Записки сельского вампира

В склепе стояла полная тишина. Учитывая, что склеп располагался на кладбище, как им, склепам, это обычно и свойственно, тишину можно было бы назвать мертвой. Но — не хотелось. Потому что была она мягкая, уютная, почти домашняя. Тем более, что снаружи совсем уже по-зимнему завывал суровый северный ветер и мокрый снег валил хлопьями, покрывая землю — теперь уже, наверное, до весны. Стах бродил где-то в ночи — вернувшись под утро, доктор обнаружил, что друга дома нет. Вот и прекрасно! Налаживается размеренный и привычный распорядок ночи: умеренное питание, длительные прогулки, крепкий здоровый дневной сон. Хотя пора бы ему уже вернуться. Но волноваться не о чем. Светает нынче поздно, так что обгореть на солнце Стаху не грозит. Однако отправляться на покой, не дождавшись друга, доктор не стал — благо ему было, чем заняться. Для начала пан Вениамин свернул коврик и вынес его за двери склепа, где и вытряс со всей возможной тщательностью. Вот кончится снегопад, подморозит немножко — обязательно надо будет почистить снегом. Веника, правда, в хозяйстве нет, но это ничего. Расстелил посвежевший коврик на убитом земляном полу, полюбовался. Удивительно, как удалось Стаху подобрать цвета! Уж как доктор ни знал своего друга, а вот артистических склонностей за ним не замечал. Другие таланты — да, и преизрядные! В искусстве сабельного боя, к примеру, равных Стаху не было и нет (и уж не будет — не в моде нынче фехтование, настало время другого оружия). Но чтобы вот так изящно и гармонично сочетать разные оттенки, располагая к тому же весьма ограниченными материалами, нужно быть прирожденным колористом. Хотя с точки зрения чистой техники коврик все же был небезупречен (пара петель все-таки изрядно косеньки, да и узелки местами вылезали с изнанки на лицевую сторону), но придираться доктору не хотелось. Одно слово — отрада для глаз, а не коврик! Налюбовавшись вдоволь, пан Вениамин достал из-под подушки свой дневник, посидел над ним некоторое время, кое-что записал. Новостей особых не было, но порядок есть порядок. Что-то Стах загулял. Не иначе, отправился в Крынки, где всегда было, кем подкрепиться — двери корчмы открыты были всем желающим круглые сутки. Заодно и новости узнает. Наверное. И пан Вениамин уселся за чтение. Обтрепанная, оборванная книга без обложки, точнее, часть книги, появилась в склепе, пока доктор отлеживался после достопамятных посиделок. Должно быть, Стах притащил ее от Приблудовских Заблуд вместе со старым тряпьем, ставшим впоследствии ковриком (доктор не смог удержаться и еще раз полюбовался на тонкий переход от пунцового оттенка зимней зари к нежному тону весеннего рассвета). Больше ей просто неоткуда было взяться. Не стоило, конечно, прибирать к рукам чужое имущество, но, судя по всему, Заблуды не очень-то ею дорожили: не было у книги ни начала, ни конца, ни названия, ни автора. А книга-то была интересная — что-то вроде бестиария. «Видом тот змей — как зверь фока, такой же лоснистый, в складках, только без клыков. И серый, как фока. Но длиннее, чем тот, весьма. Потому что длины в нём семь с половиной логойских саженей, а если поинтересуется немец, то восемь и одна пятая фадена, а если, может, ангелец, то сорок девять футов и ещё двадцать два дюйма. Туловище имеют эти змеи широкое и немного сплюснутое, и имеют они плавники — не такие, как у рыбы, а такие точно, как у фоки, толстомясые, широкие, но не очень длинные. Шею имеют, к туловищу, так тонкую и слишком длинную. А на шее сидит голова, одновременно похожая и на голову змеи, и на голову лани. И зубы величиной с конские, но острые, и много их на такую голову, даже слишком. Глаза огромные, как блюдца, мутно-синие в зелень, остекленелые. И страшно смотреть в эти глаза, и мурашки по спине, будто Евиного змея увидел, и неудобно как-то, и будто в чём-то виноват».* — Читаешь? Доктор аж подскочил! — Ста… Сташек, как ты меня напугал! Разве можно так? А если я заикаться начну? Стах засмеялся: — Не начнешь! Чем это ты так зачитался? — Да вот, — доктор осторожно закрыл книгу, — про змея, похожего на фоку… — А, — кивнул Стах. — Цмок поозерский. Или островецкий? Их поди разбери! — А кто такой — фока? — спросил пан Вениамин — раз уж друг проявил такую осведомленность. — А шут его знает! — пожал плечами Стах. — Там про фоку нет ничего. Наверное, в другой части осталось, той, что оторвали. Да знаю, знаю, — остановил он уже было раскрывшего рот доктора. — Не следовало! Не следовало забирать чужое. Но ты глянь, Веня, до какого состояния книгу довели! Заблуды, одно слово… — Да, — спорить против очевидного доктор не стал. — Книгу довели. Но все равно, Сташек. Не стоило. Лишний раз себя обнаружить, знаешь ли… Чего молчишь? — Да видишь ли, Веня, — глядя в сторону, сказал Стах. — Думаю, они и без книги заметили, что их кто-то навестил. — Я так и думал! — воскликнул доктор. — То-то я смотрю: «К Заблудам пока не надо, в Крынки лучше пойдем!» А ну-ка, признавайся, что ты там еще отмочил? — Да ничего такого, — Стах слегка смутился. — Право слово, разговора-то не стоит… — Выкладывай! — велел пан Вениамин. — Да что ты, Веня, так кипятишься? Ничего предосудительного! Доктор хмыкнул: — Ну, это я уж сам решу, ты рассказывай давай! Чтобы я знал, к чему готовым быть! — Ни к чему! — настаивал Стах. — Пустяки же! Там, ты понимаешь… Я ведь не сразу и заметил, сначала сундук разворошил. Потом гляжу — а на стене портрет. И ведь какой портрет: в полный рост, при сабле, в красном кунтуше. Стоит гордо, подбоченясь. В глазах огонь, в осанке стать, брови вразлет. Одним словом — орёл! Вот честное слово, был бы я девкой — влюбился бы. И, главное, правой ручкой этак вбок тычет. А там надпись. «Semper stetit pro veritate»! — «Всегда стоял за правду»? — перевел доктор. — Представь себе! Ну, каково? Совершенно же невозможно! Ты бы, Веня, тоже не выдержал! — Погоди-ка, — доктор озадаченно нахмурился. — Что-то я не понимаю… Чей портрет? Кто за правду? — Вот! — воскликнул Стах. — Именно! Умеешь ты, Венька, главное видеть! Ольгерда Заблуды портрет! Того, что Хряком прозвали. Первая свинья и последний мерзавец по всей округе! Ну, или наоборот… За правду он стоял! Да он последнее время на ногах и вовсе не держался — не просыхал. А уж как помер-то — и вспоминать противно… В общем, не выдержал я, Веня. — Могу себе представить, — доктор покачал головой. — Однако ж, Сташек, это не повод… А что ты сделал-то? Хотя что бы ты ни сделал, это — не повод! Ты его порвал? Это, право, негоже… — Ну вот еще, — усмехнулся Стах. — Не волнуйся. Цел твой драгоценный пан Ольгерд… Доктор улыбнулся было с облегчением: — Вот и славно! Правильно! Молодец, Сташек! И тут Стах договорил: — Еще лучше стал! И доктор замер: — Как это, то есть, еще лучше? — Я его в соответствие привел. — С чем? — С сутью! Прозвище люди не просто так дают. Теперь всяк увидит, что Ольгерд Заблуда настоящий хряк и есть. И всё! И хватит про это! Надоело! Ты мне лучше вот что скажи: вот это что значит? Уже который раз нахожу на пороге… В вытянутой руке Стаха, прихваченная за кончик длинного хвоста, покачивалась крупная дохлая мышь. — Мор у них, что ли? Как думаешь, доктор? А вдруг — эпидемия? ________________________ * Процитирована книга Владимира Короткевича «Христос приземлился в Гродно» ВНИМАНИЕ: у истории теперь есть обложка! Нам ее подарила Хакуна. Спасибо ей огромное! Герои удались. Стах - ух! Веня - ах! А Кот - не могу подобрать правильное междометие!)))