‘ неопий

Он взял в рот очередную курительную трубку. Для него было чистым наркотиком вдыхать невероятный, обволакивающий, пусть и иногда тяжелый аромат. Он всегда мог отказаться, но его зависимость была сильнее. О какой зависимости речь? Не о той, о которой вы могли подумать. Все врут. Для него были важны лишь две вещи: процесс и итог. Возможно, сам процесс его мало интересовал, так как это была сплошная мелодрама борьбы гордости с остатками рассудка. С одной стороны: возможность отказаться, а с другой - вечные сожаления о том, что отказался. В его глазах двоилось: голова неосознанно повалилась назад, руки, холодные, как у марионетки, начали «сами» расстегивать тяжелее пуговицы рубашки, как бы оставляя хоть какую-то связь с эти миром. Он прислушался: комнату заполонил запах керосина. Он чувствовал, что скоро.. Ему была нужна эта доза. Только с помощью неё он мог снова видеть то, что было больше ему недоступно. Её. Он желал её. Видеть. Если не в трезвом уме, то сладком бессознании. Опасность для него не имела значения. Безмятежность. Бесконечная, зовущая его мелодия. Глаза его потеряли прежний блеск, а под ними были лишь фиолетовые отпечатки каждодневного «процесса» ухода в никуда. Очередная затяжка. Необычная пелена окутывала его комнату. Глаза выдавали ему оптические иллюзии в виде бензиновых кругов: комната, казалось, уходила у него из под ног. С каждым вдохом лёгкие его сжимались, заставляя немного сбавить напор. Комната превратилась в привычное для него серое облако, да он и сам как-будто уже сидел на нём, а птицы, пролетая мимо, смотрели в его глаза с подозрениями. Его неживые руки со скрипом держат трубку во рту. Губы его обсохли, казалось, что они больше не могли сказать ни единого предложения, а если и говорили, то буквы превращались в бессвязную речь. Кожа его стала настолько бледной, что его было невозможно отличить от неживого человека. Привычное состояние для уже практически покойного. Веки его дрожали. Да, именно дрожали, как и его руки. Чёрные волосы уже не казались такими чёрными: они потеряли свою прежнюю живость и падали ему на лоб, практически полностью заслоняя обзор. Он не был зависим от курения, что вы. Главной его зависимостью была.. То самое мгновение. Оно длилось долго, но в сознании он смог напрячь уголки рта и улыбнуться. Стук об пол. Трубка с треском упала и покатилась куда-то очень далеко. Утрировано. Он больше не ощущал себя в этом мире, поэтому и трубка для него казалась чем-то удивительным и «живым», способная к осознанным действиям. Руки его полностью ушли в «иное» пространство, расслабляя пальцы. Его ногти, казалось, крошились и расстилались об пол чёрной жидкостью с запахом уже привычного керосина. Голова ещё работала, обдавая небольшими импульсами тело. Казалось, что его пристегнули и пытались вернуть к реальности. Поздно. Она. Девушка с белой простынкой по длине всего тела звала его. — «Бора..» Он бежал за ней. Или шёл. Впрочем, ноги несли его к ней, как ему казалось, достаточно быстро, но недостаточно для того, чтобы догнать её. Тот самый коридор. Протяжный. Такой знакомый, родной. Он был наполнен жизнью: идеально белые стены без всяких излишеств, огромные окна с каждой стороны, через которые ярким светом били лучи солнца, белый дым, казалось, заполнивший всё помещение, бегал у него перед глазами, как бы «унося» девушку в даль. У этого места не было начала и конца: неизвестно, откуда ты пришел, и такая же неизвестность стоит за тем, где ты очутишься в конце. Иногда он мог ощутить эту нить, которая связывала его с реальностью. Красные, зеленые пятна бегали у него перед глазами, вытворяя немыслимые узоры, но тут же рассеивались по коридору. Девичий смех. Такой тоненький, что он улыбнулся во всю ширину рта. Девушка звала его руками, периодически кружась вокруг себя. Волосы её были длинны, а ноги стройны, точно у фарфоровой куколки. Её яркие зеленые глазки звали его. Такие чудесные, что он был готов смотреть в них всегда. Лишь бы остаться тут. С ней. Навсегда. В них отражалась радость. Многие говорят, что глаза — зеркало души. Порой можно подумать, что это несуразица из детских книг. Ошибочные суждения. Или же он настолько утонул в этом сне, что не хотел видеть правду. Не знаю. В любом случае, глаза её были красивы. В них отражался истинный свет её намерений. Не было сомнений — она чиста. Смех. Такой ребяческий, но в то же время такой утонченный. Она практически ничего не говорила, лишь отчеканивала его имя, как бы показывая ему «смотри же, я здесь, догони меня». Фигура кружилась, словно юла, зазывая его к себе. Кудрявые волосы следовали за ней. Ему казалось, что они жили отдельной жизнью и были совсем другой частью девушки, но в то же время они были неотрывны от неё. Белая простынка не скрывала её тела, да и ей не нужно было скрываться в этом сладком сне. Безжизненные плечи её были обнажены, приманивая к себе. Руки её выполняли какие-то немыслимые узоры по всему телу, прикасаясь то к плечам, то к груди, то поглаживая спину. Одеяние едва доходило до её щиколоток, чуть-чуть прикрывая их верхнюю часть. Стопы её были складны: она бежала на тонких пальчиках, быстро переступая ногами. Она двигалась как маленький котёнок со взглядом взрослой кошки. Словно античная статуя со всей своей грациозностью, она продолжала движение, дразня, зазывая. Ноги его стали ватными, и казалось, стерлись в кровь, но он не обращал внимания. Единственной его целью была девушка, которая всячески убегала в никуда. Он чувствовал себя пауком в клетке, который не может заполучить ту самую маленькую мошку. — «Бора..» Наконец он смог подбежать к ней. Девушка ненадолго остановилась на месте и через плечо бросила на него свой взгляд, полный интереса и живости, но тут же отвела его, направив свои глаза в одно из окон. Глава её плавно скользили между рамами, то и дело вглядываясь в лучи солнца. Её взгляд не выражал застенчивости или смятения, наоборот, в её глазах ярким пламенем разгорался невиданный огонь, который ему раньше никогда не встречалось видеть. Что за преследователь, что за охотник так желает познакомиться с ней? Проделав такой путь, казалось, что человек должен немного устать, но она была полна энергии на ещё один подобный маршрут. Нечеловек. Он застыл на месте. Не сказав ни слова, она резко обернулась. Она уставилась на него как маленькая девочка своими глазками. Теперь он мог рассмотреть её поближе. Хотя она была ему уже знакома, но каждый раз ему представлялась новая возможность отметить ещё какие-нибудь интересные детали во внешности девушки. Глаза её были зелёные с коричневым вкраплениями и тонкими серыми полосками, которые устремлялись прямиком в глубину зрачка. Она была молода, но под её глазами закрадывались тёмные круги, которые обычно проявляются у людей от бессонницы. Или же она уже много лет бежит по этому коридору, в надежде найти спасение, и ночами напролет девушка выискивает новые способы выбраться из этого коридора? Он смотрел на неё, как околдованный, не решаясь спросить, почему же она постоянно от него убегает и никогда не идёт навстречу. Мистические свойства этого пространства. Медленно, «осторожно» она изучала его, хотя память её вырисовывала похожий, уже видимый образ. Она неожиданно закрыла глаза и через секунду тут же их открыла, желая запечатлеть его образ навсегда. От такого действия уголки его рта невольно подлетели вверх. Девушка не отреагировала, а лишь дальше продолжила изучать его. Она была сосредоточена в своих действиях, лицо её было спокойно и практически не выражало никаких эмоций. Одна большая пустота. Маленькая, бледная ручка её поднялась вверх и, не касаясь, она провела линию вдоль сильной руки, от чего по его телу прошёлся теплый ветер. Она не оставила ему прикосновения, а подарила лишь неописуемый поток энергии. Такой необычной, такой волшебной. Интересно, понимает ли она, что это всё невозможно? Его живая рука потянулась к её открытому плечику, чтобы прикоснуться, как она исчезла. Пропала. Здесь всё казалось так реально: если сравнивать утопические реалии жизни и эту вселенную, то можно прочертить явную грань. Она превратилась в пепел и пропала. Он буквально почувствовал ледяной ветер, проходящий вдоль его кожи. Или её вовсе не было. Щелчок. Он вернулся в неживую, как ему казалось, реальность. Его серые глаза со скрежетом начали открываться, со временем осознавая, что он снова оказался в начале. Взгляд его упал на трубку, лежавшую около порога двери.