Болотный огонёк

Пёс недовольно повернул голову, выпустив из пасти край подбитого волчьим мехом плаща. Он мог бы послужить украшением любой охоты — великолепный зверь, поджарый и гладкий, с необрезанными ушами ищейки… но зверь ли? Угольно-чёрная шкура волнисто переливалась сумрачной малахитовой зеленью. Он глухо, предупреждающе заворчал, обнажая клыки, ослепительно белые даже в его собственном свечении, но во взгляде не ощущалось прямой угрозы. Глаза были круглые, не по-собачьи голубые и разглядывали преследователей с ещё менее свойственной животным смесью недоумения и вроде бы даже иронии. Хэмиш, припав на колено, навёл заряженный арбалет прямо в середину малахитового ореола, хотя слишком хорошо понимал, что тяжёлый болт из свинца пополам с серебром не успеет достигнуть цели. Старая рана в ноге, разбуженная болотной сыростью, не позволяла угнаться за товарищем… а много ли может хлыст Шерлока, пусть даже налитый всё тем же заговорённым сплавом, против оборотня с человеческим взглядом? За мгновение до того, как лекарь спустил тетиву, пёс перемахнул через лежащее тело барона из Баскервиля, взрыл задними лапами мокрую землю, словно в знак пренебрежения, и исчез в густеющем тумане. Болт досадливо цвикнул, отскочив от гранитного валуна. Помянув про себя все запутанные родственные связи болотных чертей, Хэмиш отбросил бесполезный арбалет и рванул догонять Шерлока, растворившегося в мутной пелене следом за оборотнем. Белая колышущаяся завеса с каждым шагом казалась всё плотнее, словно поглощала не только предметы, но и звуки. Если бы сквозь неё, на высоте примерно по пояс человеку, по-прежнему не пробивалось зелёное свечение от шкуры пса, Хэмиш бы давно сбился с пути. В очередной раз чудом не запнувшись о торчащий из мокрой травы корень, он выругался, поднял глаза и тут же осёкся. Еле заметный в тумане ореол неудержимо рос, разгорался и ширился, будто бы проклятую тварь на ходу разнесло до размеров приличной лошади. Переводя дыхание, лекарь осторожно обогнул болотное окно и в разрыве тумана смог разглядеть в нескольких шагах впереди островерхую шляпу Шерлока, а ещё дальше — стройный силуэт чёрного оленя всё в том же сумрачно-зелёном мерцании. Тонконогий, с раскидистыми рогами зверь мельком оглянулся через плечо и, разогнувшись в прыжке, как разбойничий длинный лук, сорвался с места, но и Шерлок не замедлял бега, упорно перескакивая с кочки на кочку и словно не задумываясь, насколько бессмысленна теперь погоня. Ещё один головокружительный прыжок на пределе возможного — и вдруг задние ноги оленя, не дотянув каких-нибудь пядей до твёрдой земли, быстро и неотвратимо ушли в зернистую ржаво-зелёную грязь, подёрнутую белёсой дымкой. Чавкающий всплеск от тяжёлого тела слился с хриплым жалобным криком; запрокинув голову, олень отчаянно рвался из вязкого плена, обратив к бегущим в его сторону людям всё те же человеческие голубые глаза. Шерлок мгновенно оценил обстановку: как-никак он был ближе к трясине. Левой рукой на бегу сорвал с пояса аркан и, упёршись ногами в мокрую почву, раскрутил в воздухе. Ремённая петля, коротко свистнув, опустилась на рога оленя. Охотник на нежить уже собрался её затянуть, как вдруг зелёный ореол вокруг тонущего зверя пошёл волнами, расплылся и замигал. Хэмиш, почти успевший догнать друга, невольно поднял руку к глазам… а когда открыл их, оленя больше не было. Петля еле держалась на плечах темноволосого человека в серой куртке, увязшего в топи по самую грудь; он почему-то не пытался схватиться за верёвку, словно до конца не осознавая, где находится, и лишь огромные голубые глаза на резко побелевшем загорелом лице смотрели с ужасом и беспомощным отчаяньем. — Петля! — рыкнул Шерлок. — Просунь руки в петлю, скотина безрогая! Человек-олень, опомнившись наконец от морока, рванул к себе верёвку, и мгновение спустя она крепко обхватила его под мышками. Подоспевший Хэмиш поймал конец аркана и живо намотал на руку. Но и трясина не спешила сдаваться, держа свою жертву с упорством голодного и вполне разумного хищника. Рывок за рывком, ни на миг не ослабляя совместных усилий, двое друзей волокли незадачливого оборотня к твёрдой земле, а тот, стиснув зубы от напряжения, тянулся им навстречу, хватаясь за что попадётся. Навалившись грудью на подгнивший, но ещё крепкий обломок коряги, он высвободил одну ногу, за ней другую и, последним усилием вцепившись в протянутую руку Шерлока, выполз на кочку, растоптанную в кашу двумя парами сапог. Босой, облепленный грязью, с прилипшими ко лбу тёмно-каштановыми кудрями, он успел лишь окинуть спасителей благодарным взглядом и, едва дыша, рухнул лицом в землю. — У меня фляга на боку, — прохрипел Шерлок, разглядывая багровый след от врезавшейся в ладонь верёвки, — дайте ему хлебнуть. Нам ещё обратно тащиться. *** Умная Эльза, экономка в замке Баскервиль (или, как она предпочитала именовать себя, Эльза Умная, ибо негоже домоправительнице такого богатого имения носить вместо фамилии плебейское прозвище), выскочила из господской спальни, прижимая к груди объёмистую корзину, в которой были свалены в беспорядке разорванная, захватанная собачьими лапами одежда, пара столь же грязных и мокрых полотенец и пустая посуда вместе с подносом. Потрясение после встречи на болотах не прошло даром для барона Генриха, хотя и нашло выход несколько неожиданным образом: лёжа в постели, он жадно смолотил всё, что осталось от ужина, и запил полным кувшином вина. Заслышав в коридоре шаги, Эльза Умная сразу поняла, что к хозяину наконец-то явился лекарь, и, как подобает добросовестной прислуге, на скорую руку навела в комнате порядок, то бишь сгребла всё непотребство в бельевую корзину и поспешила вынести на кухню. Однако при виде троицы, возникшей перед ней в проёме, её брови взлетели до оборки чепца, а тряпки вперемешку с посудой опрокинулись на пол. Двое невозможно грязных мужчин поддерживали под руки третьего, по сравнению с которым выглядели почти чистыми. — Милосердное небо! — возопила экономка. — Что ещё за нечисть вы приволокли в приличный дом, господин ведьмак?! — Весьма любопытную, — без тени смущения отозвался Шерлок. — Так что, будьте добры, освободите проход: нам пора отчитаться перед вашим хозяином. — Что?! — Эльза выставила перед собой опорожнённую корзину, как щит. — Тащить этот ходячий ком грязи в спальню его милости? Через мой труп! Хоть бы водой его облили, в конце концов, есть же колодец во внутреннем дворе!.. «Ходячий ком» приоткрыл потрескавшиеся губы в беспомощно-виноватой и одновременно лукавой улыбке и в довершение похлопал по-оленьи густыми, правда, слипшимися от тины ресницами. — Сейчас сработает, — вполголоса пояснил он своим спасителям. — Бедняжке Эльзе слишком нужно о ком-нибудь заботиться, тем более когда её братец… Договорить ему не удалось: экономка, ни на секунду не прекращая причитать и закатывать глаза, схватила его за рукав, рискуя оторвать, и поволокла в сторону чёрной лестницы. *** Лишь через полчаса участники ночной погони в полном составе собрались в спальне, чистоту которой так беззаветно обороняла Эльза. Барон Генрих из Баскервиля, как и подобает пострадавшему от козней злоумышленников, восседал в постели среди подушек, завернувшись в халат на меху. У его изголовья сидела на стуле молодая женщина с чёрными блестящими волосами, напряжённая и бледная; когда дверь открылась, она отвела взгляд и с подчёркнутой сосредоточенностью принялась отсчитывать капли в серебряную рюмку. — Господин барон, — прочистив горло, объявил Хэмиш, — с опасностью, преследовавшей вашу семью, покончено навсегда. Позвольте же вам эту опасность представить! — и без особых церемоний подтолкнул вперёд бывшего пса-оленя, наспех отмытого и переодетого в костюм с Генрихова плеча. — Но позвольте! — изумился наследник проклятого рода. — Это же мой сосед, Джек Вандлер! — Именно, — удовлетворённо подтвердил Шерлок. — Вот только всё дело в том, что он одновременно и Джек, и вандлер*. — Кто-кто? — хором, не сговариваясь, переспросили барон и экономка. — Вандлер — это такая специфическая разновидность оборотня. — Шерлок прислонился плечом к деревянной подпорке и вытащил трубку. — Разница между ним и обычным, скажем, волколаком в том, что вандлер способен оборачиваться разными созданиями, но, в отличие от мага, не всегда может управлять своими превращениями. Можно вспомнить ещё и двоедушника, в котором в разное время властвуют человеческая и звериная суть… Однако сейчас не время для лекций. — Но мы же считали до последнего, будто собака отдельно, а злодей отдельно! — почти возмущённо прервал Хэмиш. — Как вы вообще догадались, что надо искать такую… тварь с двойным дном? — Я бы попросил, — укоризненно поднял бровь Вандлер (или вандлер?). — Да, друг мой, вы уж повежливее с нашим раритетом, — уголком рта усмехнулся охотник на нежить. — А что до вашего вопроса, вы бы и сами могли догадаться, перечитав свой дневник. Меня насторожило появление на здешних болотах сразу нескольких видов животных, которые в наших краях истреблены или вообще не водятся. Циклопидес — бабочка из южных широт, выпь, признанная практически вымершей… Я так и понял, что Джек, как натуралист, обязан иметь какое-то отношение к этому карнавалу живности. — И что дальше? — заинтересованно склонил голову «раритет». — Мне прямо-таки любопытно. — Дальше? Пришлось забраться в ваш дом без приглашения. Простите, что извиняюсь только сейчас, но время не терпело… И вот там я нашёл неосмотрительно сохранённую рукопись с печатью Эофорвикского** учёного общества. В ней некий естествоиспытатель Джек Вандлер описывал открытого им уникального оборотня, которого ещё более неосмотрительно назвал в свою честь. Так что в ту ночь, когда собака напала на беглого висельника, я уже представлял, с какого рода противником мы имеем дело… Ведь вы знали об истинной сущности вашего мужа, леди Берилл? Последние слова предназначались черноволосой красавице, по-прежнему сидевшей у кровати с отрешённым видом. — Мужа?.. — выдавил ужаленный в самое сердце барон Генрих и рухнул в подушки. Окружающие, впрочем, едва ли заметили. — Давно, — подтвердила она, глядя сквозь Джека, точно сквозь пустое место. — Вы верно сказали про двоедушника. Две сущности. Глупое мальчишеское тщеславие… и ненасытность оборотня. Он словно со стороны изучал свои повадки, записывал с таким увлечением — но могла ли я подумать, для чего? — А в самом деле, для чего?! — подобрался барон. Горькие нотки в голосе всё ещё любимой женщины заставили его отодвинуть собственную душевную драму на задний план. — Только потому, господин вурдалак, что ваша жена предпочла вам другого? — Чтобы ответить на ваш вопрос, придётся спуститься в столовую, — ответил вместо Джека Шерлок. — Такое лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. — Боюсь, тогда мы не спасём фамильную галерею от гнева вашей милости, — обеспокоенно ввернул Хэмиш. — Дело в том, что Вандлер как две капли воды похож на вашего предка Гуго Беспутного, не считая разве что цвета волос. И, само собой, метит в наследники. — Силы небесные! — протестующе воздела руки к небу Умная Эльза. — Уж кого только не было в роду Баскервилей, но чтобы в такой благородной семье объявился самый настоящий оборотень?!. — По мне, лучше так, чем строить из себя рыцаря, а по ночам втайне подпитывать своё благородство из винной бочки, — язвительно фыркнул натуралист. — Вас спросить забыли! — Генрих хлопнул кулаком по одеялу. — Не знаю, на какой ветке нашего родословного древа вас угораздило созреть, милостивый государь, но я имею полное право эту ветку обрубить. Так уж и быть, дам вам время, пока ваши тряпки не высохнут после стирки, но, как только сможете их напялить, соизвольте покинуть мой замок! — Как по-родственному, — Джек Вандлер огляделся по сторонам с иронической улыбкой. — У меня был кузен — он меня не принял, у меня была любимая — она от меня отреклась… Что ж, больше здесь терять нечего. Прощайте, господа, раз вы исключаете возможность свидания! Или, так уж и быть, — передразнил он, — до завтра. *** Несмотря на то, что вечерок выдался на редкость утомительным, сон к Хэмишу, хоть тресни, не шёл. Он заглянул на конюшню проведать Эвр и Часика — лошади в погоне не участвовали и блаженно топтались каждая в своём стойле — и, вернувшись в замок, задержался в столовой под портретом беспутного барона Гуго. Предок Баскервилей взирал на него из рамы со знакомой смесью недоверия и иронии в голубых глазах. Сходства не могли скрыть даже рыжеватые волосы и остроконечная бородка. — Интересуетесь? — раздалось из угла, и Хэмиш, резко крутанувшись на пятках, различил в полумраке профиль друга. Шерлок сидел в деревянном кресле у погасшего камина, запрокинув голову и сплетя пальцы в замок, как он всегда делал, когда погружался в размышления. — Мне по-прежнему не всё понятно, — признался лекарь. — Да вот хотя бы портрет. Сходство, конечно, потрясающее, но вам не приходило в голову, что Вандлер, раз он оборотень, просто взял и принял облик одного из предков, чтоб доказать своё право на титул и замок? — Если не всё понятно, значит, не всё пока разгадано, — протянул Шерлок и неслышно, без стука и скрипа, поднялся с кресла. — За что я вас уважаю, Хэмиш, так это за ваше умение даже в болоте твёрдо стоять на земле… Однако зря вы остановились на свету. Спрячемся за камин: сдаётся мне, нас ждёт ещё одна любопытная сцена. Не успели двое друзей притаиться в тени, как из коридора, многократно усиленные гулким эхом, послышались шаги двух пар ног. Причём перестук каблучков безошибочно подсказал бы даже менее натренированному уху, чем у охотников на нежить, что одной из идущих была женщина, и никак не служанка. Второй двигался чуть поодаль, более беспорядочно и торопливо, словно пытаясь её догнать. — Берилл, постой! — голос горе-оборотня Джека долетел в столовую ещё до того, как на пороге возникли два силуэта, мужской и женский. — Зачем этот унизительный спектакль? Ну хорошо, пусть я был неправ, но чтоб так… Что я тебе сделал? — Ты мне? Ничего, — ответ прозвучал так же равнодушно и осуждающе. — Просто развалил всё, до чего дотянулся своими оленьими копытами. Вот мне ничего и не остаётся, кроме как спасать наш замысел. И если ты меня поймёшь, Вандлер, то завтра на рассвете выйдешь из этого замка и навсегда забудешь любую дорогу ко мне. — Берилл! Постой! — он крепко обхватил её за плечи. — Мы же не только муж и жена! Наша связь… В конце концов, нельзя просто так взять и выкинуть на мороз фамильяра! — Фа… фамильяра? — ошарашенно перепросил в углу Хэмиш. — Значит, леди Берилл тоже… не простая смертная? — Более чем непростая, — шёпотом, на ухо напарнику, подтвердил Шерлок, пока Джек, отчаянно жестикулируя, разорялся о чём-то, понятном лишь им с супругой. — Мне ещё на болотах пришло в голову, что над нашим многоликим приятелем имеет власть некая посторонняя магия. Когда начались все эти превращения на бегу. Не будь на Вандлере чужих чар, он бы спокойно перескочил через трясину в облике оленя и оставил нас с носом. А ему вдруг изменили силы в шаге от твёрдой земли, и явно не случайно. Теперь совершенно ясно, что именно Берилл по своей прихоти меняла облик мужа, ведь фамильяр подчиняется хозяину… Одно лишь непонятно: чья же воля управляет ею самой? — А разве… — Хэмиш не договорил, потому что все звуки в столовой заглушил резкий, металлический окрик черноволосой чародейки: — Замолчи! Всё будет так, как я сказала! Если хочешь, я дам тебе волю — прибейся к кому пожелаешь, раз ни на что больше не годен, а моё дело — стать женой Генриха из Баскервиля и хозяйкой замка! — Быстрее! — зашипел Шерлок, дёрнув лекаря за рукав. — Рябину! …Сколько на свете охотников за нежитью, столько у них и секретных приёмов, позволяющих распознать объект охоты: от простецкого чеснока до особым образом отшлифованного стёклышка на шнурке, сплетённом из волчьих бровей, в которых якобы и заключена чудесная способность видеть сквозь внешнюю оболочку. Шерлок со своим обыкновением подмечать мелочи в облике каждого встречного слыл в глазах собратьев по цеху едва ли не ретроградом. Но, какой бы способ ни был пущен в ход, сам по себе он победы не принесёт: надо вывести противника на чистую воду, на свет, на бой — словом, заставить его проявить себя в мире живых. А для этого, как ни крути, трудно подобрать лучшее средство, чем дым от заструженных рябиновых палочек, удобно умещающихся в поясном кошеле под камзолом. Хэмиш запалил сразу целый пучок, кинул в камин, и столовая наполнилась отчётливым резким запахом. К немалому его удивлению, Вандлер и не подумал превращаться, лишь крепко прижал к себе разом оцепеневшую Берилл. Зато с портретом Гуго Беспутного начало твориться нечто непонятное. Из струек рябинового дыма в воздухе перед холстом соткалась расплывчатая серая фигура в старомодной одежде, с длинными локонами из-под лихо заломленной шляпы. Минутой позже она обрела какие-то приглушённые, полупрозрачные краски — и крайне недовольное выражение узнаваемого лица. — Рад вас приветствовать, барон Гуго из Баскервиля, — триумфально провозгласил Шерлок, выходя на свет. — Ну что ещё сказать? Жду ваших объяснений. — Сперва прочистите камин, сударь, — ворчливо отозвался призрак. — При мне в моей столовой так не разило. — Изъяснялся он глуховатым язвительным баритоном, совсем не похожим на звонкий, свежий голос Вандлера. — Нет уж, здесь и сейчас условия ставлю я, — строго покачал головой охотник. — Пока не объясните, что за кукольную комедию вы здесь разыграли, никто вас не отпустит. — А женщина? — вклинился негодующий Хэмиш. — Кто дал вам право залезть в голову этой даме? Вы хоть подумали, что она вообще-то колдунья и может под вашим влиянием натворить… страшно и сказать что?! — В голову? Моей жене?! — переспросил Джек хрипло и грозно, как собака, возникшая на пороге жилища перед взломщиком. Берилл, будто расколдованная его порывом, вздрогнула, охнула и повисла на его шее, тихо всхлипывая от внезапно накатившего облегчения. — Но-но, полегче! — беспутный дух на всякий случай взлетел повыше, на раму портрета. — Вы сперва выслушайте, юноша, а потом ройте землю копытами. Да, не буду скрывать: я решительно не одобряю всю вереницу моих потомков за последнюю сотню лет. Ладно, что там, я ими чертовски недоволен. — По-вашему, школа, больница и конная ярмарка в Длинной Низине — недостойный вклад в семейную историю? — нахмурился Хэмиш. — Ярмарку любой фермер основать может, — буркнул Гуго. — Не в ней дело. В нынешних Баскервилях пропал дух авантюризма. Где кутежи, безумства, превратности любви, на худой конец? Только и умеют, что от страха по углам разбегаться, а я едва-едва во вкус вошёл… — Зато ваши ставленники просто образец любви к ближним, — съязвил Шерлок. — Они хотя бы настоящие потомки Баскервилей? — Если только очень отдалённые, — ещё нетвёрдым голосом, но уже улыбаясь, призналась Берилл. — В нашей семье от Баскервилей разве что легенда о Беспутном Гуго и осталась. А Джек… — Просто Джек с Богатого берега***, — подхватил её муж; самоирония незаметно вернула ему и миролюбие. — Хотя где уж там говорить про богатство: отец оставил мне лишь пару новых башмаков да совет надевать их, как приду в город. Я промышлял ловлей всевозможной живности для тамошней гильдии магов, пока однажды в море меня не искусал протей. Вы, верно, знаете, что эти твари постоянно меняют облик и могут передавать свой дар человеку, но случаи выживания таких, хм, «счастливчиков» можно по пальцам перечесть. Мне ещё повезло: сумел доплыть до берега, не превратившись в какую-нибудь железяку… Берилл несколько месяцев не отходила от моей постели — вот так мы познакомились, а там и полюбили друг друга. Она вылечила меня, научила управлять перевоплощениями, но я уже не был в полной мере человеком. — Для меня это ничего не значило, — заверила чародейка. — Поверить не могу, что говорила Джеку такие ужасные слова… Имейте в виду, господин Гуго, ваша выходка вам с рук не сойдёт! — Ух, напугали выпь лягушкой, — хмыкнул предок, не торопясь, однако, спускаться с рамы. — Скажите спасибо, что пробудил ваше призвание. — Так и было? — поинтересовался Шерлок. — Всё верно, — подтвердил Джек. — Мы тогда поженились и осели в Эофорвике. За что только не брались в надежде встать на ноги! Смешно вспоминать, но я от отчаяния даже написал о себе самом целый трактат, даже научное название придумал, какого нигде не встречалось, а в итоге едва отработал стоимость бумаги и чернил. Так что, сами понимаете, когда эта полупрозрачная личность начала являться в наши сны, мы с охотой поверили, что жизнь вот-вот наладится… — Достаточно только перепугать до смерти всех прочих наследников, — укоризненно напомнил Хэмиш. — Мы долго надеялись, что до беды не дойдёт, — потупилась Берилл, опустив длинные чёрные ресницы. — Генрих не раз говорил, что рад бы всё бросить и убраться подальше, одно самолюбие и не позволяет. — Так уж и самолюбие? — ехидно уточнил призрак Гуго, окинув одобрительным взглядом знатока её точёную фигуру и тяжёлый узел смоляных волос. — От такой красоты убежишь — и за гробом себя костерить будешь. Говорю как загробный житель. — Да-да, и утопить меня в болоте решили именно из уважения к красоте Берилл, — снова нахмурил пушистые брови Джек. — Да ещё заставили думать, будто именно из-за неё я превращаюсь в кого не надо! Посмотрел бы я, как бы вы на моём месте выкручивались! На несколько секунд его открытое загорелое лицо вытянулось, покрылось чёрным мехом, а в пасти ощерились белые клыки в палец толщиной. Призрак поёжился и бочком перелетел на раму соседнего портрета какой-то дамы в горностаях. — Хватит, — одёрнул обоих Шерлок. — Поквитались — и довольно. Есть вопросы более насущные. Мы с Хэмишем сюда приглашены, чтобы защитить от нечисти барона Генриха из Баскервиля. Нечисть здесь, как вижу, присутствует в полном составе. Но я лично не жажду вашей крови и, соответственно, эктоплазмы… Проще говоря, вы можете гарантировать хозяину замка безопасность и покой? — Первое обеспечить легче, чем второе, — весело признался Джек. — Разве что кузен Генрих сам представит себе, каково принять в лоно семьи оборотня и чародейку. — Пф! Пусть только попробует не принять, — самодовольно ухмыльнулся Гуго Беспутный. — Парочка хороших снов вставит ему мозги на место. Да клянусь последним тостом, что прозвучал на моих поминках, всё у вас будет чин чином! — С одним условием, — строгим лекарским тоном уточнил Хэмиш. — Завтра мы с его милостью обсудим ваш, хм, сон. Мне нужно убедиться, что его последствия не обернутся очередной… межвидовой стычкой. — И что Генрих не захочет к тебе в резервные фамильяры, — добавил Джек, прижимая к груди Берилл. — Не позволю! Даже если превратится во что-нибудь белое и воздушное. — …Кстати, о белом и воздушном, — спохватился Хэмиш, поднимаясь вслед за напарником по винтовой лестнице в выделенную им комнату. — Когда мы во дворе черпали воду из колодца, мне всё казалось, будто у калитки маячит какая-то белёсая тень. — А, вы тоже заметили? — небрежно откликнулся Шерлок, не оборачиваясь. — Ничего особенного, просто беглый висельник с того света пожаловал. Что ж, будет у барона ещё один домочадец… Впрочем, бояться нечего: Умная Эльза к братцу никого не подпустит.