heavy hitter

В этом гостиничном номере нет часов. Или, может быть, они когда-то были, но их выбросили куда-то, разбили и разбросали по полу, как пустые бутылки, разлили по ковру, как шампанское и Джек, забыли, как и всё остальное. Я не могу определить время. Я не могу сказать, сколько прошло времени. Кокаин имеет обыкновение делать это с тобой — он уничтожает все твои чувства, лишает тебя всего, кроме самых плотских побуждений и желаний. Я помню шоу, потом вечеринку, потом афтепати. Я помню, как был на чьих-то коленях — Бах, это был Бах — и я целовал кого-то другого, буквально трахал языком, несколько минут спустя на диване, на полу, на кровати — везде, вдыхая дорожку за дорожкой — с чьей-то кожи. Должно быть, помимо этого ещё происходила гора подобных вещей. Где-то по пути моя одежда была сорвана с моего тела, а затем чьи-то руки были на мне, затаскивали меня на колени, раздвигали мои ноги, выкручивали мои руки, дёргали мои волосы, передавали меня по кругу, как они делали это с кокаином. И я позволял им всё. Всё это было приятно. Потрясающе. Член в моем рту ускорился, теперь действительно трахая моё горло. Всё, что мне нужно делать, это не закрывать рот и позволять Экслу держать мою голову неподвижно. Похоже, ему тоже очень нравятся звуки, которые я издаю, и вскоре он неожиданно сильно дергает меня за волосы, вырывается и кончает мне на лицо. Мне удается поймать капли спермы на язык, и я просто не могу представить, как грязно я выгляжу сейчас, стоя на руках и коленях, с открытым ртом и измазанным спермой лицом, и всё это в то время, как кто-то другой жёстко трахает меня сзади. Эксл ещё несколько раз шлепает кончиком своего члена по моему вытянутому языку, скармливая мне последние капли своей спермы, и я жадно глотаю её, не в силах насытиться. Закончив глотать то, что он мне дал, я снова смыкаю губы вокруг его члена, нежно посасывая головку — его громкий стон говорит мне, что он этого не ожидал, но, тем не менее, оценил. — Х-хватит, — вырывается он, и я чувствую извращённое чувство удовлетворения от того, как он задыхается, — Господи, блядь. Кто-то хихикает рядом с ним, — Всё? Я тоже хочу его рот. Роуз падает назад на подушки, — Весь в твоём распоряжении. Мне нужно, блядь, передохнуть.  Бах скользит на место передо мной, член уже твёрдый и торчит из его узких кожаных штанов, тот самый член, который я чувствовал в своей заднице всю ночь, и первый, который побывал у меня во рту. От вида и воспоминаний о его вкусе у меня течёт слюна, и я уже жажду второго раза. — Дай мне посмотреть на тебя, дорогой, — воркует он, и я хихикаю, позволяя ему приподнять моё лицо за подбородок. Он вытирает меня парой салфеток, как джентльмен, — Намного лучше. Теперь открой пошире. Бах любит говорить, как я обнаружил, словно он порнозвезда из фильмов категории B. Наверное, так же он разговаривает со своими группиз. Впрочем, я не возражаю. По какой-то извращённой причине, мысль о том, что со мной разговаривают, как с дешёвой безымянной шлюхой, делимой между рок-звёздами, возбуждает. Заводит меня. Я стону, глотая его член целиком — он чуть толще, чем у Эксла — и когда он упирается мне в глотку, я начинаю по-настоящему работать. Плотно обхватив губами ствол, я медленно провожу ими по его длине, пока во рту не остается только кончик. Я уделяю ему особое внимание, посасывая его, как леденец, крутя языком вокруг него и погружаясь в щель, затем я медленно опускаюсь вниз, пока мой нос снова не прижимается к его промежности, слегка задыхаясь, когда он вгоняет слюну в моё горло. Затем вверх, и снова вниз. Вверх и вниз, рука Баха в моих волосах помогает мне выстроить ритм. Я стараюсь смотреть на него, когда могу, зная, что зрительный контакт, должно быть, сводит его с ума. — Блядь, да, — пыхтит он, — Никогда бы не подумал, что ёбаный Ларс из ёбаной Металлики будет таким хорошим маленьким членососом. Тебе это нравится? Тебе нравится мне отсасывать? Я пытаюсь кивнуть, не отстраняясь от него, что нелегко. Он криво смеётся над моим нетерпеливым ответом и заправляет мои волосы за уши, чтобы лучше видеть меня.  — Смотри на меня, куколка, — говорит он, и честно говоря, это было бы романтично, если бы не тот факт, что мой рот уже использовали три других человека, или что кое-кто всё ещё трахает мою задницу, но я потакаю ему, сладко хлопая ресницами, заставляя его стонать и замедлять темп. Кстати говоря, позади меня толчки Слэша становятся всё быстрее, всё глубже, всё отчаяннее. В отличие от Баха, Слэш не болтает, но его сбившееся дыхание, и то, как его тупые ногти впиваются в мои бёдра, когда он подталкивает меня назад к себе, говорят о том, что он уже близко. Я сжимаюсь вокруг него, зарабатывая шлепок по заднице. Бах ценит это, похоже, ему действительно нравится, как я наслаждаюсь собой, когда меня используют между ними как резиновую куклу, жёстко трахнутую с двух сторон, не способную ни на что, кроме как принимать это. Я чувствую, как Слэш пульсирует во мне, горячо и быстро, и после пары длинных, глубоких толчков, которые больше похожи на удары и заставляют меня вскрикивать каждый раз, когда его бедра сталкиваются с моими, он жёстко кончает с хрюканьем, руки потирают мои и без того ушибленные мышцы, пока он наполняет презерватив. На секунду мне хочется почувствовать, как его сперма льётся в меня, покрывает мои внутренности и оставляет меня мокрым и использованным во всех смыслах этого слова; как было бы охуенно, если бы все кончили в меня, один за другим... Слэш падает на меня сверху, бормоча что-то рядом с моей кожей, его потная голая грудь прижимается к моей выгнутой спине, а его кудрявые локоны щекочут мои плечи. Затем он убирает часть моих волос, чтобы поцеловать меня между лопаток. Это... Приятно. Когда он выходит, моя задница чувствует себя пустой, открытой, хорошо оттраханной, и сжимается вокруг ничего. Я слышу, как он снимает презерватив и завязывает его, смотрю, как он выбрасывает его в мусорное ведро вместе с остальными. Сколько их уже? Я не могу вспомнить. Он шлепает меня по заднице ещё раз, как бы хваля за хорошо выполненную работу, и опускается на кровать рядом с Экслом, который несколько раз дружески похлопывает его по плечу. Я представляю, что они, должно быть, уже делили между собой несколько группи. И снова всё моё тело горит, а живот скручивает от возбуждения при мысли о том, что я как одна из этих группиз сегодня вечером. Уже кончив один (или два?) раза до этого, Бах на долго не задерживается.  — Блядь, да, сейчас кончу… — я чувствую, как его член непрерывно дергается на моём языке за мгновение до того, как горячая, солёная сперма заполняет мой рот. Часть её уже стекает в горло, но я знаю, что он хочет посмотреть, поэтому я позволяю его члену упасть с моих губ и широко открываю рот, чтобы он мог полюбоваться этим зрелищем: смесь спермы и слюны, так много, что она грозит вытечь из уголка моего рта и стечь по подбородку. Он обхватывает рукой моё горло, — Продолжай, — говорит он, и я, как хорошая шлюха, глотаю всё с большим удовольствием, стараясь, чтобы он почувствовал, как это происходит. Боже, как это приятно. Он гладит меня по щеке, — Хороший мальчик. Кто-то ещё подходит к кровати и шаркает по матрасу позади меня. Это Дафф, который недавно вышел покурить, или что-то в этом роде. Он сразу переходит к делу, берёт меня за задницу и большим пальцем раздвигает мои булки так, что моя хорошо использованная дырка видна ему, заставляя меня стонать, отчасти из-за прохладного воздуха, попадающего на наиболее чувствительные места, отчасти от того, что я так... Открыт и обнажён. — Чёрт, вы, ребята, хорошо его трахнули, — говорит он, потирая меня между бёдер и погружая внутрь большой палец, проверяя меня. Я скулю и сжимаюсь от проникновения, я ничего не могу с собой поделать; я хочу чего-то другого, кого-то другого в себе снова. Он быстро подчиняется, не теряя времени, зарывает палец в меня так глубоко, как только может, а затем так же быстро вытаскивает обратно. Я опускаю голову на предплечье и хныкаю, когда второй палец проникает внутрь вместе с первым, и оба трахают меня долго и хорошо, издавая непристойные скользкие звуки. Бах сидит и с восторженным интересом наблюдает, как Дафф трахает меня пальцами. — Кто-нибудь ещё хочет его рот? Нет? — думаю, они все закончили на эту ночь, и неважно, есть ли у них ещё кокаин в крови или нет, — Хорошо. Я снова вскрикиваю, когда его пальцы выходят из меня с влажным звуком, моя дырочка более чем готова к его члену. Я отчаянно виляю задницей; я не хочу ничего, кроме того, чтобы он вошёл в меня прямо сейчас и трахал меня жёстко и быстро.  — Терпение, милый. Ложись на спину, — приказывает Дафф, и я подчиняюсь, с готовностью раздвигая для него ноги, — Я люблю смотреть на своих девочек. Я лениво дрочу себе, наблюдая, как он готовится, делая несколько длинных, хороших поглаживаний, затем разрывая зубами обёртку презерватива и легко надевая его. Думаю, за всю ночь я кончил всего один раз, выплеснувшись в чью-то руку, но в какой-то момент, когда разврат достиг своего пика, я забыл о своих собственных потребностях. Дафф подтягивает меня к себе под колени, прислоняет их к своим плечам и наклоняется надо мной, — Готов?  — Блядь, пожалуйста, — выдыхаю я, задыхаясь. Я откидываю голову назад, когда головка проталкивается внутрь, заставляя меня громко и бесстыдно стонать; его член намного больше и лучше заполняет меня, чем его пальцы всего несколько мгновений назад. Один медленный, плавный толчок и задыхающийся стон, и вот он уже полностью вошёл в меня. Я чувствую всю его длину во мне, он растягивает меня изо всех сил, каждое его движение и толчок посылают крошечные волны удовольствия по всему моему телу, от глубины живота до кончиков пальцев. Затем, без какого-либо предупреждения, он начинает трахать меня жёстко и глубоко, задавая хороший ритм своими бёдрами, каждый раз вытаскивая почти до конца, а затем снова вводит до тех пор, пока не погружается в меня по самые яйца. Я вскрикиваю каждый раз, когда он входит в меня, я ничего не могу с этим поделать; мой голос немного охрип и огрубел от криков и ебли в горло всю ночь, но, блядь, я не я, если не люблю устраивать шоу для нашей аудитории: Бах слева от меня, Эксл и Слэш справа, все смотрят, как их друг и коллега по группе трахает меня с голодом в глазах. Всё, что я могу слышать, это мои собственные резкие крики, стоны Даффа и звук кожи о кожу. Моё зрение затуманивается, мои бёдра дрожат, а живот сводит; я долго не протяну, и он тоже. Он откидывает голову назад и манипулирует моими ногами вниз и вокруг своих бедер, чтобы трахать меня быстро, пока не кончит. Я сжимаю пальцы вокруг своего пульсирующего члена, боже, да, ещё несколько толчков... Матрас сдвигается и прогибается рядом с моей головой. Я открываю глаза и вижу Эксла, стоящего на коленях рядом со мной, его член твёрдый и снова направлен мне в лицо. — Давай, членосос, — хрипит он, и я снова с готовностью открываю рот для него, отсасывая так, как могу в этой позиции. Мне так жарко, голова плывет, я весь горю — все мои чувства сведены к минимуму, я чувствую только солёный привкус твёрдой плоти на языке и пульсирующий жар в моей заднице. Я так близко, я хочу кончить, так сильно нуждаюсь в этом. Боже всемогущий, это потрясающее ощущение. Дафф кончает первым, громко стонет, толкается глубоко в меня и держится там, кончик его члена упирается в мою простату. Эксл выбирает именно этот момент, чтобы сильно дернуть мой сосок, и наслаждение захлестывает меня; ещё один, два рывка, и я кончаю, моя спина выгибается, как тетива, а живот покрывается моей собственной разрядкой. Вскоре Эксл тоже кончает в мой рот во второй раз, проталкивая свой член так глубоко, как только может, и выливая горячую сперму прямо мне в горло. Наши синхронизированные оргазмы, кажется, продолжаются вечно, и Эксл, и Дафф трахают меня крошечными движениями ещё немного, пока я стенаю и дрожу в их руках. Я не могу перестать хныкать, даже когда спускаюсь с высоты, как будто тяжёлое одеяло белого горячего удовольствия накрыло меня и задушило под собой. Я не могу пошевелиться, каждый мускул в моём теле, кажется, отказал, а веки потяжелели на тысячу фунтов. Оттрахан и использован во всех смыслах.  Это чистое, абсолютное блаженство. Я лишь смутно осознаю, что происходит дальше. Эксл и Дафф отстраняются. Вес покидает кровать. Кто-то гладит меня по щеке. Кто-то ещё раз щипает меня за грудь, за задницу, за бёдра. Затем меня укладывают и укрывают простынью. Голоса. Шаги по ковру. Я выгибаюсь на кровати и проваливаюсь в беспробудный сон, под звук закрывающейся двери отеля.