Абсолют: Тип Земля

      Прислонившись спиной к каменной арке единственных ворот в крепость, Скатах ожидала когда к ней выйдет её ученик. А своё ожидание скрашивала, прокручивая в руках своё любимое копьё, которое она создала из костей самолично убитого морского зверя, страшного чудовища, принадлежавшего к одним из самых опасных особям среди призрачных видов, Курруид, так звали того зверя. Скатах никогда не забудет его имя, ведь это была одна из памятных для неё битв. Мало кто из встреченных и убитых ею монстров обладал яростью, кровожадностью и силой присущим ему. Он был достойным конкурентом для легендарного кракена. Даже тысячи лет спустя, алые кости Курруида сохраняли его жажду крови. Хотя эта жажда была блеклой тенью того ужасающего присутствия, которое он излучал в их битве, но даже этого было достаточно, чтобы сердца многих мужчин дрогнули от страха, когда она обнажала своё копьё.       Скатах сожалела, что в мире больше не осталось монстров способных бросить ей вызов. Корруинд был одним из последних и самых достойных её противников. Сильный, хитрый, жестокий к другим и безжалостный к себе… их битва длилась несколько суток, а её последствия опустошили десяток прибережных деревень, окрасив море в алый от пролитой ими крови.       Он был одним из последних, кто доставил ей радость от сражения.       Из приятных воспоминаний её вывел выходящий из самого большого здания на территории крепости ребёнок, движение которого она уловила краем глаза. Он был одет как она советовала, под простым кожаным доспехом виднелась сероватая льняная рубаха, за плечами свисал наполненный вещами мешок, а рука удерживала на плече его первое настоящее копьё, которым она заменила его тренировочное. Со вчерашнего дня ему более не нужен тот деревянный муляж, он исчерпал себя, и теперь пришло время дать ему в руки настоящее оружие. После всех прошедших лет обучения Скатах была уверена, что её ученик не заколет сам себя.       — Всё собрал? — Переспросила ведьма у ребёнка. — Мы больше никогда не будем возвращаться сюда, и если ты не взял что-то из нужного тебе, то оно останется здесь навсегда, — предупредила она его.       На миг рыжий мальчишка задумавшись нахмурил свои брови, перебирая в уме вещи что он сложил в мешок, посчитав их важными, а которые — оставив.       — Всё взял, — в итоге через несколько секунд ответил он. — Готов идти, — несмотря на уверенные слова Скатах ощущала в ученике некоторую неуверенность.       Он нервничал. Его глаза метались по сторонам, хотя он пытался контролировать их, пальцы бесконтрольно бегали по древку копья, да и от того как он стоял вовсе не веяло уверенностью. Это могла быть как реакция перед шагом в неизвестность, всё же он прожил в этой крепости добрых четыре года, ни разу не покидая её стены дальше чем на несколько десятков метров. Это был его дом и уходить из дома всегда было тяжело. Первый шаг, как известно, самый сложный. И нога ребёнка метафорически зависла по середине этого шага, когда он готов закончить его, но в той же степени хочет вернуть ногу обратно. Но был и другой ответ на вопрос напряженности ученика Скатах. И она знала, что именно второй вариант истинный.       Возможно, он не осознавал, или осознавал, но не хотел признаваться себе в этом, но он боялся того, что за стенами крепости. Эти белые стены стали для него синонимом безопасности с первого дня, как Скатах встретила его. И он не хотел покидать безопасное место, прекрасно помня одни из самых страшных воспоминаний в его короткой жизни, которые были связаны с алыми полями лилий за пределами крепости, а также с его частыми кошмарами, от которых он резко просыпался в холодном поту. В этих цветочных полях он испытал опыт на грани смерти и это оставило на нём глубокий отпечаток.       Скатах видела тому признаки с первых дней их встречи. Его нежелание даже выходить за белые стены было одним из многих подтверждений этому.       Его пугала прячущаяся там под цветами, спящая до поры орда нежити. Четыре года назад его почти убили там. И он никак не мог перебороть и отпустить это.       Впрочем, Скатах вовсе не расстраивалась по этому поводу, не считая это критическим недостатком ребёнка. Боятся было нормально, страх был полезен. Но когда страх застревал в голове, становясь навязчивой идеей, начиная влиять на жизнь, и в конце, даже больше, руководить твоей жизнью. Вот тогда страх переставал быть полезным и становился вредителем, от которого нужно было избавиться, раз и навсегда, без компромиссов.       Пока ребёнок не строил свою жизнь вокруг этого страха, но он явно, словно червь, заполз в его разум, поселившись там в тёмных глубинах. Её ученик был не по годам умным, но даже такому умному ребёнку как он, иногда нужна была помощь со стороны, толчок, чтобы преодолеть себя и решить свои проблемы. И Скатах собиралась предоставить свою помощь ему, не как его учитель, а просто как взрослый. Как учитель она уже дала ему всё, что было нужно дабы раздавить этого мелкого червя в его разуме. Теперь осталось подтолкнуть его к последнему шагу.       — Хорошо, — кивнула она, оторвавшись от спины, и как мальчик, закинув своё алое копьё себе на плечо.       И показывая пример, она вышла из открытых врат крепости, размеренным и уверенным шагом удаляясь прочь. Ей не было необходимости оборачиваться и проверять последовал ли за ней ребёнок, её острый слух и так прекрасно уловил, как он, замешкавшись на секунду дабы бросить последний прощальный взгляд на место, которое стало для него домом на долгие четыре года, бросился догонять её. В итоге нагнав её и начав идти отставая всего на один шаг. И женщина не торопилась, возможно её ученик вырос за время с ней, окреп и стал значительно сильнее, но он всё ещё проигрывал ей в росте, а потому если она будет идти быстрее, то он будет отставать из-за банальной разницы в длине их ног.       И ей не нужно было, чтобы мальчишка тратил лишние силы, постоянно корректируя свой шаг. Ведь ему ещё пригодиться каждая крупица энергии. Ему будет куда её тратить. Нужно было лишь отдалиться от оставшихся позади белых стен крепости на какой-то километр-другой.       Чем дальше они шли, тем более нервным становился мальчик, его заострившийся взгляд метался по поверхности укрытых алыми лилиями полей, словно выискивая готовящуюся неожиданно выскочить на него опасную тварь. А рука крепко сжималась на древке копья. Лишь присутствие рядом его наставницы было для него якорем спокойствия, просто будучи рядом с ней, он мог находить себе в силы, чтобы идти по полю, которое оставило глубокие раны в его разуме, только благодаря ней он имел достаточно храбрости, чтобы делать каждый новый шаг прочь от безопасной крепости за спиной.       И Скатах видела, что состояние её ученика постепенно ухудшается. Пока ещё не паранойя, но настороженность и готовность пустить сжимаемое в руке копьё в дело. Она одобряла его настороженность, даже если была была несколько нездравой. Но вот то, что его пальцы мелко подрагивали… она не могла не нахмуриться на это.       Это была слишком острая реакция.       К тому же она обучила его, чтобы его рука всегда была тверда, без дрожи. Он должен знать - лучше успокоиться, чем дрожать от каждой тени.       Впрочем, решение к этой проблемы пришло само собой. Прямо на их пути под слоем красных лилий зашевелилась кучка сухих костей, и через десяток секунд перед ними стоял голый скелет, в его костяных руках даже не было самого ржавого осколка какого-либо оружия.       Взгляд алых глаз упал на замершего ученика, чьи расширившиеся зрачки неотрывно уставились на существо, так похожее на то, которое когда-то чуть не убило его.       — Он твой, — сказала женщина, делая шаг в сторону и освобождая пространство между скелетом и её учеником.       — Д-да, — выдохнул ребёнок, и сняв с плеча копьё, и скинув со спины мешок с вещами, занял готовую к бою позицию.       И куда только делась прежняя нервозность, куда пропал терзавший его разум липкий страх? Его не было. Казалось, что лишь одной команды от Скатах было достаточно, чтобы вернуть ему спокойствие и уверенность. Видя перед собой цель, он отбросил всё, что мешало ему этой цели достичь.       Ребёнок не стал ждать, и в один миг приблизившись к восставшему скелету одним широким росчерком снёс черепушку безмозглой нежити. От чего оставшийся костяк безпрепятственно упал под ноги не ожидавшего такого поворота события ребёнка. Он замер в ступоре, не до конца веря в то, что видели его глаза. Его голова повернулась к Скатах, его фиалковые глаза были полны растерянности.       — Не так уж страшно и сложно, не так ли? — Выгнула бровь женщина, понимая причины растерянности и ступора её ученика.       Вот для этого ему нужны были реальные противники, а не только она как спарринг партнёр. Он не знал своей силы, не понимал, где он стоит. Скатах была слишком сильна, и если она продолжит быть его единственным противником в спаррингах, то это принесёт ему больше вреда, чем пользы. Он должен был учится на опыте боёв с самыми разными врагами. Это была одна из причин почему она решила, что для них пришло время покинуть стены небольшой крепости на краю её земель.       Ещё одной причиной было устроить встречу между её учеником и его страхом. Скатах верила что нет лучшего метода преодоления собственного страха, чем встретить его глаза в глаза, а после убить.       — Нет, — по его лицу, по его голосу было понятно, что в этот момент он очень многое переосмысливал в своей голове.       Пускай убийство простого скелета-нежити было для Скатах чем-то тривиальным, как убийство надоедливой мухи, да даже для её ученика в этом не было ничего сложного. Но этот крошечный шаг знаменовал огромные перемены.       — Тогда, не будет ничего сложного в том, чтобы разобраться и с ними тоже? — С почти незаметной усмешкой женщина указала дальше в алые цветочные поля.       Где из-под цветов над землёй поднимались десятки схожих скелетов, с тем который валялся под ногами мальчика. Глоть.       Ребёнок тяжело проглотил, вдруг резко ставшую вязкой, порцию слюны. Его глаза неуверенно посмотрели на наставницу.       — Я так не думаю?       — Очень жаль, — но Скатах была непоколебима. — Ведь это твоё испытание. Все они.       Пока они говорили, перед ними поднялись уже не жалкие несколько десятков костяков, а добрые пару сотен. И вал поднимающейся дальше нежити не показывал признаков замедления.       Руки мальчика почти отчаянно сжали древко копья, а в разуме с дикой скоростью мелькали мысли-планы, как ему выбраться из этой неприглядной ситуации живым и желательно целым.