Муж-озеро

- Это чё еще за хрень? Куда оно делось? Члены Комитета единых действий и примкнувшие к ним вопросительно переглядывались и перешептывались, пытаясь осознать увиденное. За неимением ответов взгляды один за другим обратились на Танюшу. Но она молчала, и лишь тупо смотрела на уходящие вниз склоны. Еще вчера там было то, что составляло смысл ее жизни. А сегодня осталась пустая котловина, серые подтеки ила и суетящиеся на дне люди. Она даже не сразу уловила смысл их криков. - Куда ушло?!! Я тебя спрашиваю, куда, бл…ть, ушло?! – вопил голос Кудимова. – Какая, твою мать, карстовая воронка?! Я тебя сейчас туда самого нах…й засуну, понял, бл…ть? А-а-а-а! Внизу один человек беспорядочно бегал по кругу, будто бы что-то разыскивал под ногами. Остальные трое-четверо нехотя следовали за ним, делая вид, что они тоже озабочены его пропажей, хотя на деле были бы рады немедленно улизнуть. - Охранники… А это – сам хозяин, - объяснял чей-то голос у плеча Танюши. - Блин, и правда, как на главного «рамштайна» похож! - отвечал другой голос. - Ага, такой же урод. - Они на нас и внимания не обращают. - Есть от чего! У них, по ходу, озеро исчезло. Ни хрена ж себе! - Впервые такое вижу. Как это возможно, а? Комитетчики уже говорили громко, не таясь. Все понимали, что на фоне случившегося такая мелочь, как атака на забор, никого не будет интересовать. Да и сам забор теперь потерял всякий смысл. В этот момент Кудимов, поймав кого-то из охранников за ворот, озлобленно лягал его ногами. Остальные, отступив на безопасное расстояние, почтительно ждали. Сама жертва экзекуции не пыталась вырваться, и лишь прикрывала руками наиболее уязвимые места. - Слышите, они говорят что-то по карстовую воронку… - Типа, озеро в нее ушло? - Ну да. Говорили же, что оно и появилось внезапно. А теперь вот ушло. - Ха-ха! Этот козел дворец себе отгрохал, берег огородил. А озеро – тю-тю! - Так ему и надо. Не хрен народные богатства воровать. Божье наказание! - Пусть и живет теперь на этой помойной яме. - Ага. И с самкой своей, и с ублюдками. - Блин, кто-нибудь это зафоткал? Это же круто! - И зачем только старались-пилили! - Да уж. Приехали, типа, озеро спасать. А тут и нет никакого озера… - Когда оно ушло, интересно? Вчера еще точно было. Я вечером купаться ходил. - Наверное, ночью. У них пьянка была, фейерверки запускали. - Вот этими-то фейерверками, наверное, дно и пробили. Озеро и ушло. - Бл…ть, как в унитаз спустило! - И не говори. Все были так увлечены обсуждениями, что не сразу заметили, как Танюша шаг за шагом приблизилась к краю ямы, а потом ступила на бывшее дно и заковыляла вниз. Грунт был вязкий, ноги проваливались, но она упорно шла дальше. Она вдруг вспомнила, что там, внизу, было что-то очень важное для нее, и люди могут это затоптать. Скорей, скорей, спасти его! Затуманенный мозг не сразу нарисовал ей этот предмет. Лишь спустившись до самого низа, она поняла, что это было - ветка волчьего лыка, зацветшего слишком поздно… Танюша почему-то была уверена, что ветка еще там, и тяжелые ноги Кудимова вот-вот сломают ее. Она бесстрашно ринулась в самую гущу людей. Никого не замечая и инстинктивно уворачиваясь, она высматривала глазами розовые цветы. Но ничего не было, кроме жидкой грязи, перемешанной ботинками. Кудимов, выбившись из сил, отпустил охранника, и в этот момент заметил Танюшу. - Это… кто?... Кто, бл…ть? Кто такая?! – Он подбежал и, ухватив Танюшу за плечи, принялся трясти. - Это та бомжиха… Которая мусор собирает… Она за озеро боролась… - За озеро?! Боролась?! А-а-а-а, тварь!! – Кудимов с размаху толкнул Танюшу в грудь, и она шлепнулась в лужу. – Где мое озеро, сука? Говори, где оно? Танюша лежала без движения, и это притупило охотничий инстинкт хищника. Он схватился на голову, завыл и опять принялся бегать по кругу, спотыкаясь в грязи. Охранники, словно в детской игре в жмурки, синхронно отходили на шаг назад, когда хозяин оказывался слишком близко, но далеко убежать не пытались: они знали, что Кудимов сейчас видит не дальше длины своих рук, и на большой дистанции не опасен. Один из них, проходя мимо Танюши, поднял ее и утянул в сторону. - Ты это… лучше уйди сейчас, пока он звереет… Зачем под руку-то попадаться… Танюша, ничего не соображая, дала себя увести. Сознание вернулось к ней лишь тогда, когда Нед и Леша тащили ее наверх: заметив опасность, они осторожно приспустились за спиной у Кудимова и приняли соратницу из рук охранника. Нед что-то возбужденно кричал ей в ухо. Обернувшись, она увидела того, который спас ее, а сейчас возвращался к своим. Это был Ваня-прислуга. Только теперь на нем была камуфляжная куртка, как у других. Танюшу подняли к забору. Она продолжала оглядываться, все еще пытаясь рассмотреть что-то в грязном месиве на дне котловины. На берегу (точнее, бывшем берегу) по-прежнему толпились «заборобои». Все держали в вытянутых руках телефоны. Некоторые пытались не только снимать, но и делать репортажи, и в воздухе разносились, перебивая друг друга, бодрые блогерские речитативы. - Ну, чего там? Есть внизу дырка? – они алчно кинулись к ней, наведя экраны. - Какая… дырка? - Ну, куда озеро ушло? Танюша не ответила. Она снова посмотрела на котловину, на бегающих внизу людей, на дворец. Белоснежный причал сейчас будто висел в воздухе, упираясь на почти невидимые сваи. На нем стояла жена хозяина и громко кричала матом в сторону мужа. За ее спиной, на лужайке, нерешительно топталась таджикская челядь, и играл маленький ребенок. Должно быть, голос жены прорвал пелену смуты, окутавшую сознание Кудимова, и он отвлекся от своих охранников. Остановившись и повернувшись к ней, он заревел в ответ таким мощным хриплым басом, что лидеру «Рамштайна» было бы далеко до него. Поняв, что супруги замкнулись друг на друге, свита обоих начала медленно отступать назад. Охранники пятились к проходу между клешнями забора, таджики - к главным воротам поместья. Вопли четы Кудимовых выдавливали все живое вокруг. - Ушло, ушло… - бессмысленно повторила Танюша. – Озеро ушло… Только теперь она поняла весь ужас потери. Закрыв руками лицо, она заплакала. «Боже, что же мне теперь делать? – причитала она, размазывая слезы грязными ладонями. – Я жила только ради тебя. Почему ты ушел? Почему ты меня оставил?!» Соратники вдруг стали ей отвратительны, и она, не отвечая на участливые расспросы, бросилась к прорезанной давеча щели и вылезла наружу. Она стремилась не к своему лагерю – там ее могли найти, что сейчас было бы невыносимо – а просто подальше в лес. Танюша не смотрела, куда бежит, и только бессознательно выбирала заросли погуще. Она нарочно продиралась сквозь колючие ельники, спотыкалась об упавшие бревна, царапалась и падала. Ветви осин больно хлестали ее по лицу, но ей этого было мало, нужно было еще и еще. Наконец, она запуталась в кустах папоротников, упала (внизу оказалось болотце), поднялась и, заприметив впереди огромное корневище вываленной сосны, направилась к нему. Хватаясь за корни, она залезла на толстый ствол, легла, обхватив его руками и ногами, и тут уже зарыдала в голос. Слезы долго текли по мертвой коре, а вместе с ними выплескивались обиды, надежды и разочарования – до тех самых пор, пока в душе Танюши не стало сухо, чисто и пусто. Когда она выбралась из чащи, уже вечерело. Солнечный свет, сделавшись оранжевым, окрасил косыми лучами листву. Кое-где пробиваясь сквозь нее, он еще слепил глаза, но уже не мог обмануть: день был на исходе. Танюша медленно шла между деревьев, избегая тропинок; она все еще боялась встретить кого-то из знакомых, хотя знала наверняка, что все давно разошлись. Вдали показался забор. Поняв, где она находится, Танюша забрала вправо – там, обойдя забор по кругу, можно было выйти на тропинку к ее палатке. Маловероятно, чтобы кто-нибудь из знакомых вздумал дожидаться ее там. Пересекая дорогу, она услышала голоса у главных ворот. Похоже, хозяева собирались уезжать; Кудимов орал на жену и еще на кого-то. Прежде эти голоса заставили бы ее вздрогнуть, но сейчас она спокойно прошла мимо, даже не ускоряя шаг. Ей с Кудимовыми больше нечего было делить. Он сам и его дворец превратились в бессмысленные декорации, охраняющие пустоту. Танюша не почувствовала даже привычного влечения в ту сторону, где когда-то было Озеро. Сердце знало, что там теперь ничего и никого нет. Она свернула на тропинку и зашагала в гору. Зачем она идет туда, Танюша не знала: наверное, просто ноги вели ее привычным путем, и она не сопротивлялась. Вскоре между сосен показалось пятно ее палатки. Она стояла на прежнем месте, а вовсе не лежала, разрезанная Кудимовым в порыве мелочной мести, как еще вчера в страхе представляла себе Танюша. «Ему не за что мне мстить», - подумала она и вышла на поляну. Но тут же остановилась: она была здесь не одна. На бревне около остывшего кострища сидел, сгорбившись, человек в камуфляжной куртке. Завидев Танюшу, он поднял голову: это был Ваня-прислуга. - П-привет. – Он скромно улыбнулся. - Здравствуйте. Танюша подумала, обошла бревно и села на другой краешек. Оба замолчали. - Вы… Вас хозяин прислал? – спросила она через некоторое время. - Да нет, не прислал. Все, нет больше никакого хозяина. – Он бросил прутик, которым шевелил холодные угли. – Уволили меня. Он говорил это без тени обиды, с легкой улыбкой. Странно, прежде Танюша не замечала у него таких интонаций. И выражение лица тоже было новое. Танюша с любопытством на него посмотрела. - Вы… огорчены? - Я-то? Да нет. Я знал, что это когда-нибудь кончится. Не могло же вечно продолжаться. - Да, не могло… - машинально повторила Танюша. – И что же вы теперь будете делать? - Пока не знаю. – Он задумчиво посмотрел перед собой. Нет, его лицо определенно изменилось! И не только выражение, а, кажется, даже черты. Или она прежде плохо его разглядывала? - Кудимов, кажется, был сегодня очень злой? – спросила Танюша после молчания. Ваня кивнул. Этот жест и то, как встряхнулись при этом его волосы, тоже показалось ей новым. Удивительно, как она прежде этого не замечала. - Ага, был. У него же озеро ушло. Он столько денег потратил – строил, забором обносил, то-се. А утром просыпается – и нет ничего, утекло. – Вспомнив о хозяйских побоях, Ваня потер ушибленную ляжку и усмехнулся. – Мне-то еще ладно, а Ильясу вообще зуб выбил. - Угу. - Сейчас вот всех повыгонял и едет, говорит, Михалыча убивать. - Это который стройкой руководил? - Ну да. Он ему и строиться тут посоветовал, и документы делал. - Понятно... Но что же он, и вправду теперь убивать его будет? – забеспокоилась Танюша. - Да нет, хе-хе. Это он говорит только. Вообще-то он добрый… в душе. Вот даже меня… ну да ладно. А Михалыча теперь все равно не найдешь. Он хитрый, построил и уехал, хе-хе. Ваня широко улыбнулся, как будто все наполняло его радостью – и то, что Кудимов зол на своего подрядчика, и то, что Михалыч ловко улизнул, и даже то, что он сам остался без работы. Но, посмотрев на собеседницу, он посерьезнел: Танюша явно выпадала из этого круга радостных событий. Хотелось ей помочь, но он не знал, как. - А вы-то теперь куда? – участливо спросил он. – Вы ж так любили это озеро. Жить без него не могли. Куда ж вы теперь пойдете? Танюша опустила голову. Об этом она еще не успела подумать. Ее прошлое закончилось на берегу пустой котловины. Будущего не было. Было только настоящее, в котором она сидела на бревне рядом с нежданным гостем. Что делать дальше, она не представляла. - У вас спина грязная, - заботливо подсказал Ваня. – Вы там, внизу, в лужу падали. Может, переоденетесь? Об этом Танюша тоже забыла. Грязь высохла, превратившись в серую корку, и опадала кусочками. Это воспоминание – грязь, котлован, охранники – воскресило в ней еще одну мысль, которую она не успела додумать утром. - Я хотела найти там одну вещь, - начала Танюша, оборотившись к нему. – Она там была, когда Озера еще не было… Три года назад. Она ожидала, что Ваня, как и все, услышав про «когда Озера еще не было», поднимет брови от удивления. Однако он не пошевелился, и продолжал внимательно смотреть на нее – мол, что за вещь такая? - Хотя, конечно, это было безумие. – Танюша снова опустила глаза. – Не могла эта вещь там сохраниться. Просто физически не могла. Три года под водой! Она бы сгнила. - Ну да, ну да, не могла, - повторил Ваня, как будто знал, о чем шла речь. Он на минуту задумался, глядя перед собой, и вдруг снова взглянул Танюшу, будто что-то вспомнив. – А не это вы искали? С этими словами он засунул руку в карман куртки и вытащил… Танюша привскочила с места, не веря своим глазам. В его разжатой ладони лежала маленькая золотистая веточка с розовыми цветками. В воздухе мгновенно разлился сладкий аромат. Волчье лыко! Она протянула дрожащую руку и коснулась цветов. Настоящие… Но откуда? Как?! - Где? Где вы его взяли? – жалобно спросила она. - Где? Да там, где ему и положено быть. На дне озера. Бывшего. – Ваня улыбался, показывая желтоватые зубы, и с интересом разглядывал веточку, как будто только сейчас нашел ее. Цветы слегка примялись - совсем как те, прежние. - Она там росла, пока наши мужики не затоптали. Такие слоны, хе-хе. Еле из-под них выдернул. - Вы… вы дадите мне ее? – Танюша умоляюще посмотрела ему в глаза. - Да конечно, конечно, берите… - Он аккуратно переложил веточку ей в ладонь. – Только цветочки, кажется, завяли. Надо бы их водой спрыснуть. – Он оглянулся в поисках воды, но ничего подходящего не увидел. – Может, у меня еще что осталось? Он поднял руку, в которой только что были цветы, и Танюша увидела, что с его длинных пальцев свисают прозрачные капли. Она не успела изумиться, не успела спросить себя, откуда взялась эта вода. Он легонько тряхнул рукой, и капли, точно сверкающие алмазы, упали на ладонь и на веточку. Несколько капель закатились в цветы. Тотчас маленькие алмазики заискрились в их чашечках, и… наверное, ей лишь показалось, что они были увядшими, потому что сейчас они стали свежими и крепкими, как будто только что распустились! Танюша внимательно посмотрела на Ваню, а он – на нее. - Вы прежде никогда не посмеивались в конце фразы, - неожиданно сказала она. - Да? Он сдвинул брови, будто рассматривая что-то необычное внутри себя, что он только сейчас заметил. - А еще – вы так раньше не улыбались. - Я… не улыбался? Теперь он и впрямь не улыбался: улыбка сменилась удивлением. Что-то новое и неведомое поднималось из глубины его памяти – что-то, что он пока не мог осознать, но и остановить не мог. Танюша придвинулась поближе и осторожно коснулась его локтя. И когда он, словно прося помощи, повернулся к ней – в этот момент она его узнала. Боже, это же… Это ты. Ты – вернулся! В первый момент Танюша почти не удивилась, как не удивляются яркому солнечному свету за отдернутой занавеской. Удивлялась она потом, много позже, и то лишь одному: как она не узнала его сразу, когда впервые увидела у Кудимова? Ведь это был он, он с самого начала – пусть с другим лицом, с другим голосом, но все равно – он, ее муж. Потому что он – это не лицо, не голос, не тело, не все то зримое, что застилает глаза и мешает видеть. Он стал другим, но она все равно обязана была его узнать! Боже, сколько же времени она потеряла! Хотя не все ли равно, сколько. Он здесь, он с ней, он пришел. И она его уже больше никогда не отпустит! Танюша рассмеялась сквозь слезы, разглядывая его лицо. Как же ты похож, милый… Он тоже смотрел на нее и радостно улыбался: он еще ничего не понимал, но чувствовал, что с ним произошло что-то чудесное. Как будто он наконец-то добрался домой, и больше никуда не надо идти. А еще ему казалось, что все то, что прежде было его жизнью, вдруг стало таять, как туман на солнце. Но ему не было страшно: за этим туманом, верилось ему, находится что-то другое, настоящее. И оно каким-то образом связано с Танюшей. Поэтому нужно было ждать, что она сейчас скажет. Это и будет ключ ко всему, главная правда, которую – теперь он знал это – он всегда искал. Увидав это в его глазах, Танюша поняла, что пришло ее время говорить. - Ваня… - Он осеклась. - Да, так тебя вроде бы зовут, ты знаешь это имя. Правда, мне привычней другое, но это неважно. Ведь имя – это не ты… Он молчал и ждал. - Так вот, что я хочу тебе сказать… Ты ведь не знаешь, куда тебе сейчас идти, верно? Он ничего не ответил, но в его глазах она прочла: «Не знаю, но ты знаешь. Скажи же мне». - Тебе нужно пойти со мной… Тебя это удивляет, да? – поспешно спросила она, но тут же успокоилась: видно было, что его ничего не удивляет. – Так вот. Даже не знаю, как тебе это объяснить… Но, хе-хе, у тебя нет иного выбора, как пойти со мной. Да! Танюша испытующе на него смотрела. Он по-прежнему покорно ждал. - Должно быть, это может показаться странным… (зачем я это говорю?) Но дело в том, что нам судьбой предназначено быть вместе. Я это знаю совершенно точно, потому что мы с тобой уже… Ну да ладно, потом я как-нибудь тебе все объясню, или ты еще раньше сам поймешь. Мне не нужно… э-э… кокетничать там, лукавить, прятаться за недомолвками. Это делают те, кто прежде друг друга не знали, а я-то тебя знаю… Она протянула руку, и он крепко сжал ее, как утопающий, что хватается за спасательный круг. Она заулыбалась. - Представь себе, что ты встретил меня, и понял, что я – та самая. Твоя. Что бы ты мне сказал? Он открыл было рот, но Танюша не дала ему ответить. - Ты бы сказал мне то же, что и я сейчас. А ведь ты и в самом деле такое мне когда-то говорил! А теперь я тебе говорю... Ладно, когда-нибудь ты все вспомнишь. А теперь просто поверь мне. - Я тебе верю, - сказал он тихо, и Танюша услышала знакомые нотки в его голосе. - Почему, почему я тебя сразу не узнала? – Она утерла кулаком слезы. - Не знаю, - он пожал плечами. Они пару минут сидели, ничего не говоря, и жадно смотрели друг на друга. Вдруг в его глазах вспыхнул огонек узнавания. Подул свежий ветер, туман рассеялся, на горизонте показался родной берег. И тотчас все-все-все – Танюша, фарфоровые игрушки в серванте, перевал, спальники, конфеты, поезд, солнечная улица в городе, квартира, диван, снова Танюша и тысячи других вещей – встали на свои места. Раз и навсегда. Он глубоко вздохнул и стиснул ее руку. - Спасибо, что разбудила меня. - Спасибо тебе, что проснулся… Танюша, всхлипнув, уткнулась лицом ему в подмышку. Милый домик, он был на месте! На голову и на спину ей сразу же легли его руки – они тоже все вспомнили. Зажмурившись, она с наслаждением вдыхала крепкий запах пота и старой одежды. Это был в точности его запах, только примеси табака в нем больше не было. Она высвободила руки и крепко, как мужчина, обняла его за пояс. И тут же исчез шелест деревьев, умолкли птицы. Все погрузилось в тишину, и время остановилось. Возможно, оно никогда бы не запустилось вновь – и Танюша была на это согласна! – если бы любимый голос не постучался к ней. - Танюша, нам пора, - услышала она. Она нехотя разжала руки и открыла глаза. Ваня… Нет, Ион! Как она не заметила это прежде? Перед ней были глаза Иона, скулы Иона, даже вечно засаленные спутанные волосы на лбу - и те принадлежали ему. Выходит, что-то закрывало ей глаза, мешая увидеть? Как же чудесно, как хорошо… - Ионушка?.. Он тем временем уже расторопно складывал палатку, и любопытно обернулся, еще непривычный к старому имени. - Как тебе было там… в плену? Он наморщил лоб. - Да ничего, в общем-то. Все было хорошо. Танюша рассмеялась. - Главное, что все кончилось! - Ага. Ион умелыми движениями запихивал в рюкзак спальники, котлы, одежду и прочее, пока тот не превратился в высокий упитанный цилиндр. Он взвесил цилиндр в руках, с усмешкой посмотрел на Танюшу и, поставив сперва на одно колено (точь-в-точь как ты делал раньше, я помню!), перевалил себе за спину. - И обросла же ты скарбом, матушка, хе-хе… - Извини, три года обрастала... Может, что-нибудь вытащим, а после заберем? Ион сдвинул брови, и они по привычке слились в одну. - Нет, не будем больше сюда возвращаться. Он поправил рюкзак, застегнул поясной ремень. Потом повернулся и оглядел полянку на прощанье. - Хорошо тебе было тут? - Очень хорошо! Теперь я это понимаю, - улыбнулась Танюша. – Спасибо тебе, лес! Они взялись за руки и зашагали по тропинке. Когда показалась асфальтовая дорога, солнце почти закатилось, и только последние лучи золотыми снопиками пробивались сквозь хвою. Танюша и Ион шли молча, изредка встречаясь глазами и улыбаясь. Танюша ни о чем не думала. Ничего не вызывало у нее вопросов, ничего не требовало ответа. Все было ясно, и в то же время не было определенного содержания этой ясности. Были просто прощальные лучи, шепот ветра, звук шагов по дороге, тепло его руки – и все. И ничего больше не было нужно. Впереди дорога расширялась, образуя большую раскатанную площадку. Раньше – до того, как Кудимов заасфальтировал ее и перекрыл шлагбаумом, здесь обычно парковались машины. Потом машины исчезли, но сейчас откуда-то заехали три квадроцикла с седоками. Должно быть, они остановились, чтобы попить. Издали было видно, как по рукам ходила бутылка с колой, слышался смех. Урчали невыключенные моторы, пахло выхлопными газами. До стоянки оставалось метров пять, когда Танюша узнала их. Когда-то она пыталась убрать мусор рядом с их мангалом, и была грубо изгнана. Ну да, конечно, это они: трое мужчин и три девушки. Самый главный - крупный и в камуфляже, второй – потоньше и поскромнее, третий – помоложе и поглупее. Случись эта встреча прежде, она бы боязливо съежилась, ожидая нового унижения и пылая гневом обиды. Но сейчас ей было все равно. Она машинально скользнула взглядам по пестрым костюмам и шлемам, и прошла бы мимо, если бы не случилось странное: квадроциклисты вдруг умолкли, уставившись на них. Отчего-то даже моторы их замолчали. «Они узнали меня? Удивительно», - подумала Танюша, но тут поняла, что они смотрят не на нее, а на Иона. Мужчины смущенно переглянулись, после чего один из них – тот самый, что когда-то прогонял ее - переглянулся с товарищами и нерешительно поднял руку в приветствии. Его примеру последовали остальные. Девушки закивали головами в шлемах, неловко пытаясь поклониться. Ион посмотрел на них с удивленной улыбкой, но тоже, в свою очередь, наклонил голову. Они прошли мимо, провожаемые молчаливыми взглядами. Больше Танюша не услышала за спиной ни звука, даже когда квадроциклы осталась далеко позади. - Ты знаком с ними? – шепотом спросила она у Иона. Он сделал неопределенный жест. - Вообще-то нет. Но все может быть. Всех разве упомнишь… Они прошли еще немного, и вдали завиднелось еще одно скопление транспорта. Теперь это были машины – джипы и легковушки. Рядом топтались несколько человек – наверное, они откуда-то возвращались после пикника, и решили сделать остановку. Странно, как они проехали мимо кудимовского шлагбаума? А впрочем… Вглядевшись, Танюша поняла, что знает и их тоже, а в особенности одного, бородатого. Когда-то давным-давно он заезжал на своей машине в Озеро, а она пыталась его остановить, за что получила пару хороших пинков. Его нынешние спутники не отпечатались в конкретных воспоминаниях, но она была уверена, что постоянно их встречала. Именно эти лица брезгливо-недовольно кривились, завидев ее, бредущую с мусорным мешком. Именно эти рты выкрикивали ругательства. Мужчины вечно подозревали ее в том, что она хочет что-то украсть с их стоянки; женщины требовали, чтобы она не приближалась к их детям, так как является «заразной», а дети – тут были и дети – обязательно брызгали в нее из водяных пистолетов. Все они были настолько похожи на всех тех, кого ей довелось встретить за эти три года, что она не удивилась бы, если бы ей сказали, что все время она видела – во множестве лиц – только их одних. Сейчас они не только не вызывали в ней неприязни, но, напротив, возбуждали что-то вроде сочувствия. Танюше пришло в голову, что встречаться на ее пути, грубить и унижать было их работой – такой же тяжелой, как ее собственная работа по защите Озера… Разговоры впереди смолкли: люди у машин заметили Танюшу с Ионом. Мужчины, женщины, дети молча встретили и проводили их глазами. Они вдвоем уже почти миновали стоянку, когда один из мужиков – как раз тот, бородатый, на джипе - помахал рукой и неуверенно произнес: - Слышь ты… Ты это… Ты извини, если чего! Ион внимательно посмотрел на него, потом на его спутников и кивнул в знак согласия. Они с Танюшей двинулись дальше, а позади опять повисло молчание. Танюше очень хотелось обернуться и посмотреть назад, но она отчего-то не решалась. Она взглянула на мужа. Он ничего не говорил, но задумчиво сведенные брови подсказывали ей, что он догадывается, отчего эти люди так ласковы с ним. Минут через десять впереди показалась еще одна группа. На сей раз это были пешеходы. Судя по маленьким рюкзачкам и щуплым фигуркам, большую часть составляли подростки. Танюша подумала, что это, наверное, эммины школьники. Она уже хотела их окликнуть, когда двое детей, замыкавших шествие, оглянулись и заметили их первыми. Они остановились, и тотчас, как по команде, обернулась и остановилась вся группа. Расступившись, они ждали, когда Танюша с Ионом подойдут поближе. Танюша перебегала глазами с одного лица на другое, пытаясь найти своих знакомцев. Но странное дело: вроде бы все они были тут - Вера Лепнева, Миша Воронков, толстая Саша, долговязый Василий и остальные - однако она не узнавала их. Никогда она не видела на их лицах такого спокойствия; они будто стали намного старше. В голове колонны стояли взрослые; это должны были быть Эмма и ее друзья. Должны были, потому что обычного звукового сопровождения их встречи – «Танюха, здоров!» - на сей раз не последовало. Вместо Эммы на нее с молчаливым вниманием смотрела красивая женщина с большими семитскими глазами и чуть выдающейся верхней губой. Вроде бы это было лицо Эммы, давно изученное вдоль и поперек, но внутри теперь словно помещался кто-то другой. А этот сухопарый атлет без возраста, с ясным взглядом – это, оказывается, ее муж Костя! А эта пара, где муж заботливо поддерживает под руку уставшую жену – это Влад и Майя… Лица не изменились, но появилось нечто новое, что превращало их в других людей. Или оно было и раньше, просто Танюша не замечала? Эмма – или женщина, которая раньше была Эммой - стояла и ждала, когда они приблизятся; на ее губах играла мягкая улыбка, которой никогда не было прежде. Когда они подошли, Эмма мельком взглянула на Танюшу, после чего низко, степенно поклонилась Иону - так, как кланялись в старину. Ее движение повторили Костя, Влад и Майя. Наклонили головы и школьники. И опять Танюше пришло в голову, что это не те дети, которых она знала и с которыми когда-то собирала мусор. Более того, что это вообще не дети, и что все это время они лишь работали детьми, как другие работали жлобами, квадроциклистами и Эммой Георгиевной… Ион поклонился в ответ, а затем, выпрямившись, по очереди посмотрел в глаза каждому. - Удачи тебе! – сказала Эмма, и Танюша не узнала ее голоса. - Спасибо, - ответил Ион. И они снова зашагали вперед. Танюша пыталась осмыслить все это, но, стоило ей начать, как Ион тянул ее за руку, говоря, что надо спешить, и мысли рассыпались. За очередным поворотом дороги сидела, отдыхая, еще одна компания. Когда они поравнялись, навстречу поднялась стройная девушка с длинными светлыми волосами. «Это Аня?» - спросила себя Танюша. Внешне это была, безусловно, она, но выражение лица – радостное и ласковое – было новым. Рядом стояли ее друзья: они тоже походили на прежних Дениса, Пола, Антона и прочих, но сейчас Танюше не пришло бы в голову назвать их так – настолько они изменились внутри. Из-за деревьев, заметив пришельцев, вышла компания «заборобоев». Среди них был крепкий парень с бородкой, которого она знала как Кирилла, умелого бензорезчика; был его друг Леша, был Нэд под руку со своей девушкой Лидой, были две полные москвички, курчавый троцкист, бледный высокий анархист и другие. Непостижимо было, как всего несколько часов назад они с воплями прорывались сквозь забор – так не шли те вопли к их нынешним лицам. И снова ей подумалось, что они только изображали тех, прежних, а теперь стали настоящими. Опять никто не смотрел на Танюшу – все смотрели на Иона. Они приветливо улыбались, махали руками и повторяли: «Удачи тебе». Ион больше не удивлялся. Он снова поклонился всем, поблагодарил и двинулся дальше, уводя за собой Танюшу. «Как это удивительно, и как хорошо», - подумала она. Мозг не искал объяснений чуду, а лишь бесстрастно фиксировал его. - Как же здорово! – выговорила она, потянувшись к Иону. - Так и есть, малыш. Теперь это уже совсем был Ион, с его горбатым носом, острым подбородком и треугольной улыбкой. Да нет же, он был таким всегда, даже в ту пору, когда был Ваней-прислугой! Это Ион переносил ей палатку и таскал воду. Он заботился о ней, всегда, всегда! - Ионушка… Скажи, но почему я раньше не замечала, что это был ты? – радостно спросила она. - И я не замечал, что это ты. Значит, так было нужно. – Он ласково погладил ее по волосам. – Идем, а то совсем стемнеет. И правда, наступили сумерки. В лесу между деревьев было уже темно, и только дорога серела под ярко-сапфировым вечерним небом. Станция была совсем близко – оставался один поворот. Они прибавили шагу, и тут впереди снова замаячили пятна рюкзаков: по дороге шла еще одна группа. Танюша сразу догадалась, кто это. Рюкзаки двигались медленно, и они быстро нагнали их. «Оля… Серега… А там Данила и Ксеня… Мишаня… Игорек… Петя… Оля и Серега идут рядом, держась за руки. Как я сразу не заметила, что они теперь вместе? – думала Танюша, разглядывая спины походных товарищей. - А Ксеня… она ведь с Данилой, которого якобы поглотила Москва! Нет, я точно была как слепая. Как все на самом деле хорошо!» Заслышав шаги, идущие разом обернулись к ним, как будто только их и ждали. Все заулыбались, замахали руками, заговорили хором что-то теплое и доброе. Танюшу охватил восторг. Ей никогда не было так хорошо от встречи со старыми друзьями. «Почему я раньше не знала, что они меня любят? – думала она. – Если бы я знала, я бы никогда не тосковала». К ней протягивали руки, она пожимала их; Иона хлопали по плечу, и дружно говорили: «Удачи вам». Танюша только удивлялась, отчего Ион так торопится: ведь можно было идти на электричку всем вместе!.. Но он попрощался и потянул Танюшу вперед, а ее друзья почему-то не спешили и отстали. Наконец, показалась станция. Выходя из леса, Танюша краем глаза заметила поднятый шлагбаум Кудимова: ненужный теперь, он одиноко торчал кверху, а рядом зияла черными окнами опустевшая бытовка охранника. Впереди лежал темный, без фонарей, перрон. Они прошли мимо знакомого мусорного контейнера, мимо закрытых в эту пору овощных прилавков и заброшенного домика с вывеской «билетные кассы», где на памяти Танюши никогда не продавали билеты. На другой стороне полотна, вдалеке, обычно виднелись дома поселка; но сейчас они слились с лесом, и ни одно окно не светилось. Вокруг было тихо, как будто не только теперь, но никогда в жизни на станцию «42 километр» не приходил поезд. Однако Ион настойчиво тянул ее за собой. - Пойдем. Скоро будет электричка! Танюша послушно засеменила ногами. Людей вокруг не было, хотя для вечернего исхода в город время было самое подходящее. Она оглянулась назад – туда, где посреди кромки леса чернело устье дороги. Но и оттуда никто не выходил. «Где же они все?» - удивленно подумала она, но, увидев спокойное лицо Иона, решила ни о чем не спрашивать: должно быть, и это тоже было нужно. Они уже почти дошли до перрона, когда справа, на площадке, где обычно парковались машины, заурчал мотор и зажглись фары. Площадка тоже была почти пустой – на ней стоял лишь один автомобиль, да и он, похоже, собирался уезжать. Они поравнялись с машиной, и тут дверца открылась им навстречу. Из салона показалась большая грузная нога, затем обтянутый майкой толстый живот, а следом наружу вылез… Кудимов! В сумерках его морщины обозначились резче, однако он по-прежнему очень походил на лидера группы «Рамштайн», только сильно постаревшего. В глубине машины, на заднем сидении, виднелись пассажиры – жена и дети. Больше никого не было. Охранники куда-то исчезли. Кудимов, ухмыляясь, облокотился о капот, и тут Танюша заметила, что на предплечье у него темнеет глубокий шрам. Странно, раньше она его не замечала… Эта рука со шрамом, в сочетании с дверцей машины, вызвала в ней старое воспоминание, забытое за ворохом других. Рука… дверца… дверца захлопывается, и под ней трепещет зажатая рука… О Боже, конечно! Это же он, тот водитель, который ударил Иона бампером на переходе, и которого Ион… Да, это точно он! Почему же… Почему она раньше его не узнавала? С глаз слетела еще одна, последняя пелена, застилавшая зрение, и Танюша почти воочию увидела, как Кудимов вылезает из машины и грозит Иону, и как потом Ион исступленно колотит ладонью по дверце. Это они, тот водитель и его жена! Так что же… что же будет сейчас? Он тоже узнал Иона и решил отомстить? «Рамштайн» ждал с насмешливой улыбкой. Ион отпустил руку Танюши и остановился. Она поняла, что он тоже все вспомнил. Ей захотелось вцепиться в него и потащить назад в лес, но она не осмелилась, и только прижалась к его плечу. Кудимов перестал улыбаться и смерил их взглядом. Повисла тишина; даже из салона машины не доносилось ни звука. Жена и дети сидели неподвижно, точно вырезанные из бумаги силуэты. - Прости меня, - прервал молчание Ион. – Я не хотел. Кудимов громко засопел и потупился. Убрав руку с капота, он потер старый шрам. - Ладно уж, проехали, - сказал он без улыбки, но миролюбиво. – Может, и я где-то был не прав. – Он потоптался, не зная, что еще сказать. – Вот, уезжаем наконец. А то застряли тут из-за тебя! - И мы тоже. Уезжаем. Кудимов кивнул. Он только сейчас, кажется, заметил Танюшу, и разглядывал так, будто видел в первый раз. - Надеюсь, ты не в обиде. Служил ты хорошо. Но и я тебя не обижал, правильно? - Правильно, - кивнул Ион. - Ну так, значит, нам правда можно ехать? – неожиданно робко спросил «Рамштайн». Лицо его приняло озабоченное выражение: он ждал, что Ион ответит. - Да, поезжайте. «Рамштайн» облегченно вздохнул. - Ну, тогда и вы свободны. И вы поезжайте. - Прощай. - Удачи тебе! Последние слова он произнес, уже сидя за рулем. Дверца захлопнулась, и машина плавно тронулась с места. Танюша наблюдала, как она ползет по дороге вдоль рельсов. Вскоре от нее остались только красные габаритные огоньки. - Нам пора, скорее! – поторопил Ион. Они быстро добежали до ступенек и поднялись на перрон. И в ту же минуту тишину прорезал далекий гудок поезда, а на горизонте вспыхнул его ярко-звездный глаз. Пока он приближался, Танюша смотрела на дорогу: она ждала, что кто-то еще появится из леса. Но нет – они были здесь одни. Никто не спешил к перрону, чтобы запрыгнуть в электричку в последний момент. В голове у Танюши теснилось слишком много мыслей, чтобы успеть перебрать их; она лишь успела подумать, что все, кого они встретили по пути сюда – ее друзья, недруги, соратники, противники, просто знакомые – все они, возможно, тоже завершили какую-то свою службу и тоже теперь свободны. Потому-то они и не пришли на станцию. Потом налетел поезд, заглушив и эту мысль. Замедляя ход, устало прогрохотали вагоны. Последний остановился точно напротив Танюши и Иона. Двери открылись, из тамбура пахнуло железнодорожным теплом. Они вошли. В вагоне было всего человек десять – бабушки с тележками, дремлющие рыбаки, дачники с детьми, глядящие в смартфоны. Танюша с Ионом сели рядышком, прижавшись друг к другу. Из ярко освещенного вагона воздух за окном казался почти черным, как морская бездна. Лес и дорога безвозвратно потонули в ней, и только пустынный перрон виднелся в свете окна, как палуба корабля. Но вот она медленно поползла прочь, а потом и вовсе исчезла. Остался только вагон, а внутри – мы с тобой. Он несется посреди темноты, и мы с любопытством смотрим в окно, пытаясь разглядеть там очертания нашего будущего. Конец.