дорога

на небе сияло яркое солнце, нагревавшее воздух. с каждым часом на улице становилось все теплее, а в кабинете все жарче. преподаватель не разрешал открывать окно, ссылаясь на то, что кого-то может продуть, поэтому оставалось только ждать конца бесконечного урока, который являлся последним в этом году. после этого школьникам предоставлялась полная свобода, но, к сожалению, всего на три месяца. затем же придётся снова посещать нелюбимое учебное заведение, а также начать усердно готовиться к экзаменам в конце года. но пока что это вовсе не волновало юношеские сердца. впереди предстояло ещё много времени вместе, только вдвоём. урочное время тянется долго. каждый в классе занят своими делами, никто уже давно не слушает монотонный рассказ учителя. кир достал из пенала черную гелевую ручку, открыл её и лёгким движением оставил пастой на руке черный след. ещё и ещё, таким образом на руке появилось довольно похожее на настоящее тату, как у джузо из токийского гуля. акума, сидящий рядом и занятый до этого рисованием цветов на огрызке бумаги, повернул голову в сторону кира. он в этот момент вытянул перед собой руку и начал разглядывать разрисованную кисть. поймал на себе взгляд сережи и шепнул: — хочешь, тебе тоже нарисую? — давай! — конечно, акума удивился предложению кира, но тот же оно развелось, когда он услышал от кира следующее: — ну, хоти дальше. такая только у меня будет, нечего доедать за мной, — самодовольно сказал курсед. — сам предложил, сам послал нахуй. спасибо, любимый, — никакой обиды в голосе не было, такой исход событий был самым ожидаемым. — эх, ну ладно, так уж и быть… давай сюда руку, — он взял руку акумы и положил на парту перед собой, сопротивление оказано не было. парта превратилась в импровизированный тату-салон. на краю стола лежали салфетки и флакон с антисептиком. учебников и тетрадей же здесь уже не наблюдалось. — давай быстрее, пять минут до звонка, — сказал акума курседу. тот зажал между пальцами ручку, покрутил ее в руке, а затем принялся рисовать. штрих первый, штрих второй. на руке остаются чёрные изящные линии. подправил случайно получившуюся кривую линию. вот, наконец, на кисти и появилось почти настоящее тату. как только курсед щелкнул колпачком ручки, раздался звонок. все стали собирать свои вещи в сумки. торопиться было некуда впереди ещё целый сезон отдыха. выходя из класса, ученики попрощались с учителем. тот в свою очередь пожелал им хорошего отдыха на каникулах. — красиво получилось, кир! — сказал акума, закидывая рюкзак на плечо. он шёл и рассматривал свою руку, результат действительно превзошёл ожидания. — когда произведёте оплату за услуги тату-салона? — ухмыльнулся курсед и наклонился к акуме, подставляя свою щеку для поцелуя. — мне кажется, что простого поцелуя будет недостаточно, — ответил серёжа, слегка выдавливая голос. за разговорами они и не заметили, как вышли за территорию школы и направлялись в сторону вокзала. акума вёл кира, тот просто шёл за ним, не задавая вопросов. погода стояла чудесная, было жарко, но также слабо дул прохладный ветер, поэтому палящие солнечные лучи не ощущались в полной силе. серый город выглядел в этот тёплый майский день особенно праздничным, рабочие красили клумбы и лавочки на улицах, а в местах скопления людей ходили промоутеры и пытались впихнуть свои листовки прохожим. на душе было необыкновенно легко. такого чувства они не испытывали уже давно. когда они подошли к автовокзалу, серёжа сказал, указывая на лавку: — сиди тут, я сейчас, — не успел кир вымолвить и слова, как акума скрылся в дверях здания. присаживаться курсед не стал, так как лавочка была покрашена — об этом свидетельствовал листок бумаги с надписью "не садиться! окрашено!", приклееный на спинку. оставалось только стоять на площади перед зданием и ковырять неровноположенную плитку носком кроссовка. к зданию медленно подъехал старый советский автобус, кир взглядом следил за ним ещё как только тот показался на горизонте. за спиной хлопнула дверь и акума подбежал к курседу, обхватывая сзади. показал ему два билета. в этот момент автобус уже подъехал к крыльцу, а акума сказал: — нам на этот. — что? куда? — не успел сказать он, как почувствовал на своём запястье руку, которая потянула его к транспорту. как только они зашли в автобус, двери сразу же закрылись и транспорт тронулся. серёжа подошёл к водителю и показал тому билеты. тот не стал даже проверять их и лишь махнул рукой. лишь когда парни заняли места в конце автобуса, кир получил ответы на свои вопросы. — в деревню, к нам на дачу. там будем только мы вдвоём, вещи уже там, с твоими родителями я договорился, — доложил акума на одном дыхании. лицо его покраснело, так как он очень спешил, когда покупал билеты, из-за того, что чуть-чуть просчитал время. улыбка его сияла, глаза были прикрыты, а по лбу тонкой струей бежал пот, так как ему было очень жарко. — я в шоке с тебя, серёжа. вроде все время вместе, а ты как-то умудрился в тайне от меня спланировать такое... — хе-хе, сделать это было тяжело, но я смог, — прошептал акума и положил свою голову на плечо киру. автобус был пустым. станций по дороге не было, поэтому можно было рассчитывать на спокойную поездку. дорога предстояла долгая. в последние учебные дни загруженность была слишком большой — исправить долги, подтянуть некоторые предметы, ещё успевать делать задания, которые дают в настоящее время... видеться в такие дни получалось только в школе, даже списаться вечером или же ночью не всегда получалось, о совместных прогулках можно здесь и не упоминать. было тяжело, но они справились! и теперь с гордостью они могут носить звание "выжившие 2023". сейчас же они ехали в автобусе, совсем одни, и времени для обсуждения самых различных тем было предостаточно. как же редко в жизни выпадает такой шанс поговорить неторопясь поговорить вживую с любимым человеком, чем они сейчас и занимались. незаметно для пассажиров городские многоэтажки постепенно сменились природными пейзажами. вокруг расстилались бескрайние засеянные различными культурами поля. день начинал постепенно угасать, небо, которое днем было ярко-голубого цвета, постепенно стало более нежным, пастельным. белые облака лениво плыли по небу. от бесчисленного количества историй язык уже начинал заплетаться и говорить становилось тяжело, поэтому в конце концов в какой-то момент акума достал наушники, дал один киру и включил музыку. — ещё недолго, — сказал серёжа. дорога шла через лес, поэтому ненадолго, когда они проезжали через него, в автобусе стало темно. дорога через густые заросли была узкой, кроны деревьев сходились, поэтому свет сюда практически не проникал. но вот, деревья разом расступились и вдалеке показались смазанные силуэты домов. со временем они становились все ближе, чётче и больше. солнце уже коснулось горизонта. небо постепенно наливалось красными тонами, облака сгущались, розовели. автобус снизил скорость и остановился. — пойдём, — растолкал уже заснувшего сережу курсед. парни вышли из автобуса. тот после недолгой стоянки развернулся и поехал обратно в город. серёжа взъерошил свои волосы, и сказал: — ну что, идём? — погоди, я сфотаю.. — ответил ему курсед, доставая из кармана свой телефон. он уже давно приобрёл привычку фотографировать закат. наконец, сделав пару-тройку снимков неба, чтобы потом выбрать из них наилучший, он убрал телефон назад и кивнул акуме, давая ему понять, что можно идти. стоявшая днем жара начала постепенно спадать, а ветер наоборот — усиливаться. сережа подхватил кира под руку и положил свою голову к тому на плечо. идти было недолго, как сказал сам он, но прогуляться хотелось, несмотря на сильный ветер, поэтому шли они медленно. потоки воздуха трепали их волосы, спутывали их, поэтому видеть дорогу было немного проблематично. они дошли до дачного домика. это была маленькая избушка, с резными деревянными окнами и ставнями, с клумбами-лебедями из шин и с крашеной голубой краской лавкой перед домом. сережа с трудом открыл калитку, висевшую на ржавых петлях, и пригласил кира пройти внутрь двора. там располагалась деревянная беседка, рядом расположился мангал. сам двор выглядел довольно мило, даже не верилось, что здесь редко бывают люди, как сказал акума. затем он открыл сам дом. — проходи.. конечно, не номер в пятизвездочном отеле, но тоже довольно ничего, — улыбнулся сережа, приглашая возлюбленного пройти внутрь дома. небо все больше затягивает, но теперь уже не розовыми облаками, а чёрными тучами. вдалеке свернула молния, а затем раздался раскат грома. упали первые крупные капли дождя, собирая пыль на земле в комки. ещё капли, и ещё. они стали всё чаще падать с неба, все громче стучать по шиферу, которым была покрыта крыша дачного домика. первым помещением, в которое попали парни, была веранда, где распологалась кухня. акума не стал снимать обувь, так как в домике ещё предстояло прибраться, ведь было пыльно, курсед поступил также. на диване около окна стояла большая сумка. сережа подошёл к ней, расстегнул и достал оттуда сменную одежду, так как они до сих пор были в школьной форме. из-за ухудшающейся погоды на улице становилось темнее, дома тоже. кир, желая исправить это, щёлкнул пару раз выключателем, но, к сожалению, желаемого результата не получил, так как электричества здесь не было. сережа же в это время прошёл далее, в комнату, где располагались кровати и шкафы, и достал из одного из них свечи. были среди них самые разные: сувенирные, столовые, витые, ароматизированные, с поставками и без, восковые и парафиновые... видимо, это коллекция свечей собиралась больше лет пяти точно. пока акума расставлял свечи по полкам и шкафам, курсед достал из портфеля зажигалку и зажег их. тёплый свет, исходящий от одного огонька, слабо освещал комнату, зато в совокупности с другими он действовал хорошо. только теперь, при слабом свете огоньков, кир смог рассмотреть эту уютную комнату. в ней стояли две кровати, вместо матраса в которых были пружины. на них можно было прикольно качаться, как на батуте, хоть и не высоко, курсед уже успел проверить. в углу стоял высокий пустой бельевой шкаф, на котором лежала гитара, которую акума сейчас доставал. рядом стояла какая-то тумба с множеством ящиков. на стенах висели репродукции известных картин, обои в цветочек на стенах в некоторых местах отходили от стен. с улицы опять донесся удар молнии. сережа мягко приземлился на кровать рядом с киром. крупные капли дождя ударялись о стекло, стекали по нему, сливаясь с другими каплями. сережа пару раз ударил по струнам, проверяя строй гитары. — ты умеешь играть на гитаре, сереж? — не скрывая своего удивления сказал курсед. — ну да, знаю пару песен, а что? — чем больше мы состоим в отношениях, тем больше интересных фактов я узнаю о тебе, — он положил свою голову на плечо к серёже, а затем продолжил: — а батареи умеешь играть? — нервы? проще простого, — ответил акума, а затем, размяв пальцы, похрустев ими, поставил аккорд ре-минор, начал вспоминать мелодию. выходило довольно неуклюже, видимо, он давно не брал в руки инструмента, но, немного разыгравшись, он тихо запел: — мой прокуренный голос, твои тёплые губы.. — нам так нравится мёрзнуть, нам не нравятся клубы.. — продолжил кир. — ну конечно уверен, забери моё сердце.. — все также тихо пел сережа. его мягкий голос воздействовал на кира, гипнотизировал его, поэтому он заслушался, из-за чего возникла небольшая пауза. сережа пошевелил плечом, кир опомнился и продолжил: — его хватит надолго, чтобы согреться, — он обвил своими руками торс акумы, из-за чего тот сбился с ритма. — да ты ебанат, курседов, — сказал он, откладывая гитару, и протягивая свои руки к телу кира. впивается пальцами в бока и щекочет, тот в свою очередь резко дергается и падает на кровать. щекотание продолжается, курсед пытается лягнуть акуму ногой, чтобы сбросить того с себя, но сережа настроен серьёзно. "лучшая защита — это нападение", — подумал кир, и решил тоже начать щекотать акуму. но дело в том, что сам он боится щекотки, а сережа нет, и приёмы такого уровня на него потому и не действуют. неравный поединок закончился тем, что кир, пытаясь выбраться из-под акумы, резко подрывается и ударяется затылком о спинку кровати, со словами : — ой блять... серёжа сразу же перестал щекотать кира и помог ему сесть. первые несколько секунд он сидел с таким видом, будто бы получил сотрясение головного мозга самой тяжёлой степени, а затем засмеялся. сережу сначала смутило его поведение, а затем он сказал: — о господи, какой же ты ебанат все-таки... — я пострадал, между прочим, — сказал кир, и засмеялся, а затем начал ложиться на кровать и снова ударился тем же местом об ту же спинку кровати. на этот раз смеяться он перестал, так как ударился явно сильнее, чем в прошлый. сережа пододвинулся к нему поближе и поцеловал. щеки слегка покраснели, на душе стало легче, боль чуть утихла. — это моральная компенсация? — спросил курсед, аккуратно касаясь места ушиба. — она самая.