О вечном

      — Дети — это счастье, — с пьяной настойчивостью твердят Мише.       Миша с ними в упор не согласен. Ему дети обычно на голову сваливаются и его не спрашивают — как будто оно ему надо было. Но что есть, то есть.       Это почти входит в привычку — как только кто из власть предержащих дает приказ заложить в округе новое поселение, следить за… новыми воплощениями. Находить, заботиться, по необходимости искать того, кто ребенком займется — кто ближе и лучше подойдет.       Кто, в целом, не Миша. Себя в роли воспитателя — родителя, что уж тут — он как-то вообще не представляет. Но, опять же, его тут не спрашивают.       Как ни странно, ему даже нравится.       Паша липнет к нему, как репей, стоит ему только поднять маленькое недоразумение на руки. Максима с Борей из кабинета вытащить задачкой невыполнимой делается мгновенно, Данька с Кирюшей — вообще история отдельная, надо ж было прям перед войной им взяться — они-то как раз больше всего прикипели к Саше.       Вот уж кому точно понравилось Мишиных детей воспитывать. Ну и своего мелкого заодно.       Малышня вообще как-то сразу Сашу полюбила — пока были мелкие, от души катались на тогда еще столичных плечах, хвостиком носились по всему двору и под ворчание, что дети совсем распоясались и вообще цыц, нет-нет, да тянули шаловливые ручонки к пушистым кудряшкам. Подросли — стали проситься к нему на балы и парады, даже если большую часть времени Московскому приходилось отгонять от детей назойливых фрейлин.       Романов сам-то ничуть не лучше — детей баловал как своих, таскал дорогие подарки и лучших столичных учителей. С железобетонным аргументом, что соответствовать должны.       И чуть лужей не растекается, стоит его кому-то не «дядь Саша», а папой позвать. Даром, что дело-то уже в Союзе было — это как раз младшие таки и додумались, Даня с Кирюшей.       Миша над его лицом тогда долго смеялся, хотя сам что думать, понять не мог. Это, в конце концов, получается…       «Семья» звучит странно. Но приятно — даже чересчур.       Они же первыми и предлагают пойти всем вместе гулять — после всего восстанавливать утраченное. После десятилетия беспробудного мрака — или пьянства, тут с какой стороны посмотреть.       К тому же, по — наконец-то! — очищенному Питеру ходить куда приятнее. Ностальгией отдает — и чем-то совершенно новым.       И познакомиться Мише заново не мешало бы — амнезия, чтоб ее. С Денисом Сашиным уж точно.       Ребенок от него не шарахается, конечно, привык, все же, но на непонятные ему изменения с таким недоверием косится, что совсем не по себе становится.       Зато с друг другом дети не без удовольствия носятся и на своих… родителей совсем никакого внимания не обращают. Оно и к лучшему — Саша и без того чуть ли не до кончиков ушей краснеет, стоит Мише просто смеха ради заправить ему пару ромашек вместо бутоньерки в карман его пиджака.       Кто-то все равно замечает и спрашивает — и уши все-таки краснеют. Миша не удерживается и смеется — ответный взгляд обещает… много всего.       Детям он обещает достать гитару — и когда только играть выучился? — ну точно, чтоб смущение спрятать.       На Денискино предложение зайти за «шавермой» ворчит — дома, что ли, не кормят?       — Пойдем, — зовет ребенка под Сашиным неодобрительным взглядом и за ключами от машины в карман лезет.— Покажешь, где тут что.       Сам себе напоминает Минск — Коля тоже в детстве (неприлично далеком) ему позволял не в пример больше, чем все его воспитатели вместе взятые.       Они едут-то недолго, пока Денька не просит тормознуться рядом с каким-то ларьком на углу — «шаверма» во всю длину написано, конечно. Питер же, у них тут по-другому не бывает.       Миша за мелким следом из машины выходит под его заверения, мол, лучше, чем тут, вообще нигде нет. Его, правда, так спросить и подмывает — все обошел? Потом вспоминает — с Деньки, любителя этого, станется.       И заказывает, на которую ему пацан показывает. Да, две. Больших, разумеется.       Стоять на аварийке где-то с Сашиным ребенком под боком — он и свой собственный уже давно ведь, только ж не признается в этом ни за что — и под спор о правильном названии «шаву» доедать… В этом что-то есть.       А шаурма — Миша почти видит, как Денис глаза закатывает — действительно оказывается неплохой