поле битвы

поле битвы всегда было чем то отдельным от жизни. на нем у них не было сомнений, должна была быть тактика и ничего более не должно занимать голову. Киллер вставая по приказу босса на против Дрима никогда не волновался. Дрим же старался не смотреть в пустоту черных глаз, хмурился и призывал лук, пока где то на фоне разгоралось сражение между Свапом и Дастом. Киллер никогда не волновался о том, что он может убить светлого хранителя, знал--сколько ни старайся, силенок не хватит на это. Дрим никогда не волновался о том, что он может убить приспешника брата, знал его предел. но поле битвы это поле битвы. А потом встретившись в тихой вселенной, Киллер склонится перед побитым и уставшим светлым хранителем, снимет испачканные перчатки с рук и аккуратными касаниями губ будет извинятся. Хранитель лишь улыбнется, подождет пока тот закончит и мягко улыбнувшись поцелует и сам, а потом станет залечивать их раны. Станет--даже под возгласы Киллера о том, что боли он не чувствует и его все устраивает. И дома убийца будет целовать в обкусанные от неровов губы, будет слизывать с них остатки сладости съеденной буквально несколько секунд назад. Дрим лишь тихонько посмеется, скажет, что если он так хочет сладкого, то мог бы взять и конфету. Киллер иногда на удивление старается быть мягким, что ему вовсе несвойственно, но старается. Старается, потому что ему всегда до одури приятно от мягких касаний к плечам, объятиям, поцелуям. Он хочет чтобы Дриму тоже было приятно. Киллер всегда холодный, но это не значит что хранитель оставляет попытки согреть его. Иногда даже получается. Ему до смеха нравится болтающаяся косичка, заплетенная из прядки волос. Ему нравится просто накручивать ее на палец, нравится слушать бурчания Киллера и на любое отвечать подобием флирта. И смотреть на удивленные глаза. И нравится смотреть на Киллера. Он любит смотреть на него и греть. Поле битвы это что то отдельное от жизни. На поле битвы они ненавидят, а в жизни с болью и усталостью в побитых и измученных душах делятся остатками теплых чувств, не сгоревших в адской пучине боли.