u r my little treasure

чан осторожно касается чужого плеча: лекция в самом разгаре, поэтому приходится действовать без слов, к тому же ему так скучно, что сделать это сейчас равносильно спасению его жизни. минхо брови к переносице сводит, хмурится, но поворачивается, одним взглядом спрашивая, чего хочет от него старший. тот в свою очередь раскрывает ладонь и ждёт, когда до ли дойдёт. и до него доходит: об этом говорят глаза, которые он закатил почти до белков.  и вот холодная рука ( чан безумно хочет назвать ее лапкой ) оказывается в большой теплой ладони, которая сначала обжигает, а после отдает все свое тепло другой, нежно, но крепко, сжимая её и переплетая пальцы. бан осторожно подсаживается ближе, опуская переплетенные пальцы под парту, к себе на колени, и так же гладит большим пальцем нежную, почти бархатную, белую кожу. минхо же, не обращая на это внимания, берет ручку в другую руку, продолжая конспектировать речь преподавателя.  старший переводит взгляд на кошкомальчика и улыбается, ведь кончики чужих ушей приобрели красноватый оттенок. минхо было приятно, чан знал, но его это безумно смущало. это было мило. на самом деле вне дома младшего смутить не составляло никакого труда. он все еще не привык к проявлению привязанности, нежности и любви на публике. чан спокойно мог незаметно чмокнуть его в щеку, обнять, зарывшись носом в изгиб шеи, или, как сейчас, просто взять за руку, переплетая пальцы, и заставить минхо раскраснеться, а после еще и получить подзатыльник.  но его это совсем никак не задевало, ведь дома все было совсем наоборот: минхо был ласковым котёнком, сам лез обниматься и очень любил сидеть на чужих коленях, прижимаясь спиной к широкой и теплой груди, которая его согревала, как и руки старшего, сплетенные с его собственными. — замёрз? — тихо спрашивает бан, откладывая ручку в сторону. часы, висевшие в аудитории, сообщали о скором завершении лекции.  минхо лишь кивает, не отрываясь от записей. — купим после по чашечке горячего шоколада?  отрицательный кивок, и мягкий голос шепчет в ответ:  — я хочу латте с мятой и… — делает паузу, а щеки краснеют, — обнимешь меня? — он закусывает губу, поднимая глаза полные звездочек на своего хена. чан лишь улыбается, сверкая в ответ аккуратными ямочками, ему хочется собрать все эти звезды губами, но не сейчас, после лекции.  — конечно, котёнок, твоё желание для меня - закон.  минхо слегка сжимает большую теплую ладонь своей, в знак благодарности за понимание, и улыбается своей самой теплой и мягкой улыбкой, которая согревает и вновь топит чужое сердце.  остается только дождаться конца пары, чтобы исполнить желание одного кошкомальчика. 　 　 　 　 　 они снова идут за руки. минхо больше не закатывает глаза, а лишь сам старается спрятать свою ладонь в другой тёплой. конец зимы и начало весны дают о себе знать: солнце хоть и светит, но практически не греет, а ветер все такой же холодный. минхо кутается в большой клетчатый шарф, который стянул однажды у чана, потому что ткань впитала запах его одеколона, который действовал на минхо, как своеобразное успокоительное, и смотрит на чана. тот, как всегда, шёл в своей ветровке, не застегнутой до конца. младшему было холодно на него смотреть, сам-то он до сих пор ходил в длинном дутом пальто, носил шарфы и теплые наушники, чтобы не отморозить уши. — заболеешь. — говорит минхо, выныривая из тёплых складок ткани.  — на это и расчёт. — отшучивается парень и прячет их руки в чужом боковом кармане, чтобы согреться. — ты же знаешь, что я за лекарствами для тебя бегать не буду?  — оставишь умирать даже с температурой тридцать девять и девять?  минхо положительно мычит в ответ, кивая: — даже если дойдёт до сорока двух, все равно оставлю. — он конечно же врет, потому что каждый раз беспокоится о старшем, который часто из кожи вон лезет во время учёбы, особенно, когда пишет курсовые или берет на себя проекты, жертвуя сном, приёмом пищи и даже душем.  он не оставит его и будет заботиться. и за лекарством сбегает первым делом, ещё и врача вызовет на всякий случай, чтобы точно быть уверенным, что с чаном все будет в порядке. старший в наигранном ужасе открывает рот, ахая, и прикладывает другую руку к груди, показывая, что слова минхо ранили в самое сердце, задевая ещё и душу. младший лишь ( впервые за всю прогулку ) закатывает глаза, останавливается перед непутевым хеном и тянет молнию вверх, застегивая его ветровку до самого носа.  — не ходи расстегнутым, хорошо? — он стягивает с себя свои любимые тёплые наушники и надевает их на чана. тот ежится от контраста теплой ткани с замерзшей кожей, но послушно кивает.  — я так не выгляжу крутым. — вздыхает он, рассматривая себя в стеклянной витрине магазина, возле которого они остановились. — зато не холодно. — парень аккуратно щёлкает погрустневшего хена по носу, — идём, ты меня ещё не напоили кофей и обнять не обнял. — минхо хватает его за руку и, ускоряя шаг, тянет за собой в сторону их любимой кофейни. чан лишь тихо смеётся, но следует за младшим, потому что помнит свои слова: желание минхо - закон. 　 　 　 　 　 день пролетает незаметно. парни возвращаются в свою небольшую уютную квартиру, где их уже ждут их пушистые сыновья. суни и дори первыми выбегают в прихожую, услышав щелчок дверного замка. дуни же, наверно, тихо лежит на своём любимом месте в зале, на одной из полок антресоли. сняв верхнюю одежду и обувь, минхо самым первым покидает прихожую и идёт мыть руки, чтобы покормить своих детей, которых он привез вместе с собой, когда было принято решение жить в одной квартире. чан шёл следом правда медленнее, чтобы не встать на пути шустрого после стаканчика латте и вкусного чизкейка с тёплыми объятиями в виде приятного и правильного дополнения минхо.  не прошло пяти минут, как на кухне загремела посуда: этим вечером ужин готовил минхо. чан же как раз закончил с мытьем рук, успел умыться и одеться в белую домашнюю футболку и свободные черные шорты, ещё и почесать каждого из котов за ушком, прежде чем зайти на кухню и сесть за стол, наблюдая за младшим, который аккуратно нарезал овощи. — мне помочь? — чан нарушает повисшую уютную тишину, в которой был слышен только стук ножа о деревянную дощечку, и подходит ближе, обнимая парня со спины и укладывая подбородок на его плечо.  — можешь сварить рамен и закинуть рис в мультиварку. — руки на талии нисколько не мешают отправить нарезанные овощи и зелень в глубокую миску, заправить их маслом и посыпать кунжутом.  — что у нас на ужин? — уточняет бан, аккуратно раскачиваясь вместе с младшим из стороны в сторону. — хочу приготовить рамен, обжарить мясо с овощами и отварить рис. кимчи у нас есть. если хочешь, можешь завернуть пару кимбапов. — он разворачивается в объятиях, упираясь поясницей в край кухонной гарнитуры. — но если ты не поторопишься, то уйдешь спать голодным.  — какой ты все-таки злюка. — чан коротко целует мягкие зефирные губы и наконец-то отлипает от парня, — если я уйду спать голодным, то обязательно перекушу тобой. — он улыбается, подмигивая, пока минхо нащупывает одну из силиконовых варежек,  чтобы бросить её старшему в спину со словами: "совсем что ли, я как по-твоему в университет пойду". остальная часть приготовления блюд проходит относительно спокойно, если не считать каждый раз, когда чан обнимал минхо или лез к нему с поцелуями, потому что, с его слов, минхо был настолько милым, что не целовать его в эти моменты было просто невозможно. поужинав, оба разошлись по комнатам. чану предстояло закончить презентацию к очередному проекту, а минхо расположился в зале напротив телевизора, включив одну из его любимых дорам, которую крутили по тв, и ел мороженое. дуни после ужина так же, как и до их прихода, мирно спал на своей любимой полке, дори лежал у минхо в ногах, а суни ушёл в комнату к чану. младший считал это милым, до щемящего чувства в груди, которое разливалось теплом, ведь не со всеми его друзьями суни, дуни и дори ладили так, как с его парнем. 　 　 　 　 　 время неумолимо клонилось к полуночи, а чан все не покидал своего кабинета. минхо останавливается возле приоткрытой двери, тихонько стучит в неё костяшками и, когда ему не отвечают, заглядывает внутрь: чан сидел в своём кресле за рабочим столом, подобрав одну ногу под себя, как он часто любил делать, на голове его были наушники, из-за которых он и не услышал минхо, а рядом, на краю стола, развалился спящий суни. младший улыбается так тепло и мягко и подходит к чану, опуская ладони на плечи, от чего тот вздрагивает, но под аккуратно разминающими мышцы пальцами расслабляется, спуская наушники на шею и откидывая голову назад, чтобы взглянуть на парня и, глубоко вздохнув, улыбнуться ему.  — сходим в душ? — спрашивает ли, разминая шею старшего. — я ещё не закончил. — тяжело вздыхает, — мне совсем немного осталось, ещё пара слайдов. — после этой пары слайдов, ты вспомнишь, что не дописал сам проект, и снова будешь сидеть до самого утра. — тихо ворчит в ответ, — я запрещаю тебе заканчивать проект сегодня, тем более у тебя ещё есть время до срока сдачи, она аж в апреле, пойдём. — он аккуратно целует чужой кончик носа, — я тебя грязного и вонючего на кровать не пущу, будешь спать на коврике в прихожей.  чан смеётся, но слушается, сохраняя свой прогресс, и завершает работу ноутбука, разворачиваясь к минхо лицом. в свете экрана и настольной лампы глаза напротив вновь мерцают звёздочками, от которых в груди у чана распускаются неописуемые чувства, и становится невозможно тепло. — иди сюда. — он разворачивает минхо спиной к себе, сгребая в свои большие и теплые объятия, прижимая его ближе к своей груди, словно кто-то может забрать у него его маленький единственный комочек счастья в этом мире. минхо не сопротивляется, только улыбается мягко, накрывая ладонью руки сплетенные на его талии, а второй - зарываясь в темные мягкие волосы, которые так смешно вились непослушными кудрями, делая чана похожим на настоящий одуванчик. если бы самого минхо попросили придумать сравнение, он бы всё-таки сказал, что чан в такие моменты был похож на большого плюшевого медвежонка. старший отдает минхо все свое тепло, стараясь передать таким образом и всю свою любовь. минхо поддаётся моменту и накрывает большие и мягкие губы в форме сердечка своими, аккуратно сминая. поцелуй выходит медленным, таким тёплым и необходимым обоим. ни чан ни сам минхо не настаивают на большем, лишь вкладывают в него всю свою любовь. на губах остаётся сладкий привкус мороженого, а на душе становится легко и спокойно. чан оставляет ещё несколько поцелуев на чужих щеках, прежде чем выпустить младшего из объятий и встать вслед за ним, выключая свет настольной лампы. 　 　 　 　 　 теплая вода приятно шумела, ударяясь каплями о пол душевой кабинки. разморенный чужими прикосновениями и температурой воды, минхо сам полез обниматься, прижимаясь к своему парню почти вплотную, кожа к коже. они часто принимали душ вместе, большую часть из которого вот так стояли в объятиях друг друга под струями воды. чан размеренно гладил чужую спину, уложив подбородок на мокрую макушку, вновь раскачиваясь туда-сюда, словно убаюкивая. минхо старался держаться за его плечи, чтобы не сползти на пол: ноги совсем не держали. зато держал чан, и держал крепко. — ты собирался голову мыть, котёнок. — тихо говорит чан, напоминая о планах младшего. глаза минхо закрыты, ресницы слегка подрагивают, он морщится, поднимая веки, и смотрит куда-то в ключицы старшего расфокусированным взглядом, немного отстраняясь. — ничего уже не хочу. утром помою. — он снова укладывает макушку на любезно поставленную только для него одного грудь, которая была лучше любой самой удобной подушки. — значит пора ложиться. — чан осторожно перехватывает уже сонного младшего одной рукой, выключая воду. — держись крепче. — чан вновь перехватывает минхо под колени, поднимая на руки, и прижимает ближе к себе.  　 　 　 　 　 минхо по-прежнему держится за плечи, охая от неожиданности, когда земля уходит из-под ног. его несут в спальню, усаживая на кровать, и одевают в одну из больших футболок, которая впитала в себя приятный запах его хена. младший забирается на свою сторону, поворачиваясь лицом к чужой половине, и ждёт чана, который тоже одевается и сушит волосы. матрас слегка прогибается под весом чужого тела. чан ложится на спину, подкладывая под шею одну из подушек, которые появились в этом доме благодаря минхо, чтобы было удобнее. сам младший двигается ближе, закидывает на чана ногу и снова обнимает, укладывая свою голову на грудь. ведь зачем нужна подушка, когда рядом есть тёплый плюшевый хен.  — я тебя так люблю. — бурчит почти себе под нос минхо, пока его влажные волосы перебирают чужие пальцы.  — и я тебя люблю, минхо-я. спокойной ночи. — чан аккуратно целует куда-то чуть выше виска и улыбается, наблюдая за тем, как минхо довольно жмурится и морщит кончик носа.  и они засыпают в обнимку, согревая друг друга теплом своих тел и своей безграничной и большой такой правильной и нежной любовью друг к другу.