Наруто. Явление косы Смерти

Бой, развернувшийся на арене, проломил толстые плиты перекрытия и провалился вниз на более низкие этажи, на одном из которых до сих пор мерным зеленоватым светом переливалась печать призыва, а также были раскиданы запечатывающие свитки, в которых был ядовиты газ, разработанный в подземельях Суны. Один из демонов, что к счастью, так и не увидел свет на полях Мировой Войны. Страх ли, честь ли, нечто иное, но что-то не позволило даже в темнейший час распечатать эти запасы, чтобы те, подхваченные ветрами техник, понеслись вперед, в глубь вражеский рядов. Сегодня же джин был выпущен из бутылки. Пока что в горячке боя никто еще не продумал и не оценил произошедшее. Но бой кончится, павшие лягут на погребальный костер, а живые начнут думать. И рано или поздно найдется человек, который по достоинству оценит результаты применения тихой смерти… Но пока до этого еще далеко, в данный момент подземелья планомерно уничтожались четверкой сражающихся силуэтов. Множа разрушения, Хатаке Какаши и Учиха Итачи сошлись в бою с парой змей-близнецов, носящих имена Сайшо и Даини. Погружаясь все глубже в разветвленные подземелья, четверо воинов все дальше удалялись от света, и теперь несмотря на то, что на небе светило солнце, ии бой временами смещался в полумрак. А этот полумрак то и дело разгоняли вспышки техник и искры, высекаемые оружием при столкновении. И хотя эта битва так или иначе уступала «калибром», противостоянию мастодонтов, схлестнувшихся в небесах, или резне монстров, сражавшихся внутри барьера фиолетовых огней – это все еще был бой высочайшего класса. Когда разумные такого уровня сходились в сече в эпоху войн прошлого, бои рядовых рядом сними замирали, ведь их судьбу предстояло решить результатам битвы первых. Какаши уже не один раз отбил своим танто Чакры Белого Света рубяще-режущие удары нагинатой. Когда-то еще ребенком, попавшим горнило войны ему, уже доводилось сражаться с пользователями этого оружия. Самураи, онна-бугэйся, да и некоторые шиноби и куноичи очень любили «длинный меч», но еще никто не демонстрировал такого уровня владения как эта девушка наг Даини. Нагината буквально жила своей жизнью в ее сильных, но изящных руках. Столкновения лезвий порождали трещины и глубокие борозды на стенах, а в поистине змеиных движениях девушки постоянно скрывались разные стихийные техники на основе сен-чакры, которые она не стеснялась применять. Шаринган, горящий в левом глазу, успешно помогал справляться со скоростью вражеских атак. Тело, закаленное тренировками и усиленное фамильным призывом, спокойно справлялось с заданной планкой, но тянущийся уже не один десяток минут бой стремительно пил силы, и скорого завершения не просматривалось. Еще с первых минут боя, когда Акира сеннин вместе с сильнейшим нагом взмыли в небо, а в руках, застывших напротив близнецов, блеснула сталь, и глава клана Хатаке заметил одну старинность. Сталь билась о сталь, выпады, удары и техники крушили окружение, но еще не то, что ни одна атака не достигла тела наги, даже каменное крошево не осело на белоснежных рукавах ее одежд. Это было ненормально, не обладай он шаринганом с его оком прозрения, он бы и не заметил этих деталей в пылу драки, сейчас же Какаши точно знал – уже как минимум трижды он должен был достать эту ехидно скалящуюся девчонку. И тем не менее во всех трех случаях джонин промахнулся. У Итачи наблюдалась похожая ситуация. Как и он сам с Даини, так и Итачи с Сайшо не могли достать друг друга. Прикрывающийся какой-то незнакомой техникой, выглядящий как гигантские ребра, объятые алым огнем, Учиха и удерживающей каплевидный щит и природной энергии змей устроили соревнование в ниндзюцу. Перемещаясь мгновенным шагом и не останавливая на месте больше чем на пару секунд, они осыпали друг друга техниками всех основных стихий. Огненные шары и плети, водяные драконы, резаки и ветряные потоки сыпались со стороны Итачи. Каменные копья из земли, сминаемые коридоры, шаровые молнии и многообразные водяные снаряды были ответом змеиного отпрыска. Проще говоря, обе пары бойцов, застыли в странном паритете сил. Девушка наносит размашистый вертикальный удар. Какаши уходит подшагом назад, когда лезвие, не достигшее плоти колдуна-нин, почти врезается в землю, джонин Скрытого Листа сбивает его ударом ноги в сторону и сразу пытается войти в клинч. Вот тело цели в считанных сантиметрах. С помощью танто в правой руке он исполняет танец полумесяца, в левой оживает тысяча поющих птиц Чидори и… И вновь счетчик атак, которые не могли закончиться неудачей пополняется еще одной единицей. Порыв ветра, созданный девушкой по мановению руки откидывает Какаши на несколько шагов назад, испытывая его умения твердо стоять на ногах. Сражающийся вновь замирают друг на против друга. От силы унаследованного от первого друга додзюцу не скрывается и капля пота, стекающая по вдруг нахмуренному лбу бесспорно красивой девушки. – Скажите, уважаемая, а почему нагината? – решил выбить себе несколько лишних секунд на размышления наследник Белого клыка. – О! Так ты все же не бездумный болванчик, а то лупим друг друга уже столько времени в полной тишине. Даже забыла, как мой собственный голос звучит, и ведь обычно вы, шиноби, такие разговорчивые в бою! – речь не мешала ей продолжать двигаться по дуге, не переставая жонглировать своим оружием и вращать его на большой скорости, – а нагината… Мечтательная улыбка пересекла ее лицо. – Когда-то, очень давно, ты в те времена скорее всего еще не родился, да, я чуть старше, чем выгляжу. Так вот когда-то в одной книге, принесенной в Пещеру кем-то из старших, я прочитала фразу: "Обучение нагинате, домашней экономике и шитью сделают женщину идеальной". А разве может идеальная женщина иметь проблемы с поисками партнера? Нет! Поэтому после достижения гуманоидной формы, и я потратила годы на достижение мастерства в шитье, постижение домашней экономики людей и, конечно, секретам Нагинатадзюцу. Вот только я не учла, – говоря это, она задумчиво приложила точеный пальчик к губам, – что если ты становишься сильной сама, мужчина должен быть еще сильнее… А потому я до сих пор одинока! Последняя мысль явно была болезненной мозолью для змеи, принявшей облик юной девы, потому что, договорив, она закрутилась на носках своих туфель, нанося сразу полтора десятка атак в разных плоскостях, от которых оставалось только уходить. В стороне, там, где сражался глава Учиха Ичизоку, раздался взрыв, от которого стены заходили ходуном. Как только Хатаке отскочил на пятнадцать метров в сторону, за его спиной появился черный ворон, заговоривший голосом Итачи. – Хатаке-сан, как Вы следили за моим боем, так и я не терял из виду ваш, поэтому думаю Вам важно знать. Сейчас я проверил свою гипотезу, и практически на сто процентов уверен, что наши враги используют какой-то Джикуукан. Других объяснений тому, что они уходят как от всех наших атака, так и от моих попыток поймать себя в гендзюцу, у меня нет. Так что, если у Вас есть какие-то заготовки против таких врагов, пора их выложить на стол. Я тоже вынужден зайти дальше, чем мне бы того хотелось. Удачи! Ворон, договорив заложенную в него фразу, расселся облачком белого дыма. Он полностью состоял из чакры Итачи, а потому и сомнений в подлинности послания у беловолосого ниндзя и не появлялось. Его взгляд вновь упал на противницу. Бело-красные одежды со змеиными узорами колыхались гуляющим по подземельям сквознякам и оголяли тонкие ноги, затянутые в белоснежные сандалии с ремешками, идущими до самых коленей. Самые обычные темные волосы были собраны в два пучка и удерживались золото тиарой. Лезвие нагинаты, оставленное чуть в сторону, смотрело в небо, а пятка древка упиралась в носок правой ноги. «Хм, Джикуукан, да? Ну судя по тому, что за все это время она разве что вспотела, то похоже на правду. Пространственно-Временные Ниндзюцу – вещь редкая, но все еще существующая и встречающаяся. Причин, которые бы говорили против этой версии нет, а вот подтверждений более чем достаточно. А значит можно использовать это…» – такие мысли пронеслись в голове у Хатаке Какаши, когда он убрал свой верный танто в ножны и, встав лицом к наге, сложил руки в печати полной концентрации. – М-м, ток твой чакры ускорился, а ее баланс сместился в сторону инь-чакры… Ты что-то заготовил для меня? – отреагировала змеюка на сменившего настрой и стойку джонина, – что же тебе напела та птичка, что ты так сразу посерьезнел? Помни, я еще юная дева, и серьезные намерения малознакомых мужчин меня не только манят, но и пугают! А мы даже за этот жаркий бой сблизились недостаточно близко. Хотя-я-я-я… Даини облизнула губы, на мгновение уменьшив человеческие черты и явив миру выбеленное чешуей лицо и длинный раздвоенный змеиный язык. Ее стойка тоже изменилась, повернувшись боком, она выставила правую ногу вперед, нагинату подняла над головой, опустив лезвие слегка вниз. Бой вышел на новый виток, который мог стать последним. ………. POV Хатаке Какаши Эта техника, которую я собирался применить… Она была сложна. Прощальный подарок Обито был как благословением, так проклятием. Не знаю, сколько лет я бы еще мытарствовал в самоубийственных миссиях, если бы не Наруто. И сколько лет истинные возможности наследия, оставленного мне товарищем, скрывались бы в тенях прошлого. К счастью, случилось то, что случилось. Жизнь сделала крутой поворот и вернула меня в родной дом и семью. Вместе с этим, конечно, вернулись и тренировки с Куо-сенсеем, сомневаюсь, что без этого тренировочного ада, ворвавшегося в мою реальность больше девяти лет назад, сегодня бы смог сражаться с этой змеей на равных. Уже во время тренировок по контролю чакры мне удалось пробудить скрываемую от широкой общественности форму шарингана. Нечто стоящее над тремя томоэ – Мангекьё Шаринган. Благодаря опять же Наруто и его аномальной способности сходиться людьми нам удалось договориться с кланом Учиха через госпожу Микото о консультации. Провел ее для меня лично Акира-тайчо, как оказалось, это более продвинутая форма додзюцу, пробуждаемая в особых обстоятельствах и несущая в себе как отпечаток личности носителя, так и детали контекста пробуждения. Не так много мангекье пробуждается у Учиха в принципе, а у чужаков тем более. Поэтому определить принадлежит зародившаяся в моем глазу способность Обито или мне было невозможно, но зато у меня не имелось никаких сомнений относительно дня пробуждения. Смерть Рин… И сильнейший шок, последовавший вслед за этим. Условием помощи в освоении этой формы было то, что после моей смерти глаз будет передан в семейное хранилище Учиха, а не кремирован вместе с моим телом. А затем добавились длительные тренировки по его освоению. Шесть лет ушло на то, чтобы отточить этот навык. После долгих исследований удалось определить, что суть заключается в использовании пространственно-временного дзюцу. Левый глаз перемещал предметы в некоторое измерение, после того как они заключались в особый барьер. Я мог как прятать туда вещи, так и доставать, в некотором смысле я чувствовал все, находящееся в том пространстве. Иногда мне казалось, что я ощущаю появлению чужеродных вещей, которые я туда не помещал, но и коснуться я их почему-то не мог. С другой стороны, что это за пространство, и кто еще имеет к нему доступ, оставалось загадкой. Ни в архивах Хатаке, ни в тайниках Учиха не нашлось прямого ответа. Начиналось все с того, что я мог применить эту технику раз в день и потом падал от истощения. Со временем и за счет интенсивных тренировок один раз превратился в три, затем три в девять и к настоящему моменту прежде чем свалиться от истощения я мог применить Камуи (так было решено назвать технику) порядка трех десятков раз и даже по паре барьеров практически одновременно. Хотя последний трюк и перегружал нервную систему и мозги до предела, и сделать с этим ничего не удалось, как и с кровью, идущей из глаза при использовании мангекье. Боевой потенциал ее неоценим, ведь можно было буквально рвать противника на части, перемещать сквозь то измерение летящее оружие и техники. Основным ограничением было, что не могу применить это умение на самого себя. Сейчас же я собирался расправиться с этой змей раз и навсегда. Она стоит передо мной, излучая ауру уверенности и готовности столкнуться с любой угрозой. Огромное количество чакры испускается ей просто в воздух, оказывая давление и мешая исполнению техник. Но чакро-зверь от природы, имеющий куда более глубокую связь с сен-чакрой, мог себе такое позволить. Но и я готов. Левый глаз дернуло болью, и в нем появляется узор в виде треугольников, вместе собирающихся в специфический, деформированный сюрикен. Три куная из чакро-проводящей стали срываются в полет, напитанные чаркой молнии до отказа. Первый и третий из них летят по ожидаемой траектории, а вот спрятанный между ним второй растворяется в водовороте Камуи. Нага делает шаг вперед, сбивая первый снаряд, и тут же уходит вбок, раскручивая свое оружие, намереваясь сбить следующий, но в это время за ее спиной возникает искажение пространства, из которого вылетает искрящийся и раскаленный добела кусок стали. Еще два барьера формирую прямо на ее теле, один должен переместить руку, а второй голову. Но этого мало, и для подстраховки выхватываю танто и исполняю «Конец полета ласточки под луной». Гарантированная смерть! Но выкормыш змеиной пещеры умудряется меня удивить. Ощутив возникновение барьеров и деформацию материи, затягиваемой в портал, она вся целиком пошла рябью и с хлопком переместилась на метр в сторону. От резкого и многократного применения сложных техник мир слегка повело, но сфокусировав взгляд, не без удовольствия рассматриваю свою противницу. Из спины торчит кунай, пальцы на правой руке сломаны, а сама рука до локтя обезображена рваными ранами, по шее идет тонкая и неглубокая борозда среза, остававшаяся все это время идеальной прическа растрепана. Тем не менее лицо не выражает ни гнева, ни страха, лишь холодная сосредоточенность. – Так ты тоже владеешь Джикуукан, да? Ты меня до крайности удивил, опасный мужчина, кем бы ты ни был. – Меня зовут Хатаке Какаши, сорок четвертый глава клана Хатаке и джонин Скрытого Листа. – Мое имя Даини, третья ученица Великого Змея Мудреца Пещеры Рьючи. Левую половину лица заливала кровь. Мы оба приготовились к новому раунду схватки, но в этот момент на всю округу опустилось ужасающее ощущение присутствия. Отголоски этого чувства были мне хорошо знакомы, ведь именно так «фонили» родовые артефакты Узумаки, бережно собираемые Наруто. Значит ли это, что кто-то… Додумать я не успел. Справа вновь раздался взрыв, а кусок залы объяло черное пожирающее все на своем пути пламя. Не прошло и секунды, как едва виднеющееся в дырах в потолке небеса затянуло алым огнем, а рядом с Даини появился давешний наг, который стал оппонентом Акиры-тайчо, вместе с дымящимся противником Итачи подмышкой. – Мы уходим, – коротко обрубил он. И прежде, чем я успел что-либо сделать, раненая змея помахала мне рукой и со словами «еще увидимся, Хатаке-кун» исчезла вместе со своими партнерами в технике обратного призыва. Ко мне шел Итачи с растерянным лицом. Нужно подняться и понять, что случилось наверху. ………… Земля дрожала, а стенки барьера тряслись от количества вкладываемой в техники чакры. Битвы уровня Каге и Тайсе были редкостью, колдуны-нин и последователи оружейных путей, достигшие пика силы, редко выходили на поле битвы. Войны ведутся за что-то: земли, люди, ресурсы, но никак не за выжженную землю, которую оставляют после себя битвы сильнейших. Яркий пример – Долина Завершения, место легендарного сражения между Сенджу Хаширамой и Учиха Мадарой. Сражение великих шиноби, достигших и даже превзошедших уровень Каге, изменило рельеф и стало вечным нерукотворным памятником их битве. Прекрасное место с рекой и величественным водопадом, обрамленным статуями основателей великой деревни Скрытой в Листве. Прекрасное место, но абсолютно мертвое. В лесах не живут животные, и не поют птицы, в воде не плавает и тем более не нерестится рыба, а деревья, выращенные мокутоном, не приносят плодов. Чакра меняет мир в соответствии с волей пользователя, и воля сразившихся тут людей в тот давно оставшийся в прошлом день призывала к битве и разрушению. Смешение энергий сильнейшего носителя шарингана, старшего из хвостатых зверей и величайшего Мудреца среди людей, лишило эту землю самой возможности породить жизнь. Тем были страшны битвы великих, и сейчас такое сражение кипело практически в самом центре Конохагакуре но Сато. Сарутоби Хирузен сражался отчаянно, он знал, что это будет его последний бой, но не испытывал волнения по этому поводу. Даже сквозь могущественный барьер он видел и чувствовал, как молодая поросль, которую он взрастил, защищает свой дом. А значит теперь, прежде чем уйти в чистый мир, он сделает одно последнее дело, вырвет ядовитый сорняк, по молодости и глупости принятый им за прекрасный цветок. Когда-то он думал, что это растение могло бы увенчать унаследованный им сад, но, к сожалению, это было лишь заблуждением, миражом в пустыне. За красивыми листьями и дурманящим разум ароматом скрывались ядовитые соки, стекающие в землю и отравляющие ее. Сначала он смалодушничал и пожалел сорняк, решил, что, пересадив его в лес, суровый и опасный, он поможет как саду, так и цветку. Но он ошибся и в этом, сорняк помнил место, в котором он разросся и цвел как никогда и стремился вернуться. Что ж, сегодня он поставит точку в этой истории. Жалел он в этот момент лишь о том, что за его старые ошибки заплатили страшную цену новые жизни. Наверно именно это – вид десятков тел, которыми оказалась усеяна арена, и столбы пожаров в разных частях города, помогли принять окончательное решение, как будет подведена эта черта. Лучше многих Третий знал изворотливость своего ученика, уже то, как он бежал от смерти, меняя тела как перчатки, было ярким доказательством того, что тут нужно действовать наверняка. Так чтобы не осталось и малейшего шанса, на то, что где-то в темной, скрытой от любых глаз пещере, откроет глаза гомункул, клон или еще что-либо подобное. Не-е-ет, этого нельзя допустить. И старый шиноби знал способ, который сможет сработать, технику, являющуюся обращением к сущности, способной справиться с этой задачей идеально – Шики Фууджин, Поглощающая Печать Мертвого Демона. А цена? Она стоит того, даже тысяча лет в желудке у Шинигами – приемлемый размен и даже в каком-то смысле справедливое искупление. …………. POV Сарутоби Хирузен Трудный поединок. Даже с учетом того, что душа Учителя сопротивляется технике подчинения, мне с трудом удается вести этот бой. Часть стадиона, на которой развернулось наше сражение, уже была полностью уничтожена проявлениями всех основных стихий, а также стихией дерева Сенджу. Вода, огонь, молния, земля, воздух перемололи сооружение в пыль. Мы уже некоторое время сражались на гротескно переплетенных ветвях, выращенных мокутоном. Время поджимает, мои силы тают прямо на глазах, рано или поздно я допущу ошибку, и это уже будет смертельный удар для Деревни. А вот поднятые из могил колдовством Орочимару мертвецы лишены такого изъяна как усталость или страх ран. Те несколько раз, когда мне удавалось достать Данзо или Тобираму-сенсея, они восстанавливали целостность тел за считанные секунды. Для боя со мной саннин приготовил трех мертвецов, хотя призыв Первого Хокаге закономерно сорвался, но не знаю, покой скольких душ он еще потревожит, чтобы достигнуть своих целей. Надо решиться. Мое тело уже получило множество ран, и чакра не справляется. – Что такое, Учитель, уже устали? А ведь еще каких-то пять лет назад Вы бы могли продолжать сражаться куда-а-а дольше. Ваша старость и слабость лишь очередное подтверждение правильности выбранного мной пути. Ну ничего, если ты так стремишься к смерти, то я окажу такую милость и дарую тебе вечный покой, а потом разнесу это место по камешку. – Глупец! Ты настолько ослеп в своей жажде бессмертия, что уже не видишь дальше своего носа. Коноха это не Хокаге, не дома и дороги – это люди ее населяющие. И их сила как раз в том, чего ты боишься: они рождаются живут, страдают, борются, радуются, дают новую жизнь, умирают, наполняя это название силой и смыслом. Цикл жизни и смерти, заложенный из покон веков, есть основание невиданной крепости, и твое стремление к его попиранию и разрушению есть лишь твои собственные слабость и глупость. Унаследовав это бремя от своих предшественников, я передам его потомкам, что будут жертвовать своими жизнями, чтобы защитить Деревню! Ты не получишь настоящей силы в этом мире, даже если ты изучишь все ниндзюцу… Я учил тебя раньше! Когда ты защищаешь что-то дорогое для тебя, проявляется настоящая сила ниндзя! – Хватит слов, покажи уже, что ты замыслил. Я не насколько глуп, чтобы поверить в эту душещипательную речь. Давай, выкладывай свои последний козырь и умри, – сказанные слова он совместил с объединенной атакой от Шимуры и учителя. Наруч принимает на себя удар клинка Кусонаги, раскалываясь и оставляя длинный порез на запястье. В живот прилетает деревянный столб от Тобирамы, а за спиной в полете появляется Данзо, готовящийся меня обезглавить. Подавляю боль и игнорирую сломанные ребра. В полете изворачиваюсь и хватаю ожившего товарища за плечо, перебрасываю собственное тело ему на спину. Толчком обеими ногами отправляю этот снаряд в Орочимару и учителя. Естественно, они оба легко уходят, но смысл и не в этом, мне просто важно создать дистанцию для подготовки. Для начала... – Техника теневого клонирования! Пятерка клонов возникает между мной и трио врагов. Они знают, что делать, а значит у меня есть время подготовиться. Посох Царя обезьян воткнут в землю, кунай разрезает ладони, для осуществления задуманного мне понадобится кое-что покрепче обычных клонов. – Запретная техника. Жертвенные теневые клоны! – развожу руки в стороны, и кровь капает на землю, а через мгновение там оказываются мой полные копии. Жертвенные теневые клоны, более продвинутая и более опасная версия знаменитого дзюцу. За счет кровавой жертвы пользователь формирует несколько запасных тел, связанных друг с другом на множестве уровней. Даже если оригинальное тело убьют, душа переместится в клона, вот только обратного пути после применения этого умения уже нет, у шиноби остается несколько часов прежде чем все три тела умрут. Хорошо, что мне не нужны часы, хватит и нескольких минут. В то время как я и два других мои тела складывают печати и читают слова на мертвом языке, мои первые колоны уже хором озвучили название следующей техники. – Малые страдания. Техника великой комбинации пяти элементов, – мощное комбинированное дзюцу должно сдержать их на какое-то время, а теперь… Хлопок, которым завершается серия печатей, заставляет мир в моих глазах задрожать и стать чуть-чуть другим. Как и говорили записи, оставленные Мито-сама, появилось ощущение присутствия кого-то крайне могущественного. Сама Смерть откликнулась на мой зов, могильный ветра ада задули мне в спину и, обернув в плотный кокон, влились в глаза. Шинигами-сама уже принял мою жертву, за моей спиной уже воспарил его силуэт. В те минуты, пока активна техника, я подобен его эмиссарам. Я ясно видел те полтора десятка душ, столпившихся вокруг меня. Вот искаженные и терзаемые нечестивой техникой души Данзо и Наставника, насильно привязанные к чужим телам. Вот четыре души, зараженные скверной проклятия, ученики-жертвы Орочимару. Сквозь искажающую взор стенку барьера видно и души двух боевых звезд от АНБУ и от корпуса наказующих. Их появление здесь значит, что большая часть очагов нападения уже подавлена, и силы стягиваются сюда. Сквозь ураган из бушующих стихий, призванных слиянием пяти элементов в одной технике, послышался голос моего ученика. Он шел через все это энергетическое безумие, окруженный щитами фууин, выглядящими как концентрические сферы из символов, парящих в воздухе. Внешний слой барьера удерживал Тобирама-сенсей, не менее искусный в фууин человек, чем сам Орочимару, а внутренний удерживал лично нукенин. – И ради чего все это представление? Что за технику ты применил, на секунду мне стало действительно страшно, но где результат? – ехидство и торжество сочились из его речи, ну ничего, недолго осталось тебе торжествовать, – ладно, мне это наскучило, Сенджу, Шимура, принесите мне его голову. – Прости, мой старый ученик, даже я не могу противостоять силе этой техники, – коснувшись земли, учитель вытащил из нее каменный клинок и двинулся в мою сторону, – Техника Летящего Бога Грома! С хлопком, напоминающим раскат грома, Тобирама Сенджу появился за моей спиной. Успех! Он не распознал жертвенных клонов! С чавканьем его клинок входит в мое правое запястье, но мне это только на руку, ведь длань Шинигами-сама уже проникла в мою душу. Проворачиваю руку, игнорируя кровь, хруст костей и, вывернув меч, хватаю живой труп за предплечье. И-и-и! – Печать! – Наконец-то, спасибо, Хирузен, и прости за то, что взвалили на тебя такую ношу, – грустная улыбка учителя становится его последним действием воскрешенного шиноби, и пепел, формирующий его тело, осыпается вниз, оставляя в руках клона иссушенный труп подростка. Мгновение боли, и ядро сознание смещается в запасное вместилище, и уже со стороны наблюдаю собственное бездыханно тело. Что ж, мой расчет оказался верным, и таким образом я смогу трижды применить эту печать. – Какого черта клоны не рассеялись, он же мертв! – Удивлен, ученик? Поверь, есть техники, которые даже ты не знаешь! – сказав это, второй клон бросается на Данзо и заключает его в объятия, – печать! – Не может. Быть. Даже сейчас я не увижу твоей кончины, проклятый Сарутоби! – хрипит Данзо, отсюда хорошо видно, как из живота клона выходит рука Бога Смерти и утаскивает душу человека, когда-то бывшего моим давним другом и соперником. На крыше остается еще одна кучка пепла, и второе тело Сарутоби Хирузена на этот раз с мертвой девушкой в объятиях. Впервые с самого начала боя я чувствую страх, исходящий от Орочимару. Он умеет бояться и быть осторожным, особенно когда его планы рушатся. Теперь надо только его не упустить. Стоять на ногах уже задача не из легких. – Энма. – Да, Хирузен. – Дай мне свою чакру. Шинигами забрал уже две трети моей души, боюсь без твоей поддержки я не смогу победить, – он молча направил свою чакру мне в источник. – Прощай, старый друг. – Прощай, – и уже обращаюсь к Орчимару резко ставшему серьезным, – ну что, готов принять последний урок учителя? Как ты говорил? «Барьер не падет пока один из нас жив», да? Получается время умирать! Он определенно не собирался сдаваться без боя. Орочимару вошел в режим отшельника и окружил себя техникам на основе природной чакры. Обнаженный клинок Кусанаги, гудящий от количества влитой в него оружейной чакры, парящие в воздухе письмена и энерго-конструкты плотным слоем окружали его напряженную фигуру. Как бы он не бравировал своим превосходством, Змеиный Мудрец знал меня и не собирался давать и шанса на легкую победу. Где-то глубоко в ошметках души кольнуло чувство гордости. И застарелая радость тому, как хорошо я его обучил. – Энма! Расти! – упертый в землю посох удлиняется толкает меня в перед. Когда между нами остается не более пяти шагов, посох резко сокращается. Время последнего подготовительного шага. – Обезьянье кунг-фу! Совместная техника! Крушение Великой Стены! – предельное искусство для этого контракта. Я сам так и не достиг просветления и не стал мудрецом в отличии от моих учеников, но годы попыток и тренировок вместе с Энмой позволили нам создать несколько уникальных совместных техник, отдаленно имитирующих техники отшельников и позволяющих использовать усиление от сен-чакры. И вершиной этих исследований стало «Крушение Великой Стены», особым образом смешивая свою инь и ян с сен-чакрой Энмы в живом артефакте, которым он обращается, мы создаем резонанс, в который вложено одно стремление. Стремление к разрушению. Окутанным сиянием техники посохом успеваю нанести четыре удара. Первый проламывает барьерное фууин. Второй обращает золотой пылью змею из чакры, окружающую Орочимару. Третий удар выбивает из его рук клинок. Финальный приходится в ноги, ломая одну из них, посох Царя обезьян отброшен, и в падении прежде, чем бывший ученик успел сориентироваться или регенерировать, хватаю его за руки. Чувствую, как мой собственный чакро-источник начинает разрушаться, но успевает выпустить последний импульс, слившийся с моим голосом, прежде чем распасться полностью. – Печать! – Что происходит! – как приятно видеть это непонимание в его глазах, – что ты сделал, старик?! Моя жизнь! Моя душа покидает меня! Да-а-а, не представляешь, насколько ты прав, малыш Орочи. – А-а-а-а-а! К черту, что бы ты не сделал, надо просто убить тебя! – и что же ты сделаешь, твоя душа уже на треть пожрана печатью, но процесс определенно идет тяжелее чем с душами уже мертвых людей. Мои ладони крепко держат его, не давая сложить печати. Удар по ногам от «крушения» нарушил ток чакры в теле, так что усиление он тоже не может использовать, еще немного… – Кусанаги! В этот раз, как ни странно, боли не было. Просто в сердце вдруг возник холод, а сознание начало гаснуть. – Да сдохни ты, чертов старикашка! – скашивающий Траву Меч начал двигаться в ране, но вдруг остановился. Боковое зрении показало Энму, пальцами удерживающего стальную полосу лезвия. – Давай! Закончи начатое, Хирузен! – А-а-а-а! – крик рвется из моей старческой глотки, если я не успею запечатать его душу целиком, то есть еще один выход, – Томаши но Бунри! Образ Бога Смерти за моей спиной поднимает руку с зажатым в ней танто и наносит удар по наполовину затянутой в мой живот душе. Животный вой Орочимару оглушает меня. – Что! Ты! Сделал! – Ах-ха-ха-ха! К сожалению, я не смогу гарантированно убить тебя, но вместо этого я обреку тебя на участь похуже смерти. Я заберу твои руки! Твое искусство! Твое ниндзюцу! – Не-е-ет! – прямо на глазах его руки одеревенели и начали синеть, отмирая. – Запомни, Орочимару, твои действия, решения и выборы они и только они привели тебя сюда. Возможно, оставшись один на один со своей слабостью, у тебя появится время подумать и понять порочность выбранного тобой пути. Прощай, Ученик. ………. Глаза Третьего Хокаге, Профессора Шиноби, главы клана Сарутоби, Сарутоби Хирузена закрылись навсегда. Стоило его сердцу перестать биться, как барьер, выполнив свое предназначение, погас. Сражающиеся в небесах обратили свой взор на отгремевшее поле брани, Орочимару сеннин стоял, опустив руки вдоль телаи не шевелился. – Хокаге мертв, но сильно ранил предателя! Добейте его! – выкрикнул один из бойцов АНБУ. Все шесть воинов пришли в движение, вдруг один из них налепил своим товарищам на спины взрывные печати, а в членов корпуса наказующих отправил технику стихии воды. – Стихия Воды: Техника Великого Водопада! – отбросив коноханинов в стороны, он тенью метнулся к Орочимару. – Кабуто, это ты? – Да, Орочимару-сама. – Уходим отсюда. – Хай. – Обратный призыв! Больше глав на бусти https://boosty.to/ascaton (доступна 35, глава 36 12.05.23)