The Paper Kites — Willow Tree March
Фургон, черный цвет которого теперь было почти не распознать из-за лучей закатного солнца, что перекрасили его полностью то ли в оранжевый, то ли в розовый, стоял на обочине возле дороги, в спешке припаркованный. Из него громко доносилась песня группы The Paper Kites «Willow Tree March». Двери машины настежь открыты, а на поляне бегал сам молодой водитель, радостно подпевающий, разрывая глотку в тех моментах песни, где это вовсе было не нужно. Желтое поле из полевых цветов привлекло ребят в дороге слишком сильно, чтобы когда они увидели по пути кусочек зеленой поляны рядом с трассой, не раздумывая, воспользовались этим случаем. Девушка со светлыми короткими волосами, что кружилась на данный момент вокруг своей оси, подпрыгивая, чуть даже не потеряла кроссовок, когда выбежала наружу из машины и споткнулась, а парень с менее длинными волосами, чем у нее, тогда чуть не прихлопнул эти самые волосы, все же решив оставить дверь открытой. Трое приятелей собрали своего рода хоровод и начали прыгать и бегать, держась за руки, все еще напевая себе мелодию грустной песни, что так хорошо подошла веселым аккордам гитары. Голос вокалиста и по совместительству гитариста группы Сэма Бентли вместе с клавишницей Кристиной Лейси доносился, кажется, достаточно далеко, но никто из ребят делать музыку тише не собирался. — And you weaken your love; And you hold it above your head! — продолжил петь водитель после того, как горло отдохнуло в перерыве продолжительностью целых десять секунд. — Success is a song of the heart, not a song of your bed, — еще более радостно пропела рядом с ним низенькая блондинка, пряди волос которой уже прилипали к собственным щекам. Когда начался проигрыш, хоровод ускорился, а смех усилился. Солнце же между тем садилось все ниже и ниже, предвещая окончание этой веселой потасовки. Хоровод распался, и девушка начала вальсировать с кудрявым парнем, закрыв глаза и напевая все также громко, не уступая в этом своему партнеру по танцу. Они вальсировали неправильно, наступая друг другу на ноги, но не переживали за это, наоборот, каждая новая ошибка веселила их еще больше. — You fall through the trees; And you pray with your knees on the ground, — распевала пара. Петь начали тише, спокойнее, стали, наконец, хоть немного попадать в ноты. Успокоившись и потеряв все свои силы за время хоровода, они начали просто немного быстрее танцевать элементы, кажется, венского вальса. Самый высокий парень из компании за это время успел завязать свои волосы, чтобы те не мешались. Его друг, абсолютно не умевший хорошо танцевать бальные танцы, передал напарницу в его руки. Выглядело это, на удивление всех присутствующих, очень красиво, потому что девушка закружилась и в следующее мгновение уже стояла в стойке с поднятыми локтями и высоко поднятой головой в паре с другим своим другом. Улыбнувшись друг другу, они продолжили танец. Ритм снова ускорился, ноты теперь нужно было тянуть чуть дольше, и все это девчушке сыграло на руку, ведь теперь думать во время танца вовсе не приходилось, партнер вальсировал превосходно. — And we all still die; Yeah we all still die, — начал петь танцор последние строчки, в конце делая голос специально тише для того, чтобы его партнерша словила и продолжила за него. — What will you leave behind? Oh we all still die, — поддержала блондинка, прекрасно «играя» со своим мелодичным голосом.Giulian Charles — Buy My Soul
Слова песни закончились. Остался только ритм, звук гитары вместе с ударными инструментами да голос бэк-вокала. Вальс друзей не прекращался до тех пор, пока песня не закончилась и из машины не донеслись звуки теперь уже клавишной музыки. Все трое резко остановились, даже кудряш, что до этого пытался ритмично двигаться в такт музыке, но теперь действительно навострил уши, чтобы проверить, та ли это песня, о которой все подумали. Услышав часто повторявшиеся слово «No» и фразу «No one can buy my soul», девушка, что так и стояла в позе для вальса со своим высоким приятелем, энергично сорвалась с места и побежала к машине наверняка быстрее грозовой молнии. Быстро сократив расстояние в десять ярдов, Синклер влезла на переднее сидение машины рядом с сидением водителя и закрыла рукой магнитолу, к которой уже тянулась белоснежная рука подруги, желающая выключить это. Аддамс, сидящая напротив, тихо зашипела, словно являлась кошкой, на которую льют воду, но оперлась обеими руками на спинки передних сидений, оставаясь сидеть на задних. Когда она уже насупила свои брови, то с двух сторон появились парни, быстро взявшие ее за руки и удерживая на всякий случай. — Вы вообще помните о том, что мы планировали не раньше полночи уже быть в Оклахоме? — угрожающе сказала Уэнсдей, смотря на то, как ее запястья теперь сковывали двое улыбающихся парней. — Вы не посмеете, — смотрит на каждого поочередно: сначала на Энид, потом на сидящего справа от нее Ксавьера, далее на Тайлера, что с обожанием держал ее руку и чуть поглаживал тыльную сторону большим пальцем. — Правильно, ведь мы уже посмели, — от столь широкой улыбки собеседницы Уэнсдей захотелось только начать проклинать приятельницу. — Тайлер, тащи ее на поляну! Ксавьер, закрой машину, но оставь окна открытыми, чтобы музыку было слышно. А ну, раз, два… Начали! Она произнесла все это настолько быстро, что Уэнсдей даже не успела объявить свои протесты, как уже оказалась у Галпина на руках, а Торп быстро закрыл за ними дверь. Ненавистная песня началась заново. Видимо, Энид перемотала ее, дабы мучения Уэнсдей продлились дольше положенного. Все сопротивления были не услышаны и не взяты на усмотрение. Маленькие кулачки били по груди Тайлера, но его это никак не останавливало и, поставив Уэнсдей на землю уже в центре поляны, удержал ее своими руками за талию, когда она снова попыталась уйти в машину. Слова песни уже вторили «And I'm feeling you know» когда взяв ее за одну руку, Тайлер начал крутить Уэнсдей вокруг ее оси. С ее личика так и не сходила недовольная мина, из-за чего ему пришлось заговорить с человеком, что готов был проклясть весь его род с самого его основания на латыни или на итальянском, черт побрал эти языки. — Хорошая песня, не понимаю причину твоего негодования, — улыбнулся он самой лучезарной улыбкой из самых лучезарных на свете и постарался сдержать смех. Выходило плохо, если не ужасно. — Ты из-за того случая в Северной Дакоте? Брось, ты сама тогда… — Вы втроем споили меня! Это было намеренно, Тайлер Галпин, хоть вы все и твердите об обратном. Она прекратила свои попытки бегства и послушно выдавала те движения, которые от нее требовались. Шаг назад, шаг направо, поворот… На расстоянии вытянутой руки от них молча танцевали Ксавьер и Энид, также, как и во время прошлой песни, ухмыляясь, словно дети, что подставили своего врага детства наиподлейшим образом. Как будто съели все конфеты и не поделились, несмотря на то, что тех учили родители делать это с самого начала осознанного возраста. По крайней мере, выглядело это именно так. — Ты же не поверишь мне, если я скажу, что ты самолично вызвалась включить эту песню и то, что сама увеличила громкость в тот вечер? — Не поверю. — Хорошо, тогда я буду вынужден промолчать и продолжить этот прекрасный танец, — Тайлер усмехнулся и еще раз закружил Аддамс, стараясь не косячить как можно больше. Танцуя с Синклер, он забавлялся, не думал над шагами и темпом, а с Уэнсдей хотелось делать все лучше, чтобы она была довольна. — Молчи, — быстро и почти не думая, огрызнулась Уэнсдей, отчего улыбка Тайлера стала только шире. В тот вечер возмущения Уэнсдей были главной темой для времяпрепровождения по пути в Оклахому. Уэнсдей старалась опровергнуть каждое слово Энид, тем временем как Ксавьер и Тайлер молча улыбались, наблюдая за этими двумя. Когда уже стемнело, а до штата оставалось каких-то пять-десять миль, Аддамс попросила остановить машину и пересела на заднее сидение, поменявшись местами с Торпом. Тот не стал возражать, сел спереди и достал карту, помогая Галпину с дорогой. — Аддамс! — вдруг обратился к одной из участниц важной дискуссии Ксавьер. — Кто на этот раз наша жертва? Лицо ее тут же смягчилось, а сама же она успокоилась, точно также, как и Синклер. Потянувшись за телефоном, что лежал на передней панели, Уэнсдей быстро разблокировала его и зачитала вслух новость из интернета, замеченную Энид утром: — Клиффорд Сандберг, тридцать лет, телепат. Обвинен в убийстве двадцатилетнего студента, которого повесили в местной музыкальной студии. — Преподаватель? — пара кивков головы. — Ну хоть одно интересное дело. — То есть ты хочешь сказать, что дело с клоуном-оборотнем, в котором мы помогли две недели назад, было недостаточно интересным? — брови Тайлера быстро взмыли вверх. — Его обвиняли в домогательстве тринадцатилетнего ребенка! — начал оправдываться друг, чуть размахивая картой штатов. — Веселого было мало, и тем более тогда, когда сорокапятилетняя мать того самого парня заметила меня привлекательным. — О, она просто сразу по тебе увидела, что тебе недостает последнее время женского внимания, — ехидно заметила Энид, сразу заулыбавшись. — Или же ты просто напомнил ей ее покойного мужа, — присоединилась Уэнсдей, отложив черный телефон. — И ты туда же? — воскликнул Ксавьер, посмотрев в зеркало заднего вида. — Вот от кого, но от тебя… — Трое против одного, ты в меньшинстве, — перебил грозную речь Галпин, стараясь не пропустить нужный поворот. — Ну что, поворачиваем обратно и едем в Небраску делать той милой женщине предложение, а? — Следи за дорогой, ты, свата нового поколения! Оглушительный смех Тайлера и Энид раздался по всему салону, в то время как Уэнсдей лишь громко усмехнулась, что уже было победой. И только Ксавьер весь оставшийся путь наблюдал за сменой пейзажей за окном.