***
Когда Хёнджин пришёл первый раз в публичный дом, Сынмин думал, что тот будет обычным клиентом, который трахнет его в рот и выебет сзади. Но как же Ким ошибался…***
Сынмин сидел перед узким зеркалом в его небольшой рабочей комнатке на третьем этаже борделя и рассматривал немного потëкшую подводку, которая делала его внешний вид более затраханным. За этот вечер у него было уже два клиента — ночь с пятницы на субботу всегда была самой прибыльной на неделе. Именно поэтому на утро, хотелось просто заснуть и не просыпаться ещё год. Сегодня точно ещё один клиент, омега накидывает на себя халат и выскакивает из рабочей комнаты в душевую, которую он делит с ещё четырьмя «коллегами» на этой части этажа. Ким быстро принимает душ, умывает лицо и чистит зубы, избавляясь от вкуса прошлого клиента и бежит обратно. Быстро надев на себя комплект нижнего чёрного белья и проведя расчëской по растрепанным чëрным волосам, он присел на пуфик у зеркала, нанося на глаза стандартный макияж, и лëг на кровать, проверяя время на настенных часах. Клиент должен был прийти через семь минут. Есть время просто полежать и ни о чëм не думать. Все мысли уходят на задний план, за стенами слышатся стоны и пошлые крики. В рабочую комнату зашëл высокий и стройный альфа, которому можно было дать лет тридцать. Его русые волосы были заделаны в низкий хвостик, на плечах висел офисный пиджак, а на губах сияла искренняя улыбка. — Хван? — Привет, Скай, как ты? — нежно спрашивает Хëнджин. Скай — псевдоним, который взял себе омега, когда пришëл в бордель. Никто не говорил клиентам своë настоящее имя. — Привет, хорошо. Сынмин только сейчас увидел, что левая рука альфы спрятана у того за спиной. — Я хотел приехать пораньше, но надо было решить несколько проблем на работе, — Хван внимательно осматривает лицо Сынмина, явно подмечая уставший взгляд. — Это тебе, — Хёнджин протягивает ему небольшой букет из красных роз. И это не первые подарки со стороны Хвана. Кто ходит к проститутке с подарками? Только дурак или… Влюблённый дурак? Хёнджин приходит к нему уже далеко не первый раз. У Сынмина были парочка постоянных клиентов, но Хван был другим. Если первые шли сюда за хорошим сексом, чтобы отдохнуть, снять напряжение, разнообразить сексуальную жизнь или выговориться, то Хёнджин, находясь в объятиях Кима уже во второй раз дал понять, что его привлекло не только тело омеги: худое, белое с длинными и стройными ногами. Сынмин редко разговаривал с клиентами, те приходили и, закончив, уходили, поблагодарив за его работу не только словом, но и хорошей суммой денег, а Ким спешил привести себя в порядок для следующего посетителя. Но Хван выкупал Сынмина ещё на продолжительное время и лежал с ним на кровати, притянув к себе так, чтобы смотреть глаза в глаза и соприкасаться носами. А омега и не против, время — деньги, а развлекать клиентов по-разному приходится, исполняя их прихоти. Не всегда они были такими невинными… Сынмин принимает розы и крутит их в руках рассматривая: идеальные, приятно пахнущие, с обрезанными шипами. Ким смущённо улыбается и кладëт букет на столик со смазкой и презервативами. — Спасибо, мне очень приятно, — омега тихо поднимается, и подходит к Хвану, кладя ладони на его широкие плечи и стягивая пиджак, отбрасывая его на стул у зеркала. Всë же у Сынмина работа. Он расстëгивает рубашку альфы, нежно ведëт по его груди пальцами, спускаясь к прессу и на ремень на брюках. — Можно я тебя поцелую? — шëпотом спрашивает Хëнджин, перехватывая руки Кима, отточено расправляющиеся с ремнём. — Поцелуи в губы и засосы запрещены, — напоминает омега, проводя носом по щеке альфы и оставляя на ней чувственный поцелуй. В очередной раз Сынмин решает отказать себе в желании поцеловать Хёнджина, с каждым разом говорить это всë больнее. Но у омеги в голове давно засели установки, являющиеся основными правилами борделя. Хван кивает и аккуратно целует его в щëку, обнимая за талию, ведëт дорожку поцелуев к шее, а Сынмин обвивает руками шею и притягивает ближе к себе, снимая резинку с волос альфы, перебирая его шелковистые пряди, пока он ласкает его шею, наслаждаясь нежным ароматом омеги, отдающим весенними цветами. — Ты сводишь меня с ума, — на это омега лишь сверкает тëмными глазами и подталкивает Хвана к кровати. — Я очень соскучился… Всю неделю думал о тебе. Хëнджин не просто занимается сексом. Он слишком аккуратен, слишком заботлив. Возможно, он занимается любовью, но Сынмин работает, ложиться под альфу и удовлетворять их стало ежедневной рутиной. Подобные заботливые клиенты — редкость. Подобные красивые и заботливые клиенты — одни на миллион. Клиенты, которые больше хотят поцеловать, а не получить собственное удовольствие… Такие вообще бывают? Омега редко кончает, находясь с клиентами, ему и не надо это, ведь после оргазма силы покидают его тело, а работать надо. Но Хёнджин всегда думает о них двоих, всегда старается удовлетворить и Сынмина, наслаждаясь тем, как омега получает удовольствие. Какое-то время они просто лежат на кровати, Хëнджин крепко обнимает, расцеловывая тело Сынмина, лаская шею, ключицы, грудь, живот. Ощущение даже, что альфа не хочет переходить к главному, всë оттягивает, хотя Ким понимает, что тот уже возбуждён, поэтому начинает активно проявлять инициативу. Хëнджин входит медленно, тягуче и двигается также, оставляя на теле Сынмина поцелуи бабочки. Ким расслабляется, обнимая альфу за плечи и тихо поскуливает. Физически хорошо. Даже на душе теплее от всего этого. На эту теплоту хочется отвечать. И так только с ним, только с Хëнджином. На душе сладко и Сынмин отдаëтся процессу, отвечая альфе на каждое прикосновение. Хенджин с каждой секундой ускоряется, подводя обоих к финалу, громко и жарко дышит в шею омеги. Сынмин сладко вскрикивает и Хван на секунду останавливается, чтобы заглянуть в чёрные глаза Кима. Омега в свою очередь упивается теплом во взгляде альфы. — Сходи со мной на свидание. Завтра. Сынмин давится воздухом от такого предложения и становится безумно страшно. — Как-нибудь на следующей неделе… Прости, у меня… Работа… Никакой работы нет, завтра у Сынмина выходной. Мозг хвалит омегу за отказ, а сердце злится, ведь желание ответить «Да» было слишком большим, слишком хочется довериться этому заботливому альфе. Хочется, но в голове установки, что альфы на самом деле всегда пользуются омегами. Они болтают ещё очень долго после секса, спрятавшись под одеяло, обнимаются, зацеловывают щеки друг друга, пока Хëнджин не покидает комнату Сынмина, проведя ладонью по его чëрным как смоль волосам и оставив лëгкий поцелуй на плече. Хван обязательно ещё вернëтся. Утром бордель закрывается, закрывается и элитный бар на первом этаже, где перестаëт играть музыка и заканчиваются выступления кабаре. Сынмин покидает рабочую комнату, когда второй и третий этаж обходит Джисон, проверяя комнаты и убеждаясь, что все омеги покинули рабочее помещение. Хан Джисон когда-то тоже удовлетворял альф, пока не стал главным помощником Лино. Лино — так все называли владельца борделя, Ли Минхо, беты, который когда-то повстречался на пути разбитого Сынмина, который вынужденно взял академический отпуск в университете, чтобы срочно найти работу… Нет, срочно достать деньги. Лино не стал скрывать, что это может быть за хорошо оплачиваемая работа. И к своему удивлению Ким согласился, на следующий день подписав контракт. Сначала он думал, что попал в бордель, на подобие киношных, где с омегами поступают как хотят, трахая на дешёвом поддельном шëлке, но это был очень хороший бордель, с чистыми и светлыми коридорами и комнатами. Работники были обязаны проходить медицинский осмотр каждую неделю, выглядеть всегда хорошо и опрятно и уважительно относиться к каждому клиенту, ведь те были не простыми альфами с улицы, которым захотелось поиметь этим вечером омегу. Ими были в основном мужчины за тридцать, по внешнему виду многих из них можно было сказать, что они были достаточно обеспеченными людьми. Судя по тому, сколько Сынмин мог заработать за ночь, учитывая проценты, которые забирал «дом», у них были хорошие деньги. Сынмин уже встречался с альфами: их было двое и ничего особо хорошего от них он не увидел. Зато легче было работать, имея сексуальный опыт. Спать приходилось с разными людьми: худыми, толстыми, нежными, грубыми, уставшими и подвыпившими, молодыми и зрелыми. В первые две недели было безумно сложно, папа и младший брат ничего не знали о его роде деятельности и не должны были знать. Но Сынмина, как новенького поддерживали на редкость добрые и понимающие коллеги, особенно Феликс Ли, с которым они ещё вместе жили в одной комнате. Светловолосый омега обнимал его, когда хотелось проплакаться, разговаривал, давал веру в лучше, первого угощал своей замечательной выпечкой. Приняв душ, Ким поднимается на четвёртый — последний этаж здания, — на котором живут работники. Омега делит просторную жилую комнату ещё с тремя омегами. У них две двухэтажные кровати, огромный общий шкаф, пара столов со стульями и очень мягкий ковëр с длинным ворсом. Ли Феликс сидит за столом с сигареткой в одной руке и палочками в другой. На деревянной поверхности стояла большая тарелка с рамёном и магазинный кимпаб. Рядом на подоконнике сидела Юна, которая была здесь новенькой, она нервно покусывала губы, а в руках держала кружку с тëплым молоком, которое явно сделал для неë Феликс, чтобы омега лучше спала. Сынмин молча к ним присоединяется, своровав у Феликса немного рамёна, который и не против. Трапезничают молча, потом приходит Ёнджун, завёрнутый в банное полотенце и включает им «на ночь» ютуб на небольшом, старом ноутбуке. — Отбой, — в комнату заглядывает Джисон, заботливо окидывая взглядом работников. В рабочие дни Лино просит всех хорошо высыпаться, поэтому Джисон проверяет, чтобы через час после закрытия все легли по кроватям. — Приятных снов всем. — Хана любили все, ведь по сути он был отдушиной для омег и представителем всех работников для Лино, с которым они на выходных днях уезжали вместе и приезжали вместе. Эти двое никогда не скрывали, что спят, не скрывали, что испытывают что-то друг к другу, и что именно по этой причине Джисон стал правой рукой Лино. Хан улыбается глазами через стëкла круглых очков и ждëт, чтобы все легли по кроватям и омега мог пойти к следующей комнате. За окном уже во всю восходит солнце, поэтому Сынмин задëргивает плотные шторы, чтобы свет не мешал омегам спать, и смотрит на розы, которые лежат на столе, и вспоминает, что их надо поставить в вазу. — Джисон, — Сынмин подскакивает к Хану с цветами, — у нас есть ваза? — Я найду, — Хан забирает букет и уходит, ещё раз пожелав спокойной ночи. Юна и Ëнджун уже лежат в кроватях. — Приятных снов, Феликс, — шепчет Сынмин, получая широкую, но уставшую улыбку. Ли лезет на свой верхний ярус и быстренько забирается под одеяло. Уже сквозь дрёму Сынмин слышит, как открывается дверь и как Джисон заносит тяжёлую вазу с розами Хёнджина и ставит её на стол, поскорее уходя из комнаты.***
Сынмин выкладывает из рюкзака на стол фрукты и сладости, в холодильнике уже лежат парочка пачек хорошего мяса, в ванной хорошие уходовая средства. Папа Сынмина варит рис и жарит овощи для только что пришедшего сына, который сегодня утром занëс деньги в банк, чтобы в очередной раз внести долг по кредитам отца за месяц. — Как я рад, что ты навестил нас. — Как твоя спина? — К доктору пойду на этой неделе. — Пришли мне после счëт. Я всë оплачу. — Не надо, Минни, ты и так слишком много нам помогаешь, — папа отпивает немного горячего чая, смотря, как старший сын раскладывает продукты и подготавливает кастрюлю, чтобы сварить им обед. — Потому что люблю вас. Как у Минджу в школе? — Нормально, подробнее он тебе сам расскажет, когда придет. Как Роун? — папа до сих пор думает, что Сынмин всë ещё живëт со своим парнем. — Не хочет ли он прийти к нам в гости? — У него очень много дел. Да и у меня тоже… Именно такими короткими фразами Ким отзывается о своей жизни. Он никогда не захочет рассказывать родным о том, что произошло в его жизни. Они ни о чëм болтают с папой на кухне, после из школы возвращается Минджу, радуясь появлению старшего брата, рассказывает про учëбу, друзей, как они с папой на той неделе испекли яблочный пирог, из-за чего маленький омега просит папу и сегодня его испечь, ведь к ним пришëл Сынмин, который редко их навещает. Вечером они втроëм ужинают, играют в настолки, попивая чай, а после все вместе ложаться спать в папину кровать, обнимаются, болтают, Минджу и Сынмин пихаются в шутку и засыпают. Сынмин видит сны, чего часто не случается в стенах борделя. Под папиным боком тепло и безопасно. Даже бормотание Минджу во сне не мешает, поэтому омега просто наслаждается спокойствием, чтобы с новыми силами вечером вернуться в бордель.***
В пятницу опять пришëл Хëнджин, но на этот раз к открытию борделя, заявив, что на эту ночь Сынмин только его, и прося поехать с ним к нему домой. За Хваном стоит Лино, весело улыбаясь, и просит пойти переодеться — ну не поедет же Сынмин в одном нижнем белье. После этого Ким вернулся в узких джинсах, майке и тонком летнем плаще, хотя наступал сентябрь. Неожиданно бета провожает их до машины Хвана, давая Сынмину напутствие и обещая утром прислать за ним машину и отдать деньги за эту ночь. — Не обижай моего мальчика, Джинни. До встречи, Скай — усмехается Лино и захлопывает дверь, направляясь обратно в бар, где его ждут клиенты, потягивающие алкоголь на первом этаже и наслаждающиеся его омежками на втором и третьем. Сынмин сидит на заднем сидении дорогого авто и немного волнуется, смотря на сосредоточенного за рулём альфу, который тихо включает радио. За окном проносится ночной Сеул. Альфа и омега обмениваются фразами, в какой-то момент они проезжают среднюю школу, про которую Хëнджин говорит, что учился там, чуть дальше, уже на широкой и людной улице альфа кивает на вычурный ресторан, упоминая, что им владеет его мама. За этими рассказами и лëгкий музыкой, Сынмин не замечает, как они приехали к дорогому жилому комплексу. Когда Ким собирается выйти из машины, Хван открывает ему дверь и галантно подаëт ему руку, чтобы после так же за руку они вошли в высокое и стильное здание. Лифт поднимается медленно и плавно, пока альфа не сильно придерживает Кима за талию, игриво проходясь пальцами по рëбрам. Хëнджин заводит его в красивую квартиру. Помогает снять тонкий плащ и вешает тот в шифоньер, а потом присаживается на колени, расстегивая ботиночки Сынмина и стягивая их с длинных и тонких ног. От подобных действий щëки краснеют, но омега позволяется делать с ним всë, что захотят. — Ты голоден? — Немного. — Тогда я нам что-нибудь приготовлю? Не против пасты? — спрашивает Хëнджин, ведя омегу за руку на кухню. — Только за, — Сынмин подпрыгивает и садится на кухонный стол, свесив длинные ноги и слегка болтая ими, пока Хëнджин достаëт кастрюлю, сковородку и продукты. Хочется немного пококетничать, поэтому Ким закидывает ногу на ногу, откидывая голову назад, показывая белую шею и острые ключицы. У вас есть фетиш на альф, которые готовят? По ходу у Сынмина есть. Хван очень красив в фартуке с закатанными рукавами кофты, заделанными в высокий хвост волосами, которые очень нравятся омеге. Волосы альфы длинные, крашенные в русый, а у Сынмина стрижка «под мальчика» и родной глубокий чëрный цвет. — Будешь вино? — Не откажусь, — Ким протягивает руку, чтобы нежно и заботливо заправить за ухо Хёнджина выбившуюся прядь волос. Хвану это явно нравится, поэтому он откладывает лопатку, которой перемешивал мясо, на тарелку и обнимает Сынмина, целуя его в шею горячо, но не долго, возвращаясь к готовке. Остыв после поцелуев в шею, Сынмин рассказывает о семейном рецепте яблочного пирога, потому что отлично умеет его печь, а Хëнджин просит как-нибудь приготовить его для альфы, на что омега без раздумий соглашается. Ужин проходит мирно и мило. Хëнджин и правда неплохо готовит. Паста получилась очень вкусной и нежной. Хван, как настоящий эстет красиво всё сервировал и подал им с Сынмином красное вино. Сынмин осматривает большую кухню, совмещенную с гостиной. На стенах висят разные картины, в углу у окна стоит мольберт с широким грунтованным холстом, на котором уже имеется прозрачный набросок европейского пейзажа. Но взгляд Сынмина останавливается на другой картине, которая стоит рядом. Хëнджин много раз рассказывал о своей страсти к живописи, описывал свои любимые картины, иногда жаловался, как туго идëт процесс, но в основном рассказывал, как хотел бы показать Сынмину свои шедевры. Сам Хëнджин занимается организаций выставок высокого искусства в галерее, которая досталась от покойного отца, и проводит аукционы картин и скульптур. Хван не только работал с искусством, но и творил сам. Сейчас Ким смотрел на портрет. На нëм юноша стоял спиной, повернув голову в бок, показывая точëный профиль с алыми губами, острым носом и прикрытыми чëлкой глазами. Омега встаëт из-за стола, но опомнившись замирает, понимая, что повëл себя глупо. — Извини… — Ничего, ты хотел посмотреть? — Если можно. — Конечно можно. Сынмин подходит к портрету и с удивлением узнаёт свои черты. Сзади подкрадывается Хëнджин, порывисто обнимая омегу за талию и укладывая подбородок на плечо. — Я написал его, вдохновившись нашими ночами, — от этих слов щёки и уши краснеют. — Я часто вспоминаю тебя, твои глаза, твои губы, твой цветочный аромат, твой голос, которым ты мне что-то рассказываешь, — его горячие ладони нежно поглаживают плоский живот, заботливо обнимая и согревая тело Сынмина своим. От Хëнджина исходит приятное тепло, в котором хочется утонуть. — Очень красиво, — признаëтся Ким. Видеть себя на картине непривычно, но очень приятно, особенно когда работа выполнена так красиво и реалистично. Сынмин пока не понимает, как расценивать это, но решает подумать позже и просто наслаждаться. — Может погуляем? — внезапно предлагает Хёнджин, мягко развернув Сынмина к себе лицом в своих объятиях. — Тут совсем рядом река Хан. — Если ты этого хочешь, — Сынмин улыбается — с таким альфой куда угодно. Альфа и омега ещё немного рассматривают картины, а после идут в прихожую и одеваются. Ким натягивает свой лёгкий плащ, запахивает его, сильнее прикрывая грудь и ключицы, и собирается уже выходить, как Хёнджин останавливает его, беря за руку и скептически осматривая его внешний вид, немного хмурясь. — Что? — Ты не замерзнешь? Сейчас прохладно, давай я тебе что-то другое дам. Хëнджин подходит к огромному шкафу и достаëт оттуда бежевое пальто, длиной Киму до середины голени. Оно было плотным и мягким. Уткнувшись носом в воротник можно было наслаждаться отдушкой пряного парфюма и нотками аромата альфы: мягкими и свежими, словно лес после дождя. Хван заботливо обвязывает вокруг его талии пояс, немного затягивая, и они наконец-то покидают квартиру. На улице темно, немного ветрено, но очень свободно, обычно в это время суток Сынмин работает, а не идëт на набережную с альфой, который берëт его за руку, как возлюбленного и ведëт за собой, словно на свидание?.. Если исключать то, что в бордель поступила хорошая сумма денег, то это похоже на свидание… Свидание, как в дорамах, они гуляют вдоль реки. Едят хлеб в виде рыбок с красной фасолью, рассматривают огни города, даже качаются на качелях на пустующей детской площадке. Они выглядят, как настоящая влюблённая парочка, болтающая, сблизив головы и целуя друг друга в щёки. Сынмину слишком хорошо, чувствуется какое-то умиротворение. На душе спокойно и тепло несмотря на холодный ветер. Альфа и омега стоят на набережной, рядом плещется тёмная вода, ветер треплет волосы, небоскрёбы сияют. Сынмин заглядывает в глубокие глаза Хёнджина, в которых отражаются огни большого города. — Скай… — Сынмин. Хван распахивает глаза, удивлённо смотря на омегу. — Это моë настоящее имя. Пожалуйста, называй меня Сынмин. — Сынмин, — произносит альфа, тянет, смакует на языке, желая распробовать. На его лице радость, нежность и безграничный восторг. — Очень красивое имя. — В борделе никто не скажет тебе своего настоящего имени. — Тогда почему ты сказал его мне? — Потому что доверяю тебе. Хвану нравится это, он порывисто обнимает Сынмина. Какое-то время они стоят обнявшись, ласкаемые холодным ветром, но потом уходят и находят беседку, где они укрываются от посторонних глаз. — Расскажи подробнее о себе, — просит Хёнджин. Сынмин прижимается к широкой груди Хвана, водит носом по его шее, наслаждаясь крепким ароматом альфы, которым хочется дышать вечно. — Я ведь так мало о тебе знаю. Даже твоë имя узнал только сегодня… — Ну ты же понимаешь, что я не мог по-другому? Что именно ты хочешь узнать? — Например, сколько тебе лет? Ты никогда об этом не говорил. — Почти двадцать четыре, — спокойно отвечает Ким. — Мой день рождения двадцать второго сентября. — Совсем скоро, надо подготовить подарок. — Мне будет приятно, но не стоит. Несерьёзные вопросы приводят к более серьёзным. Хёнджин настойчиво просит рассказать, как Сынмин попал к Лино, что его туда привело? И Сынмин рассказывает. Он рос в небогатой, но достаточно счастливой семье, учился на отлично, чтобы иметь хорошее будущее, только вот отец, который залез в долги и сбежал с любовником, оставив всë на своего мужа и двух детей. История не из новых и не уникальна, но когда коллекторы вымогают деньги, когда страшно за себя, за братика и за папу с больной спиной, который пашет на двух работах, а за всеми тремя начали следить кредиторы пропавшего отца. На тот момент Сынмин уже расстался со своим вторым парнем, который начал поднимать на него руки — Ким учился уже тогда в Сеульском университете, учился хорошо, но познакомился с крутым парнем с юридического факультета, который уже в начале был жутким собственником, но сам любил засматриваться на омег. В какой-то момент Ким разозлился на него, всë высказав. За это Сынмина несколько раз ударили по лицу и чуть не изнасиловали. После повторного применения насилия Ким ушëл, оставив лишь короткую записку, состоящую из матов. Денег не хватало. Сынмин не работал, а папа не мог, даже с двумя работами удовлетворить требования кредиторов, которые угрожали всем, что можно представить. Семья Ким получала кучу звонков на телефоны, а вечерами Сынмин боялся включать свет — лишь бы не показывать, что кто-то есть дома. После учëбы поздно вечером Сынмин шëл по улицам Сеула, не глядя, куда идëт. Шëл и плакал, скрыв красные глаза за отросшей чëлки — нужно что-то было делать, поэтому Ким принял трудное решение и ушëл в академический отпуск, надеясь в кратчайшие сроки найти работу, но нашëл Лино. А дальше судьба Сынмина известна. Сынмин сидит в объятиях Хвана, горячих и оберегающих. По щеке бежит одинокая слеза, которую альфа сцеловывает, заставляя Сынмина позорно вздрогнуть. Нельзя показывать, что ты слабый. Но так хочется спрятаться от всего в объятиях Хёнджина. И плевать, что Хван клиент борделя, а Сынмин его работник. По возвращении в квартиру Хенджин сразу прижимает омегу к стене, быстро развязывая пояс пальто и начиная стягивать одежду, Сынмин хватается за его плечи, расстегивает куртку, забирается холодными руками под кофту, водит по горячей коже, очерчивая рельефный пресс. Атмосфера между альфой и омегой накаляется, температура повышается. Хёнджин прижимает Сынмина к своей груди, водит сильными руками по спине, опускаясь ниже на бёдра, чтобы подхватить омегу на руку и понести в спальню. Омега обхватывает торс мужчины длинными ногами, крепко хватаясь за плечи. — Подари мне тепло, — вырывается из груди Сынмина, когда Хëнджин кладëт его на мягкую кровать, помогая снять одежду. Обнажённые тела переплетаются, ласкают друг друга, занимаясь больше, чем просто сексом. С Хëнджином Сынмин делает это не потому что надо, а потому что хочется. Хочется отблагодарить этого альфу за доброту и заботу, за нежность, которую он добровольно дарит. Хочется стонать громко, расцеловывать смуглую шею, шептать имя альфы и подмахивать бëдрами. Хочется… Любить?.. — Позволь мне хотя бы один раз поцеловать тебя, — шепчет Хёнджин. — Поцелуй. И Хёнджин целует: страстно, с чувством. Их горячие губы мнут друг друга, раскрывая рты, чтобы переплести языки: мокро и горячо. Сынмин распадается от этого поцелуя, не в силах больше сдерживать своë сердце, которое бешенно стучит в унисон со стуками в груди Хëнджина. Эта ночь, пропитанная цветами и дымящимся спрайтом, волшебна для Сынмина, еë он проводит с альфой, который стал ему дорог и любим, с самым замечательным альфой, которого он только мог встретить на своём жизненном пути. После замечательного секса Хёнджин засыпает, спрятав омегу в своих объятиях. Когда дыхание альфы становится медленным, Сынмин понимает, что мужчина уснул. Ким неосознанно тянется к пухлым губам альфы и оставляет на них целомудренный поцелуй. Всего лишь касание, но Сынмину так хочется ещё раз поцеловать альфу, в которого он, кажется, по уши влюбился…***
Прекрасное утро раскалывается от трезвона телефонного звонка. От резкого звука Сынмин вскакивает, садится на кровати, одеяло сползает с груди на бëдра, и Ким судорожно осматривается. — Тише, — Хëнджин целует Кима в щëчку, водя крепкой ладонью по спине. Хван отстраняется и вылезает из-под одеяла, накидывая на обнажённое тело домашний халат. — Спи дальше, милый. Это наверное по работе. Телефон всë продолжает звонить, альфа берёт его и быстро выходит из комнаты, прикрыв дверь. Сынмин сонно жмурится и переворачивается на бок, сильнее кутаясь в пуховое одеяло, от которого едва уловимо пахнет сексом и сильно их с Хëнджином ароматами. Было так приятно сразу заснуть после секса в тëплых объятиях альфы, который целовал, шептал нежности и любил… Ким был уверен, что любил. Сынмин снова засыпает, поэтому не слышит открывшуюся входную дверь. Ким спит, не желая покидать теплое укрытие из одеяла и подушек, ему снятся спокойные и светлые сны, в которых комфортно. Но как только сны заканчиваются, Сынмин приоткрывает глаза, фокусируя взгляд на задëрнутых шторах и потягивается. Вторая половина кровати пуста, Хëнджин так и не вернулся в спальню. Сколько прошло с его ухода? Час? Два? А может прошло всего лишь десять минут? Или просто надолго растянулись тридцать секунд? Сынмин нехотя садится, лениво потягивается и снова падает на подушки, счастливо улыбаясь. На душе хорошо, светло и радостно. Давно он так не высыпался. В спальне светло, тепло и уютно. Надо разыскать Хëнджина и затащить его сюда, чтобы вместе валяться в кровати и обниматься. Омега нехотя встаёт, поднимает с пола своë бельë и хочет найти где-нибудь футболку Хвана, чтобы выйти к нему в его вещи. Раньше Сынмин очень любил так делать. Футболки находятся в верхнем ящике комода, омега выбирает классическую чëрную и тихо выходит из спальни и в первую очередь идëт на кухню, чувствуя аромат кофе, но замирает на пороге. На кухне за столом сидят Хëнджин и… Лино?.. Хозяин борделя чувствует себя как дома, попивает кофе и болтает с Хваном. Но что здесь делает Лино? Не уж-то он сам приехал сюда за Сынмином? Обычно это делает кто-то из сутенёров или в крайнем случае Джисон. — Лино? — растерянно спрашивает Сынмин и мнётся на выходе из спальни. — О, приветики, Сынмин, заехал навестить старого друга ну и забрать своего работника, — у Лино прекрасное настроение, он весел, бодр, хотя до этого выпил ещё кружек пять кофе. — Я сварил кофе и сделал сэндвичи. Позавтракай, — Хëнджин подходит к всë ещё удивлëнному Сынмину, целует его в оголëнное плечо, не скрытое из-за широкого ворота футболки, и подталкивает к столу, положив руку на тонкую талию. — Приятного аппетита. Перед Кимом сразу оказываются два горячих сэндвича, у которых по бокам течёт плавленый сыр, выглядывает ветчина и листья салата, и латте с пышной пенкой, который чуть чуть подостыл. Сынмин выдыхает и принимается завтракать, но прям напротив сидит Лино. — Я ведь говорил тебе, Скай, что Джинни мой близкий друг? — бета невозмутимо потягивает кофе, ехидно поглядывая на Сынмина. — Вы об этом сказали минуту назад, Лино. — Извиняюсь. Побыстрее завтракай и собирайся. Через пятнадцать минут уезжаем. Проглотив большой кусок сэндвича, Сынмин поднимает удивлённый взгляд на хозяина борделя и понимает, что не хочет с ним никуда ехать. Не хочет покидать квартиру Хёнджина и не хочет возвращаться в бордель. — Давай, давай, Джисон ждёт внизу. Хёнджин подсаживается к Сынмину и приобнимает его, пока омега кушает. Лино всё торопит, заставляет быстрее допить кофе и сам подталкивает его к спальне, в которой остались майка и джинсы. — Мы договорились? — зачем-то спрашивает Хëнджин Лино, когда Сынмин уже застёгивает свой тонкий плащ в прихожей. Бета хитро улыбается и хватает Сынмина за локоть. — Да, — односложно отвечает мужчина, выводя Кима из квартиры, Сынмин в панике глядит на Хëнджина, неосознанно тянет к нему руку, до которой Хван успевает коснуться. Пальцы прошибает током до того момента, когда закрываются двери лифта Перед домом стоит личный автомобиль Лино, в который быстро садится Сынмин на заднее сидение. За рулём верный бете Джисон, немного сонный и хмурый. Рабочая атмосфера снова окутывает Сынмина, пропадает вино, чмоки в щëки, картины, ветер на реке Хан, горячие прикосновения, но стук сердца становится всë громче. Хочется вернуться туда. Пока автомобиль пробирается через утренние пробки, Сынмин вспоминает, что Хёнджин просто снял его на ночь. Он ведь просто хотел провести время в компании понравившегося ему омеги, так? Сынмин — работник борделя, мог ли Хёнджин по-настоящему испытывать к омеге какие-то чувства? Или он сам по себе такой заботливый и нежный? Как только машина паркуется у неприметного здания борделя, Лино выходит, резко открыв дверь. — Зайдите ко мне через минут пятнадцать, — и быстро поднимается на крыльцо чëрного входа, скрываясь в сером здании. Сынмин и Джисон неторопливо отстëгиваются и бредут в уже проснувшийся бордель и тихо поднимаются по винтовой лестнице на второй этаж к кабинету Лино. — Ты чего дрожишь? — удивлённо спрашивает Джисон, беря Сынмина за руку. Омеге почему-то не по себе. — Не знаю. — А ну не волнуйся, Лино просто поговорить хочет. Только вот о чëм? Может просто зовëт поболтать, как обычно, или Сынмин сделал ночью что-то не то, что не понравилось Хëнджину? Судя по весёлому выражению лица Лино, то для первого. Бета откинулся назад в рабочем кресле за широким дубовым столом, Сынмин стоит посреди кабинета прямо перед хозяином, сложив руки за спиной и невозмутимо смотря на ухмыляющегося Лино. — До конца твоего контракта два с половиной месяца, как с долгами? — Почти, мне осталось четыре платежа в одном из банков, все остальные я смог выплатить, — частая тема для их разговоров. — Надеюсь, что не придëтся продлевать контракт. — Ты хороший, Сынмин, ты исправно работаешь, хорошо ведëшь себя с клиентами, всем нравится твоë тело, — Лино встаëт и грациозно подходит к омеге. Бета берет Кима за подбородок, чтобы поднять голову омеги с потупленным взглядом и заглянуть в чëрные омуты. — Ты красивый, даже если сам так не считаешь, — вторая рука ложится на талию Сынмина, слегка сжимая. Слышится тихий, но раздражённый, голос Хана: — Хо-я, — во взгляде Джисона прослеживается ревность. Минхо отвечает тому самым милым кошачьим взглядом. Хан наклоняет голову, обидчиво поджимает губы, но после смягчается и кивает Лино, чтобы тот продолжал. — Клиентам ты нравишься, Сынмин, можешь осилить за ночь несколько альф и имеешь постоянных клиентов. Если ты захочешь уйти раньше… — Я не уйду. — К сожалению, мой дорогой друг очарован тобой, Минни, — Лино отпускает Кима, и подходит к стене, открывая один из сейфов, находящийся за столом, — поэтому передал мне сегодня вот это. Теперь на столе лежит большая пачка наличных. — К сожалению клиентов и моей радости, ты покинешь бордель. Твои кредиты выплачены, извини, что распространил твои личные данные, твой долг обещали сегодня полностью погасить. Можешь идти и собирать вещи. Чего стоишь? — Лино подходит к стене и открывает сейф, начиная перебирать лежащие там стопкой бумаги. Бета вытягивает один лист и протягивает его Киму. — Ты свободен, Сынмин, — теперь в руках у омеги контракт, который он подписал девять месяцев назад. — Делай с ним, что хочешь. Надеюсь, что тебя ничто не заставит сюда вернуться, но знай, что я буду скучать, — Лино улыбается, смотря на Сынмина, который ничего не понимает и хлопает ресницам.***
Феликс был очень рад за Сынмина, да и все кто был сегодня днëм в борделе. Ли светился от счастья, что друг наконец покидает это место и возвращается к нормальной жизни. Ким быстро собирает вещи и прощается со всеми приятелями, которыми смог обзавестись за эти месяцы. Сынмин покидает бордель через служебный вход. Не хочется вспоминать, как впервые открылась эта дверь перед ним, но хочется запомнить, как она закроется за спиной омеги навсегда. На улице стоит Лино с тлеющей сигаретой в одной руке и каким-то листом в другой. Осенний ветер цепляется за его тëмные волосы, заставляет трепыхаться полы серого пиджака. Тот, кто привёл, тот и проводит. Лино рассматривает кошачьими глазами вышедшего Сынмина, крепко сжимающего ручку небольшого чемодана, и неожиданно улыбается. — Кстати, возьми это. Лино протянул Сынмину записку на твëрдой и белоснежной бумаге и сразу ушëл, оставляя Сынмина одного. — Прощай, Скай! Дорогой Минни, Я слишком тебя люблю, поэтому хочу помочь тебе обрести свободу, пожалуйста, не возвращайся в эту профессию и восстановись в университете. Я хочу, чтоб у тебя была хорошая и светлая жизнь. Пусть твои глаза сияют чаще и на лице каждый день расцветает улыбка. Знай, двери моего дома всегда открыты для тебя, я всегда буду ждать тебя. Мне не хочется принуждать тебя быть со мной, но знай, что не могу без тебя, слишком сильно люблю, поэтому не могу заставлять любить в ответ. Прости, что был таким трусом, не способным сказать всë вживую. Ты свободен. Будь счастлив. Хëнджин Сынмин читает записку и по его щекам бегут горячие слëзы.***
Сынмин дрожит, стоя перед входной дверью квартиры Хëнджина и не решаясь позвонить. А если его нет дома? Если он уехал? А если он сейчас с кем-то?.. Хëнджин, он по-настоящему любил его всë это время? Настолько сильно, не обращая внимания на то, что Сынмин был сначала просто проституткой, к которой альфа пришëл от скуки? Как можно полюбить обесчестенного и не имеющего ни гроша за душой, отдавая все деньги банкам, кредиторам отца и папе, помогая тому и брату. Сынмин принëс себя в жертву, чтобы помочь любимым, не надеясь найти того, кто полюбит его. Мозг думает, а рука уже настойчиво нажимает на звонок, слышится глухой трезвон за стеной. Через мгновение дверь резко открывается, а на пороге стоит удивлённый Хван, который порывисто обнимает пришедшего к нему омегу. — Ты пришëл… — шепчет Хëнджин в макушку Сынмина, крепко прижимая того к себе. — Спасибо, спасибо, что пришëл… Я так тебя люблю, правда. Как увидел тебя в первый раз, не мог забыть тебя, твои грустные глаза… Ты в душу мне тогда заглянул, моë сердце чуть не остановилось. Мне хотелось постоянно тебя видеть, побыть в твоих объятиях, хотелось целовать тебя всего. Но я так боялся тебе всë сказать сразу, хотя ты слушал абсолютно всë, что я говорил… — Я тоже тебя люблю и не верю, что это правда… — Сынмин уже ревëт, уткнувшись в грудь альфы. Ноги не держат, подкашиваются. Хочется сесть на колени перед парнем и положить голову ему на бëдра и просто сидеть вот так, хочется, чтобы длинные пальцы провели по волосам, чтобы альфа приласкал. Но Хëнджин подхватывает его на руки так, как несут женихов от алтаря, и идëт в гостинную, чтобы усадить на диван и сесть на колени перед Сынмином, взяв его ладони в свои. — Сынмин, будь моим омегой… Я всë для тебя сделаю, сделаю всë, чтобы ты был счастлив, хочу любить тебя… Просто позволь любить тебя. Этот альфа тот, кто понимает его тело и душу. Тот влюбился в него, несмотря на социальный статус, несмотря на то, что Сынмин продавал себя и не надеялся больше в жизни испытать чувства к альфе: все бывшие, отец, сотни клиентов — они вычерпали всю надежду из омеги, разбивая и унижая. Сынмин плачет, пока Хëнджин держит руки на его щеках, ловя слëзы длинными пальцами. — Пожалуйста, поцелуй меня, Хëнджин… Просто поцелуй меня. Они оба ждали этого признания слишком долго. Альфа поддаëтся вперёд, обвивая руками тело омеги и накрывая губы Сынмина своими. Сладко и горько, пылко и нежно. На омегу нахлынула любовь словно большая волна, юноша сдаëтся в руках своего спасителя, отдаëтся, наконец-то признавшись ему и самому себе в светлых чувствах.