***
Гарри почти дрожал, подходя к заветной двери. Бабочки в животе совершили круговой полет, а затем утихомирились где-то ниже желудка. Гермиона, отвлекшись от конспекта, одарила друга достаточно неоднозначным взглядом, когда подошло время отработки и он поднялся с места, но ничего не сказала. Юноша так и не смог растолковать этот взгляд. Может быть, спросит позже. Он постучал, следом отпирая дверь. - Добрый вечер, сэр. - Добрый, Поттер. Вы даже не опоздали. Удивительно, - мужчина даже не оторвался от своих бумажек, чтобы хотя бы посмотреть на вошедшего, - класс в полном вашем распоряжении. Все необходимое найдете в кладовке. Приступайте. Гарри оглядывает класс: забрызганные полы, грязные парты с разлитыми на них зельями, котелки и приборы, раскиданные ингридиенты и еще куча всякого барахла. Здесь что, у первокурсников пара была? - Но ведь это все можно убрать магией, - шатен оборачивается на сидящего за столом профессора, будто бы спрашивая: "Я действительно должен все это убирать?" - Можно, Поттер, - этот слизеринский змей все же поднимает глаза на собеседника с таким видом, будто его вынудили это сделать, - но где же тут веселье? "Веселье? Веселье?", - Юноша вздыхает, направляясь к кладовой, - "Я, может быть, вообще за другим пришел". Бережно, чтобы не повредить покрытие, натирая первую растекшуюся и уже немного застывшую кляксу, каким-то образом расплывшуюся в форму звезды и пахнущую горелыми листьями, он и правда подумал: а зачем он вообще пришел? Уж точно не на простую отработку. Вообще, Гарри старался скрыть в себе действительные мотивы своего сегодняшнего визита, но он знал: он пришел с надеждой, что что-то могло произойти. Что-то, похожее на событие почти двухнедельной давности. Почему скрыть? Да потому что ему самому было стыдно признать тот достоверный факт, что те объятия, то невинное, совсем без подтекста касание его кисти, побудили в нем голод до физического контакта. Ему хотелось и касаться, и быть касаемым. Но самое трепещущее, самое постыдное, то, которое Гарри бы и под сывороткой правы никому не выдал бы, было то, что он вовсе не возражал бы, а был бы очень даже за, если бы что-то, что было бы более... интимное, могло произойти. Он представлял его власть над собой, он хотел подчиняться, он думал: где бы это было? На парте? На учительском столе? Или профессор бы снизошел до того, чтобы провести его, Поттера, в свои личные комнаты, и там... Щеки моментально покрывались румянцем. Собственные мысли ощущались так громко в голове, что казалось, будто все в округе слышат это. Юноша оборачивается на Снейпа: он все так же просто сидит, просто что-то делает, просто не уделяет никакого внимания. "Ну же, сделай что-нибудь! Вот сейчас... нет, сейчас, ты должен подойти ко мне, что-нибудь сказать, а потом что-нибудь сделать, ну пожалуйста!" И Гарри действительно ждал действий. Смеялся над собой, не признавал ни малейшего шанса на это, но все равно ждал. - Поттер, - со стороны стола слышится какое-то шуршание. Он заговорил?, - будете так чистить, вам придется все переделывать, и мне неважно, до какого часа вы здесь останетесь. Юноша в тихом восторге оборачивается, видя, как размеренными шагами Северус приближается. Что это значит? Он мысли читает? - Посмотрите сюда. Вы для вида тряпкой провели? - зельевар ладонью указывает место на поверхности парты, но Гарри не видит ничего, кроме почти блестящей чистоты. - Здесь чисто, сэр. - Чисто? Приглядитесь-ка, мистер Поттер... - он указывает настойчивее, а когда мальчишка склоняет голову и щурит глаза в попытке увидеть невидимое, резко хватает его шиворот, а затем за ворот синего свитера, заставляя сесть на парту. Кстати, действительно чистейшую. - Мистер Поттер... - он приостанавливает речь, давая ошалевшему гриффиндорцу возможность прийти в себя и сфокусировать взгляд на лице, - у вас есть секрет, не так ли? И он очень... необычный. Но вы же не думали, что я не узнаю? Снейп стоял близко. Очень близко. А Гарри сидел перед ним на парте, и их лица были на одном уровне. И не так далеко друг от друга. Это поттеровский разум заприметил гораздо раньше, чем понял смысл чужих слов. - Что? - единственное, на что хватило воображения. Гениально, Гарри, просто гениально. - Вы пришли сюда не просто так сегодня, - Северус говорил с невероятной уверенностью. Он действительно студента как открытую книгу читал, - зачем? - На отработку, профессор. Вы сами назначили, - жалкие попытки кролика выбраться из лисьей пасти, когда в лапу уже вгрызлись острые клыки. Вот, на что это было похоже. Кому ты врешь, Поттер? - Я изъяснился неясно или вы меня не поняли, когда я сказал, что знаю о вашей драгоценной тайне? Мне выразиться иначе? - ладонь сжимает и чуть натягивает ткань свитера, приближая юношу ближе. О, Мерлин, он делает это так грациозно... - Да в чем дело? - схвативший нить событий шатен теперь уже не может определиться, что должен сделать: выдать свою тайну этому чертовому шантажисту или держать планку до последнего. В одном он точно уверен: он хочет, чтобы эта пытка продолжалась. - В чем дело? Может быть в твоей мной озабоченности, наглый ты лгун?! - впиваясь взглядом в широко зеленые глаза, Северус не заметил, насколько разгорячился сам: вот уже он ближе предполагаемого, вот уже его пальцы держат Поттера за одержу, и он все еще не собирается останавливаться. Цель на сегодняшнюю отработку была намечена еще давно: заставить рассказать правду. Услышать слова из первых уст, а не довольствоваться догадками, в которых, конечно, сомневаться не приходилось. Так что, Снейп, ты ведь недоговариваешь: сам-то назначил время не для того, чтобы юнец парты драил. - Да вы... - Гарри не смог бы описать степень того, насколько мелким и раскрытым, насквозь выпотрошенным от чувствовал себя сейчас даже на десяти, нет, пятидесяти пергаментах. Профессор действительно вот так прямо ему заявляет о своей осведомленности в его, Поттера, запретных чувствах? - вы все знаете, и продолжаете меня мучить! - Мучить? Какое нестандартное название моих действий. Я... - Для чего все это? Вам смешно? - парень разгоряченно перебивает его. Что ж, раз играть, так до конца, - ладно, если вам станет от этого легче - все так! Все так, как вы говорите. Вы снова обо всем догадались, мои поздравления, сэр. Но если вам ничего от меня не надо и вы собираетесь пользоваться моими... моим положением только для насмешек и издевок, то я ухожу прямо сейчас. Я не собираюсь это терпеть, я уже не маленький, и я не позволю вам над собой издеваться даже в случае, если я испытываю к вам любовные чувства, вам ясно? - Гарри быстрым движением высвобождается от хватки и, все так же глядя в чужие глаза, слезает с парты и, сжимая кулаки, направлется к выходу. Он действительно не собирался это терпеть. Он был влюблен так, что прямо сейчас готов был развернуться и упасть к ногам Северуса, умоляя позволить хоть малейшее проявление чувств, но он знал себе цену и не хотел навязывать свою любовь. - Какое поражающее ум красноречие, - профессор разворачивается к удаляющемуся Поттеру, сложив руки в привычном жесте на груди, - то есть, до таких речей ты додумался, а до того, чтобы сообразить, что если бы мне ничего от тебя не было надо, я бы не устраивал весь этот цирк, а просто бы вышвырнул тебя отсюда, нет? Расстроенный, разгоряченный и раздраженный герой застывает на месте, чуть не рассыпаясь на тысячу осколков. Что это значило? - Что вы имеете ввиду? "Как же тяжело с ним", - единственное, что проскакивает в уме Северуса, перед тем как подойти к этому вспыльчивому идиоту и, прижав к близстоящей стене, поцеловать. Гарри плохо соображает, но отчетливо чувствует чужие губы на своих. А когда десять секунд шока сходят на нет, и сам начинает отвечать, ладонями цепляется за чужие плечи, будто бы боясь конца этой секунды, боясь, что Северус снова окажется далеко. Его целую так, будто льется водопад: так же полно, так же рьяно, так же чувственно, и так, будто горит огонь: так же горячо, обжигающе, пьяняще и размеренно. Ни одна девчонка не могла заставит его почувствовать такое. Он просто тает, подобно мороженому на ярком солнце, растекаясь в несуразную лужу, неспособную ни на что, кроме принятия того, что ему с такой нежностью давалось. Северус был будто оазис, который появлялся в поле зрения идущего по пустыне только когда сам того захотел. Он него будто бы зависела чья-то жизнь, и это, мать твою, было действительно так. Если бы не этот поцелуй, что делал бы Гарри сегодняшнюю и все последующие ночи? Да и сам Северус: что бы делал он с его внезапным осознанием тёплых чувств к этому мальчишке? Ладонь зельевара тонет в каштановых локонах, что оказались мягче любого пуха, он чуть сжимает торчащие во все стороны вихры и отрывает от себя, казалось, уже перевозбужденного юношу. Поттер выглядит так, будто, прости, Мерлин, его уже трахнули: съехавшие с носа очки, румянец и, о, эти припухшие губы. Идеально... - Я достаточно подробно объяснил, что это значило?, - Северус правда старается придать своему лицу обыкновенную незаинтересованность, обыкновенную надменность, но сделать это труднее, когда всю твою заинтересованность выдает давшее о себе знать стальное возбуждение и неприятная теснота в штанах. - Я думаю, сэр, - Гарри тяжело дышит, а горячее дыхание, пролетая жалкие миллиметры, касается губ профессора, - что, - глаза его вдруг становятся какими-то более развеселенными, словно хитрыми, - мне не хватит одной теории. Снейп чуть не задыхается то ли от беспредельной наглости, которую в очередной раз демонстрирует студент, то ли от тугого узла, вдруг скрутившего все нутро и глухо упавшего в районе паха. Плевать на запреты, сегодня этот нахал просто так отсюда не уйдет. - Не слишком ли многого ты от меня хочешь? - если гриффиндорец хочет поиграть, то пусть, вот только он никогда не забудет этой игры. - Примерно столько, сколько хотите от меня вы, профессор, - он улыбается, наклоняется ближе, почти касаясь губ Северуса своими - зельевар не оттолкнет, не ударит, не вышвырнет из кабинета. Он знал и даже бедром чувствовал, насколько профессор сейчас его хотел, а значит, можно делать что угодно. Гарри не знал, кто из них больше во власти у другого - он или его почти любовник, - ну, может быть чуть-чуть меньше. - Я удивлен твоей тягой к знаниям, пробудившейся спустя восемь лет. И кто же я такой, чтобы тебя удерживать? Северус вновь уверенно целует, вдыхая еле слышный стон, подаренный Поттером и, схватив его за ворот, отстраняет от стены, разворачивает и толкает в сторону спальни. Приходится подождать несколько долгих секунд пока каменная стена покажет вход в спальню. Темно-синюю. Так, как предполагал Гарри. Хотя у него не было много времени рассмотреть помещение, поскольку он был занят неловкими попытками расстегнуть многочисленные пуговицы у профессора на мантии, но заметил: черного здесь было даже больше, чем синего. - Интересно, какой ваш любимый цвет? - Гарри язвит, покуда летит на кровать. - Не могу ответить, но совершенно точно ненавижу красный. Юноша оценивает шутку, успевает даже посмеяться, но затем его губы вдруг теряют ухмылку и приоткрываются. С Северуса слетела мантия, а пуговицы на черной рубашке, где из светлых тонов были только белые манжеты, оказались расстегнуты. Он был... великолепным. Тело его не было до неприличного худым, напротив, не сильно развитые, но все же имеющиеся мышцы пресса, грудь, плечи, бицепс, делали его до неприличия привлекательным. Профессор был высоким и каждая его часть, каждый его шрам, вены на тонких руках делали всю его фигуру такой правильной, такой сексуальной. Гарри запрокинул голову и не мог оторвать взгляда от его лица, стоило ему подойти ближе и нависнуть над лежащим Поттером. В эту секунду юноша любил его так, как не любил еще никогда. - Передумал? - Снейп ласково проводит пальцем по нижней губе, опускается на шею, очерчивает кадык, спускается еще ниже... - Нет. Ни в коем случае. Гарри старается снять с себя свитер и футболку под ним, не оторвав взгляда от мужчины. Попытки, конечно, тщетны - он похож на котенка, запутавшегося в одеяле. Северус смеется, и парень впервые слышит этот низкий, короткий тембр. Как же это прекрасно, о, Мерлин, просто не находится слов. - Ты ведь хорошо понимаешь, что я собираюсь с тобой сделать? - это обращение на "ты" - только от этого парень готов был прыгать от счастья. Он кивает. - Ты уже был снизу? Гриффиндорец отрицательно мотает головой и улыбается. Даже ничего не сказал, чертенок. Зельевар вдруг меняется в лице. - У тебя не было опыта? Ты предлагаешь мне стать первым? Гарри хватает его за руку, когда тот пытается убрать ее от талии младшего. - Сэр, все в порядке, да, я хочу чтобы это были вы, не уходите, я готов, прошу вас... - если бы сейчас, в эту секунду, юноша остался в одиночестве, он проткнул бы себе сердце собственной волшебной палочкой. Нет, сейчас оставаться без него противопоказано. Опасно для жизни. - Ты ведь знаешь, что это не совсем приятный процесс? Гарри, ты уверен? Я могу доставить тебе удовольствие.. другими способами. - Дело не в этом, - дело было действительно не в этом. Гарри хотел сделать это с ним. Хотел соединиться настолько, чтобы уже не рассоединить. Хотел всего этого только и только с ним, - я просто хочу. Просто хочу, чтобы это были вы, сэр. Тонкие пальцы нежно проводят линию челюсти, скул, снова притягивают ближе и на губах остается невесомый поцелуй. Гарри невольно закрывает глаза, на двести процентов доверяя партнеру, разливаясь по постели, словно лужица, теряя ощущение реальности. Профессор медленно, сладко, ласково, даря всю любовь, которую он не мог подарить никому за свою жизнь, опускается поцелуями на шею, на плечи, на грудь. Мальчишка вскрикивает, стоит чужому языку коснуться правого соска. Он не видит, но почти чувствует улыбку, в которой изогнулись его губы, дарившие столько тепла. От одних прелюдий парень теряет рассудок, выгибается, словно гимнаст какой-то, и тысячи раз произносит его имя. Он пылает, сгорает от желания, но боится коснуться чужого тела, боится сделать что-то не так, что может разозлить Северуса. Профессор управляет процессом, изучая каждый сантиметр тела под собой, отмечая, что у любовника все тело - одна сплошная эрогенная зона. Он избавляет парня от остатков одежды. То, как он вел себя с подрагивающим Поттером сейчас было совсем не похоже на жгучие поцелуи у стены двадцать минут назад. Сейчас младшего хотелось нежить, успокаивать, любить? Да. Любить. И Снейп справлялся с этой задачей очень хорошо. Мужчина ненадолго оставляет источник тепла и отходит, а источник тепла недоумевает. - Встань на четвереньки. Мальчишка сразу же заливается краской, но не перечит, становится. Боится, но становится. Боится, но хочет. Северуса хочет. Снейп произносит невербальное, и Гарри чувствует непривычную влагу внутри. О, Мерлин... Снейп пальцами касается его там. Снейп спрашивает, готов ли он. Снейп получает утвердительный ответ и Снейп входит. А в награду за свою сдержанность Снейп слышит протяжный стон снизу. Победа. Какое-то время занимает разработать любовника, после чего Гарри кричит, не может места себе на широкой постели найти, кусает губы, мнет простыни, стонет. Профессору доставляет небывалое удовольствие иметь гриффиндорца двумя лишь пальцами, запрещать ему касаться себя, впитывать эти отклики наслаждения. Юноша оказался чертовски чувствительным. Что будет, когда пальцы заменятся чем-то другим? - Сэр, я сейчас.. - от сам себя перебивает рваным стоном из груди. Старший понимает, что он сейчас. Северус выходит из горячего нутра, ложится на спину и требовательно зовет Поттера. - Сядь на меня. И Гарри мог бы еще больше покраснеть, если бы было время. Нет. времени не было. Зельевар только пальцами оттрахал его так, как он и в самых мокрых мечтах себе представить не мог, хотя, как ему казалось, удивить его было невозможно - в своей голове Поттер кончал он этих рук не один десяток раз. Но хотелось большего. Даже если это все еще игра, плевать, тогда он проиграл. Или нет...? Парень устраивается на чужих бедрах. Он прекрасно знает, что нужно делать, но ему нужно позволение. Сила, власть, как угодно. Ему нравится ощущать его превосходство. - Давай. Вставь его, Гарри. Черные глаза закатываются, зубы закусывают нижнюю губу, черные волосы падают на лицо, когда Гарри медленно погружает его в себя. Северус невероятен. Его член невероятен. Его волосы, руки, голос, глаза. Юноша никогда не видел ничего совершеннее. В профессоре было что-то, что сводило с ума. Он идеален с любой стороны. Блять, он достоин всего этого мира хотя бы за то, что сам пережил. Парень садится полностью, разбавляя и свое, и чужое дыхание стоном. Это лучше, чем дрочка на мысли. Это даже лучше, чем пальцы. Он упирается ладонями в грудь старшего, равномерно опускаясь и поднимаясь, напрягаясь всем телом, чувствуя, как удовольствие толчками растекается по каждой его клетке и видя, как хорошо сейчас профессору. Хриплые стоны доносятся снизу и Гарри больше рад его наслаждению, чем своему. Северус срывается и, поддерживая мальчишку руками, начинает сам трахать его с той скоростью, которая кажется идеальной им обоим. Гарри повышает частоту стонов, их громкость, и это является лучшим подарком за все дерьмо, через которое ему, Северусу, пришлось пройти. - Я-я, - Поттер сбивается на крики, не в силах договорить предложение, - я люблю вас, профессор. Младший кончает сразу после этих слов и, кажется, ничего в этом грязном мире никогда не бывало настолько искренним. Снейп достигает финала вскоре после этого, не до конца понимая от чего - от тесно сжимающего плоть любовника и его чувственных стонов или от столь же чувственного признания. - Ты... - мужчина пытается отдышаться, обнимая упавшего рядом студента, - ты останешься сегодня у меня и скажешь всем, что ночевал в Выручай комнате, понял? - Я, вообще-то, так и хотел.Три года спустя
- Режь кубиками. - Какими кубиками? Гарри смотрит на Северуса, как на дурачка. Они живут вместе уже два с половиной года, и готовит постоянно Поттер, потому что каждый раз, когда Северус берется за сковороду, всю кухню заполняет запах сгоревшей еды. - Вот уж не думал, что зельевар, такой почетный и грамотный человек, как ты, не умеет готовить. Что значит: "какими кубиками?" Такими же, какими ты свои листья на зелья режешь! - Поттер! Ты как не знал, так и не знаешь, что ни один ингредиент для зелья не режется так же, как твои дурацкие огурцы! - он бросает нож и отходит от разделочной доски, - Сам готовь свои салат, мистер главный аврор, а мне надо еще зелье на заказ доделать... - Ладно, ладно - мистер главный автор догоняет мужчину и прижимается со спины, - я не буду так больше. Пошли, я все объясню по-хорошему... Угрюмого Снейпа все же удается заставить взять в руки нож. - Смотри, ты режешь сначала вдоль, а потом - поперек, чтобы сделать маленькие кубики, чтобы было удобно жевать... Гарри относился к готовке так же, как Северус относился к зельям, к порядку на столе, к книгам, к хорошему вину, к аккуратно сложенным вещам... Гарри относился к каждому своему делу с такой же любовью, с которой Снейп относился к самому Гарри, хоть никогда вслух этого не произносил, предпочитая показывать свои чувства поступками: кофе в постель, походы на дурацкие мероприятия, на которые Поттер постоянно зазывал его, к покупке бесполезного и вредного, но любимого шоколадного молока Гарри, да даже эти кубики он учился делать только из-за того, что хотел сделать ему приятно. - Гарри, я люблю тебя. Аврор вдруг поднимает глаза и смотрит на мужчину почти с детским восторгом. - Наконец-то я это услышал. Я тебя тоже, Северус.