поднимет эту тему, Майк. Он думает, что ты ему поверил. — Эл встала, взяв коробку со своими вещами. — Я знаю, что ты знаешь его намного дольше, но я знаю своего брата. Тебе следует поговорить с ним. Подумай об этом. — сказала она, похлопав его по плечу, прежде чем направиться к двери. — Мне нужно домой, папа и Джойс сказали, что сегодня вечером они в кино. — она усмехнулась, прежде чем выскользнуть из комнаты. Он сидел на своей кровати, не отрывая глаз от картины у себя на коленях, и в голове у него звучала одна мысль. Почему он солгал?

***

Проходили часы, солнце давно опустилось за горизонт, но картина все еще была зажата в его руках. Стрелки часов показывали, что было уже далеко за два часа ночи. Действительно ли он сидел в одной и той же позе в течение семи часов? Майк вздохнул, снова сворачивая картину, выключая лампу и забираясь в постель. Он положил свернутую картину рядом с собой, свернувшись калачиком на боку, и уставился на неё, всё ещё не в силах прийти в себя. После ещё одного часа пристального разглядывания его веки, наконец, стали достаточно тяжелыми, чтобы он позволил им закрыться, и сон мирно забрал его на мгновение. — Последние несколько месяцев она была такой потерянной без тебя. — в голове мелькали слова Уилла. От этих слов Майк поёжился как от холодного душа. — Просто она отличается от других людей, и…когда ты…когда ты другой, иногда…ты чувствуешь себя ошибкой. Его голос был громче, яснее, как будто Уилл был прямо рядом с ним, повторяя эти слова, сказанные более месяца назад. — Но ты заставляешь её чувствовать, что она вовсе не ошибка. Как будто ей лучше быть другой. И это придает ей смелости бороться дальше. Это не имело смысла. Эл только что сказала ему, всего за несколько дней до того, как Уилл сказал это, что думал о ней как о монстре. Что она думала, что он её боится. Даже если бы это было неправдой, это все равно было то, что она чувствовала. — Если она была груба с тобой или казалось, что она отталкивает тебя, это потому, что она боится потерять тебя, как и ты боишься потерять её. И если бы она собиралась бросить тебя, я… я думаю, она предпочла бы просто побыстрее покончить с этим. Как будто срываешь пластырь. Но она не оттолкнула его. Она не была грубой с ним. Она ничего не сделала, только призналась ему в его чувствах. Он был тем, кто отстранялся, он знал в глубине души, что не любит её. Даже когда говорил это в той пиццерии. Он не любил её так, как она хотела, но и она не любила его так. Майк напряженно думал, пытаясь понять, что именно Уилл имел в виду под любым из того, что он сказал. — Итак, да, ты нужен Эл, Майк. И всегда будешь. И тут его осенило. Он говорил не об Эл. Он не говорил, что чувствовала Эл или о чём она думала. Уилл говорил о себе. Глаза Майка распахнулись, осознание обрушилось на него, как ведро с ледяной водой. Он вскочил с кровати, сбросив всё с тумбочки, когда стоял в своей спальне с широко раскрытыми, полными паники глазами. Будет ли это ошибкой?! Без малейших колебаний он надел тапочки и вылез из окна, осторожно опустившись на землю, прежде чем на ходу влететь на этот проклятый велосипед. Который как назло ехал чёртовски медленно. Он крутил педали сильно и быстро, едва мог контролировать своё дыхание, направляясь к хижине, будь проклят Хоппер. Он должен был увидеть Уилла, он должен был увидеть его прямо в эту секунду. — Когда ты иной, иногда…ты чувствуешь себя ошибкой. Слова повторялись снова, разрывая сердце Майка изнутри. Как долго он чувствовал это? Как долго он чувствовал себя ошибкой? Он не мог этого вынести. Он подумал о моменте в фургоне, оглянувшись, чтобы увидеть, как Уилл прикрывает рот, и еще одно осознание ударило в голову. — Он плакал… Он плакал прямо рядом со мной… — сказал Майк самому себе, его голос дрожал, когда он продвигался вперед еще быстрее. — Он, блять, плакал, а я ничего не сделал! Чувство вины захлестнуло его, как волна, слёзы жгли его глаза. Как он мог? Как он мог позволить Уиллу чувствовать себя так? Заставь его рыдать в фургоне, убитого горем и напуганного. Как он мог так поступить с тем, кого любит? — Чёрт! — Майк остановил свой байк, прижав ладони к полыхающему лицу. Чёрт! Чёрт! Чёрт! Любит? Любит?! Он любит его?! Майк потянул себя за волосы, пытаясь выровнять дыхание. Он знал, что чувствовал нечто большее, чем дружбу, он осознал это. Он принял это и отбросил. Но любовь? Как он мог оттолкнуть это? Он чувствует себя ошибкой. Он чувствует себя ошибкой! Майк прикусил дрожащую губу, оттолкнулся от земли и снова нажал на педали. Не имело значения, был ли он влюблён в него. Он бы с этим справился. Но он не мог смириться с таким чувством Уилла. Ещё через несколько минут он бросает свой велосипед за окном Уилла и Джонатана, благодаря бога за то, что Джонатан пробрался в его дом, чтобы остаться с Нэнси на ночь. Он взял себя в руки, выровнял дыхание, поднял камешек и осторожно бросил его в окно. После ещё двух вспыхнул мягкий свет, за которым последовал небольшой треск. В оконном проёме появилась сонная голова, ничего не понимающего Уилла. Майк выдохнул, чтобы собраться с силами, потому что в тот момент его сердце было и в горле, и вываливалось из задницы одновременно, когда он смотрел на него, почти задыхаясь. — Майк? — позвал Уилл, высунувшись из окна с растерянным видом. — Подожди. — Он исчез на мгновение, вернувшись через десять секунд с еще более растрепанными волосами и в большой толстовке, которая определенно принадлежала Джонатану, прежде чем высунуть ноги из окна и спрыгнуть вниз. Не говоря ни слова, он протянул ему дополнительную толстовку с озабоченной улыбкой. — Ещё даже не май, ты заболеешь. Майк уставился на него, натягивая толстовку через голову, прежде чем его взгляд снова упал на Уилла, уставившись на него так, как будто он мог исчезнуть снова. Уилл немного нахмурился, ведя их к поваленному дереву, чтобы сесть на него, прежде чем повернуться к нему лицом. — Эй, что случилось? Сейчас четыре утра, Майк. Ты в порядке? Тебе приснился кошмар? — он смотрел на него с таким беспокойством, его глаза были наполнены большей заботой, чем его родители когда-либо удосуживались уделять ему половину времени. Он почувствовал, что его глаза снова горят, в носу появляется то заложенное чувство, которое заставило его понять, что его голос не будет ровным. — Майк? — Уилл был немного запаниковал, его глаза расширились, как только он заметил слезы в его глазах. — Майк, пожалуйста, поговори со мной… — Ты не ошибка. — Майк задыхался, его руки так крепко сжимали Уилла, как будто если бы он отпустил хоть немного, он бы ушёл. — Ты не ошибка, Уилл. — Что? — Лицо Уилла побледнело, его глаза забегали, когда он попытался убрать руки. — Майк… — Нет, нет, пожалуйста. Пожалуйста, просто послушай меня. — Майк крепче сжал его руки. — Пожалуйста, не уходи. Уилл сглотнул, молча кивая, его дыхание участилось. Его руки сильно дрожали, он прикусил нижнюю губу, когда он наконец встретился взглядом с Майком. — Ты мне тоже нужен, Уилл. Ты нужен мне больше, чем что-либо в этом мире, хорошо? — Майк проглотил комок в горле, слёзы замерзали на его щеках, когда он держал его за руки, как будто он был его спасательным кругом. — Мне-мне так жаль, мне так жаль, что ты чувствовал себя, как ты…ты был ошибкой, как будто ты не был всем. Потому что ты есть всё. Ты лучшее, что было в моей жизни, Уилл, лучшее, что я когда-либо делал. Это было правдой, и это все еще так. Он шмыгнул носом, на секунду отвернувшись, чтобы попытаться контролировать свое неистовое дыхание. — Что я сказал Эл о том, как началась моя жизнь, когда я нашел её? Это была чушь. Это была ложь. Моя жизнь началась, когда я встретил тебя на качелях. В ту секунду, когда ты сказал «да», для меня это было всё. Ты не ошибка, Уилл, ты наоборот. Ты совершенен. Он оглянулся, чтобы встретиться взглядом с Уиллом, и с удивлением увидел знакомые зелёные глаза, сияющие почти волшебным светом от непролитых слёз. Он почувствовал, как тот нежно сжал его руку. — Ты… — Уилл начал, сглотнув, прежде чем продолжить. — Ты действительно это имеешь в виду? — Каждое слово. — сказал Майк, высвобождая одну из своих рук из хватки Уилла, прежде чем обхватить его щеку и смахнуть случайную слезу со щеки Уилла, опустив её обратно, чтобы снова сжать его руки. — И мне очень жаль, если я когда-либо заставлял тебя думать о чём-то меньшем. — его голос стал мягче, руки дрожали. — Я никогда больше не хочу, чтобы ты чувствовал себя менее совершенным, Уилл. Я проведу остаток своей жизни, пытаясь заставить тебя увидеть, насколько ты удивительный. — Я не… Майк, я не идеален. — Уилл покачал головой, опустив глаза на колени. — Пожалуйста, не говори, что я идеален. Однажды ты просто проснешься, поймешь, что я не ошибка, и тогда я стану просто ещё одним разочарованием. Я не могу быть таким для тебя, Майк. Не ты. — Уилл, ты ничего не можешь сделать, чтобы разочаровать меня. — Майк подцепил пальцем подбородок Уилла, наклоняя его лицо, чтобы встретиться с его глазами. — Для меня ты идеален. Для меня ты — всё. У тебя нет недостатков, Уилл. Никаких минусов, ошибок или несовершенств. В моих глазах ты безупречен. Уилл уставился ему в глаза, приоткрыв губы и подняв брови, понимая, насколько честным был Майк. — Майк… — Я люблю тебя. Я люблю тебя больше всего на свете, Уилл. — Майк сглотнул, прикусив нижнюю губу. — Я так люблю тебя, и я думаю, что любил всегда. И знаю, что буду любить только тебя. Глаза Уилла расширились, дыхание сбилось, когда он переваривал свои слова, его челюсть отвисла, когда это полностью поразило его. Майк опустил руки, немедленно поднеся их к своему лицу и прерывисто вздохнув. — Боже, прости, если это было странно! Тебе не нужно ничего говорить! — Майк… — На самом деле, ничего страшного, если ты не чувствуешь того же! Всё в порядке, я ничего от тебя не жду! — Майк начинал сходить с ума, устойчивая уверенность в его голосе сменилась паникой. - Мне просто нужно было, чтобы ты знал, насколько ты важен! Как много ты значишь для меня, для всех нас, потому что ты сердце, а не я! Я просто говорю громко, и я раздражаю, и я мудак, ты спокойный, милый и такой чертовски умный! Ты сводишь нас вместе, ты держишь нас вместе! Не я, ты! Ты — сердце, Уилл! — Майк. — И вот почему я люблю тебя, потому что ты — это просто ты! Ты самый лучший из всех нас! На самом деле никакой конкуренции! Например, Дастин супер умный и забавный, а Лукас крутой, логичный и прочее дерьмо, но ты? Ты — это все! Ты храбрый, и ты умный, и ты такой забавный, и никто никогда не осознает этого, как будто ты иногда такой засранец и… — Майкл! — крикнул Уилл, хватая отчаянно размахивающих руками Майков и потянув их вниз, чтобы они оказались между ними. — Дыши. Могу я кое-что сказать? Майк неуверенно кивнул. — Пожалуйста. Уилл покачал головой, с его губ сорвался смешок. — Спасибо. — он сжал его руки, прежде чем продолжить. — Ты не раздражаешь. Ну, не всё время. — Эй… — Заткнись, ты это сказал. — Уилл ухмыльнулся, слегка шмыгнув носом. — Это одна вещь, которую я люблю в тебе. Ты не громкий, Майк, ты страстный. Ты храбрый и ты умный. Ты спас меня, помнишь? Ты никогда не отказывался от меня, даже когда это сделали все остальные, кроме моей мамы. Ты не мудак. Ты человек. Да, ты не был лучшим другом последние несколько месяцев, но и я тоже. Я простил тебя за это и надеюсь, что ты тоже простишь меня. — Нечего прощать, ты не.. — Тогда можешь соглашаться или не соглашаться. — Уилл улыбнулся. — Сделка? Майк улыбнулся и кивнул: — Сделка. Они немного посидели в тишине, Уилл поерзал, прежде чем снова встретиться с ним взглядом. Майк, ты это имел в виду? Ты только что много чего сказал, но я просто… Мне нужно знать, имел ли ты это в виду. — он выглядел неуверенно, когда теребил свои руки. — Ты… Ты действительно влюблен в меня? Майк посмотрел на Уилла, теребящего руки, и снова взял их в свои. — Я.. — Майк прикусил губу. — Я влюблен в тебя. Уилл облегченно вздохнул, и его лицо расплылось в самой широкой улыбке, которую он когда-либо видел. Слёзы снова навернулись ему на глаза, прежде чем он почувствовал, как Майк притянул его в объятия. — Уилл…я.. — Я люблю тебя, Майк. — Уилл тихо сказал ему на ухо, прежде чем отстраниться и посмотреть ему в глаза. — У меня есть вечность. С того момента, как ты попросил меня быть твоим другом, и я буду им всегда. — Ты… Ты любишь? — спросил Майк, и его лицо расплылось в улыбке. — Ты любишь меня? — Я люблю тебя. — Уилл засмеялся, кивая, когда Майк снова обнял его. — Ты любишь меня? — Я люблю тебя! — Майк рассмеялся в волосы. — Боже, я люблю тебя! Уилл отстранился, его глаза сияли, когда он посмотрел на него. Майк тихо выругался при виде этого. Он действительно был великолепен. Уилл ухмыльнулся ему, наклонив голову с вопросительным выражением на лице. — Спасибо? Я сказал это вслух?! Майк покраснел, качая головой. — Я не хотел говорить это вслух. — Если это поможет, я думаю, ты тоже великолепен. — Уилл придвинулся ближе, его улыбка не дрогнула. — Великолепен? Вау, Байерс, мне больно. — Майк ухмыльнулся, уткнувшись лбом в Уилла. — Заткнись. — Уилл рассмеялся, схватил его за толстовку, соединяя их губы. Через мгновение они отстранились, на их лицах расплылись глупые улыбки. — Какой тревожный звонок, а? — Майк усмехнулся, вызвав хриплый смех Уилла. — Не стесняйтесь делать это в любое время. — Уилл ухмыльнулся, выглядя счастливее, чем Майк когда-либо мог вспомнить, когда видел его. — Я думаю, мне придется поддержать тебя в этом, Байерс. — Майк ухмыльнулся, притягивая его для еще одного поцелуя. И если они оставались такими до тех пор, пока первые лучи рассвета не пролились на деревья, что ж, у них было много времени, чтобы наверстать упущенное.