Улыбка Джоконды

— Вот скажи мне, мой золотой, какого черта мы с тобой тут забыли? — звонкий голос, стоящей к нему спиной женщины, разрезал тишину шикарного гостиничного номера. — Ну ты, мать, даёшь! Как это: «Что забыли», — попытался передразнить её голос, отрываясь от созерцания прямой спины. — Любовь мы здесь забыли. Любо-о-овь! — почти пропел. — Этот проклятый дождь не останавливается ни на секунду! — почти вскрикнула, все ещё всматриваясь в уличную даль, укрытую мутным пологом сероватых потоков воды, и продолжила, — нужно быть полнейшим кретином или идиотом или я не знаю кем, — она показательно взмахнула руками над головой, — чтобы притащиться в Париж, когда тут такая ужасная погода! Легче было бы слетать в Лондон, там она всегда такая! — Не ворчи, иногда нужно менять обстановку. Вот чтобы ты делала сейчас в Москве? Правильно! Ничего. — сам спросил и сам же ответил, поудобнее устраивать в замшевом кресле. — А тут мы хотя-бы… — замешкался, пытаясь придумать что- нибудь стоящее. — Да хотя-бы полежим! — выдал первое, что пришло на ум, нисколько не смущаясь того, что звучало это до ужаса комично. — Вот видишь! — резко развернулась и направилась к мужчине. — И не пытайся доказать мне, что ты в этом не виноват. Совершенно бесцеремонно уселась к нему на колени, перекинув ноги, в чёрных свободных штанах через подлокотник, и полностью проигнорировав стоящее рядом кресло. — В каждой ситуации нужно искать что -нибудь хорошее. Разве ты со мной не согласна, дорогая? — провел рукой вверх-вниз по бедру и зарылся носом в светлые волосы. — У тебя какой-то извращенный взгляд на жизнь, я бы даже сказала нездоровый. — Ирина приложила ладонь ко лбу собеседника, замерев на секунду. — Ты случайно не обпился антидепрессантов? Иначе я не знаю как это можно объяснить. — нахмурилась, но через секунду уже улыбнулась, услышав его ответ. — Тогда бы ты меня так не любила. — обхватил её миниатюрную ладошку и поднёс к своим губам, оставляя на ней невесомый поцелуй. — Ну не злись, мой сладкий круассанчик. — Совсем двинулся уже, Лепс? — блондинка отдернула руку и смерила мужчину угрожающе-уничижительным взглядом, от которого ему стало не по себе. Надо же, а он уже и забыл, как быстро может меняться её настроение. Вдруг почувствовал себя нашкодившим школьником, который скачет с двойки на тройку, а сейчас стоит перед директором и не знает куда деть глаза, лишь бы не встретиться ими с этой ужасной женщиной с кандибобером на голове. «Шаг влево, шаг вправо — расстрел! Прыжок на месте — провокация!» именно так он себя сейчас почувствовал и готов был распластаться перед ней на коленях, вымаливая прощение, как верный раб. — Ну, мы же в Париже, солнце моё.Это, если ты не забыла, между прочим столица Франции, — многозначительно произнёс, хитро улыбаясь. Я стараюсь быть романтичным. Согласен, погода конечно та ещё мразь, но что поделаешь? — пожал плечами и прижал её к себе ближе, удобнее устраивая её на своих коленях. — Ну ты что, расстроилась? — удивлённо спросил, когда ответной реакции не последовало. Тихий-тихий всхлип в его плечо окончательно ошарашил, вот уж точно не божьи коровки, что роились утром у неё в голове, а уже целые тараканы. — Да расстроилась! — резко бросила в ответ. — Потому что единственный раз, когда я была в Париже, я заболела! Заболела черт возьми! У меня было три дня свободных и в итоге что? Два из них я провалялась с лихорадкой, понимаешь! А я хотела город посмотреть и вообще… — остановилась на полуслове, будто выбившись из сил, но свой эмоциональный всплеск больше не продолжила, решив что с мужчины хватит на сегодня. — Но зато я стырила супницу из отеля. — тихо пробормотала ему в шею, улыбаясь. — Мать! — театрально схватился за сердце, чуть не сбросив её с колен. — Надеюсь тебя не объявили в международный розыск? — рассмеялся, понимая, что можно расслабиться и его жизни сегодня больше ничего не угрожает. — Да-а, ты женился на преступнице, воровке, — проникновенно произнесла. — Бог ты мой! — продолжил подыгрывать ей, — ну ничего, переживу как нибудь, главное чтобы ты под боком лежала, а там уж разберёмся. Менты они везде одинаковые, что у нас, что в Европэ. Рассмеялись уже вместе, и Григорий аккуратно поднялся, удерживая Ирину на своих руках и унося в сторону спальни. — Вот увидишь, завтра выйдет солнце, ведь приехала ты, и все тучи разгонишь своими прелестными ручками. — мысленно усмехнулся и решил, что больше никогда не поедет в Париж, тут его тянет на поэзию, не дай бог ещё в поэты заделается и будет на пару с Николаевым писать «стишки-хиты», хотя для Ирины это, пожалуй, было бы очень жирным плюсом. Женщина скептически цокнула и прикрыла глаза, предвкушая мягкую кровать и великолепный сон, после нескольких часов полёта. — Надеюсь…

***

Следующее утро было просто изумительным: дождь наконец-то перестал лить, небо прояснилось, хотя кое- где выглядывали вредные темно -серые облака, которые не предвещали ничего хорошего. На улице стояла невыносимая духота, и казалось, что все лужи, оставшиеся после бушующей стихии, высохнуть в мгновение ока. Медленно лавируя среди разношерстной толпы, красивая пара приближалась к огромной стеклянной пирамиде. — Красиво… — прошептала одними губами, не отрывая восхищённого взгляда от необычного сооружения. — Я конечно знала, что он такой, но чтобы настолько?! — Да, моя дорогая, в этом весь Париж. Антураж этого прекрасного города буквально пропитан духом любовных романов и убивающим количеством сантиментов. Великие писатели увековечили его красоту в своих произведениях, взять хотя-бы «Собор Парижской Богоматери» Гюго, печальная история, развернувшаяся на фоне средневекового города и неимоверного готического собора, который видел все эмоции и страдания героев. — вдохновенно вещал, уже оплачивая билеты, и аккуратно придерживая свою спутница на лестнице. — А художники? Это просто чудо неземное! — Слушай, Лепс, ты точно ту профессию выбрал? Ты не учился на филолога случайно? — удивлённо рассматривала мужчину, будто в первый раз его увидела. — Упс, заговорился! Этот город плохо на меня влияет, тянет на поэзию! И вообще, это ты виновата, не видела она ничего понимаешь ли! — Прости, прости, ты просто гений, — оставила невесомый след на гладко выбритой щеке и прижалась к нему по ближе, — пойдём, мне интересно. Он не мог сказать точно, сколько прошло времени с того момента, как они оказались в этом «муравейнике искусств», но казалась, что целая вечность. Однако, это стоило того, чтобы наблюдать на лице женщины неподдельную радость и восхищение. Но решив, что больше не хочет тут задерживаться, а самую главную картину они ещё не видели, он аккуратно сменил их направление прямиком в зал итальянской живописи, благо, путеводитель он успел рассмотреть. Подходя все ближе к самому знаменитому произведению, чувствовал как рука Ирины в его ладони сильнее сжимается. — Это она, да? — тихо спросила у него, рассматривая раму, находящуюся под стеклом. — Да… — Почему под стеклом? — на секунду забыла, что он отнюдь не гид, однако ответа уже не ожидала. — Ну, никому бы не хотелось, что бы его ценности украли или испортили специально, вот и музей не хочет, кстати попытки уже были. — М-м-м… — протянула, не отводя взгляда от картины. — Она похожа на тебя, только посмотри! — рассмотрев картину, пробормотал мужчина. — Да? Спасибо! — щеки непривычно залились румянцем. — Почему? — Она такая же загадочная, как и ты. Женщина, на которую хочется смотреть вечно, не отрываясь, в которой хочется раствориться без остатка. — сжал её талию, устроив голову на женском плече. — Только посмотри на улыбку! Она же как у тебя. — Хорошо… — не понимала, что ответить на такую вспышку нежности. Было неимоверно приятно. — Расскажешь ещё что-нибудь? — поинтересовалась, заглядывая ему в глаза. — Надо подумать… — Хм… Джоконда, наиболее известная, как Мона Лиза. Одно из самых наиболее известных произведений Леонардо да Винчи, точная дата написания неизвестна: начало 16-го века. Вообще, считается, что женщина, изображённая на ней — это Лиза Герардини, супруга одного флорентийского торговца шелком. Её улыбка одна из самых загадочных, хотя на большинстве картин да Винчи присутствует подобная, но эта особенная, причём объяснения этому не найти — на секунду замолчал, будто что-то вспоминая, и теснее прижал к себе женщину. Слушала его не отрываясь и совершенно не обращая внимания на шумную толпу людей позади них, яркие вспышки телефонов не отвлекали. — Все перемещения картины во время Второй мировой я тебе не расскажу, я же не историк, но в 74-м году было последняя её поездка на выставку в Токио, а на обратном пути картина была выставлена в Москве, после вернулась обратно в Париж. С тех пор она не покидала Лувр. — Слушай, может тебе податься в экскурсоводы? Откуда ты это знаешь? Нет, я, конечно, понимаю, что это должен знать каждый уважающий себя человек, но все же? — Честно, я это выучил вчера в самолете! — весело захохотал, аккуратно разворачивать женщину в обратном направлении. — Ах ты! А я-то думала! — Ты о чём вообще, Ир! Я же не гений, хотелось просто впечатление на тебя произвести. — Боже ж ты мой! — Ну получилось же? Получилось. Всё, поздно уже мне что-то говорить. — А я ничего и не говорю. Мне понравилось. Вышли на улицу, погода решила больше не радовать: начал накрапывать мелкий холодный дождь, который все больше усиливался. — Чёрт! Как же надоел этот дождь, вот какого он опять пошел! — возмущённый возглас долетел до его ушей. Взявшись за руки, они почти бегом пересекли улицу, укрывшись в ближайшей кафешке. — Сейчас приедет такси. — прошептал ей на ухо, накидывая на плечи женщины пиджак, скрывая её тело от любопытных глаз посетителей. — Пялятся они! Пусть на своих смотрят! — Ты чего? — Я чего? Это они чего! — кивнул головой в сторону парочки смазливых парнишек, которые бессовестно рассматривали его спутницу. — Господи! Тебе что, жалко что-ли? Пусть смотрят. — Жалко! — крепче ухватил её за талию и повёл на улицу, помогая усесться в жёлтое такси.

***

— Пошли! -резко дёрнул её за руку, как только за ними захлопнулась дверь гостиничного номера. Затащил её в просторную ванную, попутно пытаясь стащить с Ирины мокрую одежду, в этом он не особо преуспел. Оторвался от женщины и начал настраивать воду, откопал где-то в шкафчике соль и пену, стянул полотенце с крючка и уложил на столик рядом с ванной. Женщина молча наблюдала за его действиями, скрестив руки на груди. Что сказать? Его забота ей нравилась, даже очень. Заметила, что он снова обратил на неё свое внимание. — Ты ещё не разделась? — полувозмущённо поинтересовался. — Тебе что, нужно помочь? — наклонился к её лицу, пытаясь развязать пояс летнего сарафана. — А помоги! — отвечая на поцелуй и двигаясь ближе к ванне, подталкивая и его. — С удовольствием, — промурлыкал её в губы стаскивая с плеч брительки. Наконец оба уперлись в самый бортик лакированный вынны, но Ирина почему-то не остановилась и шагнула ещё раз, надавливая мужчине на грудь. Он, не удержав равновесия, пошатнулся и схватился за Ирину. Оба упали в воду. — Аллегрова! — успел подставить руку, чтобы не удариться. Она засмеялась и оседлала его с победный выражением лица. — А кто поможет мне? — поинтересовался полушёпотом, сжимая пальцы на её талии. — С удовольствием… — прошептала ему в губы, стаскивая с мужчины грязно-голубую майку. Дотронулась до его груди, довольно улыбнулась, прошлась по торсу ниже, к ширинке, чувствуя его напряжение. Он не спеша поглаживал её бедра, чуть залезая пальцами под чёрные кружева, заставляя её покрываться мурашками от приятных ощущений. Женщина тянула с него джинсы вместе с боксёрами, выгибаясь вернулась на законное место. Послышался сдавленный стон. Мужчина сжал руки на ней до побеления костяшек так, что завтра непременно появятся следы. — Будь моей Джокондой… — приподнялся к ней, целуя ключицы и ложбинку между груди. — Что… — тяжело дыша, посмотрела ему в глаза и положила руки на плечи мужчине. — Стань моей Джокондой… — начал поглаживать её тело всё выше, дотрагиваясь губами до шеи. Ирина остановилась, ещё раз посмотрела ему в глаза, будто пытаясь что-то в них найти. Кажется, нашла, что искала, обхватила его за шею глубоко поцеловала. — Понял… — прошептал сквозь поцелуй, прижимая её к себе сильнее и прогибая в спине. Несколько минут, и в глазах у обоих потемнело, по телу прошли электрические разряды, дыхание билось напрочь. Обмякла на мужчине, уютно устраивал голову на его плече. — Я согласна… Медленно остывающая вода охлаждала разгорячённые тела. Время вдруг стало эфемерным, и вокруг не существовало никого, кроме них.