По Ту Сторону Лезвия

Помня, как тяжело Хван переживал факт одного только поцелуя, Минхо опасался, что то, что произошло ночью, может вообще его психологически травмировать. Сам Минхо даже был не против посмотреть, как хрупкое сознание будет справляться с такой нагрузкой, но придерживался своего плана. Хёнджин всё ещё восстанавливается. Эта подбитая лань только-только встаёт на ноги. Минхо и так не всегда удаётся удержаться, и он периодически позволяет себе поиграть, рискуя сломать, то, что только начало выстраиваться. Сейчас он решил помочь младшему пережить этот шок с наименьшими для него последствиями. Спустившись на кухню ко времени, когда Хёнджин обычно завтракает, Минхо был приятно удивлён, обнаружив его там. Не прячется, не избегает. Это хорошо. Однако стоило подойти ближе, как он поймал на себе враждебный напряжённый взгляд карих глаз. Хёнджин замер с недонесённой до рта ложкой со своими любимыми хлопьями, прищурившись, уставился на Минхо, который остановился с другой стороны стола. Хёнджин не знал, чего ожидать. Минхо мог сделать, что угодно — просто вести себя как обычно или же начать издеваться. Сейчас Хёнджин чувствовал себя уязвимо, пытался быть готовым к атаке Минхо, который мог пошутить, оскорбить, унизить, высмеять, и это задело бы в тысячу раз сильнее, чем обычно, потому что… потому что Хёнджин позволил сделать с собой вчера всё, что Минхо сделал. Сам поставил себя в уязвимое положение и теперь сидел на иголках, не зная, чего ожидать, готовясь защищаться, если потребуется. Сейчас он не был в безопасной зоне. Сейчас шла война. Скрытная, холодная война. Существуя рядом с Минхо, ты автоматически становишься партизаном в лесу, не зная, где находится враг. Он может появиться откуда угодно, сделать выстрел из кустов. Или же ты можешь днями бродить по этому лесу в одиночестве и напряжении, в абсолютной тишине. Пару секунд они молча друг на друга смотрели. Хёнджин всё так же с ложкой в руке, Минхо просто стоя, положив руку на спинку стула перед собой. Потом, не делая резких движений, отодвинул стул, сел напротив. Хёнджин, будто передумав, опустил ложку обратно в тарелку, напряжённо наблюдая. — Юна… Хёнджин даже на секунду потерял бдительность, удивившись. Он не ожидал, что Минхо начнёт говорить о ней. — …хотела твой номер, Хёнджин. Просила меня дать твой номер, думаю, она хочет с тобой встретиться. Минхо улыбнулся, и Хёнджин узнал эту улыбку. Это было своеобразным жестом поднятых рук, открытых ладоней. Пытается показать, что он мирно настроен. Но Хёнджин оставался так же напряжён. — У меня нет телефона. — Знаю, — Минхо, улыбаясь краешком губ, опустил глаза, рассматривая теперь поверхность стола. Ещё один невербальный жест перемирия. — Поэтому предлагаю поехать вместе в город, купить тебе его. В очередной раз Хёнджин забыл про оборону, просто удивляясь. Поехать вместе? Купить ему телефон? Минхо раньше не предлагал никуда вместе выбираться, и сам Хёнджин за год почти не покидал особняк, выезжая только иногда на сессии с психиатром. Он никуда не ездил по той же причине, что и не завёл себе телефон, — ему просто не с кем было общаться или видеться. — Я же должен Юне дать как-то твой номер, — мягко продолжил Минхо, поднимая хитрый взгляд на лицо младшего, которое потеряло враждебный вид и выглядело озадаченно, — не будет же она мне звонить каждый раз, чтобы поговорить с тобой. С этим доводом было сложно спорить. — Она правда просила мой номер? Эти глаза. Хёнджин опять смотрел так наивно, так открыто. Опустил свой щит. Такая идеальная мишень. Но Минхо отвёл глаза, вздохнув. Не сейчас. — Да, правда.

━─━────༺༻────━─━

Большой торговый центр. Самый роскошный и дорогой в Сеуле. Минхо решил, что если и ехать на шопинг, то сюда. Так как сам он тут был не раз, то шёл чуть впереди, указывая дорогу. Хёнджин следовал, оглядываясь по сторонам. Ему было очень непривычно находиться в таком месте. Большое количество людей, яркий свет, шум, витрины пестрят товарами, которые стоят дороже всей жизни Хёнджина. Всё блестит, сверкает, люди вокруг одеты изысканно, держат в руках брендовые пакеты с только что совершёнными покупками. Это был другой мир. Хёнджин к нему не принадлежал и чувствовал себя неуместно. Хотя блеск и завораживал. Минхо периодически останавливался, замечая, что Хёнджин на что-то засмотрелся. В эти моменты взгляд Минхо был задумчивый. Он смотрел, как Хван завороженно оглядывается по сторонам, неуверенно идёт за ним. При этом в карих глазах отражается так много огней ламп и вывесок. Кажется, что Хёнджин сияет. С удовольствием Минхо отметил, что тот выглядит хорошо. Вся одежда, что у младшего есть, была когда-то куплена самим Минхо, и в гардеробе Хвана нет плохих или дешёвых вещей, однако большую роль играло то, как он их сам сочетал, и у него это получалось безупречно. Врождённое чувство стиля? Или на нём просто всё смотрится хорошо? Чёрные джинсы, чёрная шёлковая рубашка. Тонкая ткань сидела свободно, была заправлена в штаны. Хёнджину идёт чёрный. Он смотрится в нём изысканно. Глядя со стороны на стройную фигуру, Минхо невольно загляделся, а ещё поймал себя на том, что ему хотелось дотронуться до Хёнджина. Нет… не дотронуться. Хотелось его поймать, хотелось сжать его бёдра в своих руках, ощущая выступающие кости, а ещё хотелось его укусить. Прямо за эти губы, где только начала заживать вчерашняя ранка. Да что там укусить… Минхо хотел сожрать Хёнджина. Чёрт. Из-за этого непредвиденного первого поцелуя всё пошло как-то по-другому. Будто отведав его на вкус, Минхо теперь хотел больше. Если так подумать… то никто ещё не заводил его настолько сильно. Отводя глаза, Минхо постарался мысленно переключиться, чтобы у него не начал вставать прямо здесь. В магазине смартфонов Хёнджин поначалу попробовал вникнуть в разницу между демонстрируемыми моделями, но потом оставил эти попытки. У него в своей жизни телефон был лишь однажды и то кнопочный, а тут все модели были самые новые, ультрасовременные, и все они стоили настолько дорого, что вскоре мозг просто перестал воспринимать этот набор цифр на ценниках. — Выбирай любой. Голос прямо над ухом заставил дёрнуться, и Хёнджин чуть не задел рукой стеллаж. — Я тебя ненавижу, — прошипел Хёнджин, действительно имея это в виду. Он в целом боялся громких звуков, резких движений, его было легко напугать, и Минхо пользовался этим на постоянной основе. Ему так играло на руку умение бесшумно передвигаться. Нужно ему купить колокольчик на шею, как коту. — О, это отличный выбор. Последняя модель с четырьмя камерами, которые позволяют… — к Хёнджину из ниоткуда подскочил парень-консультант, обращая внимание на телефон, который тот взял, чтобы рассмотреть. Хёнджин ему несколько растерянно поклонился, благодаря за помощь, хотя он был готов взять уже что угодно и просто уйти. Консультант, продолжая без остановки красочно описывать модель и коснувшись руки Хвана, стал что-то показывать на экране. Минхо чуть прищурился, наблюдая, как этот парень встал чуть ли не вплотную к младшему, заглядывая ему в глаза, очаровательно улыбаясь. Раздражает. В один момент Хёнджин просто поднял глаза на Минхо, показывая в руках телефон, делая выбор. Минхо встретил его взгляд и провёл языком по нижней губе, улыбаясь, достал из кармана банковскую карту и, зажав её между указательным и средним пальцем, просто поднял у своего лица. Хёнджин отследил движение, остановив взгляд на карте, перевёл взгляд на Минхо. Тот не сдвинулся с места, улыбаясь. Чёрт бы его побрал. Специально решил побесить, акцентируя внимание на том, что деньги-то у него. Хёнджин сжал челюсть и подошёл. Минхо специально проверил, что этот чёртов консультант видит, что происходит, видит, к кому идёт этот очаровательный клиент за деньгами. Как только Хван протянул руку, Минхо отвёл карту назад, игриво улыбаясь. — Назови папочкой, и я тебе куплю что угодно. У Хёнджина дёрнулся глаз. — Блять, да иди ты… Не дождётся. Хёнджин просто положил телефон на полку и повернулся к выходу, но его за запястье крепко схватили. — Ладно, шучу, держи, — Минхо вложил карту в руку, — она теперь твоя. Недоверчивый раздражённый взгляд Минхо встретил невозмутимой улыбкой. — Да, твоя. Это от отца. Можешь сам покупать, что угодно, о деньгах не переживай. Сводишь Юну куда-нибудь, — подмигнув, Ли развернулся и пошёл к кассе. Так начался новый этап в жизни Хёнджина. Следующие месяцы для него были, возможно, самыми счастливыми. Он начал встречаться с Юной, гулять с ней, ходить на свидания, познакомился с её друзьями. Некоторых из них он узнал после той игры с текилой. К счастью, никто из них не нашёл поведение Минхо и Хёнджина странным в тот вечер. Минхо просто позже написал Сану, что Хёнджину стало плохо, и водитель отвёз ребят домой. Благодаря большому количеству новых впечатлений, хороших знакомств, приятных прогулок Хёнджин стал чувствовать себя намного лучше. Даже доза антидепрессантов постепенно уменьшалась. В компании Минхо, к счастью, времени он стал проводить всё меньше и меньше, выбираясь из особняка чуть ли не каждый день. Хотя ночью всё равно к нему приходил. Кошмары беспокоили всё реже, но если случались, то ничто не помогало так хорошо как пахнущая сигаретным дымом спальня Минхо, его молчаливое присутствие, его рука в волосах. И тот мыслительный эксперимент… он повторялся. Не раз. Но ни Минхо, ни Хёнджин это не обсуждали. Никогда. Стоило взойти солнцу, как оба обнажали свои мечи, будто два пса на цепи — были готовы в любой момент сорваться, чтобы перегрызть друг другу глотки. С течением времени нападения Минхо становились более продуманными, более безжалостными. Но Хёнджин был к ним готов, учился защищаться и даже атаковал в ответ. Он тоже отрастил когти. Если поначалу всё начиналось с небольших пакостей — Минхо специально пугал Хёнджина, подбрасывал ему насекомых, один раз даже каким-то образом проник в душ, пока Хёнджин мылся, сделал фото и долго шантажировал, то вскоре оба стали играть по-крупному. Атаки становились серьёзнее, становились жестокими. После одной из выходок Хёнджина Минхо не на шутку взбесился и сжёг сад с его розами, устроив нешуточный пожар. Хёнджин за это случайно на одной из метательных практик метнул нож тому в ногу. Пришлось накладывать швы. Это всё не проходило незамеченным мимо отца. Один раз он застал их обоих за углом каменной стены особняка в очень неудачный момент: Хёнджин лежал лицом в земле с заломанной за спиной рукой, Минхо сидел сверху, приставив нож к его шее. До такого доходило нередко, когда оба переходили из тактического дистанционного боя в первобытную грубую драку. Каково же было удивление Хёнджина, когда он, с лезвием у шеи, в захвате лицом в пол увидел, как отец просто остановился перед ними, пару секунд молча посмотрел, потом лишь сказал: «Чтобы никаких следов на лице» и… ушёл. Да, таковы были правила дома. Отец считал эти стычки нормальным мальчишеским баловством и даже одобрял их, веря, что так оба растут закалёнными, сильными. Единственным правилом было — не по лицу. Никаких отметок на лице. Как-никак Минхо был наследником бизнеса — синдиката, и вскоре и Хёнджину стали пророчить такое же будущее как части семьи. И это правило соблюдалось. Но стоило любому из них снять футболку или надеть чуть более свободную майку, как открывался вид на бесчисленные кровоподтёки, ссадины, порезы. Весь торс от линии ключиц, руки до локтей, спина, ноги… везде были следы войны. Повезло, что на обоих всё быстро заживало. И даже после самых ожесточённых стычек Хёнджин имел право прийти ночью к Минхо, и тот пустит его в свою постель. Всегда. Сам Минхо никогда не приходил. Они об этом не договаривались, просто так как-то само сложилось. Это была территория без войны. Это не обсуждалось и не нарушалось. Что бы ни происходило днём. И нередко простые поглаживания по волосам заканчивались тем, что Минхо сам пересчитывал губами им же оставленные синяки и царапины. Хёнджин не обсуждал Минхо с Юной, он научился вообще избегать этой темы после того, как однажды она заметила красный след на его руке, а сам Хёнджин будничным тоном сказал, что Минхо затушил об него сигарету. Юна была в таком шоке, возмущению и крикам не было предела, а Хёнджин не мог понять — почему. Да, это неприятно, но в этом нет ничего такого. Минхо делал вещи гораздо хуже. Потратив добрые полдня, чтобы убедить девушку, что всё в порядке, Хёнджин решил больше не шокировать её подробностями их отношений с Ли, отчасти, потому что она, по-видимому, слишком впечатлительна, а ещё потому что… их отношения просто невозможно объяснить.