Meeting

— А он красивый. — У него такие пухлые губы, — подхватывает старший, не расслабяляя твердой хватки в волосах новенького, — отлично смотрятся на моем члене.  В ответ на такое возбуждающее подмечание, Сону лишь сдавленно хныкает, не отстраняясь от члена Сонхуна, продолжая старательно двигать головой, руками держась за бедра одноклассника.  Ни-ки сидит слева от Пака, глубоко затягиваясь, не сводя при этом глаз с их новой игрушки.  Очень удачно, что к ним в класс недавно перевелся такой экземпляр. Милый, хрупкий и неовобразимо покорный.  Кто бы мог подумать, что чтобы поставить Ким Сону на колени хватит лишь парочки слащавых слов и двух бокалов дорогого вина? Хотя, учитывая с каким видом он сейчас отсасывает у практически незнакомого ему парня, этого можно было ожидать.  Губы у Сону, как подметил Сонхун, действительно пухлые. «Трахабельные» сказал бы Пак. Ни-ки поражался его способности сексуализировать любой двигающийся объект, а также его таланту к анализированию людей.  Хотя Сонхун внешне на эмпата не дотягивал, он всегда знал, как заставить своего партнера почувствовать себя хорошо, настолько, что тот попросит о большем. И сегодня Пак выводит на чистую воду потаенные сексуальные желания своего партнера.  Ни-ки остается лишь наблюдать, как постепенно наращивает темп Сонхун, как он утробно рычит из-за поджавшегося горла Кима и как он еще сильнее хватает Сону за волосы, не давая тому сделать и глотка воздуха, теперь уже грубо натягивая его послушный ротик.  Розововолосому остается лишь шире открыть рот и следить за зубами, чтобы, не дай бог, зацепить чувствительную плоть рядом ровненьких зубов.  Мальчишка жалобно скулит, поражаясь тому, какие развратные хлюпающие звуки заполонили комнату. Челюсть уже болезненно сводит, от недостатка воздуха кружится голова, а по щеке вовсю текут слезы.  — Ты такая шлюшка, Ким Сону, — протягивает Ни-ки, наконец пододвигаясь ближе, предварительно затушив джоинт о столешницу.  — У него прирожденный талант, — вновь соглашается Сонхун, ускоряя темп и кидая многозначительный взгляд на младшего. Ни-ки оказывается за спиной Сону, начиная холодным пальцами проводить по линии поясницы, вызывая табун мурашек у розововолосого. — Будь душкой, отстранись немного от этого нарцисса и посмотри на меня, — его бархатный голос звучит почти дружелюбно, но глаза, черные, как уголь, полные томного желания, говорят обратное. Сону готов погрязнуть в них — они как топкое болото тянут за собой с такой пугающей силой, что шанса на спасение нет.  Ким не успевает отреагировать, как его уже завлекают в обманчиво нежный поцелуй, придерживая за затылок и укладывая на матрас.  Нишимура любит дразнить своих жертв, не давать им слишком увлечься, заставить их попросить большего, довести до такого состояния, что они уже не смогут соображать.  Но Ни-ки не умеет читать партнера, как Сонхун. Для него это минное поле, где один неверный шаг может привести к провалу. Поэтому во время секса Ни-ки всегда смотрит только в глаза, ведь по глазам всегда легче понять.  — Как тебе на вкус мой член? — криво усмехается Пак, обращаясь к Ни-ки.  — Не знаю, косяк, видимо, весь вкус перебил, — вяло протягивает младший и начинает блуждать по телу Кима, задирая его толстовку наверх, оставляя влажные поцелуи по всему животу, пробираясь выше к набухшим соскам.  Он дразняще гладит розовые ореолы, с трепетом вырисовывает узоры, лишь за тем, чтобы в следующую секунду грубо сжать подушечками пальцев привлекательные бусинки. — Ай! — вскрикивает мальчишка, бросив на своего мучителя, явно умиляющегося сейчас с такой милой реакции, обиженный взгляд, помутненный от возбуждения.  — Что такое? Тебе такое не по вкусу? — Ну…не то чтобы…просто, не надо так сильно… — Вот так? — пальцы второго партнера повторяют движение Ни-ки с еще большим нажимом.  Зрачки Сону расширяются от внезапного прикосновения. Он отводит глаза, пытаясь сейчас не смотреть ни на Нишимуру, ни на Пака, пока последний пристально изучает малейшее изменение на его лице, а Ни-ки, будто извиняясь, начинает перебирать языком чувствительные соски.  Сонхун начинает двигать рукой по своему все еще стоящему, неудовлетворенному члену, наслаждаясь скулежом парня, глядя на того сверху вниз.  Ни-ки раздосадован тем, что Сону больше не смотрит на него, потому отстраняется от его груди. Руки Кима тянутся к лицу Ни-ки, когда тот начинает возиться с бляшкой ремня розововолосого.  — Стой! Не надо… — хнычет Сону, но парень слишком увлекся, что пропускает его просьбу мимо ушей, беря в рот расслабленный член.  Язык Ни-ки блядски горячий, что идет врознь с его холодными пальцами, сжимающими основание его начинающего наливаться кровью аккуратного члена, на головке которого подступает предэякулят. Ни-ки размазывает естественную смазку по всей длине, вынуждая Сону откинуть голову и прикусить губу.  — Ни-ки, пожалуйста, — Ким не успевает договорить — его затыкает грубый поцелуй одноклассника, на чьих коленях он все это время лежал.  Целоваться с Сонхуном куда более сумасброднее, потому что тот в отличие от младшего не любит церемониться. Он просто впечатывает свои губы в его, врываясь властным языком в рот, несмотря на беспомощную попытку Сону стиснуть зубы.  До этого лишь смотревший за всем этим развратно-приторным зрелищем он достаточно раздражен, чтобы проигнорировать все возражения Кима. Эти двое полностью поглотили его, не дав возможности вырваться. Все его нервные окончания реагируют на их действия: горячий рот Ни-ки, с какой-то одержимостью сосущего его член, и не менее страстный поцелуй с Сонхуном, заставляющий усомниться во всех тех парнях, что были у Сону до него.  Похотливые тонущие стоны только сильнее раззадоривают этих двух вампиров. Красивая и опрятная на вид игрушка еще и издает такие непристойные звуки, не в силах даже связать одно целое предложение.  Сонхун находит это забавным. Его поцелуи спускаются ниже, к шее и ключицам, оставляя болезненные засосы и укусы, которые сразу же расцветают алым букетом на его белоснежной, розоватой коже.  Ким сам начинает подставлять шею клыкам одноклассника, по истине напоминавшим вампирские, одновременно с этим подаваясь тазом во влажный тугой рот Нишимуры.  Предчувствая подступающую разрядку, Сону извивается, будто змея, под их напором, не в силах больше себя сдерживать.  — Вау, Сону, ты такой вкусный, — не скрывая удивления, буквально мурлычет Ни-ки, слизывая полупрозрачную белесую жидкость со своих губ.  Боже, то, какими глазами на него смотрел этот малец — просто…Ким готов провалиться сквозь землю прямо сейчас.  Это и смущающее, но столь желанное чувство, охватившее спазмом каждое нервное окончание, определенно надолго задержится в его памяти, по крайней мере, до следующего раунда.  — Мне кажется, пришла пора десерта, как думаешь, Ни-ки-чан? — なんてばかな        — Ничего не понял, но приму это за положительный ответ. Сону сам себе поражается, его рассудок сейчас будто под воздействием какого-то сильного афродозиака, ведь даже после недавно испытанного оргазма Ким ощущает, как его член снова начинает набухать, стоит горячей (как у такого холодного человека могут быть такие, черт возьми, горячие руки?!) ладони Сонхуна лечь на его живот.  Парень поглаживает впалое нутро мальчишки, уверенно продвигаясь к его достоинству. Но вместо того, чтобы провести или хотя бы притронуться к нему, Сонхун внезапно сдергивает его с кровати, грубо схватив за талию, и ставит лицом к изголовью.  — А вот и десерт, — сладко выговаривает Пак, игнорируя недовольный взгляд Ни-ки, наблюдающего за всем этим со стороны, — Сону, ты все еще должен мне мой минет, но думаю, к нему мы вернемся попозже, а пока обслужи меня как следует, сладкий. — Стой, ты не хочешь растянуть его для начала? — с подлинным смятением спрашивает Нишимура, когда Пак начинает распределять резинку, услужливо лежавшую на прикроватной тумбочке, по своему уже готовому, сочащемуся смазкой с подступающими желваками члену.  — Посмотри на него, он сам не прочь, чтобы его взяли прямо сейчас. Не так ли, Сону-я? — в ответ ожидаемо ничего не приходит, но Сонхун только рад, и, слегка поводя по головке слюной, толкается внутрь. Тугие стенки болезненно обхватывают член, но Пак ни разу не жалеет, давая Сону привыкнуть к распирающему изнутри большому достоинству.  — Ну же, сладкий, расслабься чуток. Я тебе сделал приятно тебе, и ты мне подсоби, ладно? — Сону долгое время молчит, и Сонхун опасается, что мальчишка попросту потерял сознание, но в следующую секунду доносится сладкий, слегка надорванный голосок. — Ты…слишком…много…говоришь…Пак Сонхун, — выговаривает еле-еле, заставляя лежащего по соседству Ни-ки согнуться в безудержном смехе. Но Сону все же прислушивается к нему, пытаясь расслабиться. Он, между прочим, тоже ждал этого весь вечер.  Получив сигнал, Сонхун начинает медленно двигаться внутри него, устроив свои руки на плечах мальчишки для удобства, быстро ускоряя темп. Член все еще туго проходит по дырочке Сону. Пак меняет жалеющий темп на более энергичный, прерывистый, заставляя Сону сильнее ухватиться за изголовье кровати, чтобы не свалиться под напором.  Сонхун издает какие-то утробные стоны, с приоткрытым ртом и блеском в глазах глаз глядя на развратную, охотно принимающую его дырочку.  — Божее, я с самого начала знал, что ты хорош в этом, но чтобы настолько, —  Сонхун любил много болтать во время секса, и Сону был не против. Пока его продолжают грубо насаживать на член, он готов вытерпеть и не такое.  Ким Сону многое знал о мужчинах и их поведении, наверное, во многом потому что сам являлся им (неужели?), но и нескромный опыт приложил к этому свою руку. Он знал, что у мужчин хрупкое, но разнузданное до высочайших масштабов эго. И если слегка потешить его, то из них действительно можно сделать беспрекословных рабов.  Поэтому чтобы еще больше распалить одноклассника, тот уже не сдерживает свои стоны не без фальши, уже конкретно начиная звучать как самая настоящая шлюха с разъезжающимися в стороны ногами, растекающейся из уголков губ слюной и с превеликой радостью принимающая чужой член.  И это сработало. Горячая ладонь, лежавшая до этого на плечах парня, забыв про всякие церемонии, грубо ухватилась за его волосы, наматывая их на кулак. В ответ на безудержные толчки Сону сам начал отчаянно подмахивать бедрами навстречу, в попытке насадиться поглубже.  Одна лишь мысль о том, как развратно они сейчас с Сонхуном выглядят, заставляла его член стоять, а яйца болезненно гудеть. А наличие внимательно наблюдающего за всем этим зрителя и вовсе доставляло ему какое-то непередаваемое мазохисткое наслаждение.  — Ни-ки, ты был чертовски прав насчет него…Ким Сону — действительно просто чудо, — процедил Пак, пересиливая собственные стоны, не переставая трахать Сону так, будто тот не заслуживал и капельки его заботы, вбиваясь в его послушное и податливое тело, глядя с неким злорадством на своего друга испод прорехи влажной от пота челки.  Сону не мог точно определить, о чем сейчас думал Ни-ки, мрачно покуривавший прежний косяк. Что-то среднее между собственничеством, уязвленным эго и сильным, исходящим из самого нутра возбуждением.  Хитрые, насмешливые глаза Сонхуна сканируют каждую эмоцию на лице Рики, глаза которого помутнели от вскипающей злости.  Голова Сону разрывается от размашистых толчков и напряжения, что он чувствует одним лишь затылком, между этими двумя парнями. Живот очень тянет, медным тазом сковывая все его тело, невыносимо хочется себя потрогать.  Одержимый этой мыслью, его рука непроизвольно тянется к своему члену, чтобы не упустить вторую волну приближающегося оргазма. Но внезапно ощущает мертвую хватку на своем запястье.  — Не смей, — глаза Кима с полуприкрытыми ресницами сталкиваются с тяжелым взглядом Ни-ки, в которых прослеживался нездоровый блеск, — кончишь лишь когда я скажу.  — Н-но, — жалобно начинает скулить Сону, на что получает звонкий шлепок по ягодице. — Я сказал, притронешься к себе — сильно пожалеешь.  — У-у, Ники-сан, будь полегче с ним. — Тебя я прикончу первым, — младший бросает на друга предупреждающий взгляд, по которому табуном бегут мурашки, и его хватает, чтобы заткнуть Сонхуна и заставить сбавить темп, оставив Сону неудовлетворенным, но дохуя заведенным.  — Идите ко мне. Оба.  К своему удивлению, Сонхун повинуется и пододвигает практически обессиленного Сону ближе к Нишимуре.  Розововолосый оказывается зажатым между двух парней, и хоть и не видит взгляда Сонхуна, может поклясться, что тот прямо сейчас не прерывает зрительного контакта с Ни-ки, к груди которого оказался прижат Ким. Атмосфера может стать еще напряженнее?  Прерывая от мыслей, внезапно сильные руки ложатся на его бедра, от чего Сону слегка струхивает.  — Ну привет. Теперь ты смотришь на меня? — ладони Ни-ки подхватывают Сону за упругие ягодицы и без промедления насаживают на свой колом стоящий член, вырывая из уст розововолосого стон, что он находит обворожительным, — мне было так одиноко, утёнок.  Трахаться с Ни-ки и Сонхуном — две разные вещи. С Сонхуном ты знаешь чего ожидать, ну, в большинстве случаев, а вот с Ни-ки всегда нужно держать ухо в остро, ведь никто не знает, что может взбрести в следующий раз в его голову. Как и сейчас, Ни-ки одним лишь своим взглядом и скупым движением руки за долю секунды поменял положение дел, полностью переняв инициативу на себя, и уже самолично трахая Сону, не оставляя на нем ни единого свободного места, перекрывая сонхуновские засосы своими, не жалея и его грудь и чувствительные покрасневшие соски. Он не вбивался, как это делал Сонхун, да и нежности в его движениях не было — идеальный темп, чтобы не кончить слишком быстро, но и не заскучать.  Рики зарывается руками в волосы Сону, все еще находясь в невербальной зрительной конфронтации с Сонхуном.  Палец Ни-ки неожиданно поманил друга к себе. Сону не придал этому значения, продолжая скакать на члене, находясь на волоске от желаемой разрядки, но послушно не притрагиваясь к себе, а лишь крепче обхватывая шею Ни-ки и издавая все те же пошлые звуки, срывая голос.  Он едва не теряет сознание, когда ощущает пламя второй пары рук у себя на талии, которые легким движением приподнимают его, заставляя, к досаде больше Сону, слезть с члена Ни-ки.  — Ч-что вы делаете? — Сейчас потерпи чуток, хорошо, сладкий? — сладко мурлычет в ухо Сонхун, снимая резинку и предварительно смазывая член лубрикантом, и входит с усилием в Сону.  — А-а-ах-х-х!!! С-стой— не так сразу! — Двигайся, Хун. Тот даже не отнекивается, а сразу начинает проталкиваться сквозь тесноту уже заполненного отверстия. От неописуемого ощущения глаза Сону сами по себе закатываются, не в силах даже сопротивляться, откидывает голову на плечо тяжело дышащего сзади Сонхуна, пока его ебут в два хуя, заполняя его внутренности полностью.  — В-вы животные… — Мы знаем, — впервые в унисон говорят друзья, двигаясь в разном темпе.  Трение двух членов, надсадное рычание, крепкая хватка на талии — всего этого слишком много. Слишком много для одного Сону. Боль от разрывающегося очка притуплена лишь благодаря обильной смазке и нарастающей тяжести в области паха.  Сону уверен, что если сейчас притронется к себе, сразу же кончит. От развратного вида парня друзья начинают биться внутри него беспорядочно, вызывая максимальное трение.  Раскрасневшееся от неперадаваемого удовольствия лицо Ни-ки и щекотящее дыхание Сонхуна на шее, горячие сплетающиеся языки, оставляющие тонкую, вязкую нить слюны, развратное хлюпанье и заглушенные стоны.  Удовольствие, разделенное на троих, близость тел, между которыми нет ни одного свободного сантиметра.  Комната наполняется запахом секса и наслаждения. Зеркало недалеко от кровати покрылось слоем испарины, что разобрать собственное отражение представляется невозможным.  — Я-я-я хочу..! — Потерпи еще немного, утёнок, — в ответ на умоляющего Кима, Ни-ки обволакивает его своим нежным, практически целомудренным поцелуем, рассматривая и выцеловывая каждую родинку на его безупречном личике, — в тебе так приятно. — Я-я б-больше не могу…п-прошу…— мальчишка практически сотрясается в рыданиях от того, как ему невыносимо хочется кончить.  — Сону, ты такой милый, — снова говорят одновременно Ни-ки и Сонхун, глядя на то, с какой радостью скачет на них розововолосый.  Но Сону уже не слышит их, его разум сейчас занят лишь двумя членами, бьющимися внутри него. Он лишь крепче вжимается в грудь Ни-ки и сильнее откидывает голову на сонхуновское плечо, ничуть не стыдясь, выстанывая что-то неразборчивое своим надорванным голосом.  Сону изгибается в позах, в которых он еще ни разу не прогибался. Сону издает звуки, которые до этого не слышал никто.  Он готов поклясться, что умрет сейчас, если кто-нибудь не потрогает его. — Сону, сладкий, кончи для нас, — наконец столь необходимые слова вырываются из уст Пака, переключая что-то в сознании Кима.  Горячие пальцы обхватывают его член, одним скромным движением доводя того до головокружительного оргазма, заставляя иступленно сотрясаться, все еще при этом находясь на Ни-ки и Сонхуне.  Натянутая струна напряжения, сковавшая его всего, обрывается, отдаваясь мощнейшей волной эйфории, накрывающей все тело.  В это время головокружительно кончает Сонхун, впечатываясь бедрами в Сону, а следом за ним гортанным стоном подходит к финишу Ни-ки, наполняя нутро Сону до краев. Теплое семя неприятно стекает по бедру, пачкая чистые простыни. Внутри — чувство абсолютной наполненности, в животе — расстекающееся удовольствие, в прикрытых веках — красочные фейерверки. Щеки Кима мокрые от слез, губы растерзаны поцелуями, горло болит от непереставаемых криков, а разум пуст, и все мысли покинули его. — осталось лишь ускользающее, трепетное наслаждение.  Сону плюхается без сил на плечи Нишимуры, пока Сонхун испещряет его спину поцелуями поверх уже посиневших меток, а Ни-ки с присущей ему нежностью убирает прилипшие к лицу Сону волосы, большим пальцем убирая дорожку слез на его щеках, целуя нежно в лоб.  Такой он — спящий и полностью удовлетворенный, выглядит чересчур мило и парням требуется некое усилие, чтобы оторваться от него.  Сонхун с заботой несет мальчишку в ванную, где они с Ни-ки приводят его в порядок, хорошенько отмывают и избавляются от все еще вытекающей из его задницы спермы. Затем укладывают на кровать с чистыми простынями, а сами сядятся на полу рядом и начинают непринужденную беседу в их стиле, как лучшие друзья, обсуждая все на свете и их следующую встречу с Ким Сону в том числе.