Твоя доля - терпеть

      Поздняя весна. Всё постепенно просыпается, отходя от вьюжной зимы и её холодного снега. На деревьях постепенно проявляются почки, которые, кажется, вот-вот зацветут зелёным цветом. Птицы вновь прилетели и одарили лес своими симфониями. Трава такая мягкая, с которой только что сошёл снег, а сейчас на ней остаётся вовсе ненужный след от его тела. Нет, оно не столь громоздкое, но потрудиться надо. Он без сознания. Я тащу его вглубь леса, туда, куда не ходят даже за грибами, хотя мондштадтских грибников на весь Тейват хватает.       Придя, я связал его ноги, а туловище и руки привязал к дереву, на которое он облокачивался спиной. На этом моменте он очнулся, со временем приходя в себя. Я так и знал, что орать, кричать и звать на помощь не станет: только оглянувшись, он понял (по крайней мере, по его виду так можно было сказать), что находится далеко-далеко от людей и общества.       — Всё как ты любишь, Рагнвиндр — усмехнулся я. — Ну, что ж, собственно, не об этом. Пора отмаливать грехи. Можешь, конечно, начать молиться, но не думаю, что это поможет тебе, — я полез в карман, смотря в его глаза: они ошарашены, наполнены нарастающим страхом и паникой.       «Значит, всё идёт так, как надо» — подумал я.       Там временем в моих руках показался нож, остро заточенный, а в его глазах – давящий ужас. Я продолжил глядеть на него, давить и изучать его эмоции. Подойдя ближе, я присел на корточки. Он слегка отпрянул, оглядывая меня бешеными глазами. Я коснулся кончиком ножа до его шеи (кожа достаточно мягка). Он дрогнул – я усмехнулся.       — Даже и следа не оставляет, — я покосился на нож, фыркая. — Не парься. Не хочу тебя убивать, — сложив нож, я сунул его обратно в карман. — А вот то, что ты молчишь, это хорошо. Это замечательно! — из моих уст вновь сорвался смешок.       Я приблизился к нему ещё ближе. Приблизился носом до того же места, где пару минут назад проводил ножом. Я вдохнул его запах. Во мне что-то тут же загорелось: какое-то пламя, что своими игривыми языками щекотало рёбра, ведь я уловил знакомый аромат, тот, что я знаю, тот, что я люблю. В меня что-то вселилось, а зрачки, наверное, расширились.       — Ты пахнешь им. На тебе запах Тартальи, — прошипел я, продолжая обнюхивать его всего, переходя от шеи к лицу. — Надеюсь, он остался жив... — все также, по-зверски, шипел я. В его глазах страх показался палитрой непонимания что происходит.       — Что ты несёшь, идиот? И какого хрена я вообще тут? — Рагнвиндр осмелился овладеть словом, недовольно оглядывая меня. Его голос... Неприятный, скрипучий, режущий ухо, словно сталь.       — Заткнись! — моя рука схватила его за горло, слегка сжимая. Я почувствовал, как от испуга он судорожно сглотнул слюну. — Эти трюки не прокатят, — так же держа его за шиворот, чуя запах Тартальи я самовольно облизнул его щеку. От Рагнвиндра пёрло запахом Тартальи.       Мне сорвало крышу. Я не могу себя больше держать в руках, но приходится. Я хочу разорвать его на куски, но я не должен убивать его. На нём запах Тартальи. Он убил его. Я знаю это.       Мое тело и мозг отключились: стали работать независимо друг от друга. Руки потянулись расстёгивать несколько пуговиц на его рубашке. Я вдыхал его запах или... Запах Тартальи...? Я не понимаю. Я сбился, но продолжил заниматься тем же, но не от любви или симпатии - от ненависти. Он все так же молчал, решив, что после подобных махинаций лучше молчать и принимать ситуацию именно так, только голову нехотя опрокинул назад.       — Правильно. Твоя доля - терпеть, — коснувшись до его волос, что собраны в хвост, я распустил их (они также мягки, как его кожа). Вновь вдохнул их аромат. Вновь образ Тартальи перед моими глазами. Волосы Рагнвиндра я намотал на кулак и дёрнул в свою сторону. Наклонился к его уху, вновь прошипев те же слова.       — Твоя доля - терпеть.       Чем дальше заходили мои действия, махинации и издевательства, тем быстрее я понял – внутри меня бушует отчаяние. На нем запах Тартальи, он – его убийца. В этом уже нет сомнений. Дилюк по-прежнему молчал. Я ретировался на его бёдра, начиная расстёгивать ремень на его штанах. Он чуть ли не вскрикнул, изнеможенно вздыхая. Напуган. На этом этапе я остановился.       — С тебя хватит, — бездонно смотря на свои руки, я проморгался. Вновь достал нож. На глазах Дилюка показались слезы. Впервые вижу его в таком состоянии. Неужели у меня получилось вывести его на эти эмоции? Неужели страх перерос в слезы? Что же чувствует его душа сейчас? Меня это не волнует. Этим ножом я освободил его, обрезая верёвки, но он не сдвинулся с места.       — Уходи же, ну! Беги! — мой голос перешёл на безудержный крик. Я отошёл от него на пару шагов.       — Мне некуда идти... — поднимаясь, пробурчал он и исчез с моих глаз. Куда? Я не знаю. Исчез, подобно призраку.       Я истерично засмеялся, хватаясь за волосы и падая на колени. Смех перешёл на крик. На тот, что таился и копится внутри годами, который должен выйти.       Дилюк исчез, за ним постепенно пропадал и запах Тартальи. Я продолжал его чувствовать, пока те языки пламени не потухли во мне. Я умолк, жалостно валяясь не земле. Отчаяние переросло в истощение.              На утро я проснулся от солнца, слепящего глаза. За моей спиной спал сладко сопящий Тарталья. Это был всего лишь сон, из-за которого мое дыхание сбилось и теперь приходиться отрывисто дышать.       «Кто вообще такой Дилюк Рагнвиндр?» — задался я вопросом, переворачиваясь на другой бок.       Постепенно я вновь заснул, а перед глазами висела черная занавеса, а не размашистые леса, что цветут поздней весной.