На верхушке айсберга

Прохлада ветра. Холод улицы. И полупустая бутылка в руке. Крепко сжатое горлышко. Надломленный голос. Кавех не пил. Не хотелось почему-то именно сегодня. Когда его в очередной раз выгнали. Избавились-избавились-избавились. Архитектор вновь становится не нужен. Почему? Ответа нет. И не будет. Куда лучше бродить по Сумеру, наблюдая, как в окнах домов гаснет свет. У них бы всё равно никогда не получилось создать семью. Но надежда была. Теплилась в душе, проникала в сознание, дала ростки где-то в глубине, проросла. А теперь её не выдернешь легко, нужно будет себя разрушить. А Кавеху себя потом строить не хотелось, поэтому он шёл дальше. Ноги уже болели. Он не появлялся на пороге дома уже несколько суток. Наблюдал закаты на берегу, спал на грёбанной лавочке. А аль-Хайтам не искал. Нет, он даже не беспокоился. Потому что Кавех мешался. Противное чувство. Мутит? Явно из-за вина, которое кое-как в себя впихнул. И совсем немного от подкрадывающейся истерики. Всё тело боли. Даже где-то внутри. В месте, названном душой. Там, наверное, больше. Потому что пригодился на несколько раз. Больше не нужен. А ему Хайтам нужен? Да. Его голос, запах, привычки, жесты, мимика. И безразличие. Ко всему. Особенно, если это касается Кавеха – его чувств или эмоций. Тогда глаза ещё сильнее блекли, а поза становилась защитной. Выпускник академии оказался лишним и выброшенным на улицу. Хотя подобного он ожидал. Ссоры с Хайтамом казались бесконечными. Их всё время что-то не устраивало. Но никто не мог предположить, что всё дойдёт до бродящего по городу архитектора. Кавех давно перестал рассматривать пейзаж. Он его выучил. Каждую ступеньку, каждое дерево, каждый лист, даже каждый человек: всё это отпечаталось в сознании. Может уйти? Уехать из Сумеру, попробовать что-нибудь новое. Сайно, Тигнари и Коллеи уехали в Мондштадт, поэтому в Гандхарву он решил не соваться. Его и там никто не ждёт, никто не выслушает, никто не разрешит остаться на ночь, ведь ему некуда идти из-за долга. Точно! Долг. Он всё ещё ищет мору, лишь бы заплатить хоть немного. Кажется, это стало причиной главной ссоры с секретарём. Хайтам банально не может простить, что Кавех совершил нелегальную сделку, когда остро нуждался в работе. Аль-Хайтам обиделся из-за этого? Архитектор не попросил помощи? Разве они были близкими друзьями когда-то? Разве Кавех когда-то ему доверял? Доверял младшему настолько, что пришёл бы в трудные минуты, ведь знал – здесь помогут. А разве сам секретарь когда-нибудь говорил, что он рядом? Что на него можно положиться в случае чего. У них никогда не было таких отношений. Лишь холод и безразличие. Интерес. К тому, что произойдёт дальше. Как оскорбит Хайтам, и как на это ответит Кавех. Сколько ещё архитектора не будет дома. Где он сейчас: работает или пропивает последнюю мору, ведь больше не знает, что и как делать. Куда ему идти? Есть ли во всём Тейвате место, которое он способен назвать домом? Есть ли хоть один человек, который его ждёт? Неожиданно погас фонарь. Стало холоднее. Не только на улице, внутри. Аль-Хайтам порой заботился. Когда Кавех засыпал над очередным чертежом, который показывать заказчику уже завтра утром. Секретарь накрывал его тёплым пледом, чтобы не замёрз?! Чтобы не заболел и лишний раз не мешался под ногами. Хайтам не умеет говорить, он лишь делает. И в каждом его жесте читалось: «Уходи». «Мешаешь». «Лишний». «Было бы лучше, если бы тебя здесь не было». «Хорошо одному, зачем ты вернулся». И Кавех ушёл. Просто вышел из дома, без вещей и денег. Теперь бродит с полупустой бутылкой вина, которую оплатил кто-то из старых знакомых. Все лица и краски смешивались. Кажется у него была работа, долг, обязанности. Этого нет, так же, как бедного архитектора в глазах аль-Хайтама. Там вообще никогда никого не было, глупо, глупо надеяться на хоть какой-то процент взаимности от того, кто даже не смотрит в его сторону. А Кавех смотрел. И вид ему нравился. Хотелось почувствовать заботу от этого человека, укрыться где-то в складках одежды и забыть про жизнь по-другому. Хотелось простой человеческой заботы, счастья. Не того наигранного, которое архитектор показывает каждый день, а того самого искреннего – детского. Как хорошо было в детстве. Стоила ли мечта Кавеха всего, что он за неё отдал? Нет. Парень обнял себя руками, желая согреться. Желая получить эту долю заботы от себя. Не помогло. Холод пробирал до самых костей. Ощущение ненужности сводило с ума слегка опьянённый рассудок. Он пил вчера. Сегодня уже не хотелось. Вообще ничего не хотелось. Только прийти обратно к тому чёртовому дому и ещё раз увидеть своего соседа. Да, сосед – лучшее слово, между ними не могло ничего быть с самого начала. Кавех просто глупый. Он и вправду дурак, как отзывался о нём Хайтам. Ноги сами принесли к злосчастному адресу. Их дом, их собственность. Дом ведь дали им обоим. Пока не вскрылось, что Кавех влез в долги ради того, что любил. Ради того, чем хотел заниматься. Глаза непроизвольно слезились. Но архитектор гордая птица. Он не может перестать бороться. Жизнь не заканчивается на этом пороге. Стук в дверь, биение сердца в груди. Зачем? Это было ошибкой, надо уходить. Вот только по другую сторону раздался тяжёлый вздох. И Кавех не выдержал – разрыдался, проклиная всё и всех. А особенно себя. Потому что ему надоело: голодать, мёрзнуть, желать забыть. Он устал, он так чертовски устал. Услышав столь родной голос не выдержал. Он знает Хайтама, как не знает себя, все его привычки и повадки, во сколько он ложится спать и во сколько просыпается. Кавех уже умеет предугадывать ответы соседа, но он не знает, что на них ответить. Безразличие секретаря рождает в нём невероятную злобу. Разве он не видит? Нет, аль-Хайтам всё понимает, из-за чего издевается. - Что с тобой? Какой глупый в данный момент вопрос. Кавех всего лишь рыдает, издавая невнятные звуки и еле держась на ногах. Его затаскивают в дом, тут же закрывая дверь. - Где ты был? Хайтам не унимается, ему, как и всегда нужны ответы. Ему плевать на состояние Кавеха, что тот скатывается по стене дома, превращаясь в несуразное нечто: - На улице. Все эти пять грёбанных дней просто бродил там, если тебе хоть немного интересно. Он встал, успокаиваясь. Нельзя, чтобы секретарь видел в нём слабость, нельзя-нельзя-нельзя просить защиты и понимания. Это Кавех всем помогает безвозмездно. А Хайтам и палец о палец не ударит ради него. Это архитектор ради него Луну достанет, как пишут в новомодных инадзумских романах. Он людям всего себя отдаёт, а потом не знает куда идти и главное – к кому. - И как? Понравилось? - Да. Погода хорошая, а компания вообще отличная. - Чего тогда в слезах вернулся? - Не твоё дело. - Всё, что касается этого дома – моё дело. Секретарь затащил едва переставляющего ноги архитектора в ванную. - Особенно ты, который пять дней просто шарахался по улице без моры в кармане и вернулся обратно голодный холодный и весь потрёпанный. В зеркало на себя посмотри, - и Кавех взглянул: бледное лицо с яркими синяками под глазами, спутавшиеся волосы. Он никогда не позволял себе выглядеть так. - Раздевайся и отогрейся в тёплой воде, смотреть тошно. Хайтам вышел, выискивая в шкафу одежду потеплее. Ему было не тошно, а страшно. Кавех вернулся невероятно болезненным. В последний раз он видел людей в таком состоянии в больнице. Запах трав, белые стены, тихие разговоры. В эту атмосферу архитектор не вписывался. Он был ярким, взрывным и живым. Помогал, кому мог, за что сейчас, похоже, и поплатился. Хайтам знал, что так произойдёт. Знал и молча ждал. Секретарь решил остаться с ним. Ведь без Кавеха здесь пусто. Без разбросанных вещей, криков и пыхтения над чертежом, которые тоже могли находиться где угодно. Он налил успокаивающий чай, доставшийся ему от Нилу после очередного театрального выступления. Архитектор любил ходить туда, отстаивая свою позицию об искусстве, аль-Хайтаму нравилось смотреть в наполненные жизнью и безграничным восхищением глаза. Эта среда подходит Кавеху. Они разные люди, но это ещё не значит, что они не могут существовать рядом друг с другом. Нужно лишь приложить усилия и услышать друг друга. Все люди разные, к этому аль-Хайтам привык, но с Кавехом можно работать. Потому что его он готов терпеть. Потому что Кавех ему по мозгу. Он ему нравится. Стук в дверь ванной: - Я зайду? – голос, как всегда, спокойный. А чего ещё архитектор мог ожидать. - Разве в этом доме для тебя есть недоступные помещения? - Сейчас – да, - приятно. Приятно слышать нечто подобное от аль-Хайтама. - Заходи, раз так хочешь. Кавех удобно лёг в ванной, перебирая волосы, очерчивая изгибы своего тела. Секретарь запомнил эту картину, помогая ослабевшему телу подняться на ноги. Также молча продолжил вытирать и помог одеться, обнимая архитектора. - Не смотри на меня. - Куда же мне сейчас смотреть? - Куда угодно, только не на меня, - а руки удобно сомкнулись за спиной Хайтама, вызывая полуулыбку. Следующим пунктом стала кухня. Горячий чай и мясное рагу, приготовленное по-особенному рецепту. Желудок сжался и противно задрожал, стоило почувствовать лишь запах. - Специально издеваешься? Хайтам ничего не сказал, протягивая приборы для пищи. - Чем же я заслужил такое великодушие? Ты согрешил и теперь пытаешься замолить то, что сделал. Я прав? - Идиот, - констатировал секретарь, углубляясь в книгу, которую читал до прихода ночного гостя. - Вечно ты так. Зачем помог, если так бешу. Кинул бы ещё на пороге. Или не открыл бы дверь вообще. Что мешало? - То, что это был ты. - И что это меняет? Хайтам не знал, что сказать. Да и нужно ли вообще говорить сейчас. - Почему не возвращался домой? - У меня его нет. Услышать подобное было логично, но всё равно неприятно. - Я был у других людей, не ты же один есть в моей жизни. Я птица свободная, знаешь ли. - Почему тогда вернулся? - Прекрати. Пришёл и пришёл, проснёшься завтра, меня уже здесь не будет. - Куда собираешься идти? Опять бродить по улице? Или искать кому бы помочь и вернуться обратно перегоревшим? Научись уже заботиться о себе в первую очередь. - Не хочу быть таким эгоистом, как ты. Людям нужно искусство, чтобы жить и порой ещё нужна помощь. Я хочу быть им полезен. - И сколько же эгоистов заботились о тебе, когда ты нуждаешься в помощи? Где все те люди, о которых ты мне говоришь? Почему тогда сейчас с тобой я? Заботиться о себе – это не эгоизм, Кавех. Это нормально и нужно, чтобы жить. - Я не требую от них помощи взамен. - Ты не считаешь то, что они тобой пользуются, когда им заблагорассудится за эгоизм? - Я устал, Хайтам. Я хочу спать. Мне надоели эти споры. - А мне надоела твоя непробиваемость. Мне надоело, что ты отдаёшь всего себя другим, становясь той лужей, которая лежала передо мной в коридоре. - Почему? Разве я всю нашу совместную жизнь не раздражал тебя? Что сейчас-то вцепился в меня? - Тебе некуда идти. А выбрасывать тебя на улицу – эгоистично, поэтому пойдём спать, раз ты устал. - Ты ведь знаешь? Знаешь о моих чувствах. Прекрати делать вид, будто они не односторонние. - Что же тогда делать, если выпускник, закончивший Кшахревар с отличием, мне нравится? – Хайтам, как всегда, бережно взял под руку и повёл в спальню. - Волосы утром сам расчешешь, сейчас главное дать телу отдохнуть после приключения, - а Кавех молчит. У него земля из-под ног ушла. Аль-Хайтам к нему по-другому относился. Разговаривал больше, спорил, архитектор даже постоянно знает, где его найти. Секретарь завернул его в одеяло, выключая в комнате свет. Близко. Именно сейчас они близко как никогда. Хайтам переплетает их пальцы, мягко целует ладонь, вглядываясь в глаза напротив. - Ты не говорил, что я тебя нравлюсь. - Извини, забыл, что для тебя слова значат больше, чем для меня. - Я, кажется, люблю тебя, знаешь… - Знаю. Спи. С того дня прошло больше трёх лет. Многое в жизни Кавеха изменилось. Он расправился с долгом, вышел на мировую известность, брал работы из разных регионов, отдавался своему делу с небывалой жадностью, нашёл круг близких друзей, которые были готовы протянуть руку помощи и ему. Но кое-что осталось неизменным. Всё тот же коридор Академии, всё та же дверь, стук, тихое «войдите» и едва уловимая улыбка Хайтама, когда он видит посетителя. - Занят? - Тебе всегда лишь бы меня отвлечь. - Ты и не против, - лёгкий смех, поцелуй в щёку. Ещё одна вечерняя прогулка по Порт-Ормосу, где у аль-Хайтама осталась последняя на сегодня встреча. А для Кавеха возможность оставить след на доске объявлений: Аль-Хайтам придурок.

Кавех

Секретарь перевернул записку, улыбаясь глупому продолжению: Но мой придурок. Кто думает иначе, будет иметь дело с лучшим архитектором региона. Люблю тебя(; - Что читаем? - Бредни своего мужа, неинтересно. - А я так старался. Кавех с нежной улыбкой посмотрел на их кольца, вспоминая день свадьбы, прекрасную природу Фонтейна и то, как рыдал на плече Тигнари, когда Хайтам предложил ему создать не традиционную сумерскую семью. - И всё-таки Кшахревар и Хараватат – лучшее сочетание даршанов. - Я просто люблю тебя несмотря на звания, долги и Академию, - Кавех утонул в тёплых родных объятиях, которые, наконец, согрели внутренности.