Рождённые ползать

Бабочка нежно закидывает лапку на Ангела. Ангел морщит нос. Веселятся. Что этим девчонки? Бабочка любит Ангела. По-своему, неумело, совсем не романтично или мило. В стенах Дома вообще мало кто умеет любить, но это и не обязательно. Их некому было учить. Бабочка держит его за руку во время уроков, заплетает маленькие косички так, чтобы не было видно. Такие сентиментальности выбиваются из образа Третьей. Папа не запретит, но будет недоволен, если увидит. Хотя, он, наверное, уже давно заметил. Бабочка быстро целует в самые неожиданные моменты и тут же отворачивается. Ангел закатывает глаза и незаметно выводит сердечки на руке партнёра. Ангел не любит, когда его волосы кто-то трогает, нарушая хрупкую идеальность, на которую он тратит много сил и времени. Но Бабочке можно. Можно заплетать косички, оставляя заломы на мягких прядях, можно расчёсывать снежно-белые волны и зарываться в них лицом. Ангел даже не закатывает глаза в такие моменты. Ангел любит? Конечно да, что за вопросы такие? Они вместе выращивают непримечательные растения со сложными названиями, а потом делают из них настойки, пишут на стенах загадочные глупости, иногда (очень редко) с большим трудом выезжают во двор и «гуляют» там, пока не стемнеет. Подолгу читают вместе. В основном читает Ангел, и делает это так драматично, что вскоре все Птенчики собираются послушать. Бабочка и Ангел целуются. На Перекрёстке, в стайной, в опустевшем после уроков классе. Они стараются делать это скрытно, но получается плоховато. Ангел обнимает Бабочку и оставляет засосы на тонкой шее. Бабочка в ответ слегка прикусывает мочку уха Ангела. Он старается не оставлять следов на бледной, почти прозрачной коже, не нарушать её болезненную изящность. Они оба парализованы. Поцелуи — всё, чем можно выразить страсть. И они целуются, жадно, нежно, быстро, тягуче, долго. Это невыносимо. Невыносима невозможность стать ближе, невыносим приближающийся выпуск, люди вокруг, катастрофический недостаток времени и нависшая тенью Наружность. Они тонкими лезвиями режут кожу на хрупких предплечьях, прячут следы актов слабости под траурными рукавами. Сначала втайне друг от друга, потом Бабочка случайно замечает повреждения на обожаемых руках. Они обещают друг другу больше так не делать, а потом делают это вместе. Показывают друг другу свежие порезы. Снова обещают и снова режут себя. Со временем это заменяет им физическую близость, сближая духовно. «Бабочка и Ангел. Ангел и Бабочка, как красиво,» — Бабочка смакует их клички. Они, такие лёгкие и радостные, летящие, как издевательство для рождённых ползать любовников. Но Бабочка старается не думать об этом. Он наслаждается тем, как их клички гармонируют между собой, и задыхается от контраста возвышенного, бессмертного Ангела и его — земной, маленькой, красивой, но бесконечно далёкой от ослепительно чистого духа Бабочки. Бабочка не верит своему счастью, он готов кричать о нём всем и каждому. Ангел лишь мягко обнимает Бабочку и тихо-тихо шепчет что-то на ухо. Он более сдержан, он не хочет делиться. Ангел с Бабочкой спят в одной кровати. Так повелось с третьего месяца их отношений, когда Ангел осторожно сказал о ночных кошмарах и холоде, а Бабочка, смущенно глядя в сторону, предложил свои объятия как снотворное и обогреватель. В ночь накануне Выпуска они как всегда заснули вместе, чтобы никогда больше не проснуться. *** Посреди залитого солнечными лучами луга стояли двое мальчишек. Один высокий, с пшеничными волосами и усыпанным веснушками лицом, другой пониже, темноволосый, с тёмно-карими, почти чёрными глазами и счастливой улыбкой. Оба одеты в простые шорты и яркие, сшитые из множества лоскутков рубашки. Оба будто сотканы из света. Они крепко держались за руки. На их предплечьях расцветали ярко-красные цветы. Мальчишки переглянулись, радостно рассмеялись и побежали навстречу солнцу и ослепительно голубому небу.