***
Когда Саске добрался до кабинета, тот был закрыт. Горгулья сидела строго внизу, прикрывая задницей выдвижную лестницу, и пронизывала взглядом коридор. — Милви Альбум! Директорский пароль — пожалуй, главная из его привилегий. После личного стола для зельеварения. Жизненно необходимо объясниться неформально с директором Хогвартса. Они договаривались не иметь секретов друг от друга, а этот спонтанный эпизод мог поставить крест на доверительных отношениях, которые он так долго выстраивал с обожаемым учителем. Прощаться с этим из-за минутной слабости и жалкой грязнокровки… Ну уж нет! Всего-то расслабиться захотелось перед тем, как отдать этого… Как его там звали? Наруто? Не важно. Отдать это мясо учителю. В конце концов, проследить, как долго действует новая формула зелья, Саске мог бы и после этого уже в Выручай-комнате, всего лишь предупредив Орочимару. Но фантазия и длительное отсутствие директора в Хогвартсе сыграли с Учиха злую шутку, которая и привела в самый дальний женский туалет его и это щебечущее о любви туловище. Как ни странно, Орочимару в кабинете явно был. На директорском столе располагалась зажженная подставка-нагреватель, но сам чайник дымился, остывая, рядом на более простой треноге. Ближе к выходу была шахматная доска с незавершенной партией, правее – лоток для корреспонденции и свежих документов, левее – пустой для исходящих документов. Симпатичная лампа со змеей разбрасывала по всему столу ровный свет. Две самых лживых объяснительных, какие он только сочинял, легли справа, а сам Учиха остался стоять. Долго ждать не пришлось. — Как спалось, Саске? — шипение раздалось у самого уха и напугало бы кого угодно, но не привычного к такой скрытности ученика. По спине все равно каждый раз пробегали мурашки, чертовски приятные мурашки от этого голоса поблизости. На него переползла тонкая золотистая змея, устроившись полукольцами на плечах. — Я не ложился, учитель. Угостите меня чаем для бодрости? Нельзя в этом кабинете прямолинейничать, хоть это мало кто понимал. Со змеями нельзя в лоб. С ними надо обходительно и осторожно. Даже говорить. — Присаживайся, — взмахнул палочкой Орочимару, и за спиной Саске оказался стул с подлокотниками и высокой спинкой, едва не сбив его с ног и вырвав подозрительный стон. — Угощайся. Потом доиграем и всё обсудим, — чашечка на блюдце придвинулась поближе к парню. Тонкие пальцы ухватили за край объяснительную, и тут из лотка выскочил маленький пульт. Заинтересованный взгляд директора и приподнятые брови требовали пояснений увиденного. Он не первый день знал своего ученика, и тот всегда упрямился, когда речь заходила об эротических игрушках. И вдруг пульт управления в форме капли сам подбросил. Посчитал себя настолько провинившимся, что отменил одно свое табу в качестве извинений? — И всё же я настаиваю на завершении партии согласно старым условиям, — улыбнулся Орочимару, забрав пульт. — Как вам будет угодно, учитель, — согласился парень, отпивая свой чай. Знакомый привкус осел на язык. "Похотливая Мери". Кто бы сомневался, что так просто Учиха не мог отделаться. Оппонент только сделал вид, что пил, а не сканировал реакцию ученика. — Ты же обычно лишь бьешь и унижаешь грязнокровок, а тут вдруг плотский интерес. Я в замешательстве, можно ли тебе и дальше верить. — Вас не было так долго, учитель, что мне снесло голову. Раньше в неё никогда не приходили мысли так пользоваться этими скотами. Знал бы я, что вы уже вернулись, то даже не взглянул бы на это недоразумение с Гриффиндора. Ваше доверие мне гораздо важнее минутного помешательства! — Тогда сам накажи это недоразумение так, чтобы я тебе поверил, Са-а-аске. Но это все потом, потом. — Белые начинают, — попробовал перевести разговор в другое русло Саске, делая ещё несколько уверенных глотков. На последнем чашка едва не выпала из рук, потому что учитель решил воспользоваться подарком, хоть и убавил интенсивность вибрации. Искупать вину так искупать. Никто не просил его выбирать именно вибрирующую пробку с пультом управления, в конце концов, он сам ее выбрал, сгорая со стыда в магазине. Если первоначально это казалось той самой малой кровью, то непривычные ощущения внутри уже оспаривали это. Даже просто сидеть в одежде с этой штукой было неловко, но включенная она смущала еще больше и при неправильном – или наоборот слишком правильном – движении бедрами прикасалась к слишком чувствительному месту. Парень недовольно свел дрогнувшие колени, не оставляя попыток найти позу поудачнее. Зря он вообще упомянул шахматы. Партия, что ему предстояло доигрывать, для черной стороны выглядела уже проигранной в пух и прах: множество несъеденных фигур образовывали неприятное построение, где нельзя не жертвовать фигурами, чтобы отбиться. Самолюбие протестовало и требовало начать с нуля партию, чтобы почувствовать себя не в самом безвыходном положении, только отказываться было поздновато. Глубоким вздохом и пятерней, проскользившей по лицу, ситуацию было не решить, зато эта затянувшаяся пауза забавляла Орочимару. Конь, отправившийся в расход, со звоном рассыпался от удара пешки. А ученик без сожалений расстегнул и откинул свою форменную мантию. Это ведь тоже элемент одежды, так что сойдет. К плотоядному взгляду на свою персону он уже давно привык, а вот сосредотачиваться не на происходящем в брюках при этом… в новинку. Еще и "Похотливая Мери", чей патент принадлежал Орочимару, потихоньку поднимала температуру, подогревая и желание избавиться от школьной формы поскорее. Много чего она только собиралась поднимать, он знал об этом на личном опыте, поэтому на остатках трезвости желал поскорее завершить партию. И лучше бы, конечно, своей победой. Следующей пала черная пешка, а ученик стянул с себя через голову удушающе теплую жилетку и ослабил галстук, напоследок осушив свою чашку чая. Саске любил этот облизывающий взгляд, которым Орочимару щедро одаривал любой приоткрытый участок тела, пусть даже совсем чуть-чуть шея приоткрылась. Кожа медленно наливалась жаром, но он не был готов так просто сдаться. По диагонали скользнул черный ферзь. — Шах. И едва не потерял остатки воздуха в лёгких, потому что интенсивность вибрации была поднята. Среди его довольно громких вздохов затерялся директорских хмык. Мужчина вытащил свою палочку и взмахнул ей куда-то правее. По кабинету раздался треск запускаемого граммофона, а потом заботливо заполнила мелодия. Вальс. Если из кабинета директора звучит граммофон с вальсом, то всем ясно: он расслабляется от работы. Саске любит классику как в музыке, так и в сексе, а иногда под нее они и вправду занимаются зельеварением, как и говорят всем. Орочимару придвинул ближе туру, чтобы на следующий свой ход съесть любую фигуру, которая могла бы поставить мат в этой части доски. Пытавшийся сохранить лицо непроницаемым Саске всё-таки заметно дрожал и едва не всхлипнул, заметив у своего стула змей. Да, по кабинету директора их всегда ползала пара-тройка, но сейчас он заметил их с десяток. Чертова вибрация сменила ритм. Чертово зелье в купе с ней настойчиво оживляло член в штанах. Ему только и оставалось, что поджимать губы и сглатывать вязкую слюну. В то время как человек напротив выглядел лишь на йоту заинтересованнее себя обычного. Стыдно быть настолько жалким. — Мат, — конь, просквозив между фигурами, сбил с доски вторую туру. А рубить его было нечем. — Отличная работа, Са-а-аске, — осклабился директор, обходя свой стол и усаживаясь на него с обратной стороны. Змеи устремились вверх по сведенным ногам парня. Взмахом палочки на пол полетел зеленый форменный галстук, и одна за другой расстегнулись несколько верхних пуговиц рубашки, открыв чуть подернутые розовым ключицы и шею. Две змеи уперлись головами в желобок между напряженными бедрами Саске, пока две других вывели руки из игры, связывая их с подлокотниками стула. — Хватит скромничать, Са-а-аске, разве я уже не всё видел, что ты способен мне показать? От такого замечания ученик отвернулся, уставившись куда-то в пол, по щекам предательски полз румянец, но под напором змей и смущения по разные стороны выиграли первые, связав ноги с ножками под ненадежный стон. Таким уязвимым и распутным он себя ещё не чувствовал, будучи одетым. Золотистая змейка по-прежнему не покидала плеч, опаляя их своим тонким холодным телом под тонкой тканью. Не шевелиться было бы преступлением, когда тело так не могло решить, дернуться ли на волю или расслабиться, чтобы сходить с ума от превращения внутренностей в желе от вибрации. Школьные штаны казались страшным наказанием, потому что мешали налившейся плоти ни с чем не соприкасаться, чтобы так позорно не кончить. Под рубашку быстро скользнули ещё несколько змей разных размеров, и полный смущенного принятия стон достиг Орочимару. Холодные чешуйчатые тела твари обвивали торс и мучительно медленно спускались ниже по раскаленной коже. — Пожалуй, рубашка тут тоже лишняя, — задумчиво протянул Орочимару, тонкие пальцы оглаживали ребра и мышцы рядом с подмышечными впадинами. Змеи его поняли. Едва Саске избавился от неудобной вещи, как эти же змеи вынудили его поднять обе руки вверх, стянув вместе запястья. Теперь директору ничто не мешало мучительно очерчивать крепкие мышцы от боков по внутренним сторонам рук. Мужчина с нечеловеческой грацией устроился ногами на подлокотниках, неторопливо провел большим пальцем по губам Саске. Он покорно приоткрыл их, позволяя коснуться беспокойного языка и огладить внутреннюю сторону щеки. И тут пришлось вспомнить, почему бывший декан Слизерина был самым настоящим символом факультета. Змеей, чертовски привлекательной змеей. А у змей не только гипнотический взгляд, под которым страшно пошевелиться, и острые клыки, но и два половых органа. По крайней мере, одновременно они не вставали. Директор лишь слегка подался вперед, плывший мозгами Саске с готовностью поймал губами орган и вобрал его в рот. Губами и языком он владел в пример лучше большинства подопытных Орочимару, как минимум потому что знал его с этой стороны дольше кого бы то ни было в Хогвартсе. Небольшим бонусом ученику за усердие служили довольное шипение сверху и возможность сминать в руках директорскую мантию. Это помогало не скулить от дрожи, посылаемой по телу вибрирующей игрушкой в заднице. Холодные твари как нарочно обходили вниманием болезненную эрекцию парня, скользя исключительно по открытой коже. Как в горячном бреду, Саске двигал головой и языком, не замечая ничего вокруг, пока сквозь губы на шею не устремилась капелька спермы, а директор не оттянул его за черные волосы от своего паха. — Отлично. Как всегда, отлично, Са-а-аске, — с довольной улыбкой тянул он, нарочито кончиками прохладных пальцев выводя узоры на задранных вверх руках ученика. — Но это еще не вся твоя расплата.Часть 1
24 марта 2023 г. в 21:31
Неосторожный вскрик прорезал пустоту объятого тьмой этажа, привлекая внимание серой змеи. Самый надежный свидетель любых преступлений в Хогвартсе устремился по гладкому полу к источнику звука, который, по странному стечению обстоятельств, находился в самом отдаленном женском туалете. Весьма уединенное местечко обычно не привлекало парочки нарушителей морали и общепринятых правил, поскольку находилось уж очень далеко от жилых комнат, а все пути подхода нечаянно могли привести прямо в лапы сторожа. И все же кто-то осмелился посетить это место глухой ночью с целью поразвлечься. Тихий стон за тяжелой дверью слабо повторялся, его сопровождал красноречивый шелест одежды и заманчивые хлюпающие звуки.
Змея была заинтригована и быстро проникла в отнюдь не зловонное помещение туалета. Одна из кабинок была явно занята, наружу торчал плащ с красным кантом.
Ну что ж, пора призывать на помощь новые навыки. Змея неспешно и максимально тихо распрямлялась строго вверх, обращаясь назад в аристократичного мужчину. Ленивое движение палочки породило зеркальную поверхность на потолке. Так было удобнее, чем прерывать игрища юных тел в порыве гормонов.
Орочимару едва сдержал разочарованный вздох. Он и раньше подозревал, что преданный ученик и сам не прочь воспользоваться полученными навыками для личных целей, но раньше доказательств этому директор Хогвартса не находил. Раньше он не замечал, чтобы Саске видел в маглорожденных не только мешки для битья и подопытных для любимого учителя.
Но вот неровное отражение на потолке подтверждало ревнивые опасения. На захлопнутой крышке туалета сидел тот самый ученик Слизерина с безукоризненной осанкой и модной прической, а между широко расставленных ног сидел тот самый первокурсник Гриффиндора, в чью фотографию он просил ученика пристально вглядеться, чтобы не профукать подходящий для вербовки момент.
Оперативно сработал, ничего не сказать. Кроме: "Мне казалось, что мы договорились не иметь тайн друг от друга". Директор никогда не был против поделиться магловским мясом, но хотел бы прежде услышать об этом хоть слово. Тайны он любил разгадывать, когда они не касались личных отношений. Такие тайны раздражали неопределенностью, а он, как ученый, любил четкие ответы.
Симпатичный блондин, поступивший в Хогвартс по рекомендации, и никаких живых родственников не имел, а потому представлял собой отличный материал для опытов. Некому было хватиться, если он исчезнет по дороге от школы до дома на каникулах, как и в самой школе не нашлось бы покровителей маглорожденному.
Так что директор великодушно разрешил им позаниматься внеурочной деятельностью посреди ночи в женском туалете.
Излишний энтузиазм гриффиндорца в вопросах минета еще будет время обточить до идеала техники и мастерства владения языком и губами. А пока это было тем, чем было: неловким слюнявым копошением, забавлявшим его ученика. Довольные вздохи и лишенные ритма хлюпанья только утверждали его в этой мысли, пока крепкая рука его ученика не притянула блондинистую голову вплотную к промежности. Тот воспротивился, но Саске несколько секунд удерживал его на месте, не позволяя высвободиться, и шипел от вонзившихся в бедра пальцев. Когда же первокурсник, наконец, получил свободу, то разразился кашлем, и на пол прилетели светлые капли пополам с тягучими нитками слюны, а слизеринец с блаженной улыбкой откинулся на неказистый бачок туалета.
Молодость. Два молодых человека восстанавливали дыхание после неумелого минета, силой доведенного до горлового. Директор наслаждался зрелищем в отражении на потолке и давил плотоядную улыбку. Идеально.
— Прости, я недостаточно хорош в таких делах, — шепот был извиняющимся и сиплым, а в отражении показалось симпатичное подозрительно сияющее личико.
Брови директора поползли вверх. Он знал, под какими зельями люди так смотрят, но был ужасно любопытен способ попадания в организм. Подлить в чай или сок Учиха точно бы не смог — слишком далеко и палевно, как и использовать контактный аналог. Как тогда зелье попало в гриффиндорца?
Чертова шляпа, попади он сразу в Слизерин, можно было бы не заморачиваться и брать в оборот с порога. В Гриффиндоре у директора не было своего человечка, вроде Саске, для грязных махинаций, потому что факультет собирал самых упертых и принципиальных баранов, каких только свет видел. Бараны тайн хранить не умеют. Слизерин неспроста ходил у директора, а до этого — их декана, в почете: все как один алчные, амбициозные, беспринципные, с хваткой, как у пасти крокодила, и неуемной жаждой забраться высоко и еще выше по любым доступным головам. Прямо как Орочимару в молодости. Разве что он стремился к знаниям, а не власти, но разве они так уж далеко друг от друга находятся? В мире магов — определенно рядом теснятся с поправкой на деньги.
Как же там звали этого грязнокровку? Запоминать их имена каждый год было напрасной тратой времени: многих из них изведут еще до первого среза по предметам более породистые маги, вроде того же Учиха Саске, ведь именно так они и познакомились.
Подданный Английской короны японского происхождения пристрастился указывать грязнокровкам их место в пищевой цепи с самого первого семестра, но попал по этому поводу к директору только в третьем. Не повезло, наверное, думал он, пока не познакомился с директором лично.
Перспективный отличник виртуозно отбивался от всех предъявленных обвинений и гнул свою линию в диалоге с преподавателем, который его застукал, будто родился в семье адвокатов дьявола, а не клане магов. Ведь объективных доказательств, что именно он устраивал подлянки с различными растениями и их частями, не было в природе. Конечно, пара-тройка вопросов и с виду неуместных реплик о ботанике сразу расставили все фрагменты по местам в голове директора. Парень шарил, лучшего союзника даже представить сложно. Парня надо брать в ученики.
Тем временем Учиха явно решил закончить ночные посиделки и пока что несильно лягнул свою жертву со словами:
— Так, заканчивай свои дифирамбы и выметайся отсюда, Наруто. Я не собираюсь всю ночь здесь проторчать из-за тебя.
Для Орочимару это стало сигналом испарить зеркальце на потолке и сделать максимально учтивый недовольный вид. После недолгой возни с одеждой дверца распахнулась, а гриффиндорец чуть не рухнул на колени снова, разглядев в полумраке знакомый пугающий силуэт, и замер, как под заклинанием. Саске, который только-только собирался опять его бранить, ошарашенно уставился на директора, прикусив язык. И раз уж в незаметности больше не было нужды, Орочимару взмахнул своей палочкой:
— Люмос, — кончик палочки зажегся ровным ярким белым светом. — Добрый вечер, господа полуночники.
— Добрый, господин директор, — почти синхронно отозвались ученики, один раболепно, а другой раздраженно.
— Позвольте поинтересоваться, чем был обусловлен выбор места для вашей внеурочной деятельности?
— Господин директор, а что вас привело в такой час так далеко от комнат учителей? — парировал Учиха, отрывая от стенки кабинки примерзшую ладонь соучастника и отодвигая того с прохода. — Ваша лаборатория и кабинет в диаметрально противоположном конце Хогвартса.
— Я думаю, задавать такие вопросы директору неуместно, — хмыкнул Орочимару в ответ, прищуриваясь. — Да и не думаю, что тебе это сейчас по-настоящему интересно, Са-а-аске. Будьте так любезны, положите мне на стол до обеда объяснительные касательно этой интересной ситуации. Оба.
— Будет сделано, господин директор, — на удивление бодро отчеканил гриффиндорец, вспотев от внимания двух пар глаз.
— Замечательно, — вежливо улыбнулся Орочимару, прежде чем развернуться на каблуках ботинок и величаво скрыться за скрипучей дверью.
— Саске, что нам теперь делать? Нас же наверняка накажут, да? Без шансов? — паника в голосе нарастала и все больше беспокоила Учиха. Зелье уже ослабевает или он ошибся в расчетах? Надо было что-то с этим делать и как можно скорее. Флакона с зельем при себе не было, если он оклемается раньше, чем получит новую дозу или окажется изолированным, то превратится в проблему.
— Хватит сопли распускать. Тут есть еще одно место, где тебе стоит со мной побывать. Поспешим, пока еще кого не встретили.
— Как скажешь, Чина, — уже спокойнее улыбнулся парень, не сводя с него голубых глаз.
Учиха думал лишь о том, как бы это корявое прозвище к нему не прицепилось.