TRY TO ERASE MYSELF

Учительская — второй этаж 16.08.18 11:07

Это не то, на что он подписался. Это единственное, что может думать Хосок, когда его крепко тянут за руку через всю комнату от его друга, от Чонгука — тянут, а не ведут, потому что их лидер слишком знаменит, чтобы когда-либо тащить кого-либо куда- либо. Нет, Хосока без сопротивления ведут к двери, бросая взгляды через плечо на обнаженную фигуру молодого человека, сидящего среди других учителей. — Идите сюда, мистер Чон. Они останавливаются прямо перед входом в гостиную, обрамленные дверным проемом, как будто могут просто вернуться к своей работе, хотя директор преграждает им путь. — Давай на минутку поразмышляем, а? — спрашивает директор, кладя руки Хосоку на плечи. Когда он, наконец, отрывает взгляд от Чонгука, чтобы посмотреть на более высокого мужчину, он ловит себя на ледяном взгляде, губы Сокджина изгибаются в понимающей улыбке, даже когда он, кажется, смотрит сквозь Хосока, интенсивность его взгляда раздражает. Сравнение. — Ты выглядишь расстроенным. Скажи мне, что у тебя на уме. — Расстроенный…? Я... да, я огорчен, почему бы и нет? — Ему удается задохнуться, озабоченно нахмурив брови. — Я не видел его со вчерашнего дня, а теперь вижу, что Чонгук сидит здесь голый… — Вас действительно беспокоит нагота, мистер Чон? — спрашивает Сокджин легким и любопытным тоном, хотя его глаза выдают более глубокое знание. — Мне кажется, что у тебя пока не было проблем с другими инстансами — скажи мне, брат, чем это так отличается? — Я… — он обнаруживает, что прикован взглядом лидера, косноязычный от правдивости своих слов. — Я… ну, я… не то чтобы у меня… проблемы с этим, Сок… я… я имею в виду, сэр! Просто, это Чонгук… — Ты беспокоишься за своего друга? — Я не понимаю, почему — ты сказал, ты сказал, что мы начнем здесь вместе, что мы будем равными с самого начала… — О, мистер Чон, вас это беспокоит? — Сокджин озабоченно наклоняет голову, убирая руки с рук Хосока, чтобы умиротворяюще выставить ладони перед собой. — Уверяю вас... — Мне не нужны твои заверения! — вырывается у Хосока, обвиняюще указывая пальцем на директора. — Я хочу знать, что я пришел сюда не под ложным предлогом! Я привел его сюда — я, я хотел, чтобы он был моим партнером, я был так взволнован, чтобы поделиться этим с ним! Я хочу знать, почему он у вас такой, как… как один из студентов! Сокджин молчит, пока Хосок продолжает свою напыщенную речь, только двигаясь, чтобы вежливо сложить руки перед собой, пока он слушает с восхищенным вниманием, его лицо не выдает беспокойства из-за того, что его прерывают. Хосок снова поворачивается, чтобы посмотреть на Чонгука, видя, что молодой человек теперь смотрит в сторону, а его коллега-учитель — Юнги, как он помнит, из их ориентации — шепчет ему на ухо. Когда он снова поворачивается к директору, все еще обвиняюще указывая пальцем на грудь старшего, он понимает свою ошибку — как директор безмятежно наблюдает за ним, несмотря на его вспышку, темные глаза смотрят на Хосока, как будто ожидая, что он продолжит, и он внезапно захлопывает челюсть и резко отдергивает руку. Он делает глубокий успокаивающий вдох, не в силах оторвать глаз от лидера, и снова чувствует тот интенсивный… магнетизм, который, кажется, всегда источает этот мужчина. Сокджин ждет его, все так же терпеливо, пока он не вернет контроль над своим дыханием, хотя его сердце никогда не перестанет биться. Что он был. Думая, крича на этого человека, который должен был стать его наставником, его боссом, а не через два дня после начала семестра? — Я… мне так жаль… Со... сэр. — Он бормочет, скручивая руки перед собой, ожидая, когда выражение лица Сокджина изменится, накричит на него или сделает выговор, но вспышка так и не наступает. Сокджин просто тянется вперед после долгой многозначительной паузы, чтобы снова положить руки на плечи Хосока. Теперь, вместо того, чтобы чувствовать себя запертым в клетке, прикосновение кажется… заземляющим, особенно когда губы Сокджина расплываются в широкой улыбке. — Не стоит беспокоиться, мистер Чон. Я понимаю, пара дней была бурной, и эмоции зашкаливают — у всех нас, правда! Ты не один. — И Хосок тоже ему верит. Это были долгие пару дней, а неделя только началась. Это то, что он должен ожидать в этой новой должности? Или когда-нибудь станет легче? Словно почувствовав его мысли, Сокджин продолжает: — Развитие вашего эмоционального интеллекта является важной частью вашего плана развития здесь, ты это знаешь; мы обсуждали это на нашей первой встрече, разве ты не помнишь? Хосок кивает, вспоминая тот первый день, его волнение, интригу, всю возможность этой новой возможности… — Один момент неподчинения можно простить, мистер Чон, не волнуйтесь. Но не допусти, чтобы это повторилось, хм? — Сокджин подчеркивает свои слова крепким прикосновением к плечу Хосока, и учитель нетерпеливо кивает. Он помнит это прикосновение — оно остается таким же успокаивающим, как и прежде. — Вот, так лучше. Тебе лучше, спокойнее? Хосок снова кивает, обнаружив — при осмотре своего тела — что он действительно такой, его сердцебиение замедляется, даже когда старший говорит. Верно... нечего бояться. — Замечательно. А теперь ты послушаешь, что я скажу? — Еще один кивок, и улыбка Сокджина становится еще шире, как будто он получил именно то, что хотел. — Хорошо, очень хорошо. Хорошо, мистер Чон, взгляните со мной на вашего друга, хорошо? — Теперь он обнимает Хосока за плечи, поворачивая его тело так, чтобы они стояли бок о бок. Хосок пытается следовать указаниям, его глаза возвращаются туда, где он стоял до этого, скользя по голому телу Чонгука, не в силах удержаться от того, чтобы заставить свои глаза подняться, чтобы посмотреть на лицо мужчины, и только на его лицо. Юнги держит руку за шеей Чонгука, кажется, поддерживая молодого человека, когда тот сидит совершенно неподвижно, его глаза выглядят почти остекленевшими и расфокусированными, он безучастно смотрит в окрестности Хосока. — Полагаю, ты не таким его ожидал увидеть? — Нет! — Он отвечает немедленно, затем переводит свой тон в более ровный. — Нет, нет, сэр, это не так. — Ты ожидал, что он возьмет на себя роль, больше похожую на твою, я прав? — Да, конечно, поэтому я и рекомендовал его… — Я обнаружил, что у мистера Чона другое призвание, мистер Чон. Он сказал тебе, каким должно быть его задание по предмету? — прерывает Сокджин, снова многозначительно сжимая его плечо. — Д-да, эм… секс — половое воспитание, сэр? — Точно. И ты знаешь, как очень важна эта тема, не так ли? Конечно, с твоим собственным положением в отделе здравоохранения ты бы понял, не говоря уже о его важности для общества в целом. Ты помнишь наш разговор о наших организационных ценностях? — Конечно, сэр, но… — Мы хотим зажечь пламя знаний для наших учеников, мистер Чон! Это означает предоставление им наиболее глубокого опыта обучения — ты, конечно, понимаешь? — Он должен видеть растерянное выражение лица Хосока, когда тот слушает, поглядывая то на Чонгука, то на учителей, сидящих вокруг него, и так медленно переключает шестеренки в его голове, чтобы собрать воедино то, что имеет в виду старший. — Ну что ж, по мере прохождения обучения ты увидишь ценность нашей новой куклы и его роль в их обучении. Я не сомневаюсь в этом. — Кукла? — Он не может не вставить, поворачиваясь, чтобы посмотреть на директора в замешательстве. — Что это должно… я, э-э… я имею в виду, не могли бы вы, э-э, объяснить это подробнее? Сэр? — Хосок останавливает себя как раз вовремя, еще одно резкое сжатие его плеч даже не нужно, чтобы он поправился на полуслове. Сокджин, кажется, доволен его почтением, вместо этого крепко сжимая его всей рукой. — Конечно! Ты должен были быть проинформирован с самого начала — я не верю в утаивание информации, это противоречит всему, к чему мы здесь стремимся. — Он смеется, хотя, если где-то в его заявлении и была скрыта шутка, Хосок совершенно ее не замечает. — Мистер Чон согласился стать нашей новой демонстрационной куклой! Разве это не прекрасно? Прошло слишком много времени с тех пор, как у нас было что-то хорошее, и после того, что произошло раньше… ну, скажем так, я рад, что учебная программа вернулась в нужное русло. — Итак… — осмеливается спросить Хосок, — его… его наняли, чтобы учить вот так? — Он машет рукой в ​​сторону Чонгука, все еще с трудом глядя на молодого человека. — О да, мистер Мин специально просил помощника, и я подумал, что мистер Чон идеально подходит для этой роли. Сейчас он тренируется, но я знаю, что очень скоро он нагонит скорость. — Значит, он знал?.. — Казалось, он очень воодушевлен этой ролью, когда я предложил ее ему, мистер Чон, — перебивает Сокджин, отвечая на вопрос Хосока прежде, чем тот успевает ответить. — Его новая роль была полностью прописана в его контракте, хотите ли вы ее увидеть? Что-то в тоне старшего заставляет Хосока скрутить желудок, намек на его недоверие к директору оставляет во рту неприятный привкус. — Нет, нет, сэр, в этом нет необходимости, спасибо. Я просто… для меня это все очень ново, прошу прощения… — Сейчас, сейчас… в этом нет необходимости, все в порядке… — успокаивает его Сокджин, тем же успокаивающим тоном, в то время как Хосок снова кивает. — Насколько я понимаю, это только начало твоего пути сюда. Не волнуйтесь, мистер Чон, я знаю, что вы скоро станете бесценным членом нашего сообщества. Вы знаете, я очень рад видеть вас обоих в штате! Но… — Еще раз сжал плечо Хосока, словно отгоняя любые беспокойства еще до того, как они возникнут. — Мне понадобится ваша помощь, чтобы устроить мистера Чона. Могу я доверить вам это? И Хосок без колебаний соглашается, выпалив: — Да, сэр, что угодно! Что вам нужно? — прежде чем он даже осознает, что слова слетели с его губ. — Я знал, что могу рассчитывать на тебя. Пожалуйста, зайди в мой офис после последнего звонка, и мы можем обсудить с нами условия для нашей новой куклы — как это звучит? — Конечно, сэр, без проблем. — Спасибо за помощь, брат, я ценю это. — Сокджин уверяет его с улыбкой, а затем Хосок обнаруживает, что голова старшего мужчины склоняется ближе, его губы внезапно касаются уха Хосока. — Но есть еще одна вещь, о которой я забыл упомянуть… "О, вот оно, — думает Хосок, — наказание или, того хуже…" — …как ценный член нашего сообщества, вы, конечно же, имеете право использовать любые ресурсы учреждения, мистер Чон. — Ресурсы? Сокджин крепче держит Хосока за плечи и заставляет его повернуться к Чонгуку, заставляя взгляд Хосока теперь зафиксироваться на более молодом человеке, делая свою точку зрения совершенно ясной, когда он говорит: — ...Мне действительно не нужно объяснять, объяснять тебе дальше... не так ли? — Это… — Хосок сглатывает, боясь теперь спросить, что у него на уме, боясь, что забегает вперед. Теперь он открыто смотрит на Чонгука, не позволяя своим глазам отводить взгляд от дискомфорта, когда он видит голого Чонгука. — Это… зачем его сюда привезли? Почему мистер Мин привел его в гостиную? — О, я бы предположил, что… — голос Сокджина становится задумчивым и воздушным, когда он отстраняется, чтобы посмотреть на Юнги и Чонгука. — Я очень надеюсь, что другой причины нет! — При этом в словах директора есть какая-то странная резкость, плюс к этому его добродушный тон. — Мистер Мин знает, что важная роль в карьере куклы здесь — быть готовым и готовым в любое время для демонстрации или просто... служить персоналу, так сказать. Я уверен, что мистер Мин просто хочет помочь нашей новой кукле в ее обучении. — Тренировка… — безмолвно повторяет Хосок, разум лишь частично обрабатывая слова директора, поскольку его мысли так сосредоточены на виде его друга перед ним, обмякшего и рассеянно смотрящего через комнату. — Верно… — Хотели бы вы помочь мистеру Мину в этом процессе, хм? Думаю, это было бы очень полезно… — Сокджин ободряюще похлопывает его по спине. Теперь у Хосока звенит в ушах, кровь кипит в голове, устремляется на юг по всему телу, когда он впервые смотрит — действительно позволяет себе смотреть — на своего бывшего одноклассника, своего коллегу, своего друга. Чонгук прекрасен, в этом нет двух мнений. Большие круглые глаза, широкие и темные, и теперь расфокусированные, когда они тупо смотрят в пространство; красивый румянец на его нежных щеках, так часто искривленных в улыбке, хотя теперь они обвисли на его скулах; тонкие, розовые губы, влажные и приоткрытые, отвисшие, словно от удивления — и его тело … Хосок никогда раньше не позволял себе как следует посмотреть на Чонгука, за все годы, что они провели вместе, допоздна занимаясь в библиотеке, разбивая в комнатах друг друга в общежитии, но теперь он не может заставить себя остановиться. Тело Чонгука такое же идеальное, как он всегда думал, хорошо сложенное и мускулистое, сантиметры великолепной загорелой кожи, его толстые бедра и почти изящные лодыжки и запястья — Хосок знал все эти годы, что если он действительно позволит себе слушать, он никогда не сможет отвести взгляд, и он был прав. Смутно он думает, что Сокджин не мог выбрать более совершенную куклу, такой идеальный образец человечества… — Мистер Чон? — мягко спрашивает Сокджин, прерывая ход мыслей Хосока, и тот понимает, что понятия не имеет, как долго тот тупо пялился через комнату. — Тогда я должен принять это как «да»? — Он слышит веселье в тоне человека. Когда Хосок может только бездумно кивнуть, директор разражается смехом, добродушно похлопывая Хосока по спине. — Я так и думал! Ну, не позволяй мне задерживать тебя, брат. Обеденный перерыв закончится раньше, чем ты думаешь! Давай, присоединяйся к остальным… Хосок чувствует давление на спину, снова подталкивающее его вперед, на этот раз от двери и обратно к другим учителям. Его ноги механически двигаются, он не отрывает взгляда от Чонгука, сидящего в кресле рядом с другим инструктором, Юнги. Юнги смотрит прямо на Хосока, его глаза темные и оценивающие почти так же, как Сокджин, кажется, всегда смотрит, и Хосок чувствует, что его переполняет волна нервов — нервов? Чего ему нервничать? Он не понимает, что Сокджин оторвался от него, пока не оказывается прямо перед старшим учителем, Чонгук рядом с ним, ученик, которого он раньше не замечал, склонился перед ними, как подставка для ног — Ким... что-то, он помнит. Нарушитель спокойствия. Юнги делает глоток из чашки кофе, глядя на него поверх края, пока Хосок изо всех сил старается, чтобы его рот не настиг его мозг, затем берет чашку и осторожно ставит ее на поясницу ученика, внезапное тепло заставляет студента очевидно изо всех сил пытается удержаться на месте против своего инстинкта вздрогнуть. — Я… я не хочу прерывать, — выдавливает он, пытаясь не дать этому мужчине запугать его, хотя его лисьего взгляда, кажется, достаточно, чтобы сделать свою работу. — Я просто… хотел поздороваться с Чонгуком… Юнги многозначительно смотрит на Хосока, скрещивая руки на груди, словно вызывая молодого человека возразить, и суровым тоном поправляет: — Куклой, да. — Верно… — соглашается Хосок, слово выходит медленно, как сироп. — Верно, верно, я должен использовать правильные титулы, черт возьми… — Хосок, наконец, смотрит Юнги в глаза, ища в его взгляде признаки того, что он поступает правильно, и продолжает. — Верно, конечно… Затем Юнги расслабляется, его плечи опускаются, а руки опускаются на скрещенные ноги, и Хосок одобрительно кивает. Рядом с ним кажется, что Чонгук слегка напрягается, возвращая внимание Хосока к себе. Теперь гораздо легче смотреть на молодого человека — теперь, когда он знает, что поступает правильно. — Кукла, — говорит он, впервые правильно обращаясь к Чонгуку, и это кажется таким правильным. Так верно. — Тогда продолжай. — говорит ему Юнги, вежливо махая рукой в ​​сторону Чонгука, который сидит рядом с ним. Глаза Хосока скользят по телу Чонгука, позволяя себе еще раз окинуть взором его сильную мускулатуру, толщину его бедер, тяжесть его члена, висящего между ними. Тогда Хосок осмеливается протянуть руку вперед, чтобы провести кончиками пальцев вдоль одного из плеч Чонгука — жест, который он делал так много раз раньше, когда они вместе были студентами, хотя эта новая ситуация сделала его более значимым. Под его прикосновением Хосок чувствует, как кукла начинает дрожать. Должно быть, это так нервирует, думает он, быть в этой новой роли, хотеть преуспеть, особенно в первую неделю, чтобы все смотрели на тебя. Затем к нему возвращаются слова Сокджина, его приглашение помочь. — Директор Ким, — говорит он Юнги, кивая в сторону, где их лидер стоит в стороне и наблюдает, — сказал мне, что я могу быть полезен, может быть, помочь тебе с его обучением? Юнги отвечает не сразу, задумчиво глядя на Хосока. Он проводит рукой по волосам, на мгновение переводит взгляд на Сокджина, затем, кажется, соглашается с предложением — он закидывает ноги на спину ученика, стоящего перед ним на коленях, ставя свои туфли на одну ногу, другой рядом с его чашкой кофе, и плечи мальчика дрожат под его тяжестью. Чонгук тоже дрожит, особенно когда Юнги отвечает: — Да, ладно, можешь. В любом случае, я собирался подготовить его к более интенсивным демонстрациям. Хосок чувствует, как от согласия Юнги сжимается живот, и улыбается. — Отлично, чем могу быть полезен? Юнги на мгновение обдумывает это, затем поворачивает голову, чтобы обратиться к учителям, сидящим за соседним столом. — Извините, дамы, кажется, нам нужен этот стол. — Учителя вздрагивают, когда к ним обращаются, удивленно глядя на Юнги, а затем тут же вскакивают на ноги. Хотя Юнги сформулировал свои слова скорее как утверждение, чем как вопрос, женщины выглядят так, как будто он попросил их оказать ему большую услугу. — Конечно, мистер Мин, конечно, — говорят они, собирая свои вещи и оставляя стол свободным, отступая в сторону, но не слишком далеко, паря достаточно близко, чтобы все еще видеть. — Ну вот, можешь положить куклу там, если хочешь, — предлагает Юнги Хосоку, который тут же подпрыгивает от такой возможности. Он легко кладет одну руку Чонгуку на плечи, а другую кладет под колени куклы, и слишком легко поднимает его с места и относит на несколько футов к пустому столу. Когда он кладет Чонгука вниз, раскладывая его тело вдоль столешницы, он с удивлением обнаруживает, что Чонгук начинает двигаться с того места, где он сидит, слегка приподнимаясь, как будто пытаясь покинуть стол, его ноги снова сводятся вместе, когда Хосок разводит их в стороны. — Х… — слышит он, поднимая голову и видя, как Чонгук прочищает горло, его рот открыт, когда он пытается заговорить. — Х-Хоби… В голосе куклы есть скрипучий звук, который Хосок не помнит, чтобы слышал раньше, как будто у него болит горло или он провел ночь перед тем, как подбадривать на концерте. Это сразу же напоминает учителю, что Чонгук вообще не должен говорить. — Эй, нет, ш-ш-ш… — он тут же шмыгает куклой, прижимаясь к его плечам, пока Чонгук не вынужден снова лечь спиной на столешницу, хотя его слабое сопротивление захвату продолжается. Хосок подходит ближе, пока его бедра не вклиниваются между бедрами Чонгука, где они свисают над краем стола, заставляя его ноги раздвигаться, чтобы он больше не мог пытаться их сомкнуть. — Я знаю, для тебя это все в новинку, куколка, но ты должна помнить правила! — напоминает он Чонгуку, разочарованно качая головой. Глаза Чонгука широко распахнуты, и его лицо, кажется, сморщивается от разочарования словами Хосока. — Подожди, нет, не надо расстраиваться, все в порядке! Они попросили меня помочь обучить тебя, чтобы ты выучил все это немного быстрее. Тогда тебе будет легко, ладно? Он на секунду отводит взгляд, чтобы посмотреть на Юнги, желая убедиться, что он правильно справляется с ситуацией, и почти не замечает, как кукла качает головой. Когда он снова смотрит вниз, Хосок как раз вовремя видит, как Чонгук поднимает руки к своей груди и умудряется поймать их своими руками, перетаскивая их над головой куклы, чтобы прижать их к столешнице, прежде чем кукла успевает сделать что-то еще и доставит ему неприятности. Что, по мнению Чонгука, он делает? Кто берется за работу, а затем ведет себя так в течение нескольких дней после ее принятия... Ох. Хосок делает паузу, оглядывая комнату и обнаруживая, что все остальные учителя смотрят на него в ответ, их разговоры прервались, пока они смотрят, как он с восторженным вниманием держит куклу. Конечно! Чонгук всегда был перфекционистом, всегда хотел сделать все правильно с первого раза, всегда боялся попросить о помощи — это должно быть так унизительно для него, для других сотрудников, видеть его таким потерянным и сбитым с толку, когда его обучение идет публично. Чонгук всегда был из тех, кто молча страдает, пока что-нибудь не придумает. — Эй, Ку-куколка, пожалуйста, позволь мне помочь тебе, а? — спрашивает он, понижая голос, чтобы его мог слышать только Чонгук. — Я знаю, что это сложно, но позволь мне помочь тебе… Как и ожидалось, руки Чонгука напрягаются, хотя движение слабое и почти нерешительное. Он удваивает хватку, наклоняясь вперед, пока его тело не прижимается к телу Чонгука, его бедра упираются в выпуклость попки куклы. Ему приходится сдержать стон от того, как ощущается трение его растущей эрекции, как тело Чонгука прижимается к его собственному… — Нет нет нет! — Внезапно Чонгук вскрикивает, громче, чем раньше, пытаясь оттолкнуться от бедер Хосока — и рядом с ними кажется, что Юнги сыт по горло. Он пинает ногами бок студента, которого использовал в качестве подставки для ног, мальчик падает на землю в беспорядке стонов, грохота и пролитого кофе, и Юнги встает на ноги с хмурым лицом. — Хорошо, вот и все, — говорит он, подходя. — Помоги мне… помоги мне! — Чонгук задыхается, умоляя и поворачивая голову, чтобы попытаться увидеть Юнги через плечо. — Да, — отвечает Хосок, пытаясь успокоить куклу, но не может больше ничего сказать, пока Юнги не оказывается рядом с ним, раздражение, которое старший учитель чувствует практически ощутимо. — Достаточно, — повторяет он, и Чонгук со всхлипом захлопывает рот. Затем Юнги лезет в карман и вытаскивает то, что Хосок узнает как шариковый кляп, прикрепленный к кожаным ремням. Глаза Чонгука почти комично расширяются от этого зрелища, и Хосок чувствует, как его горло сжимается от сочувствия. Как стыдно за него, думает он. Юнги быстро открывает рот Чонгука и засовывает кляп между зубами, игнорируя звуки недовольства, которые кукла продолжает издавать, пока Юнги тянется за руки Хосока, чтобы голова куклы поднялась, а пряжка была надежно застегнута на затылке. — Вот, — довольный говорит Юнги, отступая назад, — может быть, это напомнит ему, что нужно правильно выполнять свою работу. Хосок снова чувствует небольшую симпатию к кукле, но еще больше он благодарен Юнги за его готовность помочь Чонгуку в этой ситуации. Чонгук всегда был в целом тихим и задумчивым человеком, но с неожиданными моментами, когда он был громким и шумным, из-за которых он попадал в неприятности — как в дни учебы в колледже, так и сейчас, кажется. — Чем могу помочь? — снова спрашивает он, и Юнги удивленно смотрит на Хосока. — Помочь? — отвечает старший учитель, почти нервно переводя взгляд на Чонгука. — С его обучением, как предложил директор Ким, — услужливо напоминает ему Хосок, и плечи Юнги, кажется, слегка опускаются от облегчения. — О верно. — Он какое-то время хлопает себя по карманам, прежде чем найти то, что ищет, вытаскивая маленькую прозрачную бутылочку, чтобы передать Хосоку. Младший учитель возится, сжимая оба запястья Чонгука в одной руке, чтобы он мог взять бутылку в другую, и Юнги качает головой, словно пытаясь избавиться от тумана своих мыслей, прежде чем подойти ближе и положить руки на запястья Чонгука. Хорошо. — У меня есть это. Почему бы тебе не взять что-нибудь побезопаснее из шкафа, пока я его держу? — Он дергает головой в сторону шкафа в дальнем конце комнаты, чтобы подчеркнуть свою точку зрения. Хосок благодарно улыбается Юнги и высвобождает руку, роняя бутылку на стол и оставляя запястья Чонгука в руках старшего учителя, когда тот отступает. Чонгук сейчас молчит, закрыв глаза и расслабляясь в объятиях Юнги, как будто зная, что старший держит ситуацию под контролем, и Хосок полностью понимает это чувство. Он кивает в знак приветствия нескольким старшим учителям, которых встречает на своем пути через комнату, кружась вокруг столов и склонившихся на земле учеников, пока не добирается до высокого деревянного шкафа, к которому Юнги указал ему. Ручки двустворчатых дверей украшены гербом школы, и Хосок проводит пальцем по части изображения — лучам восходящего солнца, символизирующим достижение знания и истины — и думает, что это очень приятное прикосновение. Тем не менее, когда он широко распахнул двери, его еще больше впечатлил широкий набор инструментов, которые были предоставлены для использования персоналом — длинные кожаные хлысты различных размеров и форм, полированные трости, которые блестят на свету, деревянные весла, также украшенные гербами, со школьным гербом и, что еще лучше, длинные веревки и цепи, которые можно использовать именно в этой ситуации. Хосок внимательно рассматривает их всего мгновение, прежде чем выбрать пучок туго сплетенного шнура, ему нравится, как он ощущается в руке, когда он снимает его с крючка и закрывает остальные — толстые и хорошо сделанные, и мягкие на ощупь. Идеально подходит для удержания Чонгука, не разрывая кожу куклы. Юнги, похоже, соглашается, одобрительно кивая Хосоку, когда тот возвращается с веревкой в ​​руке. — Хорошо, покажи мне, чему ты уже научился, — говорит он Хосоку, услужливо удерживая запястья Чонгука, в то время как кукла остается расслабленной в его хватке, глаза все еще крепко зажмурены. Хосок нервно сглатывает. "Не могу облажаться",— думает он, стараясь, чтобы его руки не тряслись, когда он разматывает веревку и делает шаг вперед, чтобы дотянуться и обмотать веревку вокруг предложенных запястий. Чонгук издает тихий скулящий звук от этого ощущения, что только подстегивает Хосока работать быстрее — крутить веревку вперед и назад по запястьям куклы в виде восьмерки, прежде чем взять концы веревки и надежно скрутить их между запястьями Чонгука, чтобы у куклы не было места, чтобы бороться с наручниками, которые были созданы между его руками. С нервной улыбкой Хосок наконец протягивает концы веревки Юнги и ждет его одобрения. Юнги берет предложенную веревку одной рукой, а другими пальцами проводит по узлу, тщательно проверяя его на наличие несоответствий, пока Хосок наблюдает, затаив дыхание. Наконец, после мучительных часов, а не минут, Юнги откидывается назад и еще раз одобрительно кивает Хосоку. — Очень хорошая работа, — говорит он, — я вижу, что ты тренируешься. — С тех пор, как я получил предложение о работе! — Хосок радостно признается. Он не может не бросить взгляд через плечо Юнги туда, где директор Ким все еще стоит, молча наблюдая за ними двоими, сцепив руки за спиной — и когда он тоже благодарно улыбается Хосоку, учитель чувствует, как его сердце наполняется радостью. Гордостью. — Рад это слышать, — продолжает Юнги, снова обращая внимание на то, как старший учитель наклонился, чтобы обвязать концы веревки вокруг ножек стола. — Это должно держать его в покое, пока ты этим занимаешься, хм? — Когда он снова выпрямляется, Хосок спешит показать ему большой палец в знак согласия. — Вот… — Юнги берет бутылку, которую он передал Хосоку ранее, с того места, где учитель оставил ее на столе, — давай, открой куклу. У меня не было возможности подготовить его к более сложным экспериментам в классе, так что ты сделаешь мне одолжение. — О… — Хосок берет бутылку обратно в руку, смотрит на нее внимательнее, чем раньше, и понимает, что это немаркированный контейнер со смазкой. — Ох! — Он смотрит на Чонгука, а затем видит полную картину лежащей на полу куклы, сантиметры и дюймы его голой кожи. Значит, директор не преувеличивал — ему действительно было позволено так баловаться? — Какая-то проблема? — нетерпеливо спрашивает Юнги. Хосок качает головой, чтобы вырваться из блуждающих мыслей, и крепче сжимает бутылку. Если Юнги нужна его помощь, решает он, то он его не подведет. Получить эту маленькую роскошь, этот момент с куклой — ну, это просто бонус, не так ли? — Нет, нет проблем, сэр, приношу свои извинения. — Он быстро отвечает и открывает бутылку. Несмотря на легкое дрожание пальцев, он старается тщательно смазать их скользкой субстанцией, прежде чем отложить бутылку в сторону и схватить Чонгука за одно бедро. Он подтягивает конечность к груди куклы, впервые открывая глазам красивый изгиб задницы Чонгука, и невозможно не облизнуть его губы при виде этого. Затем Юнги отходит, зовя студента, с которым сидел ранее. — Тэхён, иди сюда! — С пола фигура, стоящая на четвереньках, поднимает голову, и Хосок оглядывается и видит, что это тот самый мальчик, которого он раньше никак не мог назвать. Тэхён сглатывает от внимания к нему, но, не колеблясь, начинает двигаться к учителю по его команде, явно морщась, когда ползет, преодолевая сопротивление смиренника, удерживающего яйца между своих бедер. Его подход отвлекает Юнги от действий Хосока, и младший учитель пользуется возможностью, чтобы продолжить свою работу, не глядя на него одной парой глаз. Он трет свои скользкие пальцы друг о друга, чтобы согреть их, прежде чем крепко прижать один к тугому, сжимающемуся отверстию Чонгука. Только от прикосновения Чонгук проявляет какие-то признаки шевеления. — Вот и все… — бормочет он себе под нос, чувствуя, как его первый палец медленно ослабляется внутри тела Чонгука, а вскоре и второй, их движение более плавное, чем он ожидал — явно не в первый раз, когда Чонгук делает это, думает он с ухмылкой. Он всегда полагал, что его младший друг был немного невинен ко всем потворствам плоти, но явно ошибался. Сколько раз кукла позволяла кому-то вот так находиться внутри себя? Как много он скрывал от Хосока за годы их дружбы? Очевидно, Чонгук лучше подходил для этой работы, чем он предполагал — теперь все это начало обретать смысл. Тем не менее, кукла скулит из-за его кляпа и дергает бедрами от прикосновения, его щеки краснеют, когда он смотрит, как Хосок смотрит на него сверху вниз, и старший учитель вспоминает, что публика этого особого положения должна быть еще очень новой и странной для его друга. Он решает прижать Чонгука крепче, раздвигая толстые бедра куклы шире, чтобы Чонгук мог напрячься, но не слишком сильно. Его хватка сильная и непоколебимая, оставляя Чонгуку едва достаточно места, чтобы сопротивляться бедрами, когда Хосоку удается ввести третий палец в его тело. Только тогда Чонгук, кажется, замечает, как веревка вокруг его запястий была закреплена над его головой, откидывая голову назад настолько, насколько он может, чтобы увидеть, как туго натягивается веревка, препятствующая его борьбе за свободу. Хосок улыбается Чонгуку, когда кукла переводит взгляд на его друга между его ног, широко распахнув глаза от удивления, когда он осознает свое затруднительное положение. Вот, думает Хосок, должно быть лучше! Теперь Чонгук начинает понимать. Теперь он может получить необходимую помощь. Он слышит, как кто-то прочищает горло рядом с ним, и отрывает взгляд от Чонгука, чтобы увидеть Юнги, сидящего сбоку от стола, с твердо прижатой задницей к центру спины Тэхёна. У мальчика закрыты глаза, решительный взгляд на лице, когда он держит руки прямо под тяжестью учителя, в то время как Юнги смотрит на Хосока, как будто в блаженном неведении о том, как ученик борется под ним. Юнги снова прочищает горло и скрещивает руки на груди, многозначительно кивая головой в сторону Чонгука, чтобы Хосок сразу понял: поторопитесь. Хосок нервно оглядывает комнату, ловя взгляды нескольких других учителей, которые жадно наблюдают за ним со своих мест поблизости, и он сглатывает пересохшее горло, отрывая пальцы от тела Чонгука и тут же опуская руки на собственный ремень. Он чувствует вес их взглядов на себе, пока неловко расстегивает пряжку и молнию на своих брюках, молча проклиная себя за то, что сегодня надел такую ​​сложную одежду, пока его скользкие пальцы скользят и скользят по молнии в течение нескольких трудных моментов, прежде чем он, наконец, справляется. Расстегивает ширинку и спускает штаны с бедер. Чонгук пытается что-то сказать, привлекая внимание Хосока, когда он просовывает руку под пояс собственных боксеров, чтобы обхватить пальцами ноющий член, но кляп делает свое дело, заглушая слова Чонгука в один долгий отчаянный звук. «Возможно, это к лучшему», — думает Хосок, освобождая свой член от ограничений, шипя от ощущения прохладного воздуха на его перегретой чувствительной коже — Чонгук может быть новичком в этом, но ему придется научиться молчать раньше чем позже, если у него есть какие-либо надежды сохранить эту работу. Хосок сильно поглаживает себя несколько раз, позволяя себе в последний раз взглянуть на тело Чонгука, распростертое перед ним, и на тихие отрывистые звуки, которые кукла издает из-под его кляпа, прежде чем он тянется за бутылкой со смазкой и переворачивает ее на члене, совершенно не заботясь о беспорядке, который она оставляет на передней части его одежды, когда он размазывает ее по своей коже одной рукой. Другой он сжимает пальцы на бедре Чонгука так сильно, что может остаться синяк, таща ногу куклы вверх, пока она почти не упирается в его грудь, не оставляя Чонгуку иного выбора, кроме как подставить свою скользкую, сжимающую дырочку голодному взгляду Хосока. Член Чонгука тяжело лежит на изгибе его бедра, наполовину твердый из-за того, что Хосок ухаживал ранее, хотя кукла издает тихий всхлип, когда Хосок многозначительно смотрит на нее и облизывает губы. Никогда прежде не способный по-настоящему развлечь свое влечение к Чонгуку, теперь он не может оторвать глаз от этого зрелища, особенно когда он делает шаг вперед и прижимает кончик своего члена к входу Чонгука и чувствует, как тело молодого человека сжимается. Ожидая. Чонгук тщетно напрягает веревки, связывающие его запястья, когда Хосок, наконец, вталкивает свой член внутрь, наслаждаясь прерывистым стоном, который он вырывает из губ куклы. Он слышит, как другие учителя одобрительно бормочут поблизости, но слишком легко игнорировать их в пользу непреодолимого удовольствия от того, что его член проглатывается плотным жаром тела его друга, чувствуя, как мышцы Чонгука сжимаются, скручиваются и напрягаются под его руками. Двигая обеими ладонями к нижней стороне бедер Чонгука, он сильнее прижимает ноги куклы назад, оставляя его широко расставленным и уязвимым, чтобы Хосок мог устроиться между его ног. Только когда он достиг дна, он поднимает взгляд, заставляя глаза открыться, чтобы увидеть, как позвоночник Чонгука изгибается от вторжения, как его руки сжимают веревки над головой. Глаза Хосока следуют вдоль тела Чонгука вверх по столу, прежде чем пройти мимо него, чтобы окинуть взглядом толпу учителей поблизости, скользя по их заинтересованным лицам, пока, наконец, он не встречается взглядом с директором, который парит в нескольких футах позади них. Теперь у Сокджина мрачный взгляд, напряжение в плечах, которого раньше не было, но когда он встречается взглядом с Хосоком, он улыбается. Все заверения, которые ему нужны, Хосок воспринимает как разрешение продолжать и отводит бедра назад, вытаскивая свой член из тела Чонгука, прежде чем снова без предупреждения рвануться вперед. Чонгук беспомощно дергается от этого движения, его глаза зажмуриваются, когда Хосок снова переводит взгляд вниз, чтобы снова посмотреть на своего друга. Вдохновленный одобрением директора, он перебрасывает одну ногу Чонгука через локоть, так что кукла чуть не сгибается пополам, и ускоряет темп своих толчков, полностью отдаваясь полному удовольствию от гибкой формы куклы. После особенно резкого толчка он слышит стонущий звук, который исходит не от Чонгука, как он ожидал, а от того места, где Юнги сидит с тем учеником — еще раз, как его звали? "Тэхён, верно, Тэхён", — думает он. Он случайно бросает взгляд на них, пытаясь поддерживать ритм своих движений внутри Чонгука, хотя его бедра на мгновение заикаются, когда он понимает, почему именно Тэхён начал издавать такие бессмысленные звуки — через некоторое время после того, как Хосок начал действовать по-своему с Чонгуком, старший учитель взял на себя смелость просунуть руку между ног Тэхёна, туда, где его яйца тащат позади него его смиренник, и начал гладить нежную плоть мальчика через его пределы. Теперь он синхронизирует свои поглаживания с толчками Хосока, заставляя Тэхёна хныкать и стонать всеми способами, которые Чонгук сейчас не может, хотя Хосок уверен, что кукла была бы такой, если бы кляп вынули изо рта. Не желая ничего, кроме как помочь, помочь, доставить мальчику удовольствие, как оно есть, для Чонгука, Хосок задирает бедра под лучшим углом, целясь прямо туда, где, по его предположению, должна быть простата куклы, и он вознагражден двойным ударом. Хор стонов, когда Чонгук отвечает точно так же, как и Тэхён — Юнги воспринимает движения Хосока как указание сжать пальцы в тугих яйцах Тэхёна, пока парень не начинает дрожать под ним. Хосок горд, так горд тем, что направляет такой ответ, еще больше горд своим собственным мастерством — конечно, наблюдающие за этим сотрудники будут впечатлены. Тем не менее, когда он снова смотрит на лицо Чонгука, Хосок разочарован и слегка расстроен тем, как Чонгук наклонил голову, зажмурил глаза, чтобы скрыть любой вид комнаты, и — когда он пригляделся — слезы безмолвно текли из глаз. Его глаза оставляли мокрые, неряшливые дорожки на щеках. Нет, нет, нет, думает Хосок, это неправильно… — Чонгук… — говорит он, прежде чем успевает одуматься, и тут же обнаруживает, что рядом с ним прочищают горло. Чонгук издает резкий удивленный звук в горле при звуке собственного имени, его ресницы трепещут о щеки. Когда голова Хосока автоматически дергается, чтобы посмотреть, он видит, как Юнги многозначительно смотрит на него, его внимание полностью сосредоточено на Хосоке, даже когда он продолжает настойчиво мучить чувствительное тело Тэхёна под собой. Старший учитель едва заметно качает головой, когда понимает, что привлекает внимание Хосока, и Хосок чувствует ужасный приступ страха в животе, когда понимает, что именно это значит, и тут же поворачивает голову, чтобы посмотреть на Сокджина, где директор парит сразу за всеми другими учителями. Сокджин больше не улыбается, скрестив руки на груди, а не за спиной, и директор, кажется, умоляюще наблюдает за Хосоком и Чонгуком, его темные глаза скользят между лицом Чонгука и заикающимися бедрами Хосока — и когда Чонгук снова всхлипывает, Хосок наблюдает, как выражение лица Сокджина угрожающе темнеет. О нет, нет-нет... — Чонгук, — шепчет он, возвращаясь к столу, пытаясь привлечь внимание куклы так, чтобы Сокджин этого не заметил, но Юнги тут же снова прочищает горло, а Хосок быстро поправляет себя, громче. — Кукла… Чонгук скулит от этого еще громче, вызывая несколько шепотов в толпе учителей вокруг них, и, прежде чем Хосок даже осознает, что делает, он дергается вперед и кладет руку Чонгуку на рот, сильнее зажимая кляп между зубами куклы. Это ничего не делает, чтобы приглушить звук, который издает Чонгук, поскольку Хосок только продвигает свой член дальше в тело куклы этим движением, и вместо этого — лихорадочно — хватает Чонгука за горло, пальцы смыкаются по бокам шеи Чонгука и тут же сжимаются. Теперь это… это делает свое дело, любой звук удивления, издаваемый Чонгуком, прерывается внезапным давлением. "О, да — хорошо", — думает Хосок, позволяя волне облегчения захлестнуть его. Наконец, когда Чонгука должным образом заставил замолчать, Хосок может сосредоточиться на щелчке своих бедер по отношению к бедрам Чонгука, сила каждого толчка только заставляет его хватку на горле куклы сжиматься и ослабляться, сжиматься и ослабляться, в то время как Чонгук вдыхает через нос и делает самое маленькое сломанные стоны вокруг его кляп. Позади него он слышит теперь уже узнаваемые звуки Тэхёна, стоящего и задыхающегося в такт его толчкам, как будто Юнги заставляет мальчика наблюдать за тем, что происходит, когда он прикасается к нему, и это только подстегивает Хосока, его уверенность растет под припев благодарный ропот, который он слышит от учителей вокруг него. Его глаза больше не сосредотачиваются на них, его мысли полностью сосредоточены на Чонгуке, и он делает все возможное, чтобы получить удовольствие от куклы — особенно сейчас, когда Чонгук успешно успокоился и подчинился. Под собой Хосок чувствует очевидный выступ уже твердого члена Чонгука, истекающего на его живот, и больше всего на свете он воспринимает это как признак своего успеха. Боже, но это кажется совершенным, наконец совершенным, как Чонгук сжимается вокруг него, его удовольствие очевидно, когда Хосок сгибает ноги куклы ближе к своей груди и получает лучший угол на простате куклы. Да, вот так — он смотрит на лицо Чонгука затуманенными глазами, наблюдая, как кукла продолжает плакать почти безмолвными слезами, но зная — теперь точно зная, что Чонгук плачет от радости, даже экстаза. "Да, Чонгук, — думает он, — разве не намного лучше, если ты позволишь нам помочь? Так намного проще, когда ты можешь представить? Просто поддайтесь этому…" Он чувствует, как это нарастает, его освобождение поднимается сквозь него, как молитва. Это слишком, тянущиеся стенки Чонгука вокруг его члена, безупречный и легкий способ, которым кукла принимает его, то, как Чонгук так явно взбирается на свою собственную вершину — у Хосока нет другого выбора, кроме как просунуть руку между их телами и схватить член куклы твердой рукой, поглаживая Чонгука в такт собственным толчкам. Слишком, слишком важно, чтобы они кончили вместе, чтобы он понял это правильно… Он чувствует прерванный стон Чонгука сквозь его хватку на горле куклы, когда оргазм Чонгука обрушивается на него первым, изгиб его позвоночника автоматически выгибается над столом, руки тянут веревку над головой, делая полностью натянутой. Хосок чувствует, что одобрительно смеется, и этот звук в равной степени отрывается от него, пока он продолжает с энтузиазмом вонзаться в тело куклы, полностью захваченный опытом, когда его собственное освобождение, наконец, вырывается из него отчаянным сжатием мышц Чонгука вокруг его члена. Вокруг него он слышит одобрительный шепот и ликование учителей, слоняющихся тогда вокруг, некоторые из них звучат даже ближе, и это… так намного лучше, думает Хосок, лучше, глядя на него, как и обещал Сокджин. Его вырвало из размышлений внезапное прикосновение руки к его плечу, крепко сжавшей — ласково — и он поворачивает голову, чтобы посмотреть на самого мужчину, Сокджина, стоящего прямо позади него с довольной улыбкой, снова скривившейся на его губах. — Мистер Чон… очень хорошая работа, — говорит он, снова похлопывая Хосока по плечу, прежде чем приложить достаточное усилие, чтобы оттянуть Хосока на шаг назад, так что его член, наконец, выскользнул из тела Чонгука, и его хватка на шее куклы наконец ослабла. Звук Чонгука, делающего глубокий, судорожный вдох через нос, подавляется порывом других учителей, внезапно шагнувших вперед, чтобы положить руки на кожу куклы, поглаживая пальцами забрызганную сперму на его животе, его смягчающемся члене, его красивые темные соски, спутанные пряди его потных волос там, где они прилипают ко лбу — Чонгук плюхается на стол, чтобы принять лечение в тишине. Хосок отступает назад, пропуская их внутрь, засовывая свой член обратно в брюки и краснея от внимания директора, а Сокджин терпеливо улыбается ему сверху вниз. — Как ты себя чувствуешь? — спрашивает он, и Хосок не может не улыбнуться в ответ. — Отлично, — честно отвечает учитель, быстро осматривая свое тело и то, как он почти чувствует, что… светится. Какой прекрасный опыт, думает он, быть частью чего-то подобного. — Как и ожидалось! — Сокджин снова сжимает его плечо, почти так же, как гордый отец сжимает своего сына. — Ты очень хорошо поступил, учитывая обстоятельства. — Директор смотрит на распростертого Чонгука на столе, и его рот дергается в почти разочарованном хмуром взгляде, собственный рот Хосока следует той же траектории, когда он думает о трудностях, с которыми Чонгук сталкивается на своих тренировках — но когда Сокджин снова оглядывается на Хосока, на его лице прочно застыла улыбка, и собственное выражение лица Хосока быстро отражает ее. — Спасибо за ваш вклад в наше сообщество, мистер Чон. — О-конечно, сэр! — Он слегка кланяется в знак благодарности, от чего улыбка Сокджина становится шире. — И… ты можешь… по-прежнему звать меня Хосок, если хочешь, — с надеждой предлагает он. Сокджин весело смеется над признанием, поднимая руку, чтобы обхватить шею Хосока знакомым, удобным жестом. — Тогда Хосок. Что ж, спасибо за твой вклад, Хосок. — Он использует свою хватку, чтобы слегка повернуть тело Хосока, позволяя им обоим оказаться лицом к лицу с толпой вокруг стола, которая начинает рассеиваться. В какой-то момент Юнги поднялся на ноги и теперь парил над Чонгуком с тряпкой в ​​руке, чтобы убрать оставленный беспорядок, а Хосок сосредоточился на наблюдении вместо того, чтобы думать о том, как Сокджин не предложил ему воспользоваться его именем взамен — чего и следовало ожидать, на самом деле, говорит он себе. — Не могли бы вы помочь мистеру Мину разместить куклу для следующего урока? Переходный период начнется через несколько минут, — продолжает Сокджин, и Хосок сразу же кивает в знак согласия. Юнги поднимает взгляд и кивает головой в сторону, приглашая Хосока присоединиться к нему, так что младший учитель снова кланяется Сокджину на прощание и обходит стол, удаляясь от теплой хватки на его шее. — Чем могу помочь? — Он спрашивает в третий раз за день. Юнги раздраженно фыркает, стирая остатки спермы с груди Чонгука и бросая тряпку на пустой стул. — Ты уже многим помог, — язвит он Хосока, но в оскорблении нет настоящего жара, и Хосок может сказать, что старшего действительно забавляет его напускное безразличие, — но если хочешь помочь мне снова отнести его в класс, это было бы здорово. Я должен отправить мистера Кима сюда на следующий урок, не так ли? — Он направляет вниз на студента, все еще согнутого на четвереньках, у его ног. Тэхён смотрит на него из-под челки его волос, слегка потные пряди прилипают к его ресницам, когда он медленно моргает, глядя на Юнги, в конце концов ему удается откашляться и тихо произнести «пожалуйста…» в ответ. — Хм, — единственный ответ, который дает ему Юнги, на мгновение снова обращая внимание на Хосока, ожидая ответа. — О, это было бы хорошо, у меня тоже есть свободные минуты, — спешит сообщить ему Хосок. — И, вообще-то… Я действительно мог бы использовать Ч… э-э, куклу для урока, который я запланировал на прошлый урок, если ты не против? — Идея приходит к нему внезапно, но как только она приходит ему в голову, он не может не высказать ее вслух. Юнги делает паузу, чтобы на секунду задумчиво посмотреть на Чонгука, но в конце концов соглашается и пожимает плечами. — Все в порядке, просто позволь мне убрать всех студентов, и мы отправимся. — Юнги отворачивается и встает позади Тэхёна, подталкивая его ботинком, пока мальчик не встает на колени и вздрагивает, чтобы Юнги было легче дотянуться до Джинкса, шлепнув его связанные яйца в последний раз, от чего Тэхён заскулил и потянулся вперед, чтобы схватиться за стол, прежде чем Юнги начинает откручивать винты, скрепляющие деревянный смиритель позади его бедер. Хосок наблюдает, как взгляд Тэхёна останавливается на лице Чонгука, пока Юнги работает, мальчик смотрит на Чонгука с каким-то изумлением, пока кукла молча лежит на столе с отсутствующим взглядом в глазах. Понятно, думает он, забавляясь, — Чонгук действительно прекрасен. Юнги заставляет Тэхёна двигаться, как только он заканчивает расстегивать смиритель, очередным шлепком по ягодице мальчика, Тэхен с легкостью вскакивает на ноги в отсутствие устройства. — Иди одевайся, — пренебрежительно говорит ему Юнги, — и никаких прикосновений! — Он предупреждает мальчика, когда замечает, как руки Тэхёна тянутся к его все еще твердому и ноющему члену. — Ты понимаешь? — …да, сэр, — бормочет Тэхён, опустив голову. — Ты усвоил урок, Тэхён? — Юнги продолжает, и мальчик переминается с ноги на ногу, ощущая дискомфорт, когда Юнги и Хосок смотрят на него. — Да, да, сэр, — повторяет он, на этот раз более настойчиво. Юнги, наконец, решает отмахнуться от него, и Тэхён, не теряя времени, карабкается к студенту, играющему роль вешалки у двери, чтобы собрать вещи. — Не забудь о своей втором отработке сегодня вечером, Тэхён! — Юнги зовет мальчика вдогонку, и Тэхён молча машет ему рукой, прежде чем прижать его одежду к груди и выскочить за дверь. — Дай мне минутку, — обращается старший учитель через плечо к Хосоку, когда тот начинает двигаться по комнате, похлопывая учеников по плечу, чтобы предупредить их, что пора уходить. Его отсутствие заставляет Хосока молча стоять рядом с Чонгуком, впервые с ним наедине, и Хосок не может не смотреть на него с тревогой. Чонгук молчит, рассредоточенный, скрестив ноги на столе, и не смотрит Хосоку в глаза, даже когда старший учитель наклоняет голову, пытаясь привлечь внимание куклы. Он... он в порядке? Хосок задается вопросом, или это просто... лучший из возможных исходов? Чонгук, кажется, наконец-то успокоился, разве не этого он хотел? — Хорошо… — Юнги появляется возле плечей Чонгука, опуская руки на голую кожу куклы, и Чонгук даже не вздрагивает от прикосновения. — Давайте двигаться. Хосок покорно хватает Чонгука за лодыжки, крепко сжимая его ноги, пока Юнги поднимает куклу за подмышки, и они вместе поднимают его со стола. Когда они выходят из комнаты, они проходят мимо толпы студентов у двери, которые пытаются снова одеться, некоторые из них игриво дразнят и толкают друг друга, и Хосок улыбается им в ответ, когда они выходят из комнаты за дверь.

Лаборатория здоровья — Первый этаж — Запад 16.08.18 12:12

Медицинская лаборатория пуста, когда они прибывают, за исключением уборщика, который выскальзывает из-за двери, как только они входят в комнату, приветственно кивнув головой, прежде чем убежать прочь. — Давай поднимем его на стойку, это займет… найди минутку, чтобы установить все ограничители на место, — говорит ему Юнги, голос слегка напряжен из-за усилия поддерживать вес Чонгука в коридоре, чуть не уронив его, когда его нога зацепилась за ножку стула по пути к передней части комнаты. — И, черт возьми, напомни мне вытащить тележку из чулана, чтобы завтра мне не пришлось снова заниматься этим дерьмом. — Конечно, — с ухмылкой соглашается Хосок. Они поднимают Чонгука в вертикальное положение, когда наконец добираются до столов, где установлена ​​высокая металлическая подставка, скелет каркаса, который Хосок знаком с подобными в классах — хотя этот не предназначен для удержания анатомическая фигура, нет, это только для Чонгука. Сердце Хосока согревает, когда он видит, как сильно они все старались, чтобы приспособить Чонгука к его новому положению, правда… — Хорошо, руки вверх, ноги на подставку внизу, — направляет его Юнги, и Хосок помогает ему затащить обмякшую фигуру Чонгука в центр двух вытянутых металлических подлокотников, которые были прикреплены к металлическому столбу, выстилающему заднюю стенку, рамку, и Юнги быстро застегивает мягкие кожаные наручники вокруг каждого запястья Чонгука, чтобы они были зафиксированы с каждой стороны. Как только Чонгук больше не рискует упасть, Хосок замечает, как работает каркас, и вместе с Юнги застегивает дополнительные ремни вокруг каждой лодыжки куклы, а также вокруг его талии, желая быть максимально полезным. Наконец, Юнги прикрепляет последний толстый кожаный ремешок вокруг шеи Чонгука, прижимая его голову к верхней части металлического шеста позади него, проверяя двумя пальцами под кожей, достаточно ли места у куклы, чтобы двигаться и дышать правильно — доброта, что Хосок очень ценит. — Вау! — Юнги отступает и на мгновение прислоняется к своему столу, внезапно более расслабленный, чем Хосок видел от него раньше. — Без Намджуна намного сложнее, я знал, что есть причина, по которой мы держим его рядом. — Он улыбается, и через мгновение Хосок тоже улыбается, отступая от обмякшего тела Чонгука. — Это все, что тебе было нужно? — Ну… да, довольно много… Мне нужно собрать кое-что для урока, но я справлюсь. — Он вытирает лоб и глаза тыльной стороной ладони, затем стонет, отталкивается от стола и подходит к шкафам позади него, чтобы наклониться и вытащить несколько коробок с припасами. — Что у тебя есть на следующий период? — Он переспрашивает Хосока: — Я слышал, как ты сказал мистеру Киму, что у тебя есть этот час? — Да, мне сегодня повезло, период планирования сразу после обеда! — Хочешь остаться и посмотреть? — спрашивает он, выскакивая обратно с коробками в руках и лукавой улыбкой на губах. Хосок с любопытством поднимает бровь и переводит взгляд то на себя, то на Чонгука. Какой урок мужчина запланировал на сегодня? — О да, ты обязательно должен остаться, — говорит Юнги, замечая выражение лица Хосока. — Этот урок веселый. — Что ты запланировал? — Ах, почему бы тебе просто не сесть в сторонке и не дождаться сюрприза, хм? — Юнги предлагает ему зубастую ухмылку и отмахивается, и Хосок легко уходит, садясь за один из лабораторных столов впереди, но в стороне, и разминает уставшие конечности, искренне благодарный за момент, чтобы отдохнуть после такого долгого момента. Студенты начинают собираться незадолго до того, как прозвенит звонок, некоторые заходят после обеда и выбирают разные места в комнате, большинство избегают сидеть рядом с Хосоком, даже когда класс почти полон. Он с любопытством наблюдает, как Юнги начинает расставлять инструменты и коробки на ближайшей к Чонгуку лабораторной станции, в то время как кукла тихо и неподвижно висит на его подставке с закрытыми глазами, как будто он спит — и, возможно, так оно и есть. Незадолго до того, как прозвенит звонок, Юнги внезапно выбегает через боковую дверь класса и исчезает из поля зрения, оставляя учеников наедине с Хосоком в качестве присмотра, и он чувствует их взгляды на себе, пока они сидят в неудобной тишине и ждут, чтобы их учитель вернулся. Когда Юнги это делает, он держит в одной руке кувшин со льдом, а в другой — что-то похожее на длинную зажигалку, которую можно использовать для разведения костра. Хосок ловит себя на том, что наклоняется вперед, упираясь локтями в стол, и наблюдает, как Юнги расставляет все свои инструменты как раз вовремя, чтобы прозвенел звонок и класс погрузился в полную тишину. — Добрый день, — приветствует он студентов, поворачиваясь и взволнованно потирая руки. — Как все сегодня? Хорошо? — Он ждет, пока не услышит ропот согласия от класса, прежде чем продолжить: — Хорошо. Что ж, сегодня мы поэкспериментируем с кое-чем очень забавным. Однако… — Грохот возбужденного шепота на мгновение прерывает его, — …Однако это также немного опасно. Чтобы все было в безопасности, я попрошу каждого лабораторного стола назначить по одному добровольцу, который будет мне помогать, а все остальные будут наблюдать с безопасного расстояния. Идите вперед и обсудите между собой, у вас есть одна минута, чтобы выбрать добровольца и поставить свои стулья вперед, чтобы наблюдать. Рядом с Хосоком ученики внезапно очень оживляются, полностью игнорируя его, и тут же начинают обсуждать, кто из них должен быть добровольцем, и он не может сдержать смех, когда некоторые из них выдвигают очень настойчивые аргументы в пользу своей кандидатуры, как будто это была президентская гонка или что-то не менее важное. Когда они, наконец, пришли к выводу — не без нескольких споров и косых взглядов друг на друга — весь класс поспешил перетащить свои табуретки в переднюю часть комнаты, чтобы сформировать беспорядочный полукруг вокруг Юнги, который установил что-то, что похоже на... канделябр? на переднем столе. Когда все рассаживаются по своим местам, а небольшая группа добровольцев направляется вперед, Юнги вручает каждому из них пару черных латексных перчаток, чтобы они надели их, а затем поворачивается, чтобы обратиться к классу в целом. — Хорошо, спасибо за оперативность — у меня все добровольцы на фронт? Да? Хорошо. Всем остальным, я ожидаю подробные примечания к вашим лабораторным отчетам, которые будут готовы завтра, так что будьте внимательны. — Его встречает припев «Да, мистер Мин», и Хосок снова улыбается. Подперев подбородок руками, он наблюдает, как Юнги берет зажигалку и начинает зажигать шесть свечей, установленных в подсвечнике перед ним. — Сегодня, — говорит он, — мы продолжим наше внимание к биологическим реакциям — кто-нибудь может догадаться, чему сегодня будет уделено особое внимание? Поскольку он не смотрит прямо на них, ученики начинают без промедления кричать из-за его спины, выкрикивая случайные ответы, такие как «свет?» и «жидкости?» в то время как Юнги смеется и качает головой. Когда кажется, что они не приближаются, Хосок бросает один взгляд на предметы, с которыми работает Юнги, и кричит через их головы: — Температура. Юнги поворачивает голову, чтобы посмотреть на Хосока, одобрительно кивая и улыбаясь младшему учителю, прежде чем вернуть свое внимание ученикам перед ним. — Правильно — температура. В частности, экстремально жарко и холодно. У меня есть запас льда, а также набор свечей, и мы будем использовать и то, и другое, чтобы проверить реакцию нашей куклы на раздражители. Мы начнем с низкой температуры, пока свечи немного плавятся. Это объявление сопровождается еще одним ропотом возбуждения, и добровольцы на переднем крае оживляются и делают шаг вперед, желая приступить к делу. Хосок с возбужденным интересом наблюдает, как Юнги берет кувшин со льдом со стола и протягивает руку в перчатке, чтобы взять кусок льда для каждого из учеников, его взгляд скользит по неподвижному лицу Чонгука, наблюдая за его реакцией. К нему подходят на его стойке. Кукла не шевелится, когда Юнги снова стоит прямо перед ним, приказывая классу посмотреть, как он первым прикладывает лед к коже Чонгука, проводя замороженный кусок по шее куклы, чтобы начать. Хосок почти ничего не слышит из того, что хочет сказать Юнги, лекция учителя практически отключается, когда взгляд Хосока фиксируется на трении льда по мышце Чонгука, на том, как его кожа покрывается мурашками от контакта, очевидного даже от расстояния. Тем не менее, Чонгук, кажется, не шевелится, а желудок Хосока скручивается в предвкушении. Сколько времени потребуется Чонгуку, чтобы прийти в себя? он задается вопросом. После такого напряженного утра кукла кажется такой сильно измученной… Юнги, кажется, направляет нескольких добровольцев вперед, чтобы они заняли его место, приказывая одному попробовать лед вдоль бицепса Чонгука — мышца дергается, когда ученик слишком долго держит лед в одном месте, — а затем другому добровольцу прижать лед к бицепсу Чонгука, губы куклы. Хосок смутно замечает, как Юнги велел классу замечать мельчайшие реакции на каждом тесте — то, как трепещут ресницы куклы, как напрягаются мышцы, как напрягаются его соски, когда один из учеников проводит льдом по его руке, а затем снова опускает вниз, к центру его груди. Хосок не может не подняться на ноги, с изумлением наблюдая, как член Чонгука начинает дергаться и снова твердеть между его ног, когда ученик берет на себя инициативу кружить по льду вокруг затвердевшего бутона, в то время как другие добровольцы от удивления наклоняются ближе. — По одному, по одному… — направляет Юнги, когда они подходят слишком близко, закрывая вид на куклу своими переполненными телами, — все видят? — Студенты что-то соглашаются, а Хосок подходит еще ближе, не желая ничего упустить. — Очень хорошо. Обратите особое внимание на то, как наша кукла реагирует на лед, через мгновение мы сравним ее с жарой. — Юнги указывает на то, как член Чонгука начинает изгибаться к его животу, в то время как ученики делают заметки и бормочут в восторге от этого зрелища, но Хосок не может оторвать глаз от лица Чонгука и мягкого изгиба его бровей, подергивания его красивые губы при контакте. Неужели кукла не... не чувствует этого? Нет, он явно должен, судя по тому, как его пальцы начинают обхватывать края подлокотников и натягиваться на ремни, удерживающие его на месте. Если Хосок присмотрится, то заметит едва заметный намек на то, что глаза Чонгука затуманенно открываются, когда Юнги берет в руку один кубик льда, кладет его в ладонь и скручивает прямо напротив ствола члена Чонгука, заставляя струю преэякулята вытекать по тыльной стороне его пальцев в перчатках. — Видите? — Продолжая лекцию, о которой Хосок почти забыл, он продолжает: — Температура может быть полезным инструментом для повышения возбуждения и чувствительности… Его на мгновение прерывает низкое шипение, которое слетает с губ Чонгука, когда он слишком долго держит лед на коже куклы, Чонгук инстинктивно отводит бедра назад от контакта, а Хосок сочувственно морщится. — Ах, но видишь ли, у этого есть свои пределы, — продолжает Юнги, выглядя почти застенчивым, быстро убирая руку и бросая лед обратно в кувшин. — Так! Кто хочет перейти к нашему сравнению с теплотой дальше? Класс требует его внимания, когда ученики нетерпеливо поднимают руки, добровольцы впереди практически подпрыгивают на каблуках от волнения и толкают друг друга в попытках продвинуться вперед и бросить свой лед обратно в контейнер — некоторые даже пытаются одновременно тянуться к свечам, прежде чем Юнги их останавливает. — А-а, подождите, пока я их раздам! Помните наши протоколы безопасности в лаборатории: стойте на расстоянии более фута от кого-либо, работая с открытым пламенем, всегда держите свечу на расстоянии не менее шести дюймов от груди… Остальные его слова заглушаются согласным хором студентов, в то время как добровольцы торопятся выстроиться в некое подобие прямой линии, и Юнги бросает многострадальный взгляд на Хосока через плечо, переходя к тому, чтобы положить один из длинных заостренных подсвечников в протянутую руку каждого ученика в перчатке. Хосок не может не ухмыльнуться в ответ старшему учителю, обнаружив, что все его прежние нервы растаяли, когда он откинулся на спинку кресла и наслаждается демонстрацией, находя весь процесс по-настоящему… ну, на самом деле увлекательным. — Хорошо, по одному, пожалуйста, выберите место на кукле, чтобы начать капать воск. Но помните! Держите подсвечники подальше от кожи, чтобы мы не нанесли непоправимый ущерб. — Настала очередь Хосока взволнованно подпрыгивать, наблюдая, как первый смелый ученик приближается к Чонгуку, выглядя гораздо более нервным со свечой в руке, чем с кубиком льда. Мальчик держит длинный подсвечник в дрожащей руке, так что пламя танцует в нескольких дюймах над грудью Чонгука, и Хосок не единственный, кто, кажется, затаил дыхание, когда весь класс наблюдает, как первые капли горячего воска прилипают к груди, до конца свечи в течение напряженного момента, прежде чем, наконец, капнуть на голую грудь Чонгука. Это первый момент, когда кукла явно отвечает, удивив их всех, когда его глаза распахиваются, и удивленный стон вырывается из его горла, несмотря на прочно зажатый между зубами кляп. Ученик от удивления отскакивает назад, но на его лице быстро появляется довольная улыбка, и Хосок с гордостью наблюдает, как мальчик возвращается к груди Чонгука с обновленным чувством уверенности, и даже не колеблясь позволяет капать воску на ключицу Чонгука длинной пунктирной линией. На этот раз кукла скулит, менее удивленная, но не менее затронутая жжением, которое Хосок может только представить. Он с интересом наблюдает, как Юнги в конце концов хлопает мальчика по плечу и заставляет его отступить, чтобы его место занял другой доброволец, сочувственно глядя на мальчика, когда тот снова входит в толпу — и Хосок слишком хорошо знает это чувство. Непреодолимое притяжение к кукле, которое он сам чувствовал много лет, прежде чем они вместе оказались в этом классе. Следующая ученица предпочитает быть более прямолинейной с нанесением воска, позволяя горячей жидкости приземляться прямо на соски Чонгука, один за другим. Она довольно ухмыляется, когда бедра Чонгука дергаются в ее сторону от интереса — автоматический ответ, вызванный чувствительностью сосков, которые Хосок слишком хорошо знает. Она наносит горячие точки воска на обе приподнятые шишки, пока они почти полностью не покрываются, и только тогда Юнги приказывает следующему ученику занять ее место. — Мы все записываем каждую реакцию? — спрашивает он класс, пока следующий доброволец выбирает необычное место на плече куклы, чтобы капнуть свой собственный горячий воск, позволяя жидкости медленно стекать по бицепсу Чонгука, в то время как класс записывает свои наблюдения, обращая внимание на то, как это заставляет Чонгука шипеть от боли, но не реагировать с каким-либо чувством удовольствия. Как только все шестеро добровольцев закончат свою очередь, медленно покрывая грудь, плечи и руки Чонгука затвердевающим воском, кукла останется задыхающейся, трясущейся кашей в его оковах. Он действительно выглядит непристойно, думает Хосок, не в силах сопротивляться желанию подойти поближе, чтобы лучше рассмотреть — с белым воском, разбрызганным по его струящимся мышцам, длинными потоками отметин и полос, он рисует довольно наводящую картину, ища весь мир, как будто Чонгук был покрыт чем-то гораздо более грязным. Его кожа покраснела от жара, его соски затвердели, а его член тяжело и прямо висит между его толстых бедер, несмотря на то, что к нему вообще не прикасались. — Хорошо, спасибо всем за ваш вклад, — говорит Юнги волонтерам, — пожалуйста, поставьте свечи обратно в подставки и избавьтесь от перчаток. — Некоторые из добровольцев выглядят менее чем довольными прекращением эксперимента, но Хосок понимает чувство страха и уважения к Юнги, заставляющее их безоговорочно следовать приказу старшего учителя. Однако это застает его врасплох, когда Юнги не решает закончить урок на этом, несмотря на то, что до конца урока осталось несколько минут — вместо этого в его глазах за очками появляется коварный блеск, когда он внезапно поворачивается лицом к Хосоку и манит его вперед, молодой человек автоматически движется вперед, как будто его тянут за невидимую веревку. — Мистер Чон, — говорит Юнги, — хочешь попробовать? — Хосок в шоке смотрит, как пожилой мужчина протягивает ему одну из свечей, и его собственные пальцы тут же сжимают основание. Юнги… Юнги хочет, чтобы он помог с этим уроком? Хосок никогда раньше не пробовал ничего подобного… — хотя, по правде говоря, ему было бы трудно признать, что он не думал об этом все это время, о том, какое тепло должно ощущаться на коже, как ему очень хотелось бы принести домой несколько свечей, чтобы попробовать с напарником или, может быть, на себе. — Что я должен?.. — Пробуй, где хочешь, — уверяет его Юнги, махая Хосоку вперед. — Я думаю, вы обнаружите, что наша кукла сегодня очень отзывчива… Хосок задумывается — рассматривает Чонгука и его красивое тело — на мгновение, цепляясь взглядом за соски куклы, его ключицы, даже за шею сбоку, которая уже полностью покрыта воском — прежде чем он, наконец, опускает взгляд вниз. На то, как член Чонгука тяжело и маняще свисает между его толстых бедер, удивительно нетронутый до сих пор. Как он мог сопротивляться? Чонгук, кажется, чувствует его приближение, его ресницы трепещут, а глаза смутно регистрируют форму Хосока, когда учитель подходит достаточно близко, чтобы поднять свечу над его телом, и он издает прерывистый стон из-за своего кляпа при первой капле горячей жидкости, скользящей вниз, по стороне его члена. Хосок не может заставить себя отвести взгляд от взгляда Чонгука, когда юноша начинает оживать, кукла, наконец, кажется, действительно реагирует, поскольку каждая последующая капля воска заставляет его подпирать бедрами толстые кожаные ремни, удерживающие его на месте. Вызывать такие прекрасные ответы от куклы — это затягивает — как будто Хосок сегодня днем ​​попробовал вкус редкого деликатеса и теперь с трудом сдерживается, чтобы не откусить еще один кусочек. Трудно сказать, причиняет ли Чонгуку каждая последующая капля воска больше боли, чем удовольствия, но по выражению лица куклы и тому, как его глаза, кажется, закатываются от настойчивого узора тепла, стекающего по его телу, Хосок думает, можно с уверенностью предположить комбинацию обоих. Ему доставляет немалое удовольствие видеть, как член Чонгука остается твердым и гордо выступает из его тела, в то время как Хосок продолжает натиск парафина, льющегося по его длине, его мысли полностью сосредоточены на его осторожном применении, чтобы воск капал ровно. Итак — капля тут и там на натянутой коже живота Чонгука прямо над багровеющей головкой его члена, длинный поток маленьких капель вниз по его стволу, чтобы так красиво украсить его, постоянное разбрызгивание горячей жидкости, чтобы покрыть головку его члена, пока не ни один участок кожи не остался открытым. Хосок благодарен, что Юнги использует это как демонстрацию, благодарен за то, что вокруг есть свидетели, которые могут сосредоточиться, наблюдать и документировать этот опыт должным образом, поскольку он слишком, слишком увлечен своим явным увлечением милым нытьем Чонгука и его удушающими звуками, его литанией прерывистых стонов, когда лезвие удовольствия и боли так явно переполняет его. Его намерение настолько сосредоточено на том, чтобы полностью покрыть великолепный член Чонгука своей быстро гаснущей свечой, что он не замечает, как Юнги движется вокруг него, пока старший учитель внезапно не появляется в его поле зрения, блокируя часть света, когда он движется позади. Стенд Чонгука, на котором тело куклы висит в воздухе. Хосоку удается оторвать взгляд от бёдер Чонгука только тогда, когда в его поле зрения появляются длинные, красивые пальцы Юнги, обвивающие бедра Чонгука, чтобы изменить положение его тела. Заинтригованный, Хосок наконец отодвигает свечу, чтобы капли воска больше не падали на кожу куклы, и наблюдает, как Юнги опускает руку в перчатке в кувшин со льдом и берет в ладонь несколько кубиков льда. Это оставляет Хосока достаточно любопытным, чтобы на секунду отступить, молча наблюдая вместе с остальным классом, как Юнги несколько мгновений задумчиво перекатывает лед в пальцах, прежде чем, кажется, принять решение — но Юнги не хочет, вовсе нет, в тот момент, когда он, кажется, принимает решение, он поднимает глаза, чтобы встретиться с взглядом Хосока, и дергает головой, явно показывая тому, что Хосок должен снова подойти к телу Чонгука, где тот был несколько минут назад. Когда Хосок без колебаний подчиняется, на лице Юнги появляется удивительная улыбка, и Хосок с изумлением наблюдает, как обычно сдержанный учитель подмигивает ему, — подмигивает ему! — прежде чем опустить руку за спину Чонгука, чтобы положить лед между бёдер куклы. — Не останавливайся из-за меня, — небрежно говорит он Хосоку, и младший учитель с опозданием понимает, что он застыл, безразлично наблюдая за тем, как свеча в его руках продолжала свободно капать на пол в классе. — Вот дерьмо... Хосок осторожно обходит беспорядок, который оставил на плитке, рукой ловя расплавленный воск, капающий со дна свечи, когда он снова приближается к Чонгуку спереди, он и Юнги окружают куклу с обеих сторон. Почти задним числом Юнги подзывает студентов ближе, тела внезапно окружают их с обеих сторон, в то время как молодые головы вытягивают шеи, чтобы посмотреть друг на друга, все тесное пространство гудит от их волнения. — Хорошо, давайте посмотрим, что произойдет, если мы попробуем оба сразу, а? Обязательно делайте тщательные заметки! — Юнги направляет учеников, в то время как Хосок наблюдает, как рука старшего учителя двигается вперед, так что — предположительно — кубик льда прижимается прямо к открытой дырке Чонгука. Дрожь, которая немедленно сотрясает тело куклы, превосходит все, что они видели до сих пор, его мышцы напрягаются одна за другой с головы до ног, когда удовольствие, кажется, обрушивается на него. Больше не колеблясь, вид только подстегивает его, Хосок следует примеру Юнги и тут же снова переворачивает свою свечу над членом Чонгука, позволяя воску свободно падать на израненную кожу куклы. О, это прекрасно, думает он — то, как Чонгук, кажется, теряет способность дышать, тело раскачивается то от одного ощущения, то к другому в быстрой последовательности, как будто он не может решить, бежать ли от боли или гнаться за ним от этого вниз. Что… какой же он великолепная шлюха боли, думает Хосок, — затем тут же озвучивает эту мысль вслух Юнги, который мрачно хихикает и тут же соглашается. — Это несомненно! Нам очень повезло, класс, что наша новая кукла такая хорошенькая маленькая шлюха, не так ли? — Студенты, кажется, искренне соглашаются, кивая, бормоча и переминаясь с ноги на ногу от волнения. — Я думаю, что мы могли бы довести нашу куклу до ее освобождения просто так, не так ли? Хосок так же воодушевлен этой идеей, как и ученики, кивая вместе с ними и крутя свечу в руке, чтобы брызги воска слегка растеклись, каскадом падая на все больше и больше оставшейся обнаженной кожи Чонгука. Кукла снова скулит, хотя то ли от этой мысли, то ли от жара на его голых яйцах, невозможно сказать. — Думаю, у нас достаточно времени, чтобы закончить демонстрацию, — продолжает Юнги. — Разве это не замечательный вклад, класс? Кто хочет увидеть оргазм куклы только от боли? — Вопрос риторический, но это не мешает каждому ученику поднять руку в воздух. — Хорошо хорошо! — Юнги усмехается и двигает свое тело, чтобы лучше видеть. — Тогда давай попробуем… Хосок обнаруживает, что без колебаний поворачивается вокруг подставки Чонгука, не в силах стыдиться своего стремления увидеть именно то, что старший мужчина запланировал для куклы сейчас — и он, конечно же, не разочарован тем, что видит. Некоторыми осторожными маневрами Юнги скручивает лед, который он прижимал к заднице Чонгука, и плотно прижимает его к дырке куклы, пока его тело не смягчится и не откроется вокруг вторжения, позволяя льду проскользнуть внутрь. Хосок чувствует горячее сжатие в животе от удовольствия при виде тела Чонгука, так легко поглощающего лед, может только представить, как он должен гореть по пути. Звук, который издает Чонгук, нельзя назвать ничем иным, как прерывистым, треском, вырывающимся из его горла, несмотря на его кляп, когда каждый дюйм его тела охватывает дрожь. Кожаные манжеты на его запястьях почти стонут от усилия, удерживающего сильные руки куклы на месте, и от этого зрелища у Хосока буквально текут слюнки. Вид перед ним — это вся мотивация, которая нужна Хосоку, чтобы продолжать мучить член Чонгука, его новая поза идеальна, чтобы позволить ему видеть, как эрекция куклы дергается от каждой новой капли воска — горячее, чем раньше, теперь, когда горит свеча, низко — даже когда Юнги берет на себя смелость быстро вдавить еще один кубик льда в скользкую, сжимающуюся дырочку Чонгука. Теперь кукла открыто плачет, понимает Хосок, переводя взгляд вверх, чтобы на мгновение взглянуть на лицо Чонгука, улавливая, как слезы текут по лямкам его кляпа и натянутой линии горла. Какое удовольствие он, должно быть, испытывает, с гордостью думает Хосок, быть таким разбитым — это только подстегивает младшего учителя вперед, желая дать Чонгуку как можно больше, привести его к вершине… Сосредоточившись только на головке кукольного члена, Хосок подносит свечу еще ближе, так что каждая новая капля горячего воска приземляется прямо на предыдущие брызги, оставляя мало места для остывания в воздухе, зная, что Чонгук действительно сможет чувствовать жар даже сквозь слои и слои парафина, уже покрывающие его кожу. Он вознаграждается еще одним резким всхлипом, хотя вскоре за ним следует то, что звучит почти как крик, вырывающийся из куклы, когда Юнги удается вдавить третий — и последний — кубик льда в тело Чонгука. Ни один из них не готов к реакции Чонгука, поскольку лед, кажется, проникает внутрь него достаточно глубоко, чтобы заставить его оргазм прорваться через него — и Хосок в ошеломленной тишине наблюдает, как Чонгук кончает под слоем воска на его члене. Пленка на его уретре блокирует путь, так что густая струя спермы вынуждена вытекать вдоль его члена вместо того, чтобы свободно изливаться, пробивая себе путь под серу, пока она не потечет вниз по стволу и не начнет разбрызгиваться на плитку, на пол под ногами. Класс вокруг них возбужденно бормочет, ручки лихорадочно царапают страницы своих тетрадей, пока они спешат делать заметки обо всем, что наблюдают. Хосок, однако, обнаруживает, что не может двигаться, ничего не может сделать, кроме как смотреть на то, как тело Чонгука почти тает, как воск при освобождении, голова и конечности провисают в своих оковах, в то время как он продолжает тихо всхлипывать и икать. Афтершок. Хосок вырывается из задумчивости только тогда, когда его толкают внезапные движения студентов вокруг них, которые сразу же отделяются от толпы, как только демонстрация закончилась. Когда ученики спешат вернуться к своим стульям, чтобы забрать свои вещи до того, как прозвенит звонок, Хосоку остается только Юнги в компании, старший учитель смотрит на него с лукавой улыбкой на губах, как будто он точно понимает, как много Хосок был затронут демонстрацией. — Итак… — говорит он, возвращаясь к рабочему столу и занимаясь избавлением от их использованных перчаток и выливая оставшийся кувшин со льдом в раковину. — Что ты думаешь об уроке? Хосоку приходится откашляться, прежде чем он сможет ответить, и наклоняется, чтобы поправить свою эрекцию через штаны так тонко, как только может, и подходит ближе, чтобы помочь. — Я… гм… я, я думал, это было здорово! Очень информативно. — Да? — с легким интересом спрашивает Юнги, наклоняясь, чтобы убрать неиспользованные подсвечники в коробку под рабочим столом. — Д-да, определенно. — Он тоже занят своими руками, взяв на себя обязанность выбрасывать использованные подсвечники в ближайший мусорный бак. — Я… я рад, что студенты имеют такое основательное образование по этим предметам. Им очень повезло, что у них есть такая кукла, которая показывает им путь. — И он понимает, что тоже имеет это в виду, когда снова поднимает голову, чтобы встретиться взглядом с Юнги, а старший учитель движется вокруг стола, чтобы снова дотянуться до тела Чонгука. Если раньше он нервничал, даже боялся и чувствовал себя сбитым с толку ситуацией, то теперь Хосок находит, что его беспокойство полностью успокоено тем, что он увидел здесь сегодня — важность новой роли Чонгука нельзя недооценивать. — Прости, что сомневался в тебе сегодня утром… Юнги слегка пожимает плечами, протягивая руку, чтобы снять часть воска, прилипшего к плечу Чонгука. — Все в порядке, — уверяет его старший учитель, как всегда беззаботно. — Я понимаю. Все сначала приходят к нам с колебаниями, ты не один такой. — Чонгук не реагирует на нежное царапанье ногтей Юнги по его коже, пока учитель не спускается к соску куклы и не ковыряет скопившийся там воск, кукла беспомощно дергается от чрезмерной стимуляции. — А ты? — Хосок ловит себя на том, что спрашивает, слишком любопытный, чтобы сдерживать себя. — Хм. — Юнги задумчиво наклоняет голову, не сводя глаз с Чонгука, даже когда обдумывает вопрос. — Я? Я здесь слишком долго, чтобы волноваться, по крайней мере, не об этом. — Он машет рукой Чонгуку, словно подчеркивая свою точку зрения. Не в силах оставить эту тему в покое, Хосок продолжает расспрашивать, тихо спрашивая: — Тогда что тебя беспокоит? Юнги снова поворачивается, чтобы посмотреть на него, наконец, встречаясь глазами Хосока со своими, и в темноте его взгляда что-то сверкает. — У каждого есть свои сомнения, мистер Чон. Даже у меня. — Хосок не знает, что на это сказать. — У каждого есть мысли, которые мучают его по ночам. — Я... Юнги тут же прерывает его взмахом руки, отступая от Чонгука и отводя взгляд от младшего учителя, чтобы оценивающе посмотреть на куклу перед ним. — Это ни здесь, ни там, не беспокойся об этом. — Хосок ничего не может сделать, кроме как согласиться, поэтому он соглашается и молча кивает. — Однако я думаю, что, возможно, доставил тебе небольшую проблему… — Он указывает на длинные струйки засохшего воска на коже Чонгука. — …потому что мне понадобится некоторое время, чтобы убрать этот беспорядок. Прошу прощения, я понимаю, что ты намеревался использовать куклу на следующем занятии… — О нет, все в порядке! — Хосок быстро заверяет его, умиротворяюще махая руками перед собой. — Я уверен, что вы все спланировали этот урок заранее, у меня просто возникла внезапная идея, но я могу… я уверен, что смогу перемещать вещи, если ты вместо этого позволишь мне использовать куклу для завтрашнего урока? — Конечно. — Юнги, кажется, снова расслабляется, возвращаясь к своему тихому стоицизму после согласия Хосока, возвращаясь к своим медленным поглаживаниям покрытой воском кожи Чонгука. — Почему бы тебе не взять перерыв, чтобы привести себя в порядок, и вернуться сюда после того, как прозвенит последний звонок? Ты присоединишься ко мне для дежурства сегодня вечером, да? Хосок на мгновение оглядывается вокруг, а затем с удивлением понимает, что класс совершенно пуст, ученики уже убрались — когда именно это произошло? Должно быть, он был так рассеян, что даже не услышал, как они ушли. Предложение Юнги начинает казаться очень хорошей идеей, поэтому он слегка склоняет голову и, спотыкаясь, соглашается. — Я… я, да… я думаю, это к лучшему… я, я увижу тебя на отработке после последнего урока. Спасибо! Юнги просто одобрительно мычит и возвращается к своей задаче, давая Хосоку прекрасную возможность как можно быстрее покинуть класс, споткнувшись о стул только один раз по пути. Как только он, наконец, пробирается в дверной проем, Хосок практически мчится по коридору сквозь толпу слоняющихся вокруг студентов — все они смотрят на него, и никто из них не говорит ни слова о его безумном виде — пока он не может броситься сквозь дверь своего кабинета и захлопнуть ее за собой. Через несколько секунд его рука просовывается под переднюю часть штанов, чтобы он мог сжать свой пульсирующий член в сжатых пальцах, даже не удосужившись оттолкнуть ткань, прежде чем яростно поглаживать себя до быстрого оргазма. Бля, звуки, которые издавал Чонгук, эти тихие стоны с придыханием. — но было что-то и в Юнги, в старшем учителе с такой внушительной внешностью, его темные приподнятые глаза смотрели на Хосока каждый раз, когда Юнги смотрел на него, в его низком рокоте. Если Хосок думал, что получил новое, неописуемое удовольствие, когда впервые смог насытиться телом Чонгука, то это ничто по сравнению с тем, что он чувствовал, разделяя свою восхитительную пытку с Юнги, этим загадочным мужчиной, который также так тщательно завладел его вниманием… Это почти шокирует, как быстро он находит свое освобождение только от одних только этих мыслей, всего через полминуты после того, как дверь его кабинета захлопнулась за ним. Он делает из себя настоящий беспорядок, сперма стекает по его пальцам и размазывается по всей внутренней части его нижнего белья, оставляя его липким и, честно говоря, униженным. Тем не менее, пока он позволяет себе еще какое-то время и подносит свои длинные пальцы ко рту, чтобы облизать их дочиста, думая теперь об этих темных глазах за парой острых очков и о том, что мужчина может сделать с ним, Хосок понимает, что трудно заставить себя по-настоящему заботиться. Хотя на какое-то мгновение — одно маленькое, смутное мгновение сквозь пелену угасающего удовольствия — Хосок задается вопросом, что старший учитель делает в этот самый момент, думает ли он тоже о Хосоке, был ли на него так же тронут этот урок, как и на него. Сам Хосок, независимо от того, получает ли он сейчас собственное удовольствие с куклой или берет ее с кем-то еще… Вдалеке он слышит звон колокольчика в коридорах, вырывая его из размышлений ужасным рывком. — Бля... блять, блять... Он возится, чтобы поправить свою одежду, вытирая остатки спермы с пальцев внутренней стороной рубашки, прежде чем заправить ее на место, пытаясь выглядеть как можно более презентабельно, прежде чем вернуться к двери, чтобы вести следующий урок. Перед тем, как закрыть за собой дверь, он останавливается, внезапное осознание озаряет его, и спешит обратно к своему столу, чтобы открыть верхний ящик, вытаскивая небольшой блокнот в кожаном переплете, который он сует в задний карман. «Не могу этого забыть, — думает он, — или на кону моя задница».

Спортзал — Первый этаж — Запад 16.08.18 13:46

Его ученики с нетерпением ждут его в спортзале, когда он наконец прибывает, пытаясь сохранить самообладание, даже когда он пролетает через двойные двери и останавливается перед толпой, собравшейся на трибунах. Некоторые ученики смотрят на него с подозрением, и он борется с желанием покраснеть, когда понимает, как он должен выглядеть, что с его раскрасневшимся лицом и беспорядочной внешностью, и именно то, что, по их мнению, он только что делал — недалеко от истины, хотя он пытается держать эту мысль в голове. Ему нечего стыдиться, твердо напоминает он себе, не здесь. — Добрый день, класс, — обращается он к группе, стараясь говорить как можно ровнее. Что бы они ни думали о нем, все ученики покорно отвечают ему хором «Добрый день, мистер Чон…», а Хосок благодарит небеса за маленькие чудеса. — Прошу прощения за опоздание, у меня было важное дело. — От нескольких учеников на верхних трибунах слышно хихиканье, но в целом класс молчит, внимательно ожидая его распоряжений, раз уж урок начался. — Сегодня мы продолжим нашу межфункциональную оценку пригодности. — Теперь несколько учеников открыто стонут, что Хосок встречает понимающей улыбкой, но еще несколько заговорщически подталкивают друг друга и смотрят. — Завтра мы закончим неделю медосмотром, который проведет медбрат Ким, так что, пожалуйста, подготовьтесь. Он машет руками ученикам, чтобы они присоединились к нему на полу спортзала, и в течение нескольких кратких мгновений все, что он может слышать, это грохот их шагов, когда они мчатся по металлическим трибунам, чтобы добраться до него. — Хорошо, хорошо — спасибо. Но мое опоздание не повод не начинать сразу, — отчитал он тогда, оглядываясь на то, как все его ученики все еще одеты в школьную форму, — идите переоденьтесь, скорей! Пока класс пытается выполнить его приказ, спеша к шкафчикам, стоящим вдоль стены спортзала, Хосок обходит комнату, чтобы проверить каждую из фитнес-станций, убедиться, что балансировочные мячи расположены правильно, что каждый штанги на весовой станции на месте, веревки разложены на бондажной станции и что для него собраны все необходимые инструменты для проверки рефлексов. Он берет моток малярного скотча из соседнего стола и быстро раскладывает тонкие полоски, чтобы отметить стартовую и финишную линии для эстафет на одной стороне баскетбольной площадки, и использует еще немного скотча, чтобы разметить сетку для тесты на гибкость у двери. Удовлетворенный, он выпрямляется и прислоняется к стене, ожидая возвращения учеников. Он разочарованно хмурится, глядя на сетку, расположенную на первой странице, понимая, сколько записей он случайно забыл сделать этим утром, и спешит записать все, что он помнит за день — оргазм, который он испытал, и тот он подарил Чонгуку этим утром в учительской, второй оргазм, который кукла испытала во время урока Юнги, и — с немалой долей стыда — поспешный оргазм, который он испытал в своем кабинете всего за несколько минут до этого. Эта последняя запись требует гораздо больше усилий, хотя детали, которые он включает, гораздо более скудны, чем другие записи, а его почерк более неряшливый. — Мистер Чон? Он возится, чтобы закрыть блокнот и сунуть его обратно в карман, когда внезапно обнаруживает перед собой ученицу, одетую только в лифчик и нижнее белье, раскачивающуюся взад-вперед на босых ногах. — Да, мисс Сон? — Вы хотите, чтобы мы построились здесь, сэр? Или?... — Давай, выбери станцию, чтобы начать, но подожди, пока все не прибудут, прежде чем начинать, хорошо? Молодая девушка счастливо улыбается и уходит, решив начать с балансировочной станции, сев на один из больших мячей для упражнений, подпрыгивая и хихикая. Хосок улыбается и наблюдает, как остальные ученики быстро присоединяются к ней, тоже раздетые до нижнего белья, и располагаются небольшими группами на каждой из станций, которые он для них подготовил. — Хорошо, класс, спасибо, что поспешили вернуться. Теперь, когда мы все здесь, я просто хочу напомнить вам о правилах — у вас будет 10 минут на каждой станции, чтобы проверить свою физическую подготовку в определенной области. С вами всегда должен быть партнер, и я соберу ваши результаты в конце периода, так что убедитесь, что ваш партнер хорошо записывает их! — Он тянется к часам и ждет, пока секундная стрелка не достигнет нужной точки, прежде чем начать обратный отсчет: — Ваши первые десять минут начнутся через три, два, один… вперед! Таким образом, легко потерять счет времени, лишь бегло взглянув на учеников, приступающих к выполнению заданий. Он ходит по периметру баскетбольной площадки, наблюдая, как первая группа студентов начинает свою расслабляющую гонку по деревянной поверхности, игриво подстрекая друг друга, когда они обходят полоску скотча на полу и возвращаются к своим партнерам. Он проходит мимо силовой станции и смотрит вниз ровно столько времени, сколько нужно, чтобы убедиться, что ожидающие партнеры четко записывают способности своего партнера, прежде чем перейти к следующей станции, где он должен разлучить двух учеников, когда они немного слишком шумно прыгают на своих медицинских мячах вместо того, чтобы сосредоточиться на уроке. Когда он, наконец, возвращается к входу, он останавливается рядом со студентами, работающими над своими первыми попытками завязать элементарные узлы рабства с помощью предоставленного им проводника. Две девушки на мгновение привлекают его внимание, Пак Чонхва яростно краснеет, когда она сосредотачивается на том, чтобы обмотать веревку вокруг ребер и между грудей Ан Хиён, которая прикрыта только ее крошечным бюстгальтером и ничем другим. Забавно наблюдать за тем, как они взаимодействуют. Госпожа Ан терпеливо сидит неподвижно с блеском в глазах, наблюдая, как ее младшая подруга возится с веревками на ее бицепсах. Тем не менее, это зрелище заставляет мысли Хосока вернуться к Чонгуку, к тому, как молодой человек был так красиво связан кожаными ремнями, удерживающими его на месте — Юнги сделал эту подставку специально для Чонгука? Или другие куклы занимали ту же должность до того, как Чонгук устроился на работу? Он полагает, что должно было быть, и решает спросить старшего учителя, когда у него будет возможность. Тем не менее, трудно сосредоточиться даже на этом любопытстве, с изображением Юнги, смотрящего на него через плечо куклы, делящегося с ним горячим взглядом, пока они работают вместе, чтобы довести куклу до оргазма всей командой — как он мог быть таким? ожидали сосредоточиться после того, как испытали что-то подобное? Он вернулся к реальности лишь на мгновение, когда сработал таймер на его часах, предупредив его о первой из многих ротаций станций, и ему удалось крикнуть «Меняемся!» достаточно громко, чтобы его услышали все ученики, прежде чем возобновить его медленную ходьбу по комнате. Рядом с ним он отстраненно наблюдает, как ученики с трудом убирают свои инструменты и направляются к следующей станции, Ан Хиён изо всех сил пытается выпутаться из окружающих ее веревок, а Пак Чонхва убегает от нее в тот момент, когда она может, краснея еще более интенсивным, когда она отвернулась. Хосок делает мысленную пометку сообщить администрации, чтобы она внимательнее присматривала за этими двумя, улыбаясь, думая об удивительном вкладе, который они могли бы внести в будущем, если бы их очевидные чувства друг к другу поощрялись. Остальная часть урока проходит примерно так же: Хосок бродит туда-сюда между учениками, наблюдая за их работой, в то время как его мысли блуждают далеко от стен спортзала, размышляя о природе попыток Юнги удалить воск с Чонгука, кожи, то, как будут складываться отработки, которые они проводят этим вечером, должен ли он пригласить Юнги на ужин, возможности снова использовать школьную куклу таким же образом… Когда звонит звонок, он единственный в классе удивляется этому, благодарный, когда ученики умудряются убирать вещи в основном самостоятельно, пока он пытается прийти в себя. Его глаза расфокусированы, когда он наблюдает за учениками, пока они переодеваются, снова надевают брюки, рубашки и юбки со складками, прежде чем выйти за дверь. Поскольку внеклассных занятий в спортзале в нерабочее время не будет, Хосок испытывает облегчение от возможности выключить свет и запереть за собой двери спортзала, ноги несут его по быстро пустеющим коридорам — мимо столовой, за кабинетом медсестры и подальше от заброшенных классов — обратно в дальние уголки школы, к самым источникам его отвлечения.

Лаборатория здоровья — Первый этаж — Запад 16.08.18 15:25

Его тело кажется… тяжелым. Тяжелый — лучшее слово, которое Чонгук может придумать, чтобы описать это, его конечности, кажется, едва способны подняться, даже когда он изо всех сил пытается ими двигать. Когда Юнги отвлекся, опустившись на колени перед ним, снимая остатки воска с бедер, Чонгук чувствует себя в достаточной безопасности, чтобы попытаться пошевелить руками в их пределах, чтобы проверить свою подвижность — но результаты не обнадеживают. Едва в силах оторвать пальцы от подлокотников под ними, он восхищается тем, как истощение обездвижило его. Даже его разум медленно реагирует, его мысли больше похожи на бесцельно дрейфующие обрывки сознания, чем на слитный поток сознания — как странно одновременно парить и тонуть. Он не замечает этого полностью, когда Юнги вообще перестает его трогать, вставая, чтобы поприветствовать кого-то у двери, и ему требуется еще несколько мгновений, чтобы понять, что он узнает голос, который слышит, глубокий, хриплый тон кто-то знакомый. Ох. Намджун. Медбрат. Конечно. — Это было быстро, — говорит Юнги Намджуну, который отвечает, пожимая плечами, что Чонгук едва замечает сквозь полуприкрытые веки. — У меня все было готово сегодня. — Он отвечает, что Юнги, кажется, ценит. — Хорошо, тогда мы возвращаемся к ходу вещей. — Голос Юнги, кажется, снова становится ближе, Чонгук предполагает, что старший учитель подошел к нему сзади по направлению его хрипловатых слов. — Давай покончим с этим, пока мне не пришлось спускаться в библиотеку. — Задержание? — спрашивает Намджун, тоже приближаясь, и Чонгук пытается открыть глаза, чтобы посмотреть на младшего из двух мужчин, своего… своего друга, как он думает, — но он так очень… очень устал. — Нам всем иногда приходится сопровождать. — Юнги хмыкает в ответ, и Намджун сочувственно усмехается. — Не мне, — признается медбрат. Чонгук чувствует широкие руки Намджуна на своей груди, затем липкие пальцы в перчатках то тут, то там впиваются в его нежную плоть, как будто осматривая его на наличие повреждений. — Нет, это действительно было бы очень странным задержанием, не так ли? — Юнги соглашается, и Чонгук слышит, как он двигает что-то на столе рядом с собой, и звуки жидкости, проливающейся в контейнер, достигают его ушей. Черт, только не снова, думает он, морщась от отвращения при осознании того, что вот-вот произойдет. — Ты действительно сделал номер на нем сегодня, не так ли? — спрашивает Намджун, пока его руки в перчатках пробираются вниз между бедер Чонгука, исследуя и тыкая в его вялый член и покрасневшую кожу. Тогда Чонгуку удается пошевелиться, его бедра вздрагивают от давления и боли от удовольствия, которая поднимается вверх по позвоночнику, а из горла вырывается тихий, непрошеный стон. — Ничего, — говорит Юнги с безрадостным смехом, — но эта чертова штука не могла все время оставаться неподвижной или тихой. Я полагаю, реакция стоила того, чтобы ее задокументировать, но в конце концов мне придется что-то с этим делать. — Я провел с ним обычное лечение сегодня утром — как ты думаешь, мне нужно поднять… — Еще нет, — прерывает Юнги, и Чонгук чувствует, как руки на его члене внезапно отдергиваются. Что именно поднять? Он пытается — так отчаянно пытается пробиться сквозь туман в голове, пытается двигаться, спорить, что-то делать… — Просто удвой его в течение дня, один раз утром, один раз днем, и мы посмотрим, решит ли это проблему. — Ладно… — кажется, Намджун колеблется из-за приказа, но не настолько, чтобы сопротивляться. — Но почему ты хотел, чтобы я пришел сюда, чтобы сделать это? Ты же знаешь, что обычно я предпочитаю работать в своем кабинете… — Он уже установлен в идеальном положении для ночи, — перебивает Юнги слова Намджуна, его тон резче, чем раньше, явно не получая удовольствия от этой линии вопросов. — Похоже, не было смысла двигать куклу через всю школу и обратно, когда вместо этого можно было просто прийти сюда. — Верно. — Намджун, кажется, понял картину, даже Чонгук понял, почему он внезапно соглашается и переходит к полному почтительному отношению к старшему учителю. — Конечно. Что ж, это ограничит мою способность по-настоящему зачистить его, но если ты согласен с этим… — Нет необходимости, — уверяет его Юнги, резкость в его тоне сходит на нет, — я позабочусь об этом сегодня вечером, просто помоги мне с остальным, хорошо? На этот раз Намджун должен кивнуть в знак согласия, потому что Чонгук не слышит никакого другого ответа от медбрата, но внезапно он чувствует пару рук в перчатках по бокам своей челюсти, которые возятся с ремешками его кляпа, и через несколько мгновений он чувствует, что наконец-то большой мяч вытащили из его зубов. — Ммн-нх… — стонет Чонгук в тот момент, когда он может, его челюсть определенно болит, когда он следует своему первому побуждению закрыть ее, несмотря на то, что она кажется почти запертой на месте. Его попытка почти сразу же останавливается парой пальцев, на этот раз без перчаток — значит, пальцев Юнги — скользящих между его губами, чтобы прижаться к его языку. Он испытывает странное чувство дежавю, когда слышит, как старший учитель тихо бормочет ему на ухо: — А-а-а-а, мы не можем позволить тебе делать это, куколка. Стой спокойно, и это быстро закончится. — Можешь сделать ее немного шире?.. — Намджун спрашивает. — Прямо как… ах, да, идеально. — Другая рука Юнги поднимается, чтобы надавить на щеку Чонгука, где его челюсть встречается с черепом, надавливая на ямку, пока у Чонгука не остается другого выбора, кроме как заставить свой ноющий рот открыться шире, чтобы облегчить боль и давление. Почти сразу пальцы Юнги заменяются скользящей трубкой по его языку, и он ловит себя на том, что задыхается от, к сожалению, знакомого ощущения ребристой пластмассы, скользящей по задней стенке горла. Наконец он заставляет свои глаза открыться, борясь со слезами, которые тут же наворачиваются от этого ужасного ощущения, и обнаруживает, что стоит лицом к лицу с безмятежными выражениями двух мужчин, которые смотрят на него сверху вниз. Как и раньше, Намджун втягивает трубку достаточно глубоко, чтобы Чонгук больше не чувствовал ее конец у себя в горле, достаточно далеко, чтобы это подавляло его рвотный рефлекс, и вместо этого он инстинктивно вдыхал воздух через нос. Намджун дает ему всего мгновение, чтобы привыкнуть, прежде чем жестом показать Юнги, чтобы тот вручил ему что-то, чего Чонгук не видит, и его желудок тут же скручивается узлом при виде того же контейнера, что утром, снова наполненного той же вязкой розовой субстанцией. Намджун кормил его раньше. — Держи его челюсть неподвижно, пожалуйста, — просит Намджун Юнги, который немедленно подчиняется, обхватывая горло Чонгука своими длинными пальцами. Без дальнейших промедлений Намджун бесцеремонно переворачивает контейнер над концом тюбика и позволяет жидкости быстро стечь мимо губ Чонгука в его желудок. Чонгуку приходится немедленно зажмурить глаза от этого зрелища, он больше не задыхается от мысли о жидкости, наполняющей его живот, но обнаруживает, что его глаза снова наполняются слезами от явного унижения всего этого. — ...сколько? — он слышит, как Юнги спрашивает сквозь шум в ушах, из-за тяжелого удара собственного сердца трудно уловить каждое слово. — Не очень долго — но это медленно обрабатывается — дольше, чем мы привыкли — ты можешь захотеть… — Юнги…? О, черт возьми, Откуда-то издалека, кажется, Чонгук слышит третий голос, на этот раз очень знакомый голос — Хосока. Что он здесь делает? Почему он должен был вернуться именно сейчас? Разве он недостаточно сделал? — Ах, Хосок! Добро пожаловать! — Юнги здоровается с младшим учителем, и Чонгук слышит, как его шаги приближаются к классу. Нет нет Нет Нет! Этого не может быть, это… это как-то намного хуже, когда Хосок видит его таким, хуже, чем что-либо еще до сих пор. Не Хосок — пожалуйста, только не он… — Я… э-э, да, спасибо, — нерешительно отвечает Хосок, и Чонгук знает, он просто знает, что его бывший друг сейчас смотрит на него, наблюдая, как Намджун проталкивает жидкую еду ему в горло, как будто он какой-то обыкновенный крупный рогатый скот. Из-за этого его слезы текут быстрее, тяжелая тяжесть взгляда другого мужчины смотрит на него, и Чонгук внезапно не желает ничего, кроме сладостных объятий бессознательности, с которыми он так охотно боролся ранее. — Что… эм, что я пропустил? — О, — Юнги, кажется, понимает дискомфорт Хосока, и его рука исчезает с горла Чонгука, когда он отходит. Чонгук слышит шорох его одежды, когда он, по-видимому, тянется от Хосока, чтобы притянуть его ближе. — Мы просто заботимся о ночном уходе за куклой, прежде чем Намджун уйдет на ночь. — Привет, — здоровается Намджун с Хосоком, который отвечает собственным «привет» в ответ, прежде чем продолжить разговор с Юнги. — Кукла кажется… расстроенной, — комментирует Хосок, и Чонгук ловит слова с небольшим приливом надежды в животе. Хосок… Хосоку все равно не все равно! Даже если это только в этом маленьком пути. Но волнение Чонгука утихает почти сразу же, когда Юнги дает Хосоку именно тот ответ, который ищет младший учитель, заверяя его понимающим тоном: — Ах, да, ну... это не совсем удобный процесс. Но мы считаем, что важно установить эти процедуры сейчас, чтобы переход куклы прошел намного более плавно, когда она переходит к следующему этапу обучения. — …следующий этап? — О, да, конечно! Ты действительно очень вдумчив во всем этом, — хвалит Хосока Юнги, который мычит в знак согласия, как только Намджун начинает тянуть трубку между губами Чонгука, медленно вытягивая ее обратно. Когда он выпил всю жидкость? Чонгук был настолько отвлечен приходом Хосока, что почти не заметил этого, но предательская полнота и тошнота, которые он сейчас чувствует в животе, являются достаточным доказательством. — Спасибо, что так хорошо заботитишься о нем. С запозданием Чонгук вспоминает ужасное ощущение от этого утра, когда его рвало, когда трубку вытащили, он делает еще один глубокий вдох через нос и позволяет челюсти отвиснуть настолько, насколько это возможно, чтобы приспособиться к вторжению, когда Намджун поднимает ребристую пластиковую поверхность вверх-вверх. Вверх по задней части языка. Он почти… горд, правда, когда его давит всего один раз от этого ощущения, подавляя это чувство несколькими быстрыми вдохами через нос, а затем через рот, как только трубка вытаскивается. Тем не менее, Намджун в качестве меры предосторожности кладет руку Чонгуку на рот, запрокидывая голову назад и снова заставляя его дышать через нос, пока медбрат не кажется довольный тем, что он не выкашливает ничего из еды обратно. — Вот, обо всем позаботились. — Намджун уверяет Юнги, и старший учитель кажется намного ближе, когда отвечает быстрым «спасибо». — Хосок? — спрашивает он у молодого человека, и Чонгук слышит, как он — хотя не видит его, все еще зажмурив глаза и сосредотачиваясь на дыхании сквозь тошноту, — немедленно подходит ближе. — Не мог бы ты помочь мне с одной последней вещью, прежде чем мы уйдем? — Конечно! — Хосок отвечает, и Чонгук ненавидит… ненавидит то, как нетерпеливо звучит его бывший друг при такой возможности. — Кукла прошлой ночью натворила беспорядок, так что мне нужно убедиться, что все готово, чтобы предотвратить еще одну утечку. Можешь передать мне вон то ведро? — Чонгук слышит безошибочный лязг металла, когда то, что должно быть ведром, поднимается и ставится рядом с ним. — Идеально. Теперь мне просто нужно, чтобы ты… Юнги не уточняет, что именно ему нужно от Хосока, но через мгновение Чонгук чувствует, как другая пара рук, теплых и нежных, обвивает его мягкий член и удерживает его от тела. На мгновение он борется, как из-за явного истощения, так и из-за горького напряжения смущения, но умудряется снова открыть глаза — ровно настолько, чтобы увидеть Хосока, стоящего прямо перед ним, и старшего мужчину, смотрящего на него с мрачным взглядом. Невыразительные глаза. — Х… — пытается он, — Хоби… — Спасибо, а теперь просто держи его неподвижно для меня, — инструктирует Юнги, и пальцы Хосока почти незаметно сжимаются вокруг члена Чонгука. — Мне просто нужно вставить это, и все будет готово. Чонгук задается вопросом, сколько еще раз за один день его может поразить чувство дежавю, когда он чувствует, как кончик чего-то давит на его уретру, легкое пощипывание и давление, идентичное тому, что он чувствовал во время урока, на котором его использовали ранее. Значит, еще один зондирующий стержень? Нет, этого не может быть, думает он, ощущение уже не то, не холодное, как металлические стержни, а теплое и почти... мягкое там, где стержни были неумолимы. Ощущение становится еще более странным из-за того, что он почти... извивается, двигаясь то туда, то сюда, пока Юнги прикладывает больше усилий, так что инструмент, чем бы он ни был, скользит все дальше и дальше в его член, пока он не почувствует знакомую вспышку удовольствия прямо у основания. Но вместо того, чтобы сгореть, как это сделали стержни, когда Юнги надавил на них так сильно, как только мог, ощущение, кажется, просто продолжается, изгибаясь обратно в его тело, пока он больше не может отслеживать это чувство. — Дашь мне шприц? — Юнги спрашивает Намджуна, который стоит рядом с ним, и Чонгук едва может видеть, как медбрат протягивает Юнги большую прозрачную бутылку с какой-то неизвестной жидкостью и что-то похожее на длинную огромную иглу для подкожных инъекций, такую ​​же, которую он помнит, ненавидел при посещении врачей в детстве. Если раньше он думал, что его тошнит, то это ничто по сравнению с тем, как его желудок ужасно переворачивается от этого зрелища, а кожу покрывает холодный пот. — Нет… — он пытается прошептать, но трое мужчин перед ним, кажется, не слышат его — или не хотят. Он с трепетом наблюдает, как Юнги поднимает иглу и вводит ее в прозрачную бутылку, быстро наполняя шприц небольшим количеством жидкости, прежде чем вернуть его Намджуну, чтобы медбрат отложил его. — Что это ты используешь? — с любопытством спрашивает Хосок. — Это? — Юнги машет иглой туда-сюда для подтверждения, и живот Чонгука снова болезненно сжимается от страха. Они собирались… накачать его наркотиками или что-то в этом роде? — О, это просто стерильная вода. Это просто для того, чтобы наполнить маленький шарик в конце, чтобы он оставался внутри. Видишь… — он поднимает другую руку, показывая Хосоку — и, непреднамеренно, Чонгуку — конец длинной тонкой трубки, которую он держит, и Чонгук с удивлением понимает, что она должна быть прикреплена к тому, что Юнги вставил внутрь ему. Юнги вставляет кончик шприца в одно из двух отверстий на конце длинной трубки и медленно нажимает на поршень, держа его так, чтобы Хосок увидел, как прозрачная жидкость исчезает в трубке. В течение долгого напряженного момента ничего не происходит, и Чонгук лениво задается вопросом, не попала ли жидкость прямо в его мочевой пузырь? И какой цели это может служить? Но через несколько секунд он чувствует это — внезапное давление прямо над основанием его члена, как будто что-то внутри него растет, надувается… и он понимает, что, должно быть, имел в виду Юнги, когда сказал «воздушный шар». Что… какого хрена эти люди делают с ним сейчас? Он извивается в том маленьком пространстве, которое ему нужно, чтобы двигаться внутри своих оков, давление в его мочевом пузыре увеличивается, пока он не начинает волноваться, ужасаясь, не попадет ли он в третью аварию за один день. — Значит, ты просто надуваешь его, и тогда он не может ничего сделать? — Хосок задумчиво размышляет, наблюдая за действиями Юнги с едва скрываемым интересом. — Точно. Так что мы можем оставить его на всю ночь и не беспокоиться об этом. — Это гениально! — Хосок хвалит его, и Чонгуку противно видеть, как плечи Юнги расправляются от гордости. — Спасибо, — снова говорит он, затем машет Хосоку, чтобы тот помог ему с чем-то, что не входит в круг интересов Чонгука. — Можешь придвинуть поближе? — Хосок наклоняется, и Чонгук слышит скрежет ведра о кафельный пол, когда Хосок пододвигает его ближе к Юнги. — Хорошо, теперь мы просто удалим это… — он вытаскивает шприц и передает его Намджуну, который уходит, а Юнги продолжает, — и просто… пусть оно упадет в ведро, вот так. — Верный своему слову, Юнги немедленно бросает трубку в сторону ведра, и Чонгук слышит, как пластик гремит о стенку металлического контейнера. — Это, что все? — спрашивает Хосок со странным энтузиазмом. — Ну, нет, дай ему время, и я уверен, что он заработает, но пока мы ждем этого, я хочу позаботиться о другой стороне. — Юнги внезапно отходит в сторону, оставляя Чонгука смотреть только на Хосока, чей горячий взгляд теперь устремлен вниз между бедер Чонгука, где трубка была вставлена ​​в его член, и Чонгук отчаянно желает, чтобы он мог сделать что-нибудь, что-нибудь, чтобы скрыться от глаз. Шуршание одежды Юнги за его спиной выдает движения старшего учителя, когда он подходит ближе, а уши Чонгука улавливают тихий щелкающий звук — единственное предупреждение, которое он слышит перед тем, как два пальца Юнги, скользких от какой-то смазки, прижимаются прямо к его дырочке и пробиваются внутрь его тела. Он шатается от прикосновения, внезапная растяжка все еще горит, несмотря на прежние оскорбления. Чонгук вздрагивает, отчаянно пытаясь удержаться на месте, не желая, чтобы все стало еще хуже — если бы это вообще было возможно — но давление от внезапного вторжения только усиливает давление, которое он чувствует позади своего члена, и… Ох. Он слышит это чуть ли не раньше, чем чувствует: струйка жидкости, падающей на дно ведра. Ему требуется долгое, ошеломленное мгновение, чтобы понять, что жидкость исходит от него, что она вытекает из него, его собственная моча капает из трубки в его члене в контейнер внизу. Катетер — это то, чем ему вставили, понимает Чонгук. Прошло так много времени с тех пор, как он в последний раз думал о существовании катетеров, и все же он чувствует, как один из них медленно выводит мочу прямо из него, его желудок сводит судорогой, когда давление, о котором он не подозревал, быстро ослабляется его отсутствием. Позади него он слышит одобрительное ворчание Юнги: «Вот оно», а затем пальцы внутри него начинают раздвигаться, быстро и клинически растягивая его. Юнги не торопится с этим, не давит дальше, чтобы оказать на него какое-либо давление, просто делает быструю работу, открывая его настолько, насколько считает нужным. Не проходит и минуты, как Чонгук чувствует, как пальцы выдергиваются, их отсутствие только в сочетании с его быстро опорожняющимся мочевым пузырем заставляет его чувствовать себя совершенно пустым внутри, ощущение, которого он быстро начинает бояться, — но пальцы тут же заменяются тупым концом чего-то, что-то еще, и с нарастающим чувством страха Чонгук чувствует расклешенную головку того, что должно быть пробкой, вдавливающейся в него. Краткая подготовка, которую Юнги дал ему, не была почтидостаточно, чтобы подготовить его к внезапному растяжению и ожогу пробки, входящей в него, безжалостно растягивающейся у края его дырки, пока Юнги крепко сжимает его и продолжает давить, несмотря на прерывистый стон, срывающийся с губ Чонгука. С внезапным хлопком Чонгук обнаруживает внутри себя всю пробку, его тело тут же сжимается вокруг нее, чтобы удержаться на месте. Юнги снова одобрительно мычит и отстраняется, обступая Чонгука, вытирая скользкие пальцы о штаны, с холодным и невозмутимым выражением лица, как будто он только что выполнил какое-то другое небрежное задание и не только что засунул несколько пальцев внутрь. Что-нибудь другое. — Почти готово? — спрашивает Юнги у Хосока, полностью игнорируя Чонгука. — Почти, — отвечает Хосок, хватая катетерную трубку и слегка встряхивая ее, чтобы избавиться от оставшихся капель. Движение дергает член Чонгука, и он не может не извиваться снова, тяжело дыша, когда движение заставляет его член дергаться от интереса, в то время как его тело сжимается вокруг пробки, которая теперь держит его открытым сзади. Продолжая делать вид, что Чонгука здесь нет, Юнги хлопает Хосока по плечу, прежде чем поднять парня на ноги. — Спасибо за помощь, — говорит он, и Чонгук замечает легкий румянец на щеках своего бывшего друга. О, конечно… Хосоку будет интересен человек, виновный в мучениях Чонгука, конечно. Он достаточно хорошо знает Хосока, чтобы заметить его интерес за милю. — К-конечно, — отвечает Хосок, нервно проводя рукой по его волосам. Юнги кладет руку на поясницу молодого человека и начинает вести его к двери, крича Намджуну через плечо: — Ты идешь? — Да, я прямо за тобой. — Намджун спешит к двери вслед за ними, с руками, полными припасов, с которыми он прибыл, за исключением ведра, которое теперь стоит у ног Чонгука. Чонгук слушает их праздную болтовню, когда они выходят один за другим, Намджун выключает свет позади себя как раз перед тем, как дверь захлопывается — и Чонгук остается там со связанными конечностями, полутвердым и ноющим членом, подключенный и обездвиженный, окруженный запах собственной мочи в темноте, в одиночестве. Добро пожаловать в службы голосовых сообщений. У вас есть—ОДНО—непрочитанное сообщение и—ОДНО—прочитанное сообщение. Наберите семь для просмотра сообщения. ЗВУК. Первое непрочитанное сообщение. 15 августа 2018 г. — 16:42. — Привет, Чонгук? Это мама. Я, гм, надеюсь, ты в порядке, милый... мы не слышали тебя пару дней, и мы с твоим отцом волнуемся. Я знаю, ты, наверное, просто занят, формируешь мысли о завтрашнем дне и все такое, но, пожалуйста, перезвони нам? Мы ожидали услышать тебя после твоего первого дня, я думала, ты будешь рад рассказать нам, как все прошло, так что.... В любом случае, как школа? Тебе нравится твой класс? Я еще не знаю, как открывать фотографии на этом новом телефоне, но если ты пришлешь мне несколько фотографий, я уверена, что твой отец сможет мне их показать. Они вообще разрешают иметь телефоны в здании? Я не думала об этом… О, и какой класс они назначили тебе преподавать? Я знаю, ты не была уверен, дорогой, но я знаю, что ты справишься с чем угодно! Просто перезвони мне, когда сможешь, и расскажи мне все об этом, хорошо? Я хочу слышать все! Может быть, я могу подъехать, и мы пообедаем или что-то в этом роде. Это твоя первая настоящая работа, Чонгукки, но не смей забывать и о своей матери. Ладно, милый, пожалуй, я пойду... Скоро поговорю с тобой. Люблю тебя! Пока-пока... ЗВУК. Конец сообщения. Чтобы воспроизвести это сообщение, нажмите четыре. Чтобы сохранить это сообщение, нажмите семь. Чтобы удалить это сообщение, нажмите девять. Коридор — второй этаж — восток 16.08.18 15:55 Хосоку приходится подавлять свой непосредственный инстинкт, чтобы опереться на рукой на поясницу, пока Юнги ведет его по коридорам, болтая через плечо с Намджуном о событиях дня — не то чтобы Хосок улавливает большую часть этого своим взглядом. Разум так занят горячим нажатием длинных пальцев Юнги на его рубашку. Старший мужчина направляет их к дальней стороне здания от кабинетов здоровья и естественных наук, подальше от спортзала, коридоры по пути теперь совершенно пусты, а классы полностью темные. Намджун покидает их, когда они проходят мимо главного входа и приемной, медбрат машет им обоим на прощание, бросая странный взгляд на Юнги, который старший мужчина демонстративно игнорирует. — Это как раз сюда, — говорит он Хосоку, хотя младший учитель помнит, как найти библиотеку во время своего первого посещения школы. — Если они не все сидят тихо, ожидая нас… Угроза Юнги остается незавершенной, когда они идут через двойные двери в библиотеку, его рука выпадает из рук Хосока, когда он закрывает за ними дверь. Хосок подчеркнуто не ноет из-за потери контакта, хотя это и близко. В библиотеке небольшая группа студентов собралась за столами в центре комнаты, сидя в полной тишине, ожидая прибытия Юнги и Хосока, явно боясь подвергнуться дальнейшему наказанию из-за капризов. Как только два учителя направляются к группе, дверь позади них на мгновение распахивается, пропуская еще одного человека, и Хосок узнает в нем одного из учеников из учительской до... как его звали? Тэмин? Тэхён? — Ах, мистер Ким. Как мило, что ты присоединился к нам… — Юнги растягивает слова на мальчика, который пожимает плечами и пробирается на одно из самых дальних мест от группы. — Ну, раз уж мы все здесь, давайте начнем. Вы все здесь на один час задержания, и это время начинается прямо сейчас. Из под носа студентов слышен тихий шепот обиженных слов, который Юнги снова предпочитает игнорировать. Хосок наблюдает, как старший учитель оставляет его стоять в одиночестве перед группой учеников, пробираясь между столами в дальний конец комнаты, где у стены стоит знакомый шкаф. Идентичный шкафу, к которому Юнги получил доступ в учительской, вплоть до школьного герба, красующегося на передней части дерева, это зрелище заставляет Хосока сразу же оживиться в предвкушении. Однако, в отличие от обеденного перерыва, на этот раз Юнги должен полезть в карман, чтобы вытащить связку ключей, вставив маленький золотой ключик в замок, чтобы получить доступ к дверям шкафа, где раньше двери были открыты и свободны для персонал для использования. Как и раньше, двери широко распахиваются, открывая обширную коллекцию различных инструментов — трости, кнуты и различные другие орудия наказания и пыток. После тщательного размышления Юнги выбирает большую плоскую деревянную лопатку, а другой рукой берет кожаный флоггер с длинными черными хвостами, засовывает их под мышку, чтобы снова закрыть дверцы шкафа и запереть их за собой. Затем с легкостью возвращается обратно через комнату, как будто ни одна пара глаз в библиотеке не смотрела на него с восторженным вниманием. — Хорошо, поскольку вы все знакомые лица, я полагаю, вы знаете упражнение. Уберите стулья и встаньте на место. — Юнги отворачивается от учеников и оставляет их наедине с собой, вместо этого решив повернуться лицом к Хосоку и протянуть к нему два инструмента, по одному в каждой руке. — Какой из них вы бы предпочли? Хосок какое-то время молча смотрит на них обоих, пытаясь не позволить своему удивлению и нерешительности отразиться на его лице. Конечно, это то, о чем директор Ким говорил ему ранее, о наказании, обычно используемом для учеников, которые переступают черту, — он должен был знать, что в конечном итоге примет участие в раздаче. Тщательно подумав, он протягивает руку и выхватывает лопатку из руки Юнги, взвешивая его между ладонями и поднося обратно к груди. — Хороший выбор, — с улыбкой говорит ему Юнги и чувствует, как его щеки снова пылают. — А не... ли нам? — Он машет свободной рукой, приглашая Хосока пойти с ним, и поворачивается к ученикам, некоторые из которых выстроились у столов, в то время как небольшая группа взяла на себя смелость наклониться над краями переднего стола, брюки и юбки упали на ноги, чтобы оставить свои задницы голыми и открытыми для учителей. — Каждому по десять ударов, затем вы обмениваетесь со следующим человеком в очереди, — напоминает им Юнги, глядя на Хосока в поисках подтверждения. Хосок прочищает горло и кивает, его голос не ощущается достаточно сильным, чтобы ответить, когда он подходит к первой девушке в очереди с одной стороны стола, а Юнги становится с другой стороны позади старшего мальчика. Юнги на мгновение встречается взглядом с Хосоком, чтобы подать ему сигнал начать, затем поднимает флоггер в одной руке и опускает его на зад ученика. Почти сразу повторяя свои действия, Хосок поднимает лопатку и с громким шлепком опускает ее на задницу девушки. Звук боли, который они оба издают почти одновременно в прекрасном припеве, проходит сквозь Хосока, и ему приходится сделать глубокий вдох, прежде чем он снова сможет обрести голос. Хосок снова смотрит на нее, прежде чем поднять лопатку во второй раз и снова ударить девушку, чуть ниже, так что розовый оттенок на ее коже распространился дальше по ее бедру, Юнги на этот раз следует его примеру, пока ему удается крикнуть «Два». Они продолжают примерно так же, чередуя счет, приближаясь к десяти ударам, Хосок имитирует решение Юнги чередовать удары с одной стороны задницы ученика на другую, чтобы максимально распространить боль. Когда они прибывают в десять, ученики не могут не подобрать свою одежду с пола достаточно быстро и бегут в конец очереди, оставляя Юнги и Хосока шагать ближе друг к другу, двигаясь за следующими учениками в очереди, чтобы повторить процесс снова. Когда они доходят до конца очереди, Хосок наблюдает, как опоздавший студент — Тэхён, как он помнит, — встает перед Юнги и без колебаний наклоняется, слишком многозначительно шевеля бедрами, когда поскальзывается. Его большие пальцы под поясом форменных брюк и скользят ими вниз по изгибу его задницы, выгибая спину больше, чем необходимо, чтобы представить себя старшему учителю. Хосок даже не замечает, что другой ученик сделал то же самое перед ним, пока Юнги не бросает на него многозначительный взгляд и не машет рукой, призывая Хосока продолжать. О верно. Тем не менее, трудно отвести взгляд от старшего мужчины, когда Юнги на мгновение проводит своими длинными пальцами по обнаженному изгибу задницы Тэхёна, прежде чем сделать шаг назад и вернуть флоггер чистой дугой, кожа резко щелкает по тэхёновой кожи без раздумий. В отличие от других учеников до него, Тэхён не визжит и не скулит от удара — нет, он стонет, откровенно и беспричинно, отбрасывая бедра назад в ощущении. Юнги насмехается над ним и, не теряя времени, опускает хлыст, чтобы быстро ударить его по другой ягодице, заработав себе еще один довольный стон из-за своих хлопот. Хосоку приходится физически заставлять себя отвернуться, чтобы сосредоточиться на текущей задаче, поднимая лопатку, чтобы ударить по верхней части бедра молодого человека, склонившегося перед ним. — Один, — успевает он сосчитать, хотя Юнги не присоединяется к нему, продолжая наносить удары Тэхёну на зад. Их ритм полностью сбился, Юнги успевает нанести по два удара на каждый удар Хосока, даже не утруждая себя счетом вслух, пока Хосок продолжает рядом с ним. Только когда Хосок доходит до «десяти», Юнги наконец останавливается, дыхание выходит мягкими штанами, когда он смотрит вниз на раскрасневшуюся задницу, представленную перед ним, Тэхён извивается на столе, а его одноклассники молча наблюдают за ним. — Вставай, — хрипит на него Юнги, и парень приподнимается на трясущихся руках, чтобы выпрямиться, показывая всем на всеобщее обозрение свой твердо дергающийся член, прежде чем он наклоняется, чтобы стянуть штаны обратно на ноги, и беспорядочно подворачивается в его нижнее белье, хромая, чтобы присоединиться к концу очереди, не глядя на Юнги, как и все остальные до него. Тем не менее, когда он доходит до конца очереди и оборачивается, он смотрит на Юнги таким пристальным взглядом, что Хосок не может отвести взгляд, даже когда его руки продолжают роботизированные движения, нанося удары по следующему ученику, наклонившемуся впереди него. Как это должно быть, размышляет Хосок, быть настолько поглощенным Мин Юнги, чтобы получить такой ответ — трудно не обнаружить, что он хочет испытать это на себе. Задержка быстро проходит с этого момента, Юнги восстанавливает контроль над ритмом, как только следующий ученик присоединяется к нему за столом, и они проходят через каждую из своих линий несколько раз, прежде чем истечет час. С каждым последующим поворотом ученики все меньше склоняются к тому же обращению, удары становятся все более болезненными с каждым проходом, несмотря на короткие перерывы между ними, которые на самом деле могут быть скорее жестокими, чем добрыми. Да, все они колеблются, подходя к началу очереди — все, кроме Тэхёна, который с энтузиазмом вскакивает на место каждый раз, когда подходит его очередь, с удовольствием подставляя свою задницу старшему учителю. Хосок впечатлен уровнем профессионализма, который Юнги может поддерживать, несмотря на обстоятельства, обращаясь с Тэхёном почти так же, как он обращается с любым другим учеником, несмотря на его очевидные попытки разозлить Юнги — хотя, если старший учитель — немного жестче в его ударах по ушибленной заднице Тэхёна ближе к концу? Ну кто мог его упрекнуть. Тем не менее, когда час полностью истек, таймер на часах Юнги срабатывает, чтобы напомнить им, Юнги, кажется, почти… разочарован внезапным потоком студентов, которые проходят мимо них к дверям, беспорядочно подтягивая штаны и юбки одной рукой, пока сжимая свои сумки и книги другой, как будто боясь, что они будут задержаны для большего такого же обращения, если они будут бездельничать. Тем временем Хосок не может быть более благодарен за отсрочку, его рука и плечи болят от напряжения, которое требовалось, чтобы выдерживать равномерное давление на каждый из ударов, которые он наносил одному ученику за другим. — Мистер Ким! — Он слышит, как Юнги кричит позади него, когда он кладет лопатку на стол и потягивается, чтобы немного расслабиться. Хосок оборачивается, чтобы посмотреть, как Тэхён останавливается на пути к дверному проёму, едва скрывая дерьмовую ухмылку на своём лице, когда он поворачивается к Юнги, сжимая переднюю часть форменных брюк в руках, всё ещё расстегнутых и натянутых спереди от его очевидной эрекции. — Да… мистер Мин? — Он растягивает слова, отступая к центру комнаты. Юнги скрещивает руки на груди, сжимая в одной руке кожаный флоггер. У него довольно внушительная фигура, когда он смотрит на студента сверху вниз, его темные глаза сверкают из-под очков. — Вернись сюда на минутку. Мне нужно поговорить с тобой. — Да сэр! — Тэхён радостно отвечает, и Хосок принимает это за сигнал уйти. Он делает долгий, напряженный вдох и толкает лопатку через стол к Юнги, сочувственно улыбаясь старшему учителю. — Я оставлю тебя с этим… увидимся завтра? — Увидимся завтра, — повторяет Юнги, его голос мягче, когда он обращается к Хосоку, хотя и не более того. Хосок предупреждающе смотрит на Тэхёна, берет свою сумку и направляется к двери, но мальчик лишь подмигивает ему, проходя мимо, и Хосок недоверчиво качает головой. Как только он проходит через выход и поворачивает за угол, он слышит, как Юнги снова обращается к мальчику, голос более глубокий, чем когда-либо, когда он спрашивает: — Что, по-твоему, ты делаешь? Хосок тихо свистит и покидает библиотеку так быстро, как только может, направляясь обратно к фасаду здания. Его быстрый темп не уносит его достаточно быстро, чтобы не услышать громкий визг, за которым следует стон позади него, и Хосок находит себя благодарным за то, что в его руках нет такого трудного ученика. Фронт-офис—Стойка регистрации—Первый этаж 16.08.18 17:04 Хосок уже почти дошел до входной двери, когда сзади раздался голос, окликнувший его по имени, и он остановился как вкопанный. — Мистер Чон? Когда он оборачивается, он обнаруживает, что женщина манит его обратно к главному офису, высовывая голову из двери. Он смутно узнает в ней секретаршу директора Кима, которая несколько дней назад представилась ему как Ю Чонён. — Да, мисс Ю? Что я могу сделать для вас? — Я рада, что поймала вас! — говорит она, заправляя прядь своих коротких волос за ухо. Губы у нее красные и слегка припухшие, что отвлекает его, пока она говорит, и он изо всех сил старается сосредоточиться на ее словах, а не на том, как ее рот их формирует, хотя это требует серьезных усилий. — Я хотела отправить вам сообщение сегодня утром — у вас есть минутка? Это очень важно. Хосок смотрит в окно на быстро садящийся закат и думает о своей удобной домашней кровати, где он предпочел бы находиться в данный момент, чем где-либо еще, но один взгляд на ее нетерпеливое и полное надежд лицо заставляет его согласиться. — Конечно. Что вам нужно? — Пожалуйста, пойдем со мной. — Она придерживает перед ним дверь, и он покрепче закидывает сумку на плечо, после чего следует за ней в офис и направляется к стойке регистрации, где все еще горит только свет. — У меня где-то здесь есть папка для вас — о! Здесь. — Чонён просматривает несколько стопок бумаги на столе, прежде чем находит то, что ищет, обычную папку, которую она протягивает Хосоку. — Что это? — Вы были другом Чон Чонгука до того, как присоединились к нам, да? — Я… да, мы с Чонгуком были друзьями в колледже… — медленно отвечает Хосок, не понимая, к чему она, должно быть, клонит, задавая вопросы. — Хорошо, тогда вы лучше всего подходите для того, чтобы помочь нам позаботиться о его оставшихся документах. — Она указывает на папку в его руках. — В этой папке вы найдете всю необходимую документацию, чтобы позаботиться обо всех незавершенных делах мистера Чона. — Что? Что вы имеете ввиду? — Ну, конечно, нам нужно завершить все корректировки для нового члена персонала, мистер Чон. Жилищные условия, заработная плата и т. д. — Она бросает на него тяжелый взгляд, как будто побуждая его задать ей вопросы, явно очень серьезно относясь к документам. Боясь не согласиться, Хосок тяжело сглатывает и согласно кивает. — Поскольку мистер Чон занят другими делами, директор Ким попросил вас позаботиться о оставшихся документах, чтобы он закрыл свои счета и завершил его переход в сообщество. — Ох! — Что ж, в этом больше смысла. Хосоку требуется секунда, чтобы открыть папку и взглянуть на первую страницу документов, лежащую сверху, которая выглядит как форма, позволяющая настроить прямой депозит. — О Конечно. — Я сделала все необходимые копии, которые вам понадобятся, чтобы закрыть его внешний банковский счет, и оплату грузчикам, чтобы они привезли его личные вещи прямо сюда. — А его квартира? — Хосок не может не спросить. — Да, здесь… — Чонён поднимает верхние страницы, чтобы показать дополнительную документацию в нижней части файла. — Платежи и форма его разрешения на досрочное расторжение договора аренды. Это должно быть все, что вам нужно, чтобы помочь мистеру Чону с этим переходом. Есть вопросы? Хосоку нужно время, чтобы пролистать все страницы, но ее тщательность нельзя недооценивать, и он закрывает файл, благодарно улыбаясь Чонён. — Нет, кажется, все здесь. Спасибо, что позаботился обо всем этом для Чонгука — я, честно говоря, не думал об этом, но я рад, что все так быстро решается. Я уверен, что он будет рад узнать об этом. — Конечно, — чопорно отвечает Чонён, поправляя лежащие перед ней бумаги с безмятежной улыбкой. — Ну, если вам больше ничего не нужно, это все, мистер Чон. — О… О, верно, нет. Вот и все. Спасибо! — Хосок неловко машет ей свободной рукой, прежде чем повернуться к двери. Когда он слышит, как она захлопывается за ним, он ненадолго возится с запихиванием папки в сумку, прежде чем вернуться к входной двери и, наконец, выйти из здания на свежий вечерний воздух. Он благодарен за то, что не пропустил закат, наблюдая, как тусклый свет отбрасывает золотые и красные тени на близлежащие дома. Как любезно с их стороны обеспечить Чонгуку такую ​​поддержку, когда он совершает этот захватывающий переход, думает Хосок. Спускаясь на парковку и оглядываясь в поисках своей машины, он задается вопросом, какой из домов будет отдан Чонгуку — может быть, тот, что ближе к его собственному? "Полагаю, мне нужно поторопиться с этими документами, — думает он, забираясь в машину и осторожно ставя сумку на сиденье рядом с собой, — Чонгук зависит от меня". С этой последней мыслью Хосок пристегивается и заводит машину, его фары отбрасывают тени в окна здания, когда он объезжает парковку. На мгновение ему кажется, что он замечает пару глаз, смотрящих на него из одного из окон на первом этаже, но нет, просто игра света, говорит он себе. Он беззвучно напевает под радио, прокладывая себе путь через несколько машин, все еще разбросанных по стоянке, и выбирается на главную улицу, и в ночь — сейчас неторопливый и с оптимизмом ожидающий завтрашний день. Фронт-офис—Безопасность—Первый этаж 16.08.18 20:46 На этот раз все намного проще, взлом и проникновение. Ключи в руках, школа темна и заброшена, он почти испытывает искушение свистнуть себе под нос, пока идет по коридорам, уверенный, что теперь его никто не услышит. Но что-то замедляет его шаги, когда он приближается к главному офису, резиновые подошвы скрипят по кафельному полу на полпути к дверям, ведущим на парковку. Дверь офиса, обычно темная фигура вдалеке, очерчена слабейшим светом из окон, окружающих ее по обеим сторонам, светом, который определенно не должен быть включен. Приближаясь с осторожностью, он прячет свое тело за самой дверью, выглядывая из-за одной оконной рамы, чтобы заглянуть дальше, и замечает фигуру, движущуюся в конце зала. Кабинет медбрата, понимает он, с приоткрытой дверью, тень самого медбрата движется прямо за ней, заставляя тусклый свет мерцать туда-сюда вокруг высокого тела Намджуна. Он делает глубокий вдох, делая быстрые пересчеты, прежде чем развернуться и посмотреть на Намджуна через окно по другую сторону двери, быстро двигаясь, когда он уверен, что медбрат снова скрылся из виду, поэтому он может пройти мимо окна незамеченным. И пройти налево, по коридору и за угол. Его шаги легки и осторожны, когда он приближается ко второй двери, которую используют только сотрудники, чтобы войти на нижний уровень офиса, куда студенты не допускаются. Его новые ключи выполняют свою работу в любом случае, позволяя ему получить доступ к прихожей, ведущей прямо к стойке службы безопасности, а за ней — к офису, который он ищет. Он бросает взгляд на короткую лестницу в нескольких футах от него, бросая осторожный взгляд на кабинет медсестры, где дверь остается чуть приоткрытой, но в комнате теперь тихо, никаких признаков движения. Возможно, Намджун устроился на ночную работу или снова вздремнет на больничной койке, которую, как всем известно, медбрат иногда использует вместо того, чтобы пойти домой. Удовлетворенный тишиной, он делает шаг вперед и обходит стол службы безопасности, вставляя ключи в замок и впуская себя в офис за ним. На этот раз дверь позади него надежно закрывается, прежде чем он обращает внимание на отсек экранов перед собой. Сначала он смотрит на экран, помеченный как Front Office-Murse, довольный тем, что обнаруживает знакомую фигуру Намджуна, сгорбившегося над шкафом, роющегося в чем-то вроде контейнеров с различными медикаментами, полностью поглощенного тем, что он делает. Теперь, когда он лучше знаком с порядком записей, ему требуется всего несколько секунд, чтобы пройти дальше и найти канал с надписью «Лаборатория здоровья — первый этаж — запад», и он замечает именно то, что надеется увидеть — затененную фигуру в центре комнаты, стоя прямо, с раскинутыми руками, низко свесив голову между плеч. Кукла совершенно неподвижна, четко зафиксирована на месте, и он испытывает странное чувство дежавю при виде изображения, его губы поджаты, когда он внимательно его изучает. Офис, как обычно, совершенно пуст, поэтому он садится и устраивается поудобнее, отложив фонарик на стол, чтобы заняться клавиатурой. Несколькими щелчками мыши он щелкает нужные ему инструменты, выбирает нужное видео и нажимает кнопку записи. В течение нескольких долгих минут кажется, что ничего не происходит, но он счастливо мычит и нажимает кнопку остановки, когда получает то, что ему нужно. Клип короткий, непритязательный, но важный. Он воспроизводит его снова и снова, наблюдая за комнатой, в которой стоит кукла, — цикл, в котором абсолютно ничего непримечательного не происходит. Это все, что нужно. И он широко улыбается, понимая, что ему уже все сошло с рук.