Я не буду гореть

Темница, кажется, отражала чувство безвыходности, которое сейчас наполняло Мерлина. Солнечные лучи не могли пробиться сквозь грязные серые камни. Было холодно, одиноко и пусто. Именно это и чувствовал Мерлин. Гаюс, конечно, приходил, чтобы повидаться с ним. Чародей просил опекуна, чтобы он не позволил Утеру узнать, что лекарь покрывал Мерлина все это время. Он не хотел, чтобы Гаюс присоединился к нему на погребальном костре. Но больше к нему никто не приходил, никто с ним не разговаривал. Даже стражники демонстративно не обращали на него внимания. Маг подумал, что они, вероятно, тоже чувствовали себя обманутыми. Мерлина несколько раз обвиняли в колдовстве, и они всегда смеялись над этими обвинениями, говорили, что такой неуклюжий, добрый мальчик не мог быть магом. А вот теперь они знали правду. Артур тоже не пришел. Даже мысль о принце заставляла грудь болезненно сжиматься. Выражения на его лице после того, как перед ним в воздухе остановился кинжал, который должен был пронзить его грудь в самый разгар застолья, Мерлин помнил очень четко. Детали этого момента глубоко проникли в его разум, и он не мог не думать об этом постоянно. В то время как лицо Утера было искажено ненавистью и яростью, лицо Артура изображало предательство и гнев. Именно Артур приказал его арестовать, а Утер затем приговорил к сожжению на костре. Видимо это и была его судьба. Ему было предназначено быть казненным на городской площади и оставить Артура без защиты. Колдун бы удивился, если бы принц потом почувствовал хоть маленькую крупицу вины за то, что случилось. Когда Мерлин уже совсем отчаялся, он внезапно услышал приближающиеся шаги. Его сердце заколотилось в тревоге. Может быть, это Гвен пришла попрощаться с ним, несмотря на его магию? Или Моргана, чтобы посмеяться над его неминуемой смертью? Нет. Это был Артур. Дыхание чародея сбилось, кода перед ним появился принц. Его лицо ни выражало никаких эмоций, когда он тихо разговаривал со стражниками. Те кивнули ему и ушли. Они остались наедине. Мерлин вдруг почувствовал, что он дрожит. Почему Артур здесь? Он пришел за объяснениями? Или, чтобы сказать волшебнику как сильно он его ненавидит? Тишина длилась лишь мгновение. Затем принц тихо прошептал сквозь решетку: — Иди сюда. Растерявшись, колдун посмотрел на руки Артура, и его глаза расширились. Принц держал в руках ключи от темницы. — Ну? — нетерпеливо сказал Пендрагон, когда колдун не пошевелился. — Ч-что? — спросил он, запинаясь. Вдруг Мерлин понял, что Артур говорит тихо, потому что король не в курсе его действий. Медленно чародей поднялся из своего угла и подошел к двери темницы. Он осмелился взглянуть в лицо принца. Он не знал, чего ожидал. Ненависти? Гнева? Но там не было ничего похожего. Там был лишь след… беспокойства? Артур оглянулся через плечо, проверяя, чтоб стражники находились за пределами слышимости. — Мне удалось отослать их, но лучше поторопиться. Возьми ключи. Колдун почувствовал, что его горло сжимается. — Ты… не злишься? Принц резко посмотрел на него как на идиота. — Конечно, злюсь. Но не настолько, чтобы видеть твою казнь. Кроме того, как ты сможешь объяснить мне все, если будешь мертв? Мерлин почувствовал жжение в глазах и слабость в коленях. Он также начал ощущать легкий озноб. Артур его не ненавидел. Его лицо исказилось от боли, и он прислонился лицом к решетке. — Мерлин? Тот судорожно вздохнул, чувствуя, как из него стремится вырваться рыдание. — Мерлин, сейчас не время для эмоций. Я серьезно: они могут вернуться в любую секунду… Чародей печально покачал головой. — Артур… — его голос был хриплым и наполненным боли, как физической, так и душевной. — Я совершил ошибку. — Как удивительно, — тон принца был легким и несколько мягким, было очевидно, что он чувствовал некое беспокойство. — Но ты можешь подумать об этом позже. Давай, уйдем отсюда. Стражники вернутся сюда и увидят, что ты на месте, а затем я знаю способ их отвлечь, они отойдут, и ты сможешь сбежать. — Артур… — Гвен ждет снаружи. Она уйдет вместе с тобой. Мой отец убежден, что ты зло, его не волнует, что ты спас мне жизнь. Если бы я замолвил о тебе хоть слово, он бы подумал, что ты меня заколдовал. Вот почему я должен был отдать приказ о твоем аресте. Может быть, в будущем мы сможем что-нибудь изменить, но… сейчас тебе нужно бежать. Мерлин сглотнул. — Я думал, что ты меня ненавидишь… я не хотел гореть… — его голос был умоляющим, он пытался объяснить Артуру причину своего поступка, о котором принц пока не догадывался. — Эй! Артур, молча, всунул в руку Мерлина ключи. Его взгляд был мягким, подбодряющим, ему нужно было уходить, пока стражники ничего не поняли. — Не волнуйся, — сказал принц. — Тебе не придется гореть. Я смогу помочь. Нет, Мерлин не будет гореть, это он знал и так. Но Артур все равно не понимал… — Артур… Его шепот был едва слышным, но достаточным, чтобы остановить принца и заставить его оглянуться. Мерлин протянул дрожащую руку и раскрыл ладонь. Предмет, который в ней лежал, привел Артура в ужас, и он перевел взгляд на лицо друга. В уголке его рта была размазанная капля, которую Пендрагон почему-то не заметил раньше. Она соответствовала черному следу на его руке и остатку снадобья в пузырьке. Он совсем недавно выпил один из самых сильных смертельных и неизлечимых ядов Гаюса. Когда стражники вернулись, они обнаружили принца, который стоял на коленях на грязном каменном полу в темнице и держал на руках заключенного, в глазах которого уже не было жизни. По щекам наследного принца беспрерывно текли слезы, и он что-то тихо бормотал. Однако стражники к своему удивлению смогли различить только слова: «Зачем?» и «Прости».