Han Jisung. Ты как сегодня? Занят?
gnabnahc. Смотря для кого и для чего.Han Jisung.
Отлично, тогда встречаемся у Бина дома.
gnabnahc. А он в курсе?Han Jisung.
Как всегда)))
Процентов на телефоне конечно не ахти как много, но когда они встречаются вместе, телефон нужен только для заметок. Текст, только что придуманный, туда и записывают. Хан спрыгнул с кровати обул свои поношенные вансы и простую ветровку. Натянул капюшон дабы скрыть свой внешний вид и вышел из квартиры повернув ключи в защелке. На улице тепло, но довольно ветрено. Сейчас бы закурить, но ветер задует зажигалку и сиги-то у матери оставил. Хан засунул руки в карманы и ускорился, без сигарет мир выглядел слишком приторно, хотя небо сероватое, возможно, будет дождь. Листья громко шелестят над головой. Кеды ветшают на глазах, идут по измученному крошеву асфальта и путаются в прораставшей сквозь осоку. Воздух веет утренней еще не выветрившейся к обеду росой и растущей неподалеку сиренью. Сонные лучи солнца проникают в самые скрытые от людского взора, части лица, которые Хан так яро пытался спрятать. Сбоку перекладина качелей трется о трубу, издавая режущий слух скрежет. Дверь подъезда открыта на распашку, ничего нового в принципе. На лавочке сидят бабушки и вмиг замолкают при виде Джисона. Естественно он не поздоровался, решил дать им новый плод для обсуждения. Пусть знают какая молодежь наглая и неблагодарная, еще и за собой не следят совсем. Хан бесцеремонно поднимается на третий этаж. Уже излюбленная квартира под восемьдесят девятым номером, ставшая роднее своей, ждет своего часа. На лестнице уже стоит Чан, облокотившись всем телом на перекладины с ободранной краской. По стенам расписаны надписи, и, признаться честно, трое парней тоже оставили свой след в этих стенах перманентным вонючим маркером. — Хэ-эй, давно не виделись! — широко расставив свои огромные накаченные лапы прикрикивал Чан, приглашая в свои обнимашки, такие же мягкие как прохладная подушка жарким летним днем, ложась на которую проваливаешься в царство Морфея мгновенно. Крис был для Джисона всем. Отцом, старшим братом и лучшим другом сразу. Ни отца ни брата у него конечно нет, но хен - отличная замена. Наверное, он все же рад что их у него нет, меньше людей на нервы действует. В его объятиях тепло и спокойно, в них можно абстрагироваться от всего мира, забыть про все и всех и просто вдыхать парфюм старшего так сильно, что он горчил на языке. Через пару секунд их, возможно, выгонят из этого дома, хотя они ой как в этом сомневаются. Прежде чем позвонить в звонок справа от двери, Крис дергает ручку, и как не странно, дверь открывается. Джисон уже нашел звук сирены на телефоне, и стоит им пройти в спальню, как весь дом слышит громкий звон с динамиков мобильника и оры двух парней. Никто не будет вызывать полицию или паниковать. Жилище построено не так давно, и живет здесь пара людей от силы, они полюбому уже привыкли к такому. Парень, лежащий на кровати, вскакивает с широко раскрытыми глазами и смотрит вперед себя. Как только до мозга доходит происходящее прямо сейчас в его комнате, он медленно переводит свой убийственный взор на ржущего Джисона, который избивает Криса своими ладонями от необъяснимой привычки бить все, что видишь рядом в порыве смеха. — Какого, блять, хера? — с паузой через каждое сказанное слово произносит расстроенный сонный и раздраженный хриплый голос. Но это только больше забавляет. Темные волосы завились за ночь и встали дыбом. Чанбин падает головой на подушку, закрывая уши второй и протяжно болезненно стонет. — Когда-нибудь ты научишься закрывать входную дверь, Бинни, когда-нибудь, — прыснул Чан. — Который час? — Ох, соня. время шесть часов вечера, кажется кто-то получит выговор. Чанбин мгновенно вскакивает с кровати, потянувшись за телефоном на тумбочке. Лицо такое напуганное, что парни еле держатся. — Придурки, время только обед, — обиженно зевая, бурчит он себе в руки. И Хан с Крисом дают волю своим громким и наглым насмешливым крикам. Конечно, Бин не обидится на них. На этих придурков грех обижаться. Он, не обращая внимания на истерические крики, обувает свои домашние милые тапочки со свинками и идет в ванну хотя бы окатить себя холодной водой. Джисон провожает его взглядом и пытается успокоить смех. Как только они не будили своего друга, и каждый раз он просыпался как ошпаренный. Они и мычание коровы врубали, орали, что Бин проснулся на ферме. И ворчание какого-то моржа и стрельбу и его рэп который он записал по пьяни на диктофон (до сих пор краснеет, кстати), чего только не включали, но его лицо каждый раз надо было видеть. Такой помятый в розовой пижаме со взглядом брошенного котенка. Хан проходит на кухню что бы взять себе что-нибудь из холодильника. Выбор останавливается на газировке с дыней. Кому нужно это разрешение правильно? Тем более Бин не против. Все сели за небольшой стол на кухне. От окна шли яркие солнечные лучи, которые прорывались сквозь тучи и светили прямо на сонное лицо Бинни. Тот начинал ещё больше злиться и закипать сильнее, чем чайник. — Чего вы опять приперлись ко мне, здесь проходной двор что ли, или медом может намазано? — бормотал Бин, резко встав из-за стола чтобы закрыть жалюзи. — Скажи спасибо что это мы пришли, а не кто-либо другой. Скоро будем еще чаще к тебе заглядывать, чтобы дверь за тебя закрывать. Чанбин звонко цокнул и закатил глаза. — А мы пришли время скоротать, без тебя скучно, — подмигнул Джисон. Хану нравилось смотреть на такого парня. Он может показаться грозным, но на деле он как плюшевый мишка. Сначала ты видишь безразличного качка, а потом сонного мальчика в розовой пижамке. С парнями всегда весело, с ними легко забыть о проблемах, да и они всегда готовы помочь тебе их решить. Хан никогда нацеленно не искал себе кого-то, парни нашли себя сами. Чан как-то раз встретил Хана с гитарой у вокзала, спросил сколько играет, закурили вместе, а дальше пошло поехало. Тогда Джи зарабатывал игрой в проходах, а после того как покурил с Чаном узнал, что неплохо пишет текста. Крис тот человек, с которым с первого слова становиться комфортно. Бин же казался неприступным пареньком, но на деле таким способом он лишь старался показать свою серьезность. С ним его познакомил как раз таки Бан Чан, когда затащил в качалку, а Чанбин находится там почти сутки напролёт. Со помогал Хану освоиться в спортзале, показывал азы занятий и был готов примчать в любую секунду, когда тому понадобилась бы помощь. Джисон очень боится их потерять. Они замечательные, и достойны огромных компаний друзей, но выше друг друга они не ставят никого. Так и организовалась рэп-группа. Каждый из них ценит талант друг друга и для них это - главное. Они нашли себя и счастье друг в друге. Никто никого не заставляет работать, если они работают — то работают вместе по зову сердца, именно поэтому когда они переслушивают свои треки, то слышат что-то такое родное и частичку каждого из них. Это их основная отличительная черта. И Хан верит: когда-нибудь они удивят мир своими талантами и представлением о дружбе.***
Так и просидели до семи вечера. Поиграли в покемонов, на которых всех подсадил Чан, послушали биты для, возможно, будущих треков и просто отлично провели время вместе, в прочем, как и всегда. Хан попрощался с Бином, а Крис настоял на том, чтобы его проводить. Стояли у двери пока не услышали щелчок замка, и только потом стали спускаться по ступенькам вниз. Нужно было убедиться в том, что Чанбин закрыл дверь, иначе к нему бы наведался в гости кто-то другой. Наименее приятный. Парни привыкли, что их друг может спать до вечера, ложился он поздно, да и утро не так уж и любит, чего не скажешь про Чана. Этот всегда просыпается рано, чтобы сделать день продуктивнее вчерашнего. Хан же встает по утру только если мать разбудит, а так он вполне может жить с Бином и не будить его, все равно ведь готов спать до обеда. На улице по-летнему светло и все еще пахнет цветущей сиренью у квартиры, а так же парфюмом идущего рядом Бан Чана. Идти не так далеко, но они вышли за час чтобы не ждать маршрутку, а прогуляться. Шли размеренными шагами, пили сок из коробочек, которые дал Бин на дорожку. Что покрепче давать отказался, поэтому с жалостливым криком "жадина-а" они вылетели из квартиры. Ближе к восьми часам Джисон был на месте. Попрощался со своим сменщиком, перекинулись парочкой слов, и Хан сел за кресло перед мониторами. Работал он в небольшой каморке перед входом в торговый центр. Это вам не высокооплачиваемая работа где-то в огромных ТЦ где охранники сидят сверху и наблюдают за всем сверху через высококачественные огромные мониторы. Тут они совсем обычные, черно-белые. Хану все равно удобнее работать в этих четырех стенах, со своим повидавшим жизнь скрипящим креслом. На стене висит старый телевизор с антенной, он почти не работает, а настраивать каналы всем лень. Он постоянно шумит с серой картинкой на экране, однако Джисону нравится, как он поглощает тишь. Ему не нравится гробовая тишина, даже если он один дома, то всегда включает телевизор на фон, неважно какой канал и что за программа, главное чтобы звук издавал. В интернете говорят, что это потому, что присутствует страх услышать что-то, что не должен был слышать. Или же боишься услышать свои мысли в этой глухой тиши. Джисон не вникает в это, не хочется устраивать копание в себе из-за какой-то ерунды, не нравится ему тишина, значит будет включать что-то фоном, вот и все. Спустя два часа стало скучно. Джисон уже облазил все социальные сети, а теперь сидит, втыкает в камеры, с шумом телека на фоне. Снаружи слышно скольжение машин по дороге. Сквозь небольшую щель между дверью и полом веет холодок. Морфей так и манит за собой в свое царство. Сегодня ему не дали доспать, и сейчас он прилагает все усилия, чтобы не заснуть прямо на рабочем месте. Ему за это такой выговор влетит! На своей работе Хану выпадает шанс подумать. Сейчас, под этот шум и черно-белые картинки, он может осознать день, вспомнить счастливые моменты или взгрустнуть. Чтобы побыстрее скоротать время и не уснуть, Хан решил позвонить парням по видео. Чан сразу принял звонок с беспокойным вопросом "что-то случилось?", а вот Чанбин отклонил. Джисон обиженно прошипел и быстро напечатал "Это срочно, хён!!!", и тот тут же перезвонил. Чан сидел за столом, и звонок принял с ноутбука, возможно работал над чем-то, а Бинни стоял посреди ванны и быстрыми движениями хаотично высушивал волосы полотенцем. Зачем фен на день рождения дарили — не понятно. — Че вам опять от меня надо, отморозки? - Чан хихикнул и положил голову на правую руку. — Мне ску-у-учно, и я подумал, что мои любимые парни спасут меня, — сладко лепетал младший. — Поспать не дадут, высушить волосы не дадут, а если у меня девушка появится? — Ох, мечтай, малыш Бинни, я тебя не отдам никому. Ну-ка повтори, кто твой любимый хён? — протягивая последнее слово как жвачку на языке, балакал Чани. Бин на это лишь болезненно простонал в полотенце. Хан проследил взглядом за парнем с мокрыми волосами, который вышел из ванной комнаты и лег животом на кровать, подложив под подбородок подушку и обняв ее руками. Завтра его волосы опять превратятся в сплошные пушистые кудряшки. — Крис, ты чего с таким серьезным лицом в экран втыкаешь? Важное что-то или нами любуешься? — придвинув телефон ближе к лицу, зевал Чан Бин. — Все сразу, но моя занятость не сравниться с вами. — Как мило, сейчас заплачу! — крикнул в подушку кудрявый. Джисон краем глаза заметил, как на первой камере, которая ведет на вход, загорелся свет и что-то скоротечно промелькнуло. Свет настроен на датчик движения, и он может сработать даже на банальную кошку, поэтому Хан, тщательно просмотрев каждую камеру, не заметил ничего подозрительного, смахнул все на сонливость и продолжил слушать очередную историю Бина, которую он слышит уже в сотый раз. Чан зевнул полностью разделяя сонливость Хана. — Эй, тебе что не интересно?! — приподнявшись воскликнул Бин. — Нет, просто когда ты был пьяный ты рассказывал более энергично. - И Джисон с Чаном залились смехом. Они любили записывать разговоры бухого в хлам Чанбина, чтобы на утро ему все показать так, что у него уши краснели. К сожалению, такие моменты случаются редко, они нечасто собираются вместе выпить. — Идите вы. Где-то снаружи послышался шорох. И Хан хотел уж свалить это на осыпавшуюся плитку, но к таким звукам он уже привык и совсем не реагировал. Поэтому стоило осмотреться. — Я потом подключусь к звонку, — быстро бросил охранник. Взял не заряженный пистолет из шкафа под столом, для своего спокойствия и устрашения возможного нарушителя. Он так и не понял, почему им не дают патроны для него, быть может, это и вовсе муляж, сделанный с целью припугнуть, но так хотя бы есть гарантия, что он никого не убьет по своей неосторожности. Мелкими и максимально тихими шагами Хан вышел, держа пистолет на прицеле, чтобы если что, запугать. Глаза остры, а тело напряжено до предела. Оставалось надеяться, что это просто бездомный или вообще какая-нибудь кошка или собака. Внезапный громкий шум послышался сбоку, и Хан резко повернулся, увидев неподалеку силуэт с поднятыми вверх руками. — Тише, тише это я. Хан выдохнул и позволил телу расслабиться, узнав знакомый голос. Представив себя с ненастоящим пистолетом и таким напуганным, Джисон съежился со стыда внутри, ведь это даже звучит комично. Парень в толстовке и широких штанах вышел под свет фонаря. Забавно, ведь Джи иногда одевается так же, его можно считать таким же приличным мальчиком? — Я думал, что хорошие малыши в такое время не гуляют. — Мы спать в девять ложимся, когда мама уснула, я сбежал, подумал, что ты тут голодный и принес тебе пибимпаб. Они зашли в каморку и Хан поставил рядом со своим креслом табуретку, приглашая Хо сесть рядом. Стоило Хану открыть бокс с едой, как яркий запах впитался в стены. Хан мычал от удовольствия. Рис идеально проварен, и соуса непогрешимое количество, он полностью прогоняет сухость пищи, при этом не топит ее в себе. — Это так вкусно! — с полными щеками еды вскрикивает Хан. Минхо склонил голову и ярко улыбнулся, ему, определенно, нравились щеки Хана. — Спасибо, я старался. — Боже, ты что, приготовил это сам?! Я готов делить с тобой кровать, если ты будешь готовить мне раз в день! - Ему было без разницы, в каком смысле Минхо примет это высказывание, ведь сейчас он готов на все. Хан накрутил пасту на палочки под смех Минхо и протянул ему. — Ну я же поел, — простонал шатен. — Давай-давай я уверен, что ты не пробовал. - И Хо послушно приоткрыл рот. Под палочками Джи держал ладошку, чтобы ничего не капнуло на Ли. Попробовав, Минхо закивал, как бы говоря "спасибо". — Чем занимался весь день? — не дожевав, спрашивает Хан. — Ничего нового. Сначала репетитор английского, потом черчение и так весь день. Группу вашу полистал мельком, надеюсь моя мама не захочет вновь проверить мои подписки. - Парень враз погрустнел. Хан уж было позабыл, что это больная тема, но у него столько вопросов. — Сколько тебе лет, что она так о тебе печется? — Я твой ровесник, мне тоже девятнадцать, — вновь опустив глаза на свои руки, с выдохом на губах прохрипел Хо. — Да уж, пора бы вылетать из материнского гнезда, посмотри на меня. Хотя я выгляжу, как человек, которого вышвырнули из гнезда, — Хан попытался подбодрить парня, он явно здесь не за тем, чтобы на больные для себя вопросы отвечать. И у него это получилось. Обычно его плоский юмор оценивают только парни, но вроде Минхо тоже нравится, а Джисону нравится слушать его звонкий смех и смотреть на милые ямочки на щеках от улыбки. Хан уплетал принесенную ему еду за обе щеки и не забывал кормить парня рядом. Он искренне надеялся, что не сильно нарушил его диетический прием пищи. Заодно включил Минхо послушать его треки с парнями, рассказал о них чуть больше, и восхищенные глазки шатена надо было видеть. Он открыто завидовал свободе Джисона. Если бы ему предложили поменять его обеспеченную жизнь на записи песен на квартире друга и сигареты по утрам, то, кажется, он бы променял. Хо рассказал, что он очень любит танцевать, только вот мама против этого занятия. Она считает, что этим занимаются люди с ограниченным складом ума, которые не смогли ничего большего чем махать руками и ногами. — Ладно, я пойду, вдруг мама проснется, — закрывая пустой бокс крышкой почти шепотом лепетал Ли. Джисон уловил эту нотку усталости в его тоне. — Вы придете к нам завтра утром? Уверен, мамам еще есть, о чем поболтать. — подмигнул синеволосый. — Не знаю, может удасться уговорить ее на пару часиков, я спрошу. Хан видел эти грустные глазки, но он надеялся, что это лишь от того, что он еще не спит, а его режим настроен на девять часов. Ему хотелось спасти Ли от оков материнской гиперопеки. И он ощущает это в первые. Тот лишь помахал рукой на прощание и собирался уже закрыть за собой дверцу. — Спасибо, я буду ждать тебя завтра! — крикнул ему в след, не подумав. Минхо,в страхе быть замеченным мамой, поплелся домой, а Джисон вновь перезвонил дружкам.***
Голова раскалывалась, а в глазах периодически темнело. Главной целью было дойти до дома и улечься в кровать. Все-таки столь ранний для Хана подъем был плачевным, а ночная смена выдалась тяжелее обычного. Шнурки развязаны, руки безысходно шарятся по карманам в надежде нащупать хоть одну сигарету, но все тщетно. Ноги шваркают по асфальту, не в силах подниматься полноценно. Кто-ж знал, что единственный оторванный кусок крошева станет последней каплей. Бессильно повалившись на дорогу перед домом, Хан проверил, живы ли еще его излюбленные кеды. Уверенный в том, что небольшие ссадины на теле и лице никак не помешают, синеволосый поднялся, и на пошатывающихся ногах поплелся до квартиры. Помня лишь солнце, которое пролезало сквозь старые стекла окон на лестничном пролете, завалился на скрипящую кровать в грязной одежде.***
Хан признает, просыпаться от жгучей боли на лице ещё хуже, чем от солнца и криков матери. Он шипит и приоткрывает веки. Первое что попадает на глаза - это ватка у самого рта, а далее распознаётся размытый силуэт. Хан вздрагивает и нервно вскакивает, когда перед широко открытыми глазами видит Ли Минхо, сидящего напротив, тот нервно кусает губы и с силой сжимает ватку в кулаке. — Какого, мать твою, хера? - Минхо кидает взгляд на свои оголенные коленки и свободную руку на них. Виднеются раскрасневшиеся полосы поперёк. Длинные ногти продолжают болезненно царапать молочную кожу от нервов. Каждое шипение со стороны Джисона отдавалось болью в коленях. — Извини, я не хотел причинить тебе боль, разбудить тоже. - Хан бессильно падает головой обратно на смятую подушку и прикрывает глаза. Уже новая ватка прислоняется к коже, раздаётся громкое шипение. — Потерпи совсем немного. - При каждом соприкосновении с ваткой Хан морщил лицо и дергал головой. Это начинало раздражать. — Ну что мне сделать, чтобы тебе было не больно? — сдаётся белобрысый, бросая руки на расцарапанные колени. — Ну не знаю, — с раздражением шипел Джисон, — Поцелуй меня. — театрально разведя руками и пожав плечами предложил проснувшийся. Минхо закатил глаза, скаля зубы таким шуткам, говоря, что сегодня эту игру поведёт он. Он наклоняется ниже и мимолетно чмокает Джисона в разбитую по бокам губу. Отрывается и, захватив аптечку, гордо удаляется из комнаты. Хан прикладывает обожженные пальцы к раненым губам. Брови сведены к переносице, ведь на такую реакцию от его дебильных шуточек он не рассчитывал. В больном месте начинает жечь и неметь. В комнате стало холодно после его ухода. Хана больше не тянет в сон. В этой игре Минхо одержал победу.***
Как же хорошо, когда дома ты можешь остаться один на один с собой. Пусть и с телевизором из соседней комнаты на фоне, пусть и с открытым балконом, но он один. Мать ушла работать в ночную смену, что случается крайне редко, но всегда желаемо. На улице льёт дикий ливень, пару раз за стёклами балкона сверкнуло, а из открытой дверцы гонит по полу холод, который веет мокрым асфальтом и сырой, скошенной травой. Сосед сверху искренне старается научится играть на гитаре. Лежать вот так на диване, считать крупинки потолка, разве это - не предел мечтаний? Для Джисона - самый ахуительный исход событий. На телефон бесконечно приходят сообщения. Скорее всего, друзья спешат записать кружочки со своего балкона, либо жалуясь на погоду, либо восхищаясь, крича в небо - сверкнет не сверкнет? Всё, что может улучшить ситуацию, так это очередная сигарета. С дивана вставать не хочется, а надо. Кое-как встав и направившись к излюбленной ветровке и самому заветному правому карману, он достаёт самою любимую пачку чапман. И о боже, как же приятно босиком, в растянутых домашних штанах, ступать на холоднющий пол белого балкона. С неба течёт как из ведра, поджечь сигарету было достаточно трудно, но чего только не сделаешь для собственного счастья. Ещё больше приоткрыв окно, Джисон облокотился на бортики и поднес желаемую никотиновую палочку к искусанным губам. Лёгкие тут же вдыхают тлеющие, высушенные листья табака. Виноград лупит по щекам, а никотин жжет стенки горла. Запах смешанного химозного винограда и сырости вокруг не описать словами, но эти нотки кружат голову похлеще товара в руках. В окне темнота, времени предостаточно для выхода луны, только мигающий фонарь спасает детскую площадку и сидящего на качели парня, в лёгкой курточке и с мокрыми волосами. И Хан бы так не присматривался, не знай он этого парнишку. Заведомо попрощавшись с жаждущим одиночеством в стенах дома, недокуренную сигарету приходится пустить в полет вместе с тлеющим пеплом и, взяв в руки ветровку, спуститься вниз по лестнице, вбегая в мокрую часть улицы. Ветровку использует как зонт, подняв руки к верху и растянув над своей головой пластом. — Не делай вид, что не видишь меня. - И мальчишка поднял свои стыдливые глаза с мокрыми пучками ресниц, смотря на человека под фонарём. — Бегом. Пока я не передумал, — Хан кивнул куда-то себе под руку, держащую ветровку на весу. От испуга парнишка сиганул под вещь, вдыхая сигаретный дым с чужой шеи. В голове пронеслась мысль, что мама называла это пассивным курением. Пустившись в бег, оба миновали дорогу до подъезда, ввалившись в квартиру. С незванного гостя, прятавшего глаза, капало на пол, создавая потоп на пороге. — Ну какого хуя? — отчаянно прошептал себе в кулак Хан так, чтобы стоящий напротив не услышал. — Ну и что мне с тобой делать? Приличные мальчики не гуляют так поздно, — сложив руки поперёк груди, серьезным, что ни на есть в его коллекции, голосом отчитывал Хан. — Я и не гуляю. - Очень многословно. Вау! В голове пролетела мысль вернуть его туда, где он его нашёл. Пусть дальше "не гуляет". — А с лицом что? С качели навернулся?— Хан протянул руку к покрасневшей щеке, но Минхо отшатнулся, и он остановился, поджав губы. — Ладно, че с тобой делать, разувайся, ботинки хоть твои высушу. — Джисон, я не могу, — поднял глаза гость, и на вопросительный изгиб одной брови к верху, показал руки. Все было в красных отметинах, возможно, от линейки или чего похуже. От боли руки немели и пухли. В зонах красных полос жгло жаром, от чего спасал дождь. Джисон молчаливым взглядом прошёлся по его телу и сел на корточки, хлопая ладошкой по пуфику. Тот послушно сел. — Минхо, будет больно - не молчи, понял? - Хо страдальчески кивнул, поддаваясь рукам, что усердно держали его за икры и снимали насквозь сырые ботинки. Боли не было, Хан делал все предельно аккуратно, после чего отнес ботинки к батарее, которая, к слову, летом была отключена, но Джисона это ничуть не останавливало. — Душ – там, полотенце – вот, сменная одежда уже в ванной, вперёд! — одной рукой показывая в сторону двери, словно стюардесса на борту, а второй держа чёрное полотенце с белыми лапами котят. Ну что поделать, если мама Джисона считает только такие полотенца приемлемыми. Минхо медленно подошёл и, поджав губы, взял в руки полотенце направившись в душ. После услышанного щелчка двери, Хан закрыл балкон, выключил телевизор, взял телефон и ушёл на кухню. Даже сосед бросил свои попытки научится играть. К слову, у него неплохо получается, постарайся он ещё чуть-чуть, и может учить барэ. Щёлкнув кнопку электрического чайника, он сел за стол, впервые за вечер включая телефон. Висели сообщения от Чана с Чанбином: в первом сообщении Чан орал с балкона от радости с наступления грозы, а во втором было видео от сонного Бина, который возмущался, мол, старший приехал к нему, и на этот раз будет орать с его балкона. В общий чат успели прилететь видосы, где на балконе стоит Чан, а с ним укутанный в пуховое одеяло по голову Бин. Признаться честно, очень атмосферно и не будь сейчас у Джисона дома ходячая проблема, он, может быть ,и присоединился к парням. Пока отвечал на все эти сообщения, чайник вскипел, и он утопил чайные пакетики в двух кружках. Одну поставил напротив и сел обратно. В то же время вышел Минхо в одежде Джисона. Футболка выглядела на нем широковато, а вот штаны, не смотря на свою растянутость, облегали его мощные бедра. Встав в проёме кухни он застопорился, начав чесать свои локти. — Да садись ты уже Господи. - Минхо вздрогнул от голоса в тишине и послушно сел напротив. И вот теперь Джисон точно видел яркие следы пощёчин, подбитую губу и красные полосы на кистях, приметив синие отметины в районе предплечий. — Расскажешь сейчас или стоит сменить тему? — кивнув на побои, спросил синеволосый. Минхо глотнул чаю, не смотря на то, какой он горячий, и начал подрагивающим голосом: — Ну, говорить долго не буду, моя мама узнала о том, что я приходил к тебе, второй аккаунт нашла,и это стало последней каплей, — голос в конце дрогнул слишком сильно и Хан услышал всхлипы. Про себя закатив глаза, ведь телячьи нежности явно не про него, но тело не слушалось и он встал со стула, чтобы обнять блондина. — Ладно-ладно не ной, я понял, есть будешь? - Минхо оторвался от чужого плеча и посмотрел на того с вопросом. Хан закатил глаза, поняв, что тот намекает на удивление, мол Джисон что-то готовил. — Это мама готовила не я, не траванешься. - Минхо хихикнул, но послушно дождался своей утренней яичницы. — Как дела с песнями? В последнее время часто кидаете спойлеры в группу, — уплетая пищу за обе щеки, сменил тему Хо. Джисон польщён. В его понимании пропажа Минхо была исключением любого контакта с ним, а тот в крысу наблюдал за их общей группой. Ведь с момента разбитой губы прошло недели две. — Да пока нормально, Бин не спит ночами, строчки додумывает. Частенько к ним забегаю как в старые добрые, — Хан зевнул в кулак, — а ты чего появляться перестал? И рука Минхо дернулась, а сам поперхнулся. Хану захотелось треснуть себя по голове, когда-нибудь он запомнит, что это запретная тема, когда-нибудь. — Ладно забей, я понял, хочешь включу недо-демку нашу с парнями? - И Джисон прекрасно помнил, что они пообещали друг другу ни в жизнь не палить кому-то не до конца законченные работы, без общего согласования. Только вот, они по-любому сейчас спят, а тот самый "ниче такой парень" сидит перед ним и отвлечь его нечем. Хан подумал, что эти два оболтуса не обидятся, если всего один человек узнает чуть раньше, чем остальные. Джисон уверен, что тот никому не расскажет, просто некому. Минхо только молчаливо кивнул, доедая свою яичницу. Хан включил через динамики телефона их незаконченную демку, что звучала как припев песни. На фоне тревожной музыки слышан рэп Бина, и, о боже, как же Джисон восхищается своим другом. До его рэпа он стремится дойти, его слова отчетливы и быстры, дыхание не сбивается и как сейчас, Сон помнит выпирающие венки на шее. Поверх него звонкий и плавный вокал Джисона. Да, тот тоже хорош в рэпе, но его пусть и прокуренный, но мелодичный голос не способен заменить ни один из тройки, возможно Чан, но тот уже выбрал себе строчки читки рэпа в куплетах. Припев звучал два раза подряд, и на второй раз Минхо непроизвольно, но тихо начал напевать текст. Каким образом за пару секунд он успел запомнить слова - осталось загадкой, но Хан явно думал сейчас не о памяти напротив сидящего. Его голос был восхитителен. Наполненный чувствами и высокими нотами, ласкающий уши и разум, его бархатные окончания между перерывами. Как это все могло сочетаться в одном голосе Ли, мать его, Минхо? Все, что оставалось Джисону, так это уставиться на него во все глаза и неметь от этих нот. Взгляд Джисона ощущался так, будто он раздевал Минхо глазами. Тот испугался, и кончики ушей покраснели. "Настолько плохо?", — пронеслось в голове, как поток мыслей прервали. — А-хе-реть, — разобрав по слогам, произнес синеволосый, — ты в курсе, что теперь должен мне песню? Мы должны написать её вместе, прошу! - Хо удивила такая воодушевленность, а внутри все расплавилось, понимая, что он сейчас получил сладостную похвалу. И он не совершил для этого особых усилий. Глянув на часы, Джисону захотелось спать. Скоро придёт мать с ночной смены, пора бы и на боковую. — Погнали спать, вижу же, что ты заебался, давай ты оставишь поток мыслей на потом? Спать Минхо придётся с Джисоном на одной кровати. Потому что вторая только у матери, вот это был бы сюрприз, увидь она побитого Минхо, в одежде своего же сына, на собственной кровати. В комнате было холодно и по прежнему темно. С крыши балкона продолжало капать, а молния продолжала периодически сверкать поперёк неба. Пахло табаком и очень резким дешевым одеколоном. Хан не чистил зубы на ночь и уж тем более, не умывался. Минхо хотел было возразить, но решил в чужом доме принять местные правила, тем более, в том доме, в который его так любезно приютили, не смотря на будущие последствия. Все, что он сейчас мог это ощущать - холод на коже и спину товарища сзади. Постепенно становилось страшно, мысли о матери топили в бесконечной неге невезения. Крики о том, что он бездарность и хлопки по кистям отдавались в ушах звоном и жаром в руках. Он и сам не заметил, как начал раздирать свои заусенцы в кровь, как его глаза терялись в пространстве, а замёрзшие ноги немели. Единственный хороший исход событий лежал на поверхности, только принимать его своей тревожной головой совсем не хотелось. Ему нужно было почувствовать себя не беспомощным, и доказать прежде всего себе, чем матери, что он способен. Матрас прогнулся от переворота на другую сторону, и Минхо трясущимися пальцами коснулся горячей спины Хана. — Джи? Я могу попросить тебя обнять меня? — голос в конце дрогнул и сломался, хотелось провалиться сквозь землю от стыда и жалости, как представлял себя Минхо. В ответ ни шороха, второй раз Минхо не осмелится. Может, Джисон слышал, но не захотел этого, проявив игнор, а может уснул быстро, поэтому даже и не слышал. В голове стало ещё туманнее и страшнее. Казалось, что единственный выход перекрыт и завален кошмарами. Хо тяжело вздохнул и опустил руки, расслабив и сплетая их между собой, чтобы ощутить хоть какое-то прикосновение и не потеряться в пространстве. Прикрыл уставшие глаза, опустив тяжёлые веки. Матрас снова прогнулся, и тело ощутило горячие руки сквозь ткань широкой футболки. Хо подумал, что он внушил себе это сам, поэтому даже не шелохнулся, но глаза открыл. Перед его лицом было открытое лицо Джи, который старательно прятал холодный нос в одеяло. Он был таким горячим супротив всего в этой комнате. Его раскрепощенные руки легли чуть выше талии прижимая ближе. — Спасибо, — очень тихо, в самое лицо. — Так теплее.***
Что там Хан говорил? Трудно просыпаться от ватки с перекисью на губах? Трудно просыпаться от криков матери? Безусловно, но от криков не своей матери, пожалуй ещё хуже. Стоило поднять веки, как первое, что попалось на глаза, так это собственная напуганная мать, что еле как выглядывает из-за двери и озлобленная на весь мир женщина, что грозно расположила руки на поясе, и что-то яростно выкрикивает. Под боком спит Минхо иногда морща нос. Будет не очень приятно, если он проснется от громких криков. — Бля, завалитесь уже, по-братски, —Хан бормочет первое, что пришло в голову, протирая глаза и обратно укладываясь набок, обнимая Хо. — Джисон! - И вот тогда Хан узнал возмущающийся тон родной женщины. — Как он выражается? Рот бы ему с мылом помыть! Что твой выродок сделал с моим сыном!? Почему они лежат в одной постели? Это же неприемлемо! Это явно не его родная мать, она бы так не орала с утра пораньше какую-то ересь. Тело рядом вздрогнуло. Минхо проснулся. И уже, видимо, слушал эти оскорбления в его сторону, от своей же мамы. И Хан понимал, насколько это не приятно, ведь прямо сейчас и его мама слушает, как ее сына кроют колкостями, а в ответ - молчание. Единственное, что он мог сейчас сделать, так это закрыть уши Минхо своими ладонями. Да, может это и не сильно поможет, но он хотя бы покажет, что ему не все равно и он хочет помочь, но увы, не знает как. Увидев, что её сыну закрыли уши, она совсем обозлилась и сняла с плеча своей подруги накинутое в спешке полотенце, со всей силы хлестнув Минхо по спине. И Джисон отчётливо почувствовал эту силу, ведь по его рукам тоже прилетело. Джисона нельзя раздражать по утрам. Ему вообще ничего нельзя говорить по утрам, его раздражительность разрастается в наивысшей прогрессии. И эта женщина совершает огромную ошибку, продолжая орать и размахивать полотенцем в его квартире с самого утра. — Да какого, блять, хера?! — Джисон вскакивает на кровати. — женщина, выйдите нахер из моей комнаты! - И он чувствует как его слегка дёргают за руку. Это был Минхо, что с жалостливым взглядом просит остановиться. Кажется, будто у Хана сейчас пар из ушей пойдёт на столько он зол. Он не хочет сдерживаться, и мечтает отлупасить её так же сильно, как избила она своего сына вчера, что он сбежал из дома на блядскую детскую площадку в грозу и дождь. С превеликим усилием он отбрасывает одеяло и выходит. Мать не осмелилась даже зайти в комнату, в ошарашенном состоянии, стоя на проходе, прикрывая лицо руками. Джисон смотрит в зеркало у раковины. Его нахмуренные брови просят вернуться и разъебать всю комнату. Лопнувшие капилляры по прежнему раздражают и пугают. Он окатывает себя холодной водой в надежде утихомирить свой пыл. Даже не вытершись полотенцем, выходит в коридор. По-прежнему незнакомая женщина подлетает к нему и отваливает ахереть какую пощёчину. Со стороны слышан громкий вздох матери. И как же жаль, что сейчас эти ахи и охи не успокоят ее сына. Ошарашенный Джисон стоит напротив противной кудрявой башки и смотрит бешенным взглядом в глаза. Грудь тяжело вздымается с огромной скоростью. С носа капает уже нагревшаяся жаром лица вода. — Уебывай из этого дома и не возвращайся сюда, — наклонившись к женщине, выплевывает ей в лицо разъяренный Джисон. — Джисон, прекрати!, — восклицает мать все ещё стоя в стороне. — Я все сказал!, — уже яро кричит Хан. Женщина перед ним показушно быстро заходит в его комнату и вытаскивает собственного сына в коридор. — Что я говорила тебе о контакте с неприличными людьми?! — ноздри женщины раздуваются от злости и она хватает Минхо за воротник. — Отвечай! - И Джисон отдергивает ее руку от собственной футболки. — Повторяю ещё раз, у-е-бы-вай, — разложив ей произнесенное слово дважды чуть ли не по буквам. Она фыркает и, сорвав свою сумку почти с крючком, обувает нафуфыренные каблуки и клацает по ступенькам. Джисон искренне надеется, что каблук обломается у нее на том же месте, где несколько недель назад навернулся он сам. Шокированная мать хлопает дверь в свою комнату, из которой начинают доносится всхлипы. А Минхо продолжает стоять и смотреть в одну точку. Джисон явно не спасательный круг, и поддерживать ни того, ни другую, он не собирается. Ему до пизды, что они там чувствуют от его высеров. Его раздраконили с самого утра, пусть скажут спасибо, что он не въебал по этой смазливой роже. Минхо не может двигаться, а уж тем более, разговаривать. С его мамой так никто не разговаривал из его знакомых, которые увы, так и не стали друзьями. И уж тем более не говорили ей "уебывай" с таким убийственным взором. У Минхо самого ноги подкосились от страха, когда он увидел его взбешенные глаза. Он заставил свои ватные ноги ходить и уселся на стул за кухонным столом. — Меня больше не впустят домой, — смотря куда-то сквозь стену, как робот тараторил Хо. — Впустят, куда эта озабоченная денется. - Чашка кофе действительно успокоила Джисона. Таким озлобленным на мир он не был уже давно. — Послушай, мне все равно некуда деваться, наверное я вернусь домой. — Действительно тебе лучше вернуться, просто держи меня в курсе если она вновь что-то сделает с тобой. Скажи, что оборвал со мной все контакты. - После кивка, Минхо тихо ушёл, так и поступив. С того утра прошла неделя. Дела Джисона значительно улучшились. Стало поступать больше заказов на тексты, и совместный трек ребят пошёл в гору. Голова была занята музыкой, а Минхо продолжал писать. Говорить, что с ним все в порядке, и мать отреагировала игнорированием. Якобы, для неё сына больше не существовало. Минхо же проще. Он стал писать Джисону с основного аккаунта. Они скидывали друг другу жизненные мемы, когда оба были свободны - общались на отстраненные темы. Но вот мама Джисона жаловалась, что после выходок Хана, Мисс Ли не хочет продолжать общение с ней. Даже ночью завязался разговор на эту тему. Стояла отвратная погода. На улице снова лил дождь. В окнах темнота, а Хану приспичило выпить кофе в час ночи. Чайник щелкнул, и Хан наполнил чашку горячим напитком. Поворачиваясь к столу он дернулся от страха, ведь в час ночи увидеть мать за кухонным столом он никак не ожидал. — Твою мать, какого хера? — Джисон отпил из кружки, причмокивая. — За что ты так с ней? - Мать уставшим взглядом смотрела сквозь собственного сына. Джисон верил в то, что он достал ее своими выходками. Понимал, что он огромная заноза в жизни. Но она сама виновата в том, что воспитала такое исчадие, пусть теперь расхлебывает. — С кем, блять? — Хан поставил кружку на стол старательно тихо, что бы ненарушить эту глушь ночной кухни. — С мамой Хо. Ты же осознаешь, что делаешь больно и ему самому? — Да мне кристаллически как-то, — он уже собирался встать из-за стола как уставший тон остановил его. — Прошу, сходи со мной завтра к ним. Я хочу загладить вину, мне тяжело нести это на плечах. — Иди сама и заглаживай, я видеть ее не хочу. — Я не прошу тебя контактировать с ней. Побудь рядом с Минхо, уверена ему тоже тяжело, но со мной он не станет говорить так же, как со сверстником. — Да, жить с такой матерью по-любому тяжело, а ты так жалеешь ее, будто считаешь в порядке вещей ее гиперопеку, — Джисон закатил глаза и посмотрел в окно, будто желая увидеть тот дом, в который ему предстоит завтра наведаться. — Конечно не одобряю, но это единственная подруга, которая все еще контактирует со мной. После выходок твоего отца, каждая вторая - его бывшая пассия. Мне одиноко, Хани. Мать выглядела жалко. Хан никогда не видел ее настолько разбитой. Видимо, она действительно дорожит общением с матерью Минхо. Да и Хан не против лишний раз увидится с Хо, он вроде не такой уж и занудный, каким казался на первый взгляд. А его маме морально тяжело, и Хану, как сыну, нужно понять и пройти это вместе с ней. Хоть и сына она воспитала не очень. — Ладно, разбудишь завтра, — быстро буркнул Джисон и, сполоснув чашку, направился к себе в комнату. В кромешной темноте, к которой уже привыкли глаза, нащупал телефон и быстренько напечатал: "жди визита завтра".***
Утро выдалось без раздражительных громких звуков, что удивительно в последнее время. Хан проснулся раньше, чем его успела разбудить мать, в это время она была на кухне, готовила печенье, что бы принести их семье Ли. Долго не собираясь, они прошли по нескольким переулкам и вышли к частным домам. Минхо не соврал, когда сказал, что они живут довольно близко. Дом Ли был двухэтажным и почти ничем не отличался от остальных. На втором этаже совсем небольшой балкончик с деревянными перегородками, пересекающимися крест на крест. Перед входом совсем маленькая терраса. Встроенный в стенку камин и столик из дерева с двумя стульями. Мама нажала на звонок, после чего дверь сразу открыли без вопроса кто это, а значит их ждали. Дом встретил их ярким освежающим запахом с нотками цитрусовых и характерной терпкостью, присущей эрл грею. Вокруг было светло, окна отлично освещали помещение. Женщина с полотенцем на плече сложила руки на груди и одарила Джисона оценивающим взглядом. Какая честь. — Он на втором этаже, направо, — она кивнула головой, как бы говоря - проваливай. Джисон закатил глаза, но разулся и отправился вверх по крученой лестнице. По ней сложно и непривычно подниматься, большие ступни Хан Джисона кое-как помещались на одну ступень, а ведь они еще и стоят боком. Дверь направо была из белого дерева с прозрачными толстыми полосами. Хан постучался, а после вошел. Минхо сидел за компьютером и выглядел загруженным. Казалось, он даже не заметил, как кто-то зашел к нему в комнату. Джисон осторожно сел на кровать справа от компьютерного стола и осмотрелся. Напротив стоял шкаф из такого же белого дерева, что и дверь. Книжные полки, заваленные книгами, больше всего привлекали внимание. — И ты хочешь сказать ты прочел все это? — завороженный Хан встал и подошел к стеллажам проводя пальцами по корешкам. Минхо дернулся в компьютерном кресле. Кого-кого, но Джисона он увидеть тут явно не ожидал. — Ты совсем кретин? Зачем пугаешь так? — Минхо показушно схватился за сердце. — А потому что нечего в компьютерах зависать, чего ты там делаешь такого важного? — Да меня уже достала эта машина, я устал бороться с глюками, — Минхо обратно развернулся к компьютеру. Джисон еще раз провел пальцами по книгам. Они приятно шуршали под его прикосновениями. — Ты так и не ответил на мой вопрос. — Почти все, классику не всю прочел, там еще стоит нетронутый Ремарк и Пастернак. Джисон взял первую попавшуюся книжонку, даже не посмотрев названия открыл какую-то страницу. — Не верь мне, друг, когда, в избытке горя я говорю, что разлюбил тебя, в отлива час не верь измене моря, оно к земле воротится, любя. Уж я тоскую, прежней страсти полный, мою свободу вновь тебе отдам, и уж бегут с обратным шумом волны издалека к любимым берегам! — Джисон читал с чувством, с толком, с расстановкой, будто видит этот стих далеко не в первый раз. Минхо это удивило. — Ты зачем этот стих выделил? - На странице действительно был яркий стикер. — Это сборник стихов Толстого, я люблю его произведения за его рассуждения о быте простого человека, о его бедах и радостях, о власти и несправедливости высших слоев общества, о войне и о любви. Выделил парочку любимых стихов. — А почему именно этот? - Минхо стушевался. — Когда будет настроение расскажу, а сейчас помоги мне лучше с этой безмозглой коробкой. Теперь в Джисоне проснулось трепетное желание узнать чем этот стих зацепил Минхо. Литература никогда не интересовала Хана, но после краткого и совсем не замысловатого описания творчества Толстого из уст Минхо, захотелось прочесть его биографию и парочку произведений. Хан еще немного посмотрел на сборник и на закладки в книжонке. Эти стикеры делали книги какими-то живыми что ли? Так казалось Джисону. И он впервые горел желанием просмотреть все выделенные моменты и о каждом распросить Минхо, почему он его выделил и что он тогда чувствовал. После скоротечного мысленного потока Хан вернул сборник на место и подошел к Минхо, облокотившись одной рукой на стол, а второй на спинку кресла. – Ну чего тут у тебя? - Минхо отодвинул мышку, уступая управление Джисону. Ему хватило минуты, чтобы понять, что Минхо словил вирусняк, и после того, как Минхо поныл ему, он взял на себя роль компьютерного мастера. Устранил вирус как мог и поставил ему антивирус. — Все, только смотри теперь порнуху с проверенных сайтов, окей? - Глаза Минхо полезли на лоб и Джисон прыснул себе в кулак с его физиономии. — Да какого хера?! — Ты что материшься? — Джисон показательно прикрыл рот. — Да у меня из запретного только ваше сообщество в вк! Я тут только тестовые варианты экзаменов прохожу. — Да-да рассказывай. - Джисону было до смерти смешно с реакции Минхо. Естественно, он не рылся в его компьютере, да даже если бы рылся, то уверен, что ничего бы такого там не нашел, но не пошутить над этим — грех. — Ты реально в компе только к экзаменам готовишься? — Ну да, я игры не особо люблю. — Сколько же ты упускаешь! Не обязательно игры, существуют же сайты прикольные. — Например? - Минхо впервые слышит о "прикольных" сайтах, с одной стороны звучит как что-то не очень хорошее, а с другой довольно заманчиво. — Есть сайт, на котором можно смотреть за камерами других людей. — Это же ужасно! — Да не в том смысле. Они сами стримят, это их выбор. Там чаще всего виды из окна. На самом деле там бывают безумно красивые места. Я видел и море, и какую-то Италию, и котов чьих-то, смотри. - Джисон быстро начал что-то печатать на клавиатуре. — Не думал, что тебя интересуют виды из окна. — Ну бывают у меня обострения, когда делать нечего. Во, смотри! - На экране компьютера действительно было какое-то море. Белый песок и камушки на берегу, чей-то зонтик от солнца. Джисон мышкой нажал на стрелочку, и на экране высветился домик, будто из Греции, на крыше которого друг о друга ластилась пара кошек. Выглядело очень мило и завораживающе. Только Минхо хотел спросить, почему у всех утро, тут же высветилось новое видео в настоящем времени. На видео ночь, огромные небоскребы и башни с огнями. Все горит и освещено фонарями. Темная трасса с мелькающими машинами и яркая луна в небе. Так и хочется услышать шепот далеких звезд на крыше небоскреба. — Круто, да? — Джисон опустил взгляд на Минхо, смотря ему прямо в глаза. Хотелось считать все его эмоции и сделать это не трудно. Глаза Минхо всегда выдают его с потрохами. Еще в первую ночь в каморке Джисон отметил себе в голове, что главная особенность Ли Минхо - это передача эмоций через свои карие глаза. Сейчас в них читался восторг, удивление и что-то еще, что чуждо Джисону. Что-то, чего он не может понять. Минхо удивлен, что такой человек как Джисон пришел к нему домой, такой человек как Джисон обнимал его ночью, приютил у себя, починил комп и смотрел с ним странный, но интересный сайт. Тот Джисон, которого он видел безумно взбешенным и обозленным на свою мать, тот Джисон, который казался отбросом и человеком с неправильным образом жизни. В первый день он был агрессивным и отстраненным, но после пибимпаба в каморке его будто подменили. Да, он оставался агрессивным и своеобразным, но Минхо принимал его таким. Казалось, Минхо нашел себе друга, которого жаждал все девятнадцать лет. Такого друга мама точно не одобрит. Уже не одобрила. Но она же не сможет запретить ему общаться с ним, ведь так? Она же хочет продолжить общение с Миссис Хан? А значит, и Джисон будет рядом. А значит, Минхо еще сможет смотреть в эти глаза столь продолжительное время, как сейчас. Он ощущал как протекают секунды с ним сквозь пальцы рук, что так старательно не опускались и искали человека, который сможет их поднять. Они смотрели друг на друга не отрываясь минуты три, а после взгляд Минхо случайно упал на губы Джисона. На его чертову нижнюю пухлую, все еще обкусанную, губу. На его желобок между носом и верхней губой. На его еле заметную щетину. Казалось, он облапал взглядом все его лицо. Джисон не изменял принципам: смотрел четко в глаза и считывал буквально все мысли внутри его черепной коробки. Он смотрел на этот ворох кучковатых длинных ресниц, на ели видную радужку глазного яблока. Думалось, что игра "сожри меня глазами первым" могла продолжаться до ночи, но, к сожалению, таких привилегий у приличного мальчика не было. Всё, что осталось Джисону, так это сдаться. Сдаться и опустить свои губы на его. Прикрыть глаза и ощущать, как человек напротив оторопел. Джисон лавирует меж губ языком, проходится по передним зубам и чувствует осмелевшие руки на своей шее. Минхо смог расслабиться и пустить ситуацию на самотёк, мать бы сейчас дала ему затрещину и глубоко не за то, что он в данный момент целуется с парнем, которого она, к слову, возненавидела. Джисону не нравилось положение, шея затекала, поэтому он приподнял Минхо за талию и сам сел на компьютерное кресло, посадив брюнета на колени. Если он скажет, что ему было ужасно жарко под его мощными бёдрами и это ему не доставляло удовольствия, то это будет ложь всей его жизни, ведь эти бедра что-то невероятное, чего хочется достигнуть. — Что мы делаем? — прошептал Минхо, опаляя горячим дыханием нос Джисона. — Ты так...раздражаешь меня, — млеет Хан, оттягивая зубами нижнюю губу. Минхо совсем не умел целоваться, поэтому Джисону оставалось брать эту ношу на себя, хотя признаться честно, ему нравилось то, каким смущенным и осторожным был старший (всего на пару месяцев). И ничего не могло прервать эту утопию, с синими волосами меж пальцев и нитями слюны от одних раскрасневшихся губ к другим. Кроме слышимых шагов по лестнице. Минхо быстро отстранился, заполняя комнату характерным звуком и поспешил слезть с Джисона. Его волосы были взлохмочены, а щеки красны как алые розы в саду. Нужно было срочно придумать себе занятие. Он резко подскочил и схватил первую попавшуюся книгу в руки и сел на кровать, читая вслух выделенные строки. — Не верь мне, друг, когда, в избытке горя, я говорю, что разлюбил тебя.. — Ну какой Толстой? Мать не за что не поверит, что он читает это уже в сотый раз. И как не странно дверь открывается. Первое, что можно увидеть, так это Джисон с глазами по пять рублей, не успевший овладеть собой за десять секунд, как это сделал его друг(?) если можно так назвать. Сидит в компьютерном кресле, повернутом к кровати и слушает красного растрепанного Минхо, который читает Толстого. Минхо останавливается и смотрит на мать. Она косо поглядывает на Джисона и их багровые губы. Позади неё появляется мама Джисона и с душевной улыбкой протягивает им тарелку с печеньем. — Приятного аппетита! - И дверь захлопнулась. Минхо ни за что не забудет осуждающий взгляд своей родительницы пару секунд назад. — Да что-ж тебя тянет к этому стиху? -Голос сидящего напротив словно ударил ковшом по голове, спасая Минхо от потока мыслей о матери. Он нахмурился и ещё раз посмотрел на стих, что он прочитал. — Ничего не тянет, — фыркнул Хо, захлопнув сборник. — Просто кто-то лазает по чужим вещам! — Эй, вообще-то ты мне ещё обещал рассказать, почему выделил его! — покрутился на кресле Джи. — Ничего я не обещал. - Минхо встал с кровати и закрыл окно шторами. Джисона освещал экран компьютера, а он что-то увлечённо искал. Ли заглянул в экран, между прочим, собственного компьютера, в котором рылся синеволосый без разрешения и заметил, что тот включает какое-то аниме. — Ты что, смотришь такое? — Что значит такое? — Хан развернулся на уже полюбившемся кресле и спородировал интонацию Хо. — Аниме почти не отличается ничем от фильмов, там может быть такой же интересный сюжет, просто тут люди запарились над рисовкой, а не над тем, где бы найти актёров покрасивее. — Да я ничего и не имею против, я сам смотрю когда время есть. - Джисон удивлённо посмотрел на него и театрально открыл рот. — Я думал, что зануды таким не интересуются. - Минхо взял сборник в руки и треснул Джисона по голове, на что тот только рассмеялся. Минхо долго думал, что он будет делать после своего первого поцелуя? Ему казалось это чем-то неловким, будто после этого он не сможет смотреть в глаза человеку. Но если бы тогда ему сказали, что после поцелуя он будет сидеть и смотреть аниме, поедая печеньки с шоколадом, а главное ,рядом с этим человеком, он бы точно не поверил. С Джисоном действительно не было неловкости, как будто оба забыли это сразу после того, что произошло на кресле, на котором Джисон все продолжал крутиться без остановки.***
Написание текстов у Джисона пошло в гору. Ему стали чаще писать заказчики, все больше и больше наслаждаясь его текстами. Не отметить это событие было бы очень глупо с его стороны, поэтому он и написал Чану в разгар ночи, что завтра они отправляются к Чанбину отмечать и тратить его заработанные деньги. Тот и не был против. С начала дня Джисон бегал по магазинам выбирая, что они сегодня будут пить. Вечером они вдвоем завалились домой к Бину и тут же упали на любимый мягкий диван перед теликом. — Так какой у нас сегодня повод? - Конечно же Бина никто не предупредил о внезапных гостях. — Сегодня наверное то, что я справился с заказом, на который потратил больше недели, и заказчик заплатил свыше обещанного, — открывая банку свежего пива, закинул ногу на ногу Джисон. — Круто конечно, но когда мы свои треки закончим? — подсел к друзьям Чанбин. Джисон только простонал на это высказывание, откидывая голову на диван. — Как только - так сразу, — решительно ответил Чан. — Ты, кстати, не хочешь рассказать, как у тебя с офисом дела? — отбирая банку у Джисона, спрашивал Со. — Завал на работе, я кое-как на вас время отыскал, поскорее бы эта суматоха закончилась, — отвечал Крис, кладя голову на раскрытую ладонь. Чану легко давалась работа, и парни знали об этом. С начала знакомства Бан казался стремительным, самым трудолюбивым и ответственным человеком. Он даже метит на звание работник года. Ни разу не подведя компанию и доводя все дизайны до конца, до идеала, поэтому проекты приносили большую прибыль компании. Бан Чан работает дизайнером ландшафта, и Джисон гордится тем, что у него такой целеустремлённый друг. Ведь ради этой работы он отучился и преодолел достаточно трудностей, даже родители отговаривали его от этой должности и отправляли в музыкалку, твердили ему о том, что он теряет талант зря. Именно из-за музыкалки он и познакомился с Джисоном. Если бы не его гитара на плече, он бы может и не подошёл к нему. Чан доводит все до конца и не бросает слова на ветер. Парни тем временем уже включили какой-то старый хоррор и заказали пиццу. Джисон, хлюпая, потихоньку лакал пиво из банки. Тело расслаблялось, в голове пустело. Хотелось лежать вот так, на этом диване, вечно. Рядом с парнями, рядом с его семьёй. Даже если ему не хватило тепла матери и ушедшего отца, ему хватает своих друзей. Ему больше никто не нужен кроме них двоих. Перед глазами мелькал телевизор с громкими скримерами, после которых они дергались втроём и смеялись с напуганных лиц друг друга. — Хочу запомнить этот момент навсегда, — почти шепотом, закрыв глаза мурлыкал Джисон. — Остаться бы тут на вечность. — Эй! Никаких вечностей! Сегодня вы валите домой! — привстал с дивана разъяреный Чанбин. — Ну почему-у, — проныл Хан. — Потому что. - Это было удивление для обоих. Обычно не было проблем с тем, что бы остаться у него на ночёвку. — Наш Бинни кого-то ждёт утром? — заулыбался Чан подвигаясь ближе. — Ой все, отвянь, — начал закрываться руками и краснеть Бин. Парни рассмеялись и закидали красного парня подушками. Джисон был счастлив понимать, как же хорошо он провел этот вечер, понимть, что его окружают именно эти люди, люди, которые не бросят его в трудную минуту и разделят с ним радость. Он запомнит этот момент. Запомнит смятые банки пива, колу в стеклянных бутылках, пустую коробку пиццы в масляных пятнах и отпечатках курьера, громкий смех и мелькающий телевизор на фоне. Запах мужского одеколона провожает Чана и Джисона, которых впервые выдворили после посиделок, так и не оставив на ночь. На утро они его точно достанут вопросами о том, кто наведался к нему утром и почему. В подъезде веяло холодом, в окна слепил яркий свет фонаря, пахло мокрым асфальтом. — Ладно, пойду в ту сторону, мне там быстрее, прости, сегодня не провожу тебя, спать охота,— зевнул в кулак и съежился Чан. — Давай, спокойной ночи, — пожал ему руку Джисон и пошёл по своей тропинке. Вокруг тишина, в квартирах почти нигде не горит свет, дует прохладный ветерок. В голове крутится куча мыслей, парочка из них навеяна алкоголем в крови. Джисон достаёт пачку сигарет из кармана и выуживает оттуда тонкую табачную трубочку. Прикрывает зажигалку и щёлкает подушечкой большого пальца. С третьего раза огниво поджигает сигарету, и Хан облегчённо выдыхает табачный дым. Организм рад очередной дозе никотина так, что по телу побежали мурашки. Подходя ближе к подъезду, слышалось совсем тихое мяуканье, но его можно было различить из-за ночной глуши вокруг. Моргал пожелтевший фонарь, а у ступенек сидел парень, поглаживающий котенка. Хан выбросил выкуренную сигарету в кусты, и парень поднял на него взгляд. Джисон узнал в нем Минхо. — Ты чего тут забыл? — синеволосый искренне надеялся, что он видит Хо, а не галлюцинации, иначе это значило бы, что он перепил. — Хотел тебя увидеть, — встал на ноги Ли. — Ты больной? Ты время видел? — в глазах уже плыло, но устоять он был ещё в силах. — Ты что, пьян? — не остались незамеченными его поблескивающие глаза. — Да какое тебе дело, — потирая глаза, раздражался Хан. Минхо ничего не ответил, только взял того за локоть и повёл к подъезду. Он ярко чувствовал запах перегара и старался вытерпеть его. Хан открыл падик, позволив вести себя до двери. Кое-как Хо помог подняться Джисону на третий этаж, открыл ему его же ключом, и когда тот собрался закрыть перед его носом дверь, он подставил ногу, оставляя ее приоткрытой, смотря в щель. — Стой, я могу позвать тебя завтра в парк? - Минхо смотрел на него из под густых темно-русых волос, поджав губы. — Если не забуду - приду, — буркнул Хан. — Я напомню. Спокойной ночи! — успел выкрикнуть Хо до того, как перед ним закрыли дверь, и он быстрыми шагами спустился по ступенькам вниз. Джисон кое-как дошёл до комнаты,разделся и завалился на кровать. Только сейчас опьянение начало доходить до возможного пика. В голове творился бардак и перед глазами мелькали все моменты. Казалось, будто Джисон видит слайдшоу свой жизни перед смертью. И он резко вспомнил о поцелуе с Минхо. С того дня прошли всего сутки, и только что он видел его у своего подъезда. Хо видел его пьяным и, более того, довёл до двери. Хотелось сгореть от стыда. Удивительно. Раньше Джисон не чувствовал стыда ни при каких обстоятельствах. Он не хочет сделать больно ни Минхо, ни себе, он совершенно не помнит, что его вело, когда он выцеловывал губы, когда мял бедра и сажал на себя, прижимая Минхо ближе. От этих мыслей стало тяжелее дышать. Легче забыть об этом сейчас и постараться уснуть, ведь похоже, что завтра он обрек себя на ещё одну встречу с Минхо.***
Утром в телефоне уже горело уведомление “Жду тебя в парке в 7”, и Джисон долго думал, стоит ли ему вообще идти. Он давно не гулял в парке, потому что делать там было нечего, он прошёл его за все время проживания в этом городе миллионы раз. Но наверное, Минхо пришлось постараться, чтобы упросить маму пустить его. Ужасно хотелось попить воды, стакан, конечно же, ему никто не принесёт, поэтому он босыми ногами отправился на кухню сам. Попил, а после вновь встретился со своим отражением в зеркале. Губы все так же покусаны, но синяки под глазами перестали так сильно привлекать внимание, а капилляры пришли в норму. Волосы все ещё нужно было подстричь и покрасить, но он пообещал заняться этим позже. Захотелось позвонить парням, спросить - как они. Он сел за стол на кухне и включил видеозвонок. После пары гудков Чан отозвался первым. В телефоне показался свежий Банчан с галстуком на шее и в белой рубашке. Будто вчера совсем не пил с ним, развалившись на диване. — Хэй! Как ты? — заулыбался Чан, отвлекаясь от экрана ноутбука в офисе. — Да я‐то как всегда, а вот ты, видимо, очень даже хорошо. - Дизайнер лишь рассмеялся, сделав глоток воды из стакана, показав, что сушняк его тоже мучает. — Как я понял, Чанбин сегодня не с нами. — Потом спросим, кто к нему с утра пораньше собрался прийти. — Помнишь того парня, который у нас в группе активничал? — Помню. — Он в парк меня зовёт сегодня. — Вот это новости. Откуда он тебя знает? — Чан отодвинулся на кресле от ноутбука еще дальше. — Я потом обязательно расскажу, — запустил пятерню в волосы Джисон. — Добро, тогда на выходных встретимся у Чанбина. — Верно. Давай работай, трудяга, а я пошёл собираться, я то только встал. — Давай, удачи, — улыбнулся Чан и отключился. Особо собираться не было сил, да и времени было уже четыре часа, проснуться в три было не самым выгодным исходом событий. Джисон сходил в магазин, купил продуктов в дом и две пачки сигарет. Просмотрел электронную почту и принял новые заказы: займётся ими с завтрашнего дня. Помыл голову и, наконец, забежал за синей краской. Иногда он думал поменять цвет волос, но решил, что с него хватит перемен и он не будет изменять своим синим волосам. В соц. сетях стали замечать трирачу все чаще, а их треки стали набирать по паре тысяч прослушиваний. Для Джисона это стало толчком для создания новой музыки, ведь лицезреть, как горят глаза парней, когда они видят результаты их работы и таланта - прекрасное чувство. Ближе к шести, Джисон отправился в парк. В наушниках играла наводящая тоску мелодия, а в лицо дул лёгкий ветер, что развязывал шнурки на вансах. На деревьях пели птицы, а в дуплах хрустели орехами белки. В парке сделали новый асфальт, чему Джисон удивился: видимо, он не был здесь давненько. На лавке сидел Минхо, печатая что-то в телефоне, но когда Хан подошёл ближе, он поднял голову и, проигнорировав выставленную руку для пожатия, стиснул того в объятиях. Джисон оторопел, но обнял его в ответ, похлопав по спине. — И как тебя только мама отпустила гулять после шести, — фыркнул Джисон. — Она думает, что я в музыкалке, — улыбнулся Ли. — Ты ходишь в музыкальную школу? Я так и знал, что твой вокал не родной. — Да, но я хожу не на вокал, а на пианино. А тебе что, понравился мой вокал? — скалил зубы старший. Джисон вновь застыл, не зная, что сказать. — Вовсе нет, — закатил он глаза. Минхо лишь рассмеялся и толкнул того в плечо. — У тебя яркие волосы, я рад, что ты взялся за их покраску, — подмигнул Минхо. И Джисон почувствовал себя героем сопливой дорамы, ведь прямо сейчас он краснел и был готов падать в обморок от комплиментов идущего рядом парня. Он совсем было позабыл, с каким Минхо он познакомился. Это был зашуганный послушный маменькин сынок, а сейчас рядом шагает парень с легким беспорядком на голове, который идёт ему больше, чем с уложенными, сам он в рваных чёрных джинсах и совсем не стесняется делать комплименты и подмигивать Джисону. Такой Ли Минхо ему нравился намного больше. Но думать об этом Джисон запрещал себе, ещё ночью он поставил себе барьер на близкий контакт с Минхо. — Кажется, ты обещал мне рассказать про тот стих Толстого, — быстро сменил тему Хан. — О, я рад что ты оценил мою актерскую игру. - Джисон удивлённо повернул голову в сторону Минхо. — Да ни с чем он не связан, просто мы с репетитором прорабатывали тему на итоговом сочинении “в чем счастье и драма любви”, мне показалось это отличным произведением, которое я мог бы использовать в качестве аргумента, поэтому выделил. — поправил волосы Минхо, — Позже я нашёл произведение получше и больше стиха, но это не отменяет факт того, что мне нравится этот стих. — И как, угадал с темой? — выгнул бровь Джисон. — Нет, я выбрал тему “В какой дом хочется приходить снова и снова” — тяжело вздохнул Хо. Ему не очень нравилось вспоминать то, как он пахал в школьное время. Его заставляли учиться днями на пролет, по его пальцам прилетало линейкой за каждую пятёрку с минусом. И была учительница, что делала это нарочно. Она ставила четвёрки якобы для мотивации, а потом он получал мотивацию от матери в виде криков и ударов. Что уж там говорить о подготовке к экзаменам, для него это был адский момент жизни. Он окончил школу с золотой медалью, сейчас он учится на журналиста, занимается музыкой, психологией, в общем всем, чтобы не было ни минуты свободного времени - уж его родительница уследит за этим. Они шли размеренным шагом, в парке гуляло ещё несколько людей, но они их будто не замечали. Вокруг была тишина, созданная только для них. Вдруг, краем глаза Минхо заметил маленький пушистый комок, сидящий справа от лавочки и прятавшийся в кустах. Он хотел было подойти, но котик отодвинулся от него. — Джисон, постой, — шурша чем-то в кармане косухи, шепнул Хо. Минхо достал пакетик жидкого корма для кошек и присел, раскрывая его. На асфальте он оставил корм для кота, и тот вышел к нему ближе, дав себя погладить. Джисон стоял и смотрел на Минхо сверху. Смотрел и понимал, что он не достоин даже разговаривать с Минхо. Этот человек слушает указы мамы на протяжении девятнадцати лет, когда Джисон после развода родителей совсем отбился от рук и внушил себе, что матери он не нужен. Минхо носит с собой пакетики корма чтобы кормить бездомных кошек и котов у подъезда, когда Джисон приходит туда пьяный. Минхо жертвовал собой, чтобы сбежать ночью из дома и принести поесть малознакомому человеку. Прогуливает музыкалку, чтобы провести с ним время, пока Джисон вспоминает о нем, только когда пьян. Хан впервые чувствует себя отвратительно от того, что он не достоин этого человека, не достоин даже здороваться с ним. Что будет, если он сделает ему больно? Что, если Минхо не выдержит его агрессии, его постоянно неряшливого внешнего вида, его беспорядок в комнате и голове. Неприятные мысли разрезал мягкий голос: — Пойдём? — Минхо хотел было коснуться его пальцев, почувствовать тепло его ладоней, взять его руку и пойти вместе дальше, ведя непринужденную беседу, будто они знакомы всю жизнь, но Джисон нервно отдернул руку. — Нет, это не правильно, прости я так не могу, ты не нужен мне, ты все не так понял, — быстро тараторил Джисон, запинаясь в словах, бегая глазами по всему лицу Минхо, пытаясь считать эмоции. Он не увидел в них ненависти, не увидел грусти, увидел непонимание и страх. Он испугался сам и сбежал на ватных ногах из парка. Он слышал свое имя, но вернуться не было сил. Он не хотел сделать ему больно, он не хотел чтобы тот имел контакт с таким человеком как он. Джисон не достоин его, Минхо найдёт своего человека, потому что он идеален. Ветер бешено бил в лицо, а ветровка развевалась при беге. Хотелось сбежать из этого мира, сойти с этой планеты и проснуться в другой Вселенной. Лишь бы больше никогда не встретить Минхо, никогда не помешать ему строить свое счастье. Джисон ввалился в квартиру, врезался в дверь спиной и съехал по ней вниз. Дыхание не могло прийти в норму, голова заболела, а щеки обжигали слезы. Они стекали за шиворот, капали на футболку, впитываясь солью в воротник. Хотелось кричать и вырвать себе глотку. Но он осознавал, что его никто не услышит, нет таких же, как он. Люди добиваются и достигают целей, даже его друзья столько пахали ради работы, ради своих целей, ради своего счастья. Его никто не сможет понять, он не сделал ничего, чтобы быть счастливым. Джисона трясло изнутри. Он старался держать свои эмоции под контролем, но становилось лишь хуже: руки тряслись, а ноги совсем не ощущались. Он согнулся в коленях, запустив содрогающиеся руки в волосы, сжав их до саднящей боли и жмурясь от ударов внутри черепной коробки. Хан стукнул ватным кулаком по полке с обувью, и оттуда повылетала вся обувь. Ещё раз — кулак засаднил болью. Лицо словно жгло кислотой с кипятком, глаза болели от перегруза. Джисон никогда не чувствовал себя так паршиво: в глазах мутнело, а тело свело до изнеможения, голова плавно опустилась вниз, а тело сдалось, не в силах совладать с разумом, после чего сон настиг его на пороге собственной квартиры.***
Вода заливалась в уши, заполоняла глаза, стекала по уставшему телу вниз. Минхо не понимал, что он снова сделал не так, что в нем такого, что отталкивает людей. Он устал быть один, совсем недавно он почувствовал себя нужным. Почувствовал себя живым и любимым, но все было лишь очередной попыткой сознания, пытавшегося заполнить эту яму должного внимания. Он снова накрутил себя и заставил поверить в то, что он кому-то нужен. В голове пусто, слезы смешались со струями воды. Размякшие пальцы скользят по вертушке с холодной водой и выкручивают ее на минимум. Кожу прожигает кипяток, напоминая телу, что оно ещё способно ощущать боль. Минхо опять все испортил, заставил себя верить в то, что что-то будет возможно между ним и кем-то ещё. Он надеялся, что он развеял образ нудного маменькина сынка в глазах Джисона, он надеялся на его понимание, на его горячие поцелуи, на его, в конце концов, руки на бёдрах, но надежды упали пеплом сигареты с балкона. Зеркало запотело, на потолке собрались капельки, кожа покраснела от слишком горячей воды, но это не останавливало Минхо. Он хотел понять - почему, почему он, после всех стараний, не достоин даже друга. Он наказывал себя кипятком, напоминая разуму о том, что нельзя воспринимать людей как изоленту, что так ровно заклеит его дыру неполученного внимания. В конце концов люди понимают, что они лишь способ спастись, поэтому отворачиваются от него, и для Минхо Джисон стал последним шансом, которого больше нет. Он жив, его квартира по прежнему полна, иди да постучись, только нет прежнего Джисона. Не будет с ним никто разговаривать, головой нужно было думать раньше. Выйдя из ванны, он протёр запотевшее зеркало краешком своего полотенца. Он увидел в нем голодного монстра, что так жаждет восполнить недостаток тепла внутри, пока тело горело снаружи. Веки приходилось держать силой, чтобы они не опускались, они были перегружены от слез. Не хотелось кричать, не хотелось ничего, кроме как увидеть кого-то рядом. Если просто кто-то поможет. Ведь монстр ждал его.***
Открыв глаза, Джисон обнаружил себя в своей кровати. На столе стояла вода с лимоном - значит его притащила в комнату мать. Перевернувшись на бок, со лба слетела мокрая тряпка, и Джисон, нахмурившись, поднялся с кровати. Голова раскалывалась, а глаза щипало. Босыми ногами прилипая к полу, Хан дохромал до кухни, в которой сидела мать, нервно выпивая уже, наверное, третью чашку кофе за последние два часа. Услышав его, женщина быстро встала из-за стола и подбежала к нему поддерживая на весу. — Джисон, ты заболел, не ходи никуда сегодня, — поглаживая его по руке, жалостливо просила мать. Для Джисона это удивительно, ведь обычно его маме было наплевать на его состояние. Видимо, спящий Хан на пороге её сильно напугал. Все эти ласки от неё были противны, и сейчас он в них не нуждался. — Все нормально, голова просто немного болит, — отдернув от неё руку, буркнул Джи. — Я сейчас принесу жаропонижающее, — уже было собралась бежать мисс Хан. — Да не болею я, господи, ты можешь не давить мне на нервы?! — Тогда что с тобой, Джисон? — уставилась мать на сына. — Какое тебе вообще дело? — выливая воду из стакана в раковину, шикнул парень. — Какое дело? Джисон, ты сейчас серьёзно? Я твоя мать! Пришла с работы, а ты валяешься на пороге, вокруг раскиданная обувь... Джисон прервал крик матери, заглушая своим: — Да отстань же ты уже от меня, — бросил с грохотом стакан в раковину. Так как мать уложила Хана прямо в одежде, лишь стянув обувь, он вдел ноги в свои вансы и вылетел пулей из дома. Мать стояла ещё минуту, смотря на то место, где только что стоял Джисон, а потом со слезами на глазах опустилась на пол, слушая хлопок двери, отдающийся в голове эхом. Путь оставалось держать только в две стороны. Либо к Чанбину, либо к Бан Чану. В любом случае придётся объяснятся, а вспоминать события прошлого вечера крайне не хотелось. В глазах все ещё плыли картинки сидящего на корточках Минхо перед котами, и падающая обувь с полок. Хан встряхнул головой, желая выкинуть это из головы и закурил сигарету. В какой дом ноги приведут, с тем и суждено поделиться. И судьба привела. Привела к площадке у дома. Он обошёл круг, чтобы просто сделать для себя вид, что идёт к кому-то из парней, а что в итоге? Сел на детскую качель. На улице было пасмурно, и на душе тоже пасмурно, мозг будто специально напоминал Джисону о том вечере, когда он приютил Минхо на ночь. Когда забрал его с этой самой качели, а позже прижал к себе, чтобы было теплее. Джисон раздражённо протёр глаза, запуская руки в волосы. Подняв голову, он увидел мать выходящую из подъезда, она садилась в машину к какому-то мужику, но это явно не его дело, он лишь ждал, когда они отъедут, чтобы Джисон смог спокойно войти к себе в дом. И машина уехала немедленно, мать даже не взглянула на сына, но Хан был уверен - она знала, что он на площадке. В квартире пахло её духами. Быстро скинув ветшавшие вансы, он зашёл на кухню. На столе стояла кружка чая, а под ней белая бумажка, на которой ровным почерком матери выведено два слова: “Прости меня”. Джисон не знал, за что именно она извиняется, но записку выкинул, а чай с лимоном выпил. Сказать честно, помогло, сейчас он не так раздражен. Скорее напуган. Его кровать скрипнула под его весом. Ему было страшно осознавать, какого сейчас Минхо. Он уверен - тяжело, но Хан делает это ради его же блага, просто не хочет, чтобы такой, как Хо, тратил время на такого, как Джисон. Он не способен дать ему никаких перспектив, не научит его чему-то новому, он бесполезен, Минхо достоин большего. Джисону нужно было отвлечься, он решил просмотреть свои последние заказы. Потянулся к ноутбуку, но тут же глаз зацепился за зелёную книжку с кучей стикеров по бокам. Джисон вспомнил, как хотел узнать у Минхо о значении каждого стикера. Он прихватил эту книгу случайно, будто что-то внутри подтолкнуло его, сказало “ну же возьми!” и он, не подумав, схватил её, когда уходил. Джисон коснулся пальцами переплетной крышки. Провел по ней рукой, ощущая шершавость. Взял сборник в руки и открыл первый попавшийся стикер.На нивы желтые нисходит тишина; В остывшем воздухе от меркнущих селений,
Дрожа, несется звон. Душа моя полна Разлукою с тобой и горьких сожалений. И каждый мой упрек я вспоминаю вновь,
И каждое твержу приветливое слово, Что мог бы я сказать тебе, моя любовь, Но что внутри себя я схоронил сурово!
— Но что внутри себя, я схоронил сурово, — шепотом прочитал последнюю строчку в слух. Ненадолго настигла тишина и Джисон пытался вдуматься в строчки. Он искал в них себя, но не признается в этом ни за что. — Бред, как я только докатился до такого. - С этими словами Джисон захлопнул сборник и положил его туда где лежал, заменив ноутбуком, и занял себя работой.***
Окна комнаты закрыты темно-серыми шторами. Вокруг темнота, и лишь мягкий свет светильника освещает Минхо, вжавшегося в компьютерное кресло, укутанного в плед. Ему было жарко, но так хотелось скрыться от этого мира. На телефон пришло сообщение, и Минхо ни за что бы не взял сейчас в руки телефон, не знай он, что мама сейчас работает и, возможно, ей что-то понадобилось. И как ни странно, он угадал. Мама прислала ему видео. На фоне стоит парень, очень похожий на Минхо, блондинистые волосы, веснушки украшающие лицо, широкие, подведенные лёгким макияжем глаза. Смокинг подчеркивал его стройность. Грудь гордо вздымалась, а подбородок поднят ближе к микрофону. Гордым голосом парнишка читает стих Толстого.Ты клонишь лик, о нем упоминая, И до чела твоя восходит кровь — Не верь себе! Сама того не зная, Ты любишь в нем лишь первую любовь; Ты не его в нем видишь совершенства, И не собой привлечь тебя он мог — Лишь тайных дум, мучений и блаженства Он для тебя отысканный предлог; То лишь обман неопытного взора, То жизни луч из сердца ярко бьет И золотит, лаская без разбора, Все, что к нему случайно подойдет.
Низкий голос заканчивает выразительную речь. Шагает чуть вправо от микрофона и кланяется залу. Все аплодируют, свистят, кидают букеты. А под видео прикрепленное сообщение матери: “учись.”. По щекам потекли слезы. Минхо откинул телефон на кровать и, взбесившись, смел все со стола. Всё улетело на пол с громким грохотом. Хо пнул ножки кресла ногами, запутавшись в пледе, что ещё больше раздражало, и он разрыдался окончательно. Разрыдался от того, что его старания не ценят после всех его страданий и усилий. Разрыдался от этих никчемных фраз, что бились в мозгу этим надоедливым выразительным голосом. “То лишь обман неопытного взора”, “Он для тебя отысканный предлог”, “Ты любишь в нем лишь первую любовь”. В глазах все двоилось. Казалось, что он специально выбрал этот стих, он все разузнал и специально давит на Минхо. Он ненавидел этот момент, он хотел стереть себе память. Все, что он сейчас мог - это сильнее вжиматься в плед, выплакивая все, что накопилось, до прихода матери в этот дом, что он не может назвать домом для себя.***
С момента начала работы прошло четыре часа, и Джисон совсем было забыл о стихах, забыл о Минхо и своих проблемах. Он погружался в работу с головой и он любил её за это. Но его прервал звонок от Чана. Джисон, конечно же, принял видеозвонок прямиком с ноутбука, сворачивая всю свою работу, ведь для Чана он не занят никогда. — Мда, выглядишь неважно, — пробурчал Чан, как только увидел лицо Джисона на экране. — Спасибо, друг, — сделав акцент на обращении, закатил глаза Хан. — Да ладно, я чего звоню то, погнали в качалку сегодня. Хотя б развеешься, — выходя из офиса, говорит Крис. — Отличная идея, Чанбин с нами? — Спрашиваешь ещё, он уже там. - Парни вместе посмеялись и отключились друг от друга. Джисон собрал спортивную сумку и положил ноутбук обратно на стол. Глаза снова зацепились за сборник. Джисон секунду молча посмотрел на него и ещё раз провел ладонью по книжке. Словно гладил домашнее животное на прощание. Хан последний раз тяжело вздохнул над книгой и сбежал по лестнице вниз к такси. Ему не терпелось попасть в спортзал. Спорт его спасение. Спасал, спасает и будет спасать. Парни ждали Джисона в боксерских перчатках. — Так мы сегодня на таком спорте? — приподнял бровь Джисон. — Давай в темпе, — кидая Хану красные перчатки, закатил глаза Чанбин. Парни любили этот спортзал за то, что он даёт множество возможностей. Захотел заниматься боксом? Вперёд, оплати площадку за него, и если тебе нужно, то еще и тренера. К счастью, площадка для бокса была полностью пуста, ведь парни любят заходить в спортзал снять стресс поздним вечером, в то время, когда общий наплыв тут утром или после обеда. Вокруг было достаточно темно. Чан включил приглушенный свет. В основном, он подсвечивал ринг. Чанбин тут же побежал к груше, в то время как Чан натянул на себя лапы и залез на ринг. Джисон ухмыльнулся, но забрался тоже. — Будем снимать твоё напряжение, — улыбнулся Чан, выставляя лапы вперёд. Удивительно, но с первых ударов Джисон был агрессивным и точным. Он полностью отдался процессу, и даже Чанбин на мгновение завис, наблюдая за ним. Чанбин гордился парнями, он чувствовал себя их отцом в сфере спорта. Он научил их верить в то, что спорт - это спасение. И он неимоверно гордится точными ударами Джисона, его упорством и устойчивостью. Джисон выжимал из себя все. Боль, грусть, обиду, радость... Он желал выйти из спортзала бесчувственной губкой, из которой выжили всю жидкость. И у него получалось. Он до потери сознания держался, у него текли слезы, перемешавшиеся с потом, он кричал, в его глазах горело пламя, что одновременно тушило ведро воды. И вот уже в душе он глубоко вздыхает и оставляет эти эмоции тут: сейчас он уедет на такси домой полностью опустошенный, а весь негатив он оставит здесь, в пределах ринга. — Я горжусь тобой, — похлопал его Чанбин по спине когда тот вышел из душа. Все трое стояли в белых полотенцах, и у Джисона мелькнула прекрасная идея, как отвлечь себя и других на этих выходных. — Парни, как на счёт того, чтобы сходить в караоке всем вместе? У парней глаза засияли от счастья. — Да, думаю нам многое стоит обсудить. -Хан безумно благодарен, что они не стали донимать его вопросами, ему сейчас тяжело это воспринимать, но он пообещал себе рассказать им обо всем, как только наберётся смелости. Вернулся домой он уже к ночи. За окном темнота, а в комнате - свежая прохлада. Перед сном Джисон ещё раз одарил взглядом и глубоким вдохом сборник стихов Толстого и уснул, как только голова коснулась подушки. Он слишком устал за день. Хан выжал из себя всю физическую силу во благо моральной. Он верил, что все ещё сможет наладиться в его голове. Он забудет этого правильного мальчишку, чтобы не делать больно ни себе, ни ему.***
Утро началось ужасным образом, как обычно у Джисона. Во рту противный привкус металла от окровавленных губ и искусанных щёк изнутри. Он было думал, что избавился от этой привычки, но события его жизни так не считают. Тело болело от нагрузки вчерашнего вечера, а голова - от тяжёлых мыслей. Ненароком он вспомнил, что сегодня он, вообще-то, едет в караоке, куда сам позвал парней. Может, оно и к лучшему, развеется на пару часов. Встретиться договорились в пять часов вечера. После завтрака у Джисона было предостаточно свободного времени, чтобы поваляться и, наконец, посмотреть социальные сети. В телефоне мелькали новости, инфоповоды, интересные факты, которые совсем не интересовали Хана, и внимание привлекла одна фотография женщины, что случайно выпала в ленте. На фото стояла Миссис Ли на фоне театра, между прочим, достаточно дорогого и популярного театра. Один билет стоит как все питание Хана в год. Руками она показывала на афишу прям у входа в театр, а конкретнее, на фамилию и имя, обведенные красной аркой. Ли Феликс. И в памяти Джисона прорезалось воспоминание. Ведь именно так звучал второй аккаунт Минхо, который он скрыл от матери. Джисон так и не поинтересовался почему он не сменил фамилию и, судя по всему, зря. В голове была куча вопросов. Почему его мама буквально указывает на это имя? Возможно, это знаменитый актёр - однофамилец? Это единственная мысль, что лезла ему в голову. Пальцы так и тянулись зайти на аккаунт этой женщины. И он зашёл. Ему было нечего терять. На аккаунте было не так уж и много фото. Больше всего фотографий было с маленьким мальчиком. И издалека Джисону показалось, что это Минхо. Но приблизив, мальчик оказался совсем на него не похожим. Он был с веснушками и блондинистыми волосами. А ведь Джисону казалось, что это натуральный цвет волос Минхо. Наверное, как только он перерос детство, то решил перекрасить их в шоколадный цвет. Может же быть такое, что люди меняются до неузнаваемости, тем более, слишком поздно сравнивать его сейчас с маленьким собой. Хотя Джисон до сих пор похож на свою юношескую копию. Все те же пухлые щёчки, и нижняя губа больше верхней. Наверное, если бы он в детские годы встретил себя в настоящем времени, то испугался бы и заплакал. Вряд ли он в малолетстве мечтал стать таким. Без трудоустройства, без образования, без амбиций и достижений в жизни. Вряд ли хотел видеть в зеркале лопнувшие капилляры, засраную майку и мешки под глазами. Но он такой, какой он есть и, возможно, в будущем, он найдёт для себя источник сил, наберётся смелости и станет лучше. Фото Мисс Ли напомнило ему о сборнике, и отложив телефон, он снова взял его в руки. Его одолело сумасшедшее желание послушать аромат, доносящийся от страниц книги. В нос ударил запах пыли и типографской краски. Но разум будто фантазировал свои миры. Пахло уютным дымом и одновременно страшным чадом пожарищ от разрушенных домов. Свежим воздухом и солнечными лучами. Разреженным ветром высоких гор и каплей воды в водоеме. Джисон никогда не подумал бы, что восхитится запахом книги. Настолько увлеченно паря над горизонтами своей фантазии, он не заметил выпавшую бумажку из сборника. На полу лежал маленький белый прямоугольник. Джисон взял в руки пыльную бумажку и развернул её к себе. Это оказалась фотография. На ней стояла уже знакомая Джисону женщина, но на фото она была очень молода. Приобнимая её и облокотившись на перила моста, стоял мужчина в тёмных очках. А с ними - двое детей. Миссис Ли запустила руку в волосы мальчику с белесыми волосами, которого Джисон моментально узнал, ведь видел его в соц. сетях мамы Минхо. А рядом с этим веснушчатым мальчиком улыбался ещё один, держа папу за руку. И тот был безумно похож на Минхо. Те же шоколадные волосы и выразительные глаза. По телу прошлись мурашки от воспоминаний, от его волос между пальцев Хана. Показалось, что он сошел с ума, и в его глазах Минхо стал двоиться. И Хана осенило, что мальчишка рядом с Минхо, скорее всего, его брат. И большую часть соцсетей мамы занимает он. Но там нет совместных фото с Хо, все внимание занимает этот парнишка слева. Ли никогда не рассказывал о том, что у него есть брат. Захотелось все бросить и прийти к тому дому, показать это фото и упасть в объятия Минхо. Сжать его так сильно, чтобы заболели мышцы, и больше никогда не отпускать, но Хан не мог позволить себе такого. Он взглянул на страницу, которую открыл по случайности и увидел очередной стих :Ты помнишь ли вечер, когда мы с тобой Шли молча чрез лес одинокой тропой, И солнышко нам, готовясь уйти, Сквозь ветви шептало: «Прости, прости!» Нам весело было, не слышали мы, Как ветер шумел, предвестник зимы, Как листья хрустели на нашем пути И лето шептало: «Прости, прости!» Зима пролетела, в весенних цветах Природа, красуясь, пестреет, но, ах, Далеко, далеко я должен идти, Подруга, надолго прости, прости! Ты плачешь? Утешься! Мы встретимся там, Где радость и счастье готовятся нам, Судьба нам позволит друг друга найти, Тогда, когда жизни мы скажем «прости!»
— Прости, — прошептал Джисон, утыкаясь носом в переплёт книги, вдыхая удивительный аромат. Джисон аккуратно вставил фото на ту же страницу откуда она выпала. По крайней мере, он надеялся, что она выпала оттуда. И положив сборник на место, отправился к парням в караоке.***
Что могло быть страшнее потери Джисона для Минхо? Разъяренная мать с работы. Из-за вчерашнего выпада Минхо, он в слезах уснул в кровати, ничего не убрав, а мать, естественно, влезла и навела порядок, чтобы на следующий день устроить скандал. Минхо весь день сидел на иголках и уже ожидал часа гнева и смерти. Руки тряслись, и он запутался в себе, не понимал, что ему делать, как вернуться в обычный ритм жизни. Как-то же он жил без Хана до его появления. Да, жил херово - он признает, но это его призвание по жизни. Минхо передернуло, когда послышались звуки замочной скважины. Мать тихо зашла и поставила пакеты с едой на полку. Разулась и, увидев нервного сына, сидящего на кухне, остановилась. В её глазах горел огонь, но монстр в её голове не позволял ей сбросить агрессию на замученного сына. Единственным выходом было вывести для начала его. — А ты все сидишь и бездельничаешь. Я же писала тебе - учись у него, он блистал на сцене, — с каменным лицом и спокойным тоном говорила Мисс Ли. Минхо лишь тихо угукнул проглотив уже холодный кофе. — Почему ты не можешь быть таким как он? — начала расставлять продукты по холодильнику мать. — Потому что мы разные люди и я не раз повторял это. — Ты только помеха для меня. Что ты вчера устроил у себя в комнате? Почему я должна была, уставшая с работы, убирать за тобой? Ты должен быть сдержанным, ты должен учиться, и в будущем, помогать мне финансово. — Я не просил тебя убираться в комнате. — Ты как со мной разговариваешь? — повернулась она к нему. — Да потому что я устал. "Ты должен, ты обязан, почему ты не такой как он", — резко встав из-за стола, ударил по нему ладонями Минхо, закричав. И нет, Миссис Ли не тот человек, которого можно напугать. Она лишь подошла ближе и с горящими глазами ударила Минхо по щеке. И того осенило. Что с ним стало? Почему он устраивает истерики и кричит на маму? Он боится её как огня, так с чего такие смелые выпады? — Прости, — Округлив глаза он сбежал в свою комнату. Хлопнув дверью он завалился на кровать лицом в подушку. Её ткань мгновенно намокла от накативших слез. — Прости, прости, прости, — в бреду шептал Минхо. Завтра у него куча дел, а он вновь в отвратительном состоянии расплывается по матрасу.***
В этом караоке-баре было безумно душно, и музыка начинала давить по ушам. Однако, Джисон пел от души во всю гортань. Чанбин продолжал округлять глаза, когда тот брал высокие ноты. Чан взял Хана за руку и потащил на балкон. Под воздействием алкоголя ноги были ватными, а веки тяжёлыми. На балконе веяло ночной прохладой. Темнота пеленой накрыла город. Внизу по дороге проезжают от силы три–четыре машины, когда днём они устраивают проблемные пробки. И пусть Джисон сейчас не мог замыленным глазом видеть всю красоту этой ночи, он ощущал её каждой крупицей своего тела. Он чувствовал эти звезды в небе: они напоминали ему о книге на самой верхней полке Минхо. На ней было созвездие Сириуса, а сама она была об астрологии. В виски ударило болью при упоминании этого имени разумом. Джисон сожмурился и поспешил выудить последнюю сигарету из пачки. Чан стоял рядом, выдыхая едкий дым чапмана, но с другим ароматом. — Ты хорошо тянешь высокие ноты.- Джисон посмеялся, ведь высокие ноты говорили лишь об одном человеке. И он пожалел о том, что до сих пор не рассказал парням о Ли. Может, это было и к лучшему, их общая тропа разошлась, как и их общение, по швам. — Я серьёзно! Пошли на следующей недели сходим на вокал? Просто попрактиковаться, — толкнул его в плечо Чан. Сквозь дверь на балкон влетел поддатый Бин. — Да-да погнали, это пойдёт на пользу нашей группе, — поднимая палец вверх, запинаясь и проглатывая буквы, буркнул Чанбин. — Ты что подслушивал?! — Ну вы постоянно вдвоём секретничаете, я вообще-то тоже с вами, — зажавшись и выкатив нижнюю губу, как ребёнок, простонал Бин. — О-о-у иди сюда, малыш Бинни, — улыбнулся Крис, раскрывая свои объятия. И этот малыш сразу упал в эти мягкие как плюш объятия. Джисон был счастлив, был счастлив именно сейчас. Этой ночью, как и любой другой, ему никто кроме них не нужен. Кроме этих тёплых объятий и разговоров по душам на балконе. Кроме громкой музыки караоке и заедающих микрофонов. Кроме этого Сириуса на небе и сборника стихов на столе. — Так что на счёт вокала? — Ладно, так уж и быть, давай попробуем, — согласился Хан и опустил глаза вниз с балкона. — Да что с тобой в последнее время? Будто ты чувствуешь себя ещё хуже, чем прежде, — пытаясь заглянуть тому в глаза, настороженно спрашивал Крис. — Как только я наберусь сил, я расскажу, — бросая окурок с балкона, вздохнул Хан. Друзья понятливо кивнули и наградили его теплым и поддерживающим взглядом. Он рад, что они всегда поддержат его, но что значит "наберусь сил"? Разве сейчас он не полон сил? Почему он не может говорить о Минхо, а лишь видит его между строк стихов? В голове была путаница вопросов, и поэтому, спихнув все на алкоголь, он вернулся к пению песен, которые он знает наизусть и поёт их в караоке уже раз в десятый за сегодняшний день.***
Неделя выдалась на славу. Совместные треки все больше набирали обороты, а заказы на тексты становились все сложнее. Джисон даже стал ложиться спать вовремя и вставать раньше. Купил себе новые вансы, но старые не смел выкидывать: слишком много истории они за собой несут. Всё чаще он приходил в зал, снимая стресс и моральную боль физической нагрузкой. Приходя с тренировки убитым, он не чувствовал ничего, кроме набитой пухом подушки под головой. Ближе к выходным, Хан перестал задумываться о том, а нужен ли ему этот вокал. Нужен. Он хочет довести группу до идеала. Да, может пока они и не светят успехом, но совсем скоро он был уверен, они выстрелят. Музыкальная школа выглядела очень даже прилично для их города. Вокруг неё сад с сакурой и деревянными лавочками, покошенные тропинки. Внутри помещение увешено картинами посреди огромного числа кабинетов и коридоров. Снаружи школа выглядела меньше. Слегка заплутав, Джисон спросил охранника у входа, как найти кабинет вокала. Тот, на удивление, вежливо ответил ему и ярко улыбнулся сквозь усы. Медленно шагая по коридору, Джисон рассматривал картины и выглядывал в окно, поражаясь веткам сакуры. Найдя нужный кабинет, он тихо постучался, а после вошел. Первое, что бросилось в глаза - это синтезатор, рядом с которым пюпитр для нот и текстов, а также микрофон. В углах комнаты замечены чёрные большие колонки. Только после этого Джисон увидел преподавателя. На белом кресле сидел уже знакомый парень. Слишком знакомый. И Хан сразу пожалел о том, что сказал парням не идти с ним в первый день. Объяснил, что хочет сначала один сходить освоиться, а уже после позвать парней. Напротив него сидел Минхо. Тот Минхо, про которого он не забыл спустя пару недель. Тот Минхо, что является владельцем сборника Толстого на полке его стола. Тот Минхо, которого он бросил в парке без нормального объяснения причины. И этот Минхо смотрел на него сейчас с глазами полными удивлением и отчаянием. Под глазами виднелись мешки, а его волосы вовсе не были уложены. Хан испугался, ведь всему этому причиной мог быть он. — Ну здравствуй, — протирая глаза вздохнул Хо. — Привет, я наверное ошибся, где тут занятия по вокалу?, — поправил лямку рюкзака на плече Хан. — Не ошибся, тут. Джисон встал в ступор. Не хватало ему ещё петь перед Минхо. — Хорошо, тогда я подожду преподавателя здесь, — не оставлял надежд Джисон. — Он перед тобой, — поджав губы прояснил русый. Все надежды разбились о скалы разума. Каким образом Минхо стал преподавателем вокала за пару недель? Почему Хан так переживает, если старается заглушить воспоминания о нем уже столько времени, добивая себя физической нагрузкой в спортзале. — Начнём с овладения певческим дыханием, — встал с кресла Мин. Он подошёл ближе к Джисону, вставая напротив. — Мы должны порционно выдыхать звук [с], по моему счету. Во время объяснения, Минхо выглядел сосредоточенным и невозмутимым, казалось, что он видит Хана первый раз в жизни. — Во время упражнения можешь сложить руки на животе, чтобы во время выдоха чувствовать сокращение мышц. Хо взял руку Джисона, приложив её к своему животу ладонью, вдыхая и выдыхая воздух со звуком [с]. По спине прошлись мурашки от ощущения тёплой ткани под рукой. Но суть упражнения Джисон уловил, и для первого раза хорошо справлялся с упражнениями под счёт. — Отлично, теперь назови мне известную песню, которая тебе нравится, и с которой тебе бы хотелось практиковаться, — сел обратно в кресло Хо. Хан полистал свой плейлист в телефоне. Найти что-то подходящее для вокала было тяжело, но он выбрал одну и показал её на экране телефона Минхо. Тот был удивлён, ведь песня, которую выбрал синеволосый - "I'll be your man", являлась его любимой, и он знал, как её играть наизусть с закрытыми глазами. Это была первая песня, с которой он практиковался у любимой учительницы, уволившейся позже. Но он её никогда не забудет, она была тем человеком, который посвятил его в мир музыки и пианино. Песня достаточно сложная, и Хо сомневался в навыках Джисона, но эмоций он никаких не выдал, как и планировалось, поэтому просто кивнул и, положив пальцы на синтезатор, начал игру. Хан обомлел, когда услышал ноты знакомой мелодии. Не верилось, что она звучит за счёт пальцев Минхо и клавиш синтезатора. Сыграв первый куплет, Хо остановился и вывел парня из ступора, напомнив о распевке. Он удивлялся, каким тот был послушным, ведь если ему указать на ошибку - он не дует щеки, а старается до последнего. Это нравилось Минхо, однако ему стыдно признавать: он хотел дольше смотреть на эти щёчки. После распевки, над которой Хан очень старался и вложил в неё все силы своих связок и дыхания, Джисон попробовал спеть выбранную песню, не прекращая восхищаться игрой Минхо. Ли не мог сосредоточиться на ошибках Джисона, чтобы потом ему на них указать, ведь его вокал убивал его, он не мог толком соображать, не то, что запоминать. Ли никогда бы не поверил в то, что рэпер может так волшебно владеть своим голосом. Благо, он знал эти ноты как родной алфавит, иначе бы нажимал мимо. Голос Хана и великолепный английский ласкали слух до мурашек. Минхо не знал этот язык, но перевод этого трека читал не раз, и как бы ему хотелось, чтобы эта песня была выбрана Ханом не случайно. Наслаждаясь друг другом, они закончили, после чего Минхо обсудил с Джисоном его ошибки и помог их исправить. С ним было безумно приятно работать, и Хану не терпелось показать преподавателя парням, а также показать вокал Чана, которым он восхищается, хотелось услышать мнение Минхо. Хотелось слышать Минхо. — Дай мне пять минут, пойду покурю, — попросил Хан передышку. — Ты же сейчас все пройденное испортишь своим курением, все распевки! — Зануда, пойду просто погуляю тогда, — шикнул Хан. Он вышел на улицу, наслаждаясь солнцем и запахом сакуры. В парке почти никого не было, так как, наверное, все сейчас занимаются. Удивительно, что в одном помещении творится музыка на каждом углу и всеми способами. Это отличается от, грубо говоря, студии парней, а точнее, квартиры Бина. Но Джисон ценит их своеобразную студию, он помнит первый трек записанный по приколу. Уверен, что скоро они будут считать это маленьким началом, собирая стадионы. Хан сел на траву под дерево, положив рюкзак себе на колени. Прислонился головой к стволу и прикрыл глаза от солнца. Он до сих пор не мог поверить в то, что Минхо стал преподавателем. Он был волшебным, тактично указывал на ошибки и помогал их исправить, просто изумительно играл песню, выбранную Джисоном, без какой либо репетиции. Солнечные лучи бегали по лицу, путешествуя по траве. Сверху падали лепестки сакуры, попадая на колени. И Хан был счастлив. Счастлив, что пришёл сюда, увидел Минхо, для него было необходимо знать, как он. Пусть и выглядит он неважно, но главное, что жив и развивается, даже стал преподавателем вокала. Парк светился добром и музыкой, под стать Джисону, все цветы на лужайках оглядываются по сторонам, восхищаясь светом природы, а сами не замечают своей прелести. От воодушевления и радости, они ещё пышнее распустили свои ароматные лепестки, которые чаруют всех своим ароматом. От восхищения отвлек тихий шелест травы рядом с деревом. Хан разобрал звуки, понимая, что по другую сторону дерева кто-то так же опустил свою тушу. Он улыбнулся, осознавая, кто находится за спиной. Конечно же, он был не уверен, но и задавать вопрос не хотелось. Было слишком тепло и хорошо сидеть тут под сакурой, рядом с ним, по разные стороны дерева. — Как здесь хорошо и приятно, как запах дерев я люблю! Орешника лист ароматный тебе я в тени настелю..., — низким, тихим голосом прочел первое четверостишие из стиха Толстого, того самого сборника, который выделил Минхо очередным стикером. Долго ждать ответа не пришлось. — Я там, у подножья аула, тебе шелковицы нарву, а лошадь и бурого мула мы пустим в густую траву..., — после вздоха продолжил Минхо — Ты здесь у фонтана приляжешь, пока не минуется зной, ты мне улыбнешься и скажешь, — не заканчивая, оставляя одну последнюю строчку, Джисон надеялся, что если тот её продолжит, от неё он будет отталкиваться. И как назло, наступила долгая пауза, навевающая панику Хану. Ведь если он не продолжит, то ему действительно придётся бросить мысли о нем, но даже если так, он приложит все усилия, лишь бы ему стало лучше. — Что ты не устала со мной, — шепотом продолжил Хо. Джисон расслаблено улыбается, нежной, многозначительной и мягкой улыбкой, а сердце так и трепещет от радости. — Не знал, что ты Толстым увлекаешься. — Начал после знакомства с тобой, — хмыкнул Хан, опуская взгляд на свои руки. Он бы ни за что не признался, что начал из-за того, что нагло забрал сборник Хо себе домой, а теперь ещё и стихи оттуда знает. — Так значит, ты стал преподавателем? - Хан знал, что это не его дело, но он все же задал этот вопрос. — Нет, что ты, — хихикнул Минхо, — неужели забыл мою маму? Как бы она отреагировала, брось я универ? Учитель уехал по работе, а так как подменить некому, взяли того, кто хорошо играет на фортепиано. Мне рассказали азы урока, и вот я тут. И Джисон расстроился, раз он подменяет учителя, значит завтра его не будет на занятиях и он не познакомит его с парнями, не покажет вокал Чана. Стоило ему вспомнить о парнях, как на телефон пришло сообщение от Чана. gnabnahc. Приходи пораньше сегодня, встретимся у Бина. Сообщение радовало, ведь именно сейчас ему не хватало общения с парнями, он хотел бы прийти к ним радостный и рассказать о том, какой у них будет замечательный преподаватель по вокалу, но, к сожалению, этого недо-преподователя он завтра уже не увидит. — Мы можем продолжить занятие? Мне надо уйти пораньше, — повернул голову Джи. Минхо счёл это за слишком откровенный диалог, который не понравился Хану, и он решил замкнуть его предложением продолжить занятие. — Конечно, пойдём.***
— Ты прикинь, мы же станем звёздами!, — выкрикивал Чанбин, подпрыгивая на своей же кровати. — Да тихо ты, Хан, видимо, не в курсе, — шикнул не него Чан, поправляя камеру. — Вот она - настоящая звезда, которая ценит своих фанатов, — закатил глаза Бин. После этого Хан зашел в комнату, скидывая с плеча рюкзак на кресло. В комнате пахло парфюмом Чанбина, будто тот вылил на себя сегодня весь флакон. — Что за повод? — кивая на стол с пивными банками, спросил тот. — Ну я же говорил, видно как ценит своих фанатов, — цыкнул Бин. — У нас пол сотни тысяч слушателей на треке, поздравляю, — похлопал по плечу Чан. У Хана глаза на лоб полезли. Для них это было достаточно сильное число. Этот день нравился ему все больше и больше, счастью не было предела. — Мы позвали тебя не только выпить, но, может, ещё проведём эфир? Я уже поставил камеру. Вопрос был риторический, ведь парни уже все решили. Джисон засиял и был готов верещать от радости. Он завалился на диван рядом с Чанбином и уже стал открывать свою банку. — Полегче, как мы рассказали, так сразу завёлся, а сам посмотреть на количество не удостоился чести, зазвездился? — нахмурил брови Чанбин, сложив руки у груди. — Ой, успокойся! Между прочим, я весь день вокалом занимался, вам повезло, что я выделил время на вас, — театрально закатив глаза и отвернувшись от надутого Бина, пробормотал Хан. Чан посмеялся над ними, пытаясь разобраться с управлением стримов. — Так, тихо! Кажется подключил, — стал улыбаться Чан и сел на диван. — Ай! Ты сел мне на руку, извинился быстро! — закричал Бин, демонстративно показывая ему свою ладонь. Хан захохотал с них, начав лупасить диван рукой. Сегодня он настрадается больше всех. — Мы можем хотя бы в интернете не позориться? — вздохнул Чан. — Позориться?! Позоришься здесь только ты! — в порыве театрального крика, решив добавить драмы, Бин размахнул рукой, разлив свое же пиво. — Это пиздец, нам не стать приличными стримерами, — закрыл лицо ладонью Крис. — Говорит тот, кто прямо сейчас материться на камеру. Хан смотрел в чат, пока Бин протирал пол под столом. На эфире было более 100 зрителей за пару минут. Ему было интересно, каково это - смотреть на таких парней, как они, у которых пока происходит полная неразбериха, и они пока ничего в этом не смыслят. Для них это что-то новое, и они постараются набраться опыта в этой сфере. По крайней мере, людям нравилось, им было смешно, а среди смеха промелькнул знакомый ник, зашедший на трансляцию. И сердце Джисона забилось чаще, как в смазливых дорамах. Хотелось бы ему верить, что это лишь воздействие алкоголя. — А ты вообще какое название эфиру дал? — Никакое, просто так начал, — пожал плечами Чан. — Ну и скука-а, — протянул Чанбин, — Пускай зрители придумают. Он прищурился, приближаясь к экрану ноутбука. — Комната Чана?! Это моя комната! — возмущался он. — Но ноутбук-то мой, — подмигнул ему Чан. — Ладно, уговорил. — Какая у вас мечта? — прочел вопрос из чата Хан. И он тут же задумался. Прямо сейчас за ним и парнями смотрит Минхо, по крайней мере, он надеялся на это. Он сейчас был бы рад дать какой-то намек, ведь сегодня днем он решил, что ещё не все потеряно, и его не забыли. — Чтобы меня простили, — выдохнул он. Парни резко вопросительно повернулись к нему, но после взгляда на них, в котором они прочли "потом", кивнули и продолжили отвечать. — Это конечно не мечта, скорее цель, было бы круто собрать с парнями концерт. — Оу-у как мило, — напрыгнул Бин с объятиями, — я хочу завести собаку, но Чан как хозяин спаниеля, не даёт. — А собака,, думаешь даст? После этих слов Джисону прилетел смачный подзатыльник от тянущегося к нему Бина, сквозь смеющегося Чана. Так и просидели до ночи. Советовали фильмы, отвечали на вопросы, смеялись и толкали заумные цитаты, а статус Ли Минхо все оставался онлайн. Хан ставит сотню на то, что он просмотрел эфир от начала до конца, а значит, услышал мечту Джисона. Уходя домой, он надеялся, что ветер развеет все эти мысли из головы. Но когда он упал на кровать, то понял, что толком ничего не изменилось. Он все ещё хочет написать, позвонить ему. Он уже не видит в зеркале того Джисона. В той заляпанной майке и с синяками под глазами. Не видит того хама в себе. Это странно, ведь в его жизни не успело ничего измениться. Он начал все чаще посещать спортзал и каждый поход становился все агрессивнее. Он бегал до тошноты, тягал гантели до потери сознания, но продолжал ходить туда. По ночам проходил в то место в парке, подкармливал того кота. Он осознавал, что все его действия крутятся вокруг одного и того же человека. Вокруг Ли Минхо. Эта глупая качель перед подъездом, на которую он до сих пор смотрит с балкона, в надежде увидеть его. А что бы было, будь он там? Он бы сбежал, увидев Джисона на пороге. Разве приятно быть брошенным в парке? Разве он заслужил это? Он заслужил хотя бы простых незамысловатых объяснений. И Джисон жалел о своём поступке. Он хотел как лучше, а получилось как всегда. Бояться перемен - ужасная тема. Бояться близости и быть не идеальным для близкого человека. Даже рядом с парнями были мысли о том, что он их вовсе не достоин. В отголосках своего сознания он видел свою мать. Которая металась от партнёра к партнёру после потери отца. Ведь тот нашёл другую, а когда она просила его остаться, говорила, что готова простить ему все, лишь бы он построил с ней семью, тот принял полное решение остаться с любовницей, ни разу не задумавшись о ребенке. После этого мать долго страдала и не обращала внимания на маленького Джисона. Он считал, что не стоит её внимания и делал все, лишь бы заслужить его. Маленький Джи улыбался счастливым семьям на улицах, старался в учёбе, чтобы прийти домой и показать маме отличные отметки. Плакал над сочинением по теме "семья", когда его задали на дом. И пока дети писали правду и с яркими улыбками и искрами счастья в глазах читали их у доски, Джисон писал утопию в своих листочках, пропитанных каплями слез. А потом мальчик выгорел и устал заслуживать внимание, которого не получал. Забил на учёбу и на свою жизнь. Бросил все на самотёк. После чего встретил мальчика, удостоенного вниманием, но не таким, каким должно оно быть. Минхо гиперопекали, и его мама всегда была рядом, но только тогда, когда стоило за что-то зацепиться и отчитать. И как-то раз Джисон зарекнулся, что сделает все, чтобы спасти его из этой опеки. И что он делает сейчас? Вжимается в одеяло от сожаления о том, что наговорил Минхо. Это становится последней мыслью перед тем, как он хватает ветровку и вылетает на лестничный пролет, прихватив с собой сборник Толстого. Не получится раскаяться, так хоть вернёт то, что забрал без спроса. Автобусы в такое время не ходят, поэтому приходится бежать по асфальту. Подбегая к дому, он теряется, ведь дома его мама, а делать ему же хуже не хочется. Он помнит, куда выходят окна из комнаты Минхо, поэтому единственное, что остаётся - схватить стремянку, забытую в огороде после сбора ягод с деревьев, и громыхая ей, бежать к окну. В комнате не горел свет, и ему искренне не хотелось будить Минхо, он помнит, что у того режим, но терпеть не было сил. Стремянка хлипко пошатывалась и скрипела, кое-как дотягиваясь до стекла. Хан аккуратно… постучал, но когда ответа не последовало, начал стучать все настойчивее. Спустя минут пять, жалюзи окна раскрылись, а за стеклом сквозь них он заметил Минхо, потирающего глаза. Обрадовавшись, Хан жестами попросил открыть окно, но тот открыл лишь форточку, показывая, что он не зовёт его к себе в комнату. — Хан, какого черта? — Боже извини, я не хотел тебя будить, — виновато поджал плечи Джисон. — Я заметил. Чего тебе от меня надо? - Минхо звучал серьёзно и Хана это пугало. Ему не хотелось быть отвергнутым, хотя он отвергнул первым. — Я пришёл признаться, что мне ужасно стыдно перед тобой. Я не осознавал, что говорю, и я посчитал себя не достойным тебя. Ты был так добр ко мне, не смотря на мой характер. Из-за тебя я теперь какой-то нежный, меня пугает это в себе, но я так тебе благодарен, прости меня, — на выдохе выпалил Джисон, прижав губы друг к другу как можно теснее. — Послушай, ты сейчас пьян, иди домой, поговорим позже, — потянулся Минхо окончательно закрыть окно. — Так значитЭ, ты все же был на стриме, — просунул пальцы Хан, чтобы тот не смог его закрыть. — Хан... — Я не уйду отсюда, пока ты не простишь меня, — не дал тот ему договорить. Минхо вздохнул, понимая, что сегодня он не поспит нормально. — Что-ж, — Хан переступил с ноги на ногу. Стремянка скрипнула и пошатнулась. Джисон клянется, что если он с неё навернется, то он поставит её обратно и продолжит ждать хоть до следующей ночи. В окно пробрался ароматный дым, но не знакомый Минхо. — Ты же с виноградом куришь? — А ты запомнил, какие сигареты я курю? — ухмыльнулся Хан. В ответ он услышал молчание. — Это шоколад. Чан одолжил, когда мы были в караоке. — Ясно, — выдохнул Минхо и присел на кровать. Ему не нравилась вся эта затея, ведь если их услышит мать, она убьет обоих. Он не хотел, чтобы Джисон стоял так на стремянке перед его окном, но и впустить его тоже не мог. Ни в комнату, ни в свою жизнь. Он пытался открыться человеку и начать с ним хорошие взаимоотношения, а в итоге его вновь отвергли. Он устал от этого всего, и не хочет, чтобы все повторилось вновь. — Можно я задам личный вопрос? — послышалось от окна. — Наверное, он на то и личный, чтобы не отвечать на него кому попало? — разозлился Хо. — Я что, прям совсем кто попало? — Задавай уже. — То фото с родителями... Кто тот маленький мальчик с тобой? Хан боялся задавать этот вопрос, но возможно, он больше никогда не сможет спросить. Минхо будто ударили чем-то тяжёлым по голове, ведь он сразу понял, о каком именно фото идет речь. Он застопорился, ведь эту фотографию видела исключительно его семья. — Как ты нашёл ее? — голос стал подрагивать. — Извини, я взял твой сборник стихов, я был слишком увлечён мыслью о том, что ты выделил стикерами, — покаялся Хан. Растянулось долгое молчание, которое Хан боялся прерывать. — Это мой брат. Все догадки Джисона были до боли верны. — А где он сейчас? Минхо поражался тому, как Хану только хватает наглости задавать эти вопросы человеку, который не собирается его прощать, но при этом он лезет к нему в личную жизнь. — Он уехал, — решая не вдаваться в подробности, буркнул Минхо. Но после долгого молчания понял, что больше оно его не устраивает. Он устал умалчивать то, что скрывал годами, лишь бы люди не подумали плохое про его маму. — В Австралию, с отцом. Мне было семь, когда родители развелись. Я очень любил папу, но тот выбрал Феликса, лишь потому, что мама любила его больше. Ему хотелось сделать ей больно, забрав наиболее любимого сына, — Минхо улыбнулся, понимая всю свою обиду на ситуацию. — После суда я потерял с ними контакт. Ликс стал актёром, великолепно читает стихи и выступает в театрах. А моя мама по сей день сравнивает меня с ним. Хвалит его, говоря о том, что мне никогда не достичь его успеха, что я никчемный, и лучше бы отец забрал меня. Слушая всхлипы, в голове Джисона собрался полный паззл. Имя на втором аккаунте Минхо - это имя его брата. Он не поменял фамилию именно из-за того, чтобы мать подумала, что это другой аккаунт второго сына и ничего не заподозрила. Фотография на странице его матери с вывеской звезды Ли Феликса, это фото с вывеской брата Минхо. — Минхо, прошу тебя, открой мне, — прикоснулся рукой к окну Хан. — Я не могу, Джи, понимаешь? Не могу, — вытирая от слез глаза, тараторил Ли, — Ты сделал мне больно и я устал слышать от людей, что я нудный и слишком идеальный для мамы. — Я не говорил такого, Хо, проблема во мне и в моей самооценке. Я решил, что ты слишком хорош для меня. Я испугался, понимаешь? Я не хотел тебе делать больно, но оставив тебя, сделал только хуже, — опустил голову Хан. — Да, сделал. Меня всю жизнь дорогие мне люди только и делают, что оставляют. Что отец с братом, что все друзья, в которых я хотел верить, что ты. Я устал, Джисон. Хану хотелось разреветься вместе с ним, но ещё больше ему хотелось успокоить его. Хотелось прижать к себе и сказать, что все у него будет. И друзья достойные, и кота он заведёт себе, а может, даже тройню, и все у него будет хорошо, то, к чему он стремится, станет явью. — Послушай, Минхо, давай пройдём через это вместе. Позволь мне помочь тебе. И снова тяжёлая тишина. Где-то внизу шумят сверчки, а из соседнего дома громко играет музыка. И только шепот Джисона сейчас действительно слышим. — Пожалуйста, Хо. Ещё пару минут слышно копошение в комнате, а после окно открывается полностью, и Хан с усилием пролезает сквозь раму и чувствует, как на него навалился Минхо. Он ощущал как намокает футболка на его плече. Все, что он может сейчас - это хаотично гладить его своими ладонями по спине. Он боится сделать неверное движение, ведь Минхо сейчас как оголенный нерв, и именно сейчас его с легкостью можно глубоко ранить. Хан жалел о том, что спросил его о семье. — Прости меня, — прошептал Джисон ему на ухо. И Минхо расплакался ещё больше. — Я обещаю, что мы вместе пройдём это и решим проблемы с семьями. Хан запустил одну руку в волосы Минхо, пропуская пряди меж пальцев. Тот замурлыкал у него на плече, пока слезы впитывались в ткань футболки. Солёные струйки рвались попасть прямиком в рот, стекали по щекам и капали с кончика носа. Он боялся близости с Джисоном, но тот ему необходим. Ему тяжело одному, и он устал это терпеть. Сейчас он готов простить Джисону все, если тот гарантирует свое присутствие рядом, то принимает свои проблемы с выдержкой. Хан с особой осторожностью взял лицо Минхо в свои руки. — Ты устал за сегодня, сходи в ванную, умойся и возвращайся спать, — стирая с щёк мокрые следы, попросил Хан. — Ты не уйдёшь? — шмыгая носом как маленький ребёнок, спрашивал Хо. Хан задумался о губительных последствиях, но ответ остался неизменным. — Не уйду. Минхо кивнул и на носочках вышел из комнаты. Джисон поправил футболку и подошел к кровати Минхо, расправил одеяло и задумался над тем, как давно он стал таким заботливым и понимающим. Подошёл к шкафу и начал искать ещё одно постельное белье. — Ты что, теперь будешь забирать не только мои книги, но и белье? — стоя позади него с руками упертыми в бока, причитал Минхо. — Нет, я собирался постелить себе на полу. И Минхо стыдливо опустил глаза вниз. Если честно, когда Джисон заявил, что не уйдёт, пока Минхо не простит его, то тот сразу подумал, что если что, в кровать к себе под бок он его не пустит. Но когда Хан сам решил, что ляжет на пол, то стало не по себе, ведь когда-то его, как мокрого котенка, приютили дома и пустили в одну постель. — Ты можешь лечь со мной. Хан улыбнулся, но решения не изменил. Ему не хотелось торопить Минхо, если надо, он готов всю жизнь спать на полу и ждать его у окна. — Все в порядке, я не хочу тебя стеснять. Минхо пожал плечами и лег к себе на кровать, наблюдая за тем, как Джисон застилает себе пол. У Минхо разболелась голова и единственное, что ему хотелось, так это побыстрее заснуть без задних мыслей, но ничего не выходило. — Я так не могу. Ляг в кровать, иначе я лягу с тобой на пол. — Я не хочу спать с тобой рядом, пока не удостоверюсь в том, что ты меня простил. Минхо раздражительно прошипел, резко встал и нагнулся к лицу Хана. Не подумав, примкнул к его мягким губам и слился с ним в мокром поцелуе. Под туманным шлейфом шока, Джисон раздвигает клубничные губы, влажно и чувственно мажет по кромке зубов, сдерживая свой порыв упасть в кровать к Минхо, осторожно пальцы впутывает в длинные шоколадные пряди на его затылке и тихонько стонет, когда проворные руки Хо касаются голого торса, ощущая разгоряченное тело перед ним. Минхо зубами жгуче терзает мягкие губы, возобновляя на них множество кровоточащих ранок, вылизывает небо, десна, ногтями до дрожи царапает нежную кожу живота. — Теперь ты уверен? — шепчет, смотря изподлобья. — Минхо, котёнок... — не договорив, он удивлённо уставился на чужой указательный палец перед его мокрыми от чужой слюны губами. — Как ты меня назвал? Пугаясь интонации Минхо, Джисон запинался в словах, в буквах, в звуках, боясь навредить ещё больше. — Извини пожалуйста, я... — Как ты меня назвал? — делая паузу после каждого слова, повторил Минхо. — Котёнок, — сдавленно выдохнул Джисон, ожидая пощёчины или чего хуже. Но посмотрев в глаза Хо он поклясться готов, что видел в них ярое пламя, способное испепелить его тушу заживо, выходящее за радужку карего глаза. Как давно сынок мамы стал таким смелым, и как давно Джисон стал извиняться перед людьми за случайно вылетевшее прозвище? Минхо не даёт времени на раздумья, все, что ласкает слух Хана - это звон собственной ширинки. В глазах мутнеет от прикосновения чужой руки к головке сквозь ткань боксёров. Стыдно признаться, что от одного лишь поцелуя, в трусах стало мокро и тесно. Минхо тонкими пальцами оттягивает резинку нижнего белья, поддерживая зрительный контакт. Хан зашипел, получая трение, в котором он сейчас так сильно нуждался. Ли одним движением меняет их местами усадив Джисона на кровать. — Будь тише, иначе нас могут услышать, — шепчет на ушко, зубами цепляя мочку. Опускаясь на колени, поджимая под себя ноги на полу Хо стягивает ненужную одежду чуть ниже колен, дует на головку, придерживая член у основания тонкими пальцами, тихонько хмыкает, длинным языком проходясь по всей длине, будто делает это не в первый раз. С головки слизывает предэякулят, одаривая младшего хитрым прищуром карих глаз. Джисон задрожал, зажав себе рот рукой посильнее, и смотрел на то, как Хо расслабленно чмокал губами на головке и брал её в рот, смыкая губы на основании. Он прикрыл глаза и опустился вниз, касаясь носом паха. Хан вздрогнул, непроизвольно толкнувшись бёдрами вперёд, в тёплое узкое горло. Минхо простонал, пуская вибрации по стволу, выбивая из Сони громкие стоны. Ли вжался руками в его бедра, сильнее припечатывая к кровати, продолжая плавно заглатывать, чувствуя языком каждую вздутую венку. Ощущая учащенную пульсацию и солоноватый вкус, Минхо резко отпрянул от ствола, заставив зашипеть Джисона. — Минхо-о пожалуйста, — голос дрожал, а в комнате становилось все жарче. — Неужели ты думал, что все так просто? — фыркнул Хо, забираясь на кровать. Минхо достал из карманов чужих джинсов презервативы и тюбик лубриканта. — Откуда ты... — вопрос утонул в мокром поцелуе. Отстранившись от Джисона с пошлым звуком, оставляя за собой нить из соединенных слюней, Минхо стянул футболку с чужого тела, а после позволил себя раздеть. От одного только вида голого лежащего на кровати Хо, Джисона вело и убивало последние крупицы здравого рассудка. От такого доступного, просящего его растянуть. Хан понимал, что это первый раз для Минхо, и пообещал быть предельно осторожным. Сам Хо недопонимал, что он делает. Может, для взгляда со стороны, он и выглядел уверенно, но внутри мозг просто плавился. Он боялся сделать что-то не так и думал, что поступает не правильно, ведь совсем недавно он плакал ему в плечо, а теперь раздвигает перед ним ноги. Но глубоко в себе он хотел этого, но хотеть и признать - разные вещи. В свои девятнадцать это его первый раз. И он мечтает провести его с Джисоном и впервые расслабиться. Почувствовав один палец с холодной смазкой в себе, Минхо стиснул зубы до скрипа, впившись в простынь, небрежно стискивая её. Джисон мокрыми поцелуями прошёлся по всему телу, облизнув ореол набухшего соска, другой зажав между двумя пальцами, оттягивая и играясь с ним. Хо все сильнее вжимал руку в свой рот в надежде заткнуться: он сам не ожидал узнать о своей эрогенной зоне прямо сейчас. Это отвлекало настолько, что Ли почти не заметил второго пальца в себе. Джисон двигал ими внутри, дабы расширить чувствительные стенки. Вскоре, к пальцам добавился еще один, что ускользнуло от внимания Минхо, занятого тем, что уверенно ерзал по кровати, чтобы сильнее насадиться на двигающиеся в нем пальцы, и вновь всем телом по горло окунуться в умопомрачительное удовольствие. Чувство растянутости и наполненности, туманно оставшиеся частички рассудка, а осознание того, что скоро в него войдет нечто большее, заставляло его содрогнуться, а тело пустить мурашки по коже. Хо ещё сильнее выгнулся в спине, показывая, что готов, закидывая ноги ему на плечи. Джисон растянул колечко презерватива по основанию, болезненно прошипев, получая трение, в котором так нуждался. Хан проводит головкой по колечку мышц, дразня старшего, получая недовольный стон. Аккуратно входит, получая волну возбуждения и дрожи от того, насколько узко внутри. Вылизывает внутреннюю сторону бедер тела Минхо чтобы отвлечь от непривычной боли. Слегка привыкнув, Минхо чувствует наслаждение от этой боли, чувствует горячее тело над ним и мокрые поцелуи на коже. Нетерпение вкупе с возбуждением берет верх, и Минхо начинает с большей силой метаться по кровати. — Хани, двигайся пожалуйста, прошу тебя, — сладко стонет в бреду. Минхо под ним сейчас безумно красив, пот усеивает лоб, а пухлая нижняя губа скрылась во рту под зубами. Его глаза остекленели от нахлынувшего удовольствия, как только Хан начал двигаться. Минхо выгнулся в спине, слегка запрокидывая голову. Хан продолжал плавные ритмичные движения, слушая нечленораздельные стоны, кое-как разбирая в них свое имя. Он оглаживал бедра Хо, продолжая попадать по комочку нервов, доставляя удовольствие парню под ним. Оставлял багровые отметины на ключицах, стараясь не оставить следов на шее, зная какие проблемы могут быть с мамой. Счёт времени был потерян, сам Хо был в какой-то прострации. Ему было хорошо, ужасно хорошо. Пусть ощущались отголоски боли, но её заглушало иное чувство. В какой-то момент он ощущает особо яркую вспышку удовольствия, тело пробивает крупной дрожью, а стон, слетевший с губ, более высоким, до хрипа. Хан кончает за ним в презерватив, блаженно упав на тело Минхо. Тот запустил руку в синие окрашенные волосы, пропуская пряди сквозь свои тонкие пальцы, массируя кожу головы. Вдвоем они старались привести дыхание в норму, переплетя пальцы между собой. — Теперь ты ляжешь со мной спать, Хан Джисон? — чмокнул его в макушку старший. — Теперь лягу, Ли Минхо. Хо нахмурено посмотрел на него, стараясь вырвать руку из цепких пальцев Джисона. — Ладно-ладно, котёнок, — хихикнул Хан, укладывая голову на его плечо, стараясь выровнять дыхание и насладиться моментом, пока они не отправились в душ. Мысли о будущем покинули Минхо, они больше не тревожили его голову, он был счастлив рядом с Джисоном и готов был принять любые его косяки, ведь он любил его, и никто больше не боялся этого слова. Они пройдут это вместе, решат под сакурой, читая стихи Толстого.