Since you've gone, I've been lost without a trace I dream at night, I can only see your face I look around, but it's you I can't replace I feel so cold, and I long for your embrace I keep crying baby, baby, please
The Police — Every Breath You Take
＿＿＿＿＿＿＿ — Да вы умираете, мастер Дилюк. Дилюк едва не вздрогнул, оборачиваясь и поспешно надевая чёрную перчатку обратно на руку. — …Таверна уже давно закрыта, сэр Кэйа, — в рубиновых глазах показался холод. — Не понимаю, почему вы всё ещё здесь. — Ох, должно быть, дело в том, что за эти годы у меня появилась привычка болтать с барменом после закрытия, — Альберих усмехнулся, присаживаясь за барную стойку и внимательно смотря на винодела. — И как давно ты не нейтрализуешь элементальные силы? Кэйе тогда потребовались все силы, чтобы сохранить спокойствие в голосе. В ту секунду, когда Дилюк, пока не замечая рыцаря, снял перчатку с руки, одного взгляда стало достаточно, чтобы понять, насколько плохо его состояние на самом деле. Ожоги полностью покрывали руку, тянулись от самых кончиков пальцев, исчезали под рукавом сюртука — и было неизвестно, где именно они заканчивались. Словно Рагнвиндр вовсе забыл о нейтрализации на долгие месяцы… — Боюсь, вас это не касается, сэр Кэйа, — Дилюк отвернулся от рыцаря, слишком уж внимательно разглядывая бутылки вина за стойкой. — Не вижу поводов в принципе задавать подобные вопросы. Кэйа поднял бровь, смотря на винодела. — Но чтобы не заметить ожоги на твоих руках надо быть совсем слепым, — он пожал плечами. — Серьёзно, ты без нейтрализации три месяца? Пять? В любом случае, думаю, теперь ты простыми обьятиями не отделаешься, даже если потратишь на них десять дней без перерыва. Да и с кем… — Мне кажется, это только моё дело, в которое вас никто не просил лезть, — отрезал Дилюк, всё так же не оборачиваясь. Кэйа был прав. Абсолютно, Бездна его забери, прав. Рагнвиндр и сам понимал, что чем дольше он будет тянуть, тем скорее пламя Глаза бога сожжет его изнутри. Но во время путешествия по Тейвату найти кого-нибудь с крио или гидро элементом было не самой простой задачей, а в Мондштадте единственным хоть сколько-нибудь близким человеком осталась лишь Джинн — и её элемент совершенно не подходил для нейтрализации пиро. — Как грубо, братишка, — прицокнул языком Кэйа. — А ведь я, кажется, знаю способ помочь… — Вам ещё не надоело называть меня братом, сэр Кэйа? — сильно выделив последние слова, бросил Дилюк. — Я не нуждаюсь в вашей «помощи», что бы вы мне не предложили. — И опять грубо, — вздохнул рыцарь. Он встал со стула, неторопливо заходя за барную стойку. — Я хотел предложить всего лишь… себя. Дилюк медленно обернулся, встречаясь с сапфировым взглядом. — …С ума сошли? — губы дрогнули в презрительной улыбке. — Знаете, сэр Кэйа, я успел услышать о вас достаточно сплетен. Не советую подтверждать их подобными предложениями. — Ах, слухи… Ветер и правда разносит их очень далеко за считанные секунды… Впрочем, мне нет дела до того, кто в них верит, а кто — нет, — Кэйа пожал плечами, смотря в рубиновые глаза. — Но подумай сам, в Монде из подходящих тебе нет никого, кто согласился бы на достаточно близкий контакт… — Оставьте свои намёки при себе, сэр Кэйа. — И потом… — Альберих, проигнорировав последнюю фразу, приподнял лицо Дилюка за подбородок. Глаза Рагнвиндра недобро сверкнули, когда он оттолкнул руку рыцаря, но Кэйа лишь улыбнулся, словно подтверждая какую-то свою догадку. — Обычно твоя кожа бледная, но сейчас на щеках виден румянец… Из-за моего предложения? — он усмехнулся, скрестив руки на груди. — О, нет… Это огонь. От рук он уже перешёл к лицу, а после совсем скоро доберётся и до груди, это всем известно. Так что… — в сапфировом глазе промелькнула тревога, но Кэйа быстро скрыл её вновь. — Выбор у тебя и правда невелик… На несколько мгновений между молодыми людьми повисла тишина. — …Таверна закрыта, сэр Кэйа, — Дилюк скривил губы, вновь отворачиваясь от рыцаря. — Вам давно пора покинуть заведение… или ждёте, что я сам заставлю вас это сделать? Рыцарь задержал на Рагнвиндре долгий взгляд. Выйдя из-за стойки, он неторопливо направился к выходу, но у самой двери вновь обернулся к Дилюку. — Тебе предлагают себя для эффективной нейтрализации, не требуя ничего взамен, и ты вот так отказываешься от шанса жить? — губы дрогнули в улыбке. Винодел резко поднял голову, смотря на Кэйю, пальцы импульсивно сжались в кулак, но сказать что-либо он не успел. — Буду ждать тебя в субботу у себя, после закрытия таверны. Подумай ещё, Люк. Если ты придёшь, я буду так же ждать тебя каждые выходные. Но если нет… — на мгновение повисла пауза. — …то нет. Дверь таверны с тихим стуком закрылась, разделив молодых людей. *** Ожидая Дилюка в условленный день, Кэйа впервые боялся, что так и не услышит стук в дверь. Если гордость Рагнвиндра окажется сильнее, и он всё же не придёт, то Альбериху с названным братом можно будет попрощаться — снова предлагать помощь, которую от него не примут, было бы бессмысленно, а другого варианта для Дилюка… Но от тревожных мыслей рыцаря отвлёк тот самый стук в дверь. Губы сами дрогнули в улыбке, стоило увидеть на пороге Дилюка. Кэйа отстранился, давая виноделу пройти внутрь. Прошло всего несколько дней, но было видно что даже за такое короткое время его состояние стало хуже… Но лишь только Альберих вновь закрыл дверь, Рагнвиндр одной рукой резко прижал его к стене. — Три вопроса, отвечай быстро, — бросил Дилюк. Кэйа приподнял брови. — Первый: что ты на самом деле хочешь взамен? — Взамен? — рыцарь хмыкнул. — Дилюк, я ведь сказал, мне от тебя не нужно ничего… разве что ты сам решишь иногда дарить мне бутылку «Полуденной смерти», м-м? — он тихо рассмеялся, но в рубиновых глазах не промелькнуло и тени улыбки. — Предположим, я поверил в твою искренность. Тогда второй вопрос: зачем тебе это? — Дилюк наклонился совсем близко, внимательно смотря в сапфировый глаз. — Хм… Может, я просто соскучился по своему братишке? — Кэйа невинно опустил ресницы. — Хватит называть меня так. Неубедительно. — Ох, хорошо, я просто волнуюсь, что некому будет производить моё любимое вино… — Ещё хуже, — Рагнвиндр нахмурился. — Не держи меня за идиота. У тебя должна быть причина. Кэйа задержал на виноделе долгий взгляд. — …Уверен, ты её знаешь, Люк, — наконец ответил он. — Догадываешься, по крайней мере. Или ты так хочешь, чтобы я сказал это вслух? На несколько долгих секунд снова наступила тишина. — …Ладно, — Дилюк вздохнул. — Последний вопрос. И кто именно из нас, по-твоему… — губы дрогнули в холодной усмешке, — … будет брать другого? — Ох, Люк, за своё тело можешь не бояться, — Кэйа негромко рассмеялся, смотря в рубиновые глаза, — Что что, а быть сверху в мои планы не входило… Рагнвиндр помолчал, словно обдумывая слова рыцаря, но наконец отстранился. Альберих перекинул длинную прядь волос через плечо, всё так же не отводя взгляд. — Что же… Начнём? *** С тех пор прошло уже несколько недель, но Кэйа всё равно помнил каждую деталь первой ночи так, словно она была вчера — от чёрной рубашки, медленно упавшей на пол совсем близко к белой, и прикосновений к коже ещё прохладных простыней, до сильных рук Дилюка, сжимающих его бёдра, глубоких движений и распущенных алых волос, спадающих на плечи… Поначалу Кэйа считал, что Рагнвиндр может воспользоваться случаем выместить злость на бывшем названном брате, но, вопреки этим опасениям, тот никогда не был резок или груб. Часто рыцарь сам срывающимся от желания голосом просил Дилюка действовать быстрее, тяжело дыша и кусая губы… Кэйа ясно запомнил прерывистый вдох, сорвавшийся с губ Дилюка в миг, когда его пальцы впервые сжались на крио Глазе бога. Должно быть, после стольких месяцев в огне этот холод слишком резко окатил его тело. Альберих отчасти мог понять это чувство — первые дни после того, как он получил свой Глаз бога, с нейтрализацией также были проблемы, и недолгие объятия с Лизой ощутились, как если бы разбился старый, держащий в оковах лёд. Рыцарь не ошибся насчёт Дилюка — такой близкий контакт действительно помог ему гораздо быстрее. Нездоровый румянец сошёл с бледных щёк, и хоть пока винодел не появлялся в Мондштадте без перчаток, это не могло не радовать. Быть может, после сегодняшней ночи наконец спадут и ожоги на тонких пальцах? Мысли Альбериха прервал стук в дверь. Кэйа снял перчатки, отложив их на стол, — последнее время руки стали мёрзнуть сильнее обычного, поэтому рыцарь почти не снимал их даже дома. Открыв дверь, он, как и ожидал, увидел Рагнвиндра. — Ты рано, — Кэйа усмехнулся, вальяжно прислонившись локтем к стене. Расстегнутая на несколько пуговиц рубашка колыхнулась, сильнее открывая смуглую грудь. Дилюк, не ответив, прошёл в дом, на ходу снимая перчатки. Он задержал на Кэйе рубиновый взгляд, но скоро отвернулся вновь. Рыцарь лишь тихо хмыкнул. Названный братишка как всегда немногословен. На плечи Рагнвиндра легли смуглые руки, не давая сбросить с плеч сюртук. Тот обернулся, сталкиваясь с шальным сапфировым взглядом. Кэйа сам, отведя руки винодела в сторону, медленно снял с него сюртук, небрежно бросив его на кресло. Юноша хотел положить ладони на талию Дилюка, но тот перехватил его запястья. Развернувшись лицом к рыцарю, второй рукой он потянулся к пуговицам на тонкой белой рубашке, расстегивая её до корсета. С губ Кэйи сорвался прерывистый вдох, он откинул голову назад, не отрывая взгляда от лица Рагнвиндра. Впрочем, Дилюк, в свою очередь, во время этих встреч редко смотрел в глаза Альбериху в ответ — должно быть, не хотел видеть бывшего названного брата. Когда Дилюк отпустил его запястья, Кэйа потянулся к белому жилету, так же медленно расстегивая его. Но перед тем, как прикоснуться к рубашке, рыцарь распустил пышный низкий хвост — алые локоны свободно упали на спину и плечи. Юноша безумно любил такого Рагнвиндра — длинные полы сюртука не скрывали брюки, облегающие его красивые ноги, расстегнутая на несколько верхних пуговиц рубашка приоткрывала ключицы и широкую светлую грудь, а волосы… Густые длинные алые волосы на фоне чёрного казались яркими, как огонь, а глаза сверкали, словно рубины… Кэйа очнулся лишь тогда, когда почувствовал прикосновение к талии. Дилюк ослабил туго затянутый корсет, отбрасывая его на пол. Рыцарь усмехнулся, наконец расстегивая чёрную рубашку и проводя рукой по мягким прядям волос. Он увлёк Рагнвиндра в спальню, закрыв за ним дверь и потянув к кровати; винодел сбросил с плеч Кэйи рубашку, толкнув того на простыни. Рубиновый взгляд на миг метнулся к прикроватной тумбе — крио Глаз бога, как и всегда, уже лежал там, рядом с баночкой масла, которая в последнее время стала привычным предметом в спальне Альбериха. Кэйа заметил быстрый взгляд Дилюка, но постарался не придавать этому значения. Нельзя забывать, что Рагнвиндру от его тела нужен лишь холод крио элемента. Альберих откинул голову на подушки, чуть разведя бёдра и согнув одну ногу в колене. Дилюк склонился над ним, оперевшись на руки, — распахнутая чёрная рубашка открыла светлую грудь и гладкие кубики пресса на животе. Аристократично тонкие пальцы расстегнули брюки, плотно обтягивающие бёдра рыцаря, и вскоре тот уже был полностью обнажен. Кэйа приподнялся на локтях и притянул Рагнвиндра к себе за плечи, широко разведя ноги. Он припал губами к шее и тонким ключицам, заодно стягивая чёрную рубашку с широких плеч. На мгновение сапфировый взгляд задержался на мужественном изгибе полных коралловых губ, но Кэйа про себя лишь горько усмехнулся, вспоминая, как проваливались все прошлые попытки запечатлеть на них хотя-бы один короткий поцелуй. Как только на пол упала и вторая рубашка, Дилюк немного отстранился от рыцаря, легко перевернув того на живот. Рагнвиндр всегда брал его сзади; возможно, не хотел видеть повязку, которая каждый раз норовила соскользнуть с глаза, или, возможно, так было проще представить на месте Альбериха кого-то другого — всё равно. Но каждый раз, как бы ни хотелось крепко обнимать Дилюка, пряча лицо на его плече и зарываясь руками в густые волосы, Кэйа лишь высоко поднимал бёдра, шире расставляя колени и красиво выгибаясь в пояснице, и с лёгкой усмешкой на губах бросал на винодела темнеющий шальной взгляд. На пол упали брюки Рагнвиндра. Он протянул руку к прикроватной тумбе, и через мгновение скользкие от масла пальцы проникли внутрь. С губ Кэйи сорвался нежный стон, он смял в пальцах простыню и опустил подрагивающие ресницы, чувствуя, как выступает румянец на смуглых щеках. Сильные руки Дилюка он любил так же, как алые локоны; каждое обжигающее прикосновение дрожью отзывалось в теле, а чувствовать их на своих груди, талии, бёдрах… было так сладко, что от этого начинала кружиться голова… Юноша подался навстречу пальцам Рагнвиндра, прикусывая губы, чтобы сдержать стон. Несколько мгновений спустя Дилюк, почувствовав, что Альберих уже готов принять его, убрал руку и медленно, но уверено двинул бёдрами. Кэйа вскрикнул, сжимая пальцы на простыне и широко распахнув сапфировый глаз. Вдоль спины пробежали мурашки, всё тело бросило в жар от опалившего кожу горячего дыхания. Кэйа приподнялся на локтях, со стоном подавшись навстречу виноделу и откинув голову назад, сильнее выгибаясь в пояснице. Щеки вспыхнули алым, дыхание сбилось… В какой-то момент Дилюк замедлился; рыцарь повернул голову, но повязка не дала увидеть лицо винодела — взгляд упал на изящные пальцы, сжавшиеся на крио Глазе бога. Тот слабо загорелся, и тело тотчас окатило отрезвляющим холодом… который вновь сменил жар глубоких движений, сорвавших с губ очередной стон. Рагнвиндр рукой обхватил грудь Альбериха, одним рывком поднимая его на колени и прижимаясь ближе. Кэйа тихо ахнул, обвив рукой шею Дилюка. Он опустил ресницы, не глядя на Глаз бога, светящийся всё ярче. Хотелось бы забыть о той единственной причине, по которой Рагнвиндр готов быть с ним, но холод, каждую их ночь ощущавшийся всё явственнее, не позволял этому случиться. Движения Дилюка становились всё более несдержанными, холод крио элемента словно пьянил, заставляя сильнее сжимать плечи и бёдра рыцаря. Кэйа тоже уже не сдерживал стоны, отдавшись сильным горячим рукам. По рельефным телам молодых людей струился пот, влажные синие пряди, приставшие к плечам и лицу, спутались с красными. Оба — судя по участившемуся дыханию Рагнвиндра и судорожно сжавшимся на смуглой коже пальцам — были почти на пределе. С губ Кэйи сорвался не то стон, не то вскрик, он откинул голову назад, широко распахнув казавшийся чёрным от расширившегося зрачка глаз и содрогаясь всем телом. Дилюк прижал рыцаря к себе, спрятав лицо у него на плече, чтобы приглушить вырвавшийся стон. Пальцы Альбериха конвульсивно сжались на коже Рагнвиндра, он забился в руках винодела, дурманяще ясно ощущая, как вздрагивает и тот… И в следующее мгновение обмяк, тяжело дыша, приоткрыв полные припухшие губы. Ноги ослабли, и Кэйа мягко опустился на кровать, в изнеможении прикрыв сапфировый глаз. Он приподнялся на локте, обвив рукой шею Дилюка, и привлёк его к себе, уронив голову на плечо и прижавшись к широкой груди. — Люк… — Кэйа придержал винодела за руку, заглядывая в рубиновые глаза. — Вначале ты спросил, чего я хочу взамен… — Дилюк слегка нахмурился, но… — Хочу обнимать тебя в конце. Делай и думай, что хочешь, но не отстраняйся. Теперь… — он опустил длинные ресницы, — действительно всё… Дилюк молчал. Кэйа приблизился, обняв его за плечи и закрыв глаз. В тишине прошло несколько минут — лишь тепло тела Рагнвиндра странно контрастировало с холодком, пробегающим по спине всякий раз, когда тонкие пальцы чуть сильнее сжимали крио Глаз бога. В этот раз всё было так же, как и в первый. Дилюк не двигался, но и не отталкивал рыцаря. А Кэйа с грустной улыбкой на губах думал о том, что сейчас всё почти, как три года назад, — если бы только Дилюк обнял его в ответ… *** Джинн, сидя за столом перед окном своего кабинета, внимательно перечитывала сегодняшние отчёты. Она так погрузилась в работу, что, не сдержавшись, вздрогнула, когда раздался стук в дверь. — Войдите! — она отложила отчёты на край стола. Дверь тихо скрипнула, открываясь, и на пороге показался Кэйа. — Прошу прощения за задержку, магистр, — коротко кивнул он, проходя вглубь кабинета. — Сегодня в окрестностях всё довольно спокойно. Недалеко от логова Ужаса Бури опять был замечен активный страж руин, с ним я разобрался сам. Также было несколько слаймов по дороге в Спрингвейл. В долине Ветров группа хиличурлов разбила лагерь, но с ним тоже уже покончено, — капитан кавалерии машинально поправил воротник рубашки. Ужасно хотелось расстегнуть пару верхних пуговиц, как и обычно, но сегодня отчего-то было слишком холодно… Или так казалось лишь ему?.. Джинн медленно кивнула, обдумывая слова рыцаря. — Хорошо. Только… — в голубых глазах промелькнула какая-то странная тень, отчего Альберих немного напрягся. — Я бы хотела услышать подробности о лагере хиличурлов. Последнее время они стали подходить всё ближе к городу… — Да, это сложно не заметить, — Кэйа сложил руки на груди, бросив задумчивый взгляд в окно. Надо же было спросить именно про лагерь… — Подробности? Группа из пяти хиличурлов и один митачурл, они расположились на самой окраине долины, действительно слишком близко к Мондштадту. Когда я подошёл, за них уже взялась скаут Эмбер, опередив меня совсем немного. Мы зачистили лагерь вдвоём, так что хиличурлы тем более не доставили проблем. Повисла тишина. Кэйа перевёл на Гуннхильдр вопросительный взгляд, но девушка не смотрела на него в ответ: лишь, нахмурившись, машинально постукивала кончиками пальцев по столу. — Джинн? — Альберих склонил голову набок, всё так же не отводя взгляд. — Я свободен, или есть ещё вопросы?.. Она наконец тоже подняла голову. — …Боюсь, да. Потому что твой отчёт… — Джинн встала из-за стола, подходя ближе к Кэйе. — Несколько отличается от отчёта Эмбер. Кэйа украдкой вздохнул, мысленно прокляв своё везение. Она всё-таки пришла раньше, чем он, и рассказала всё. — Эмбер сказала, что во время зачистки лагеря тебя несколько раз чуть не ранили, — Гуннхильдр пристально посмотрела на Альбериха. — Словно сражаться тебе было тяжелее, чем обычно. — Должно быть, ей показалось, — рыцарь тихо хмыкнул. Может, у него ещё получится убедить Джинн… — В пылу сражения легко что-то спутать или… — А ещё она рассказала, как придержала тебя в конце, когда ты пошатнулся, — Кэйа замер. — И с её слов, твоя рука была холодной, как лёд. Рыцарь медленно закрыл сапфировый глаз. — Так я права? — магистр приблизилась на несколько шагов. — И твой Глаз бога… Ты перевесил его, скрыв под одеждой, чтобы никто не заметил, что он потускнел, не так ли? — …Это неважно, Джинн, — Кэйа отвернулся от девушки, скрестив руки на груди. — Нет, важно! — васильковые глаза Гуннхильдр решительно сверкнули. — Ты всегда лжешь, когда дело касается твоего состояния, я порой делаю вид, что не замечаю, но сейчас… И нейтрализация — слишком серьёзная вещь, чтобы так просто забыть о ней! — Возможно, но это в любом случае только моё дело, — рыцарь коротко поджал губы, пальцы невольно напряглись. После того, как он нечаянно соприкоснулся с Эмбер, Кэйа, дойдя до Мондштадта, первым делом сменил перчатки без пальцев на обычные, и сейчас в них с непривычки было неудобно… Зато едва ощутимо, но всё же теплее… Джинн подошла совсем близко, встречаясь глазами с сапфировым взглядом. — Ты — капитан кавалерии, один из лучших рыцарей Ордо Фавониус и, в конце концов, мой друг, — теперь в голосе отчётливо слышалась тревога. — Кэйа, я… Я поговорю с Лизой, она обязательно поможет и… — Благодарю, но откажусь, — фыркнул Кэйа. — Я слышал ваш разговор о том, что Глаз бога влияет на Лизу сильнее, чем на других. Не надо мне таких жертв, магистр, — губы дрогнули в холодной улыбке. Друг… О, да, друг… ровно до тех пор, пока она не знает о нём и половины того, что узнал три года назад Дилюк. И в любом случае, он не собирается принимать помощь ни от кого… — Ох… — Джинн вздохнула, проведя рукой по лицу. — В таком случае, Лиза попросит Рэйзора. Он сильный и здоровый, от одного раза его состояние точно не ухудшится… — У меня нет предвзятого отношения к волкам, но давай всё же обойдёмся без детей, — на губах вновь появилась пустая, натянутая улыбка. Ни от кого… Кроме, возможно… — В таком случае, я позову скаута Эмбер прямо сейчас. Или можно попросить Беннета… — Ох магистр, я ведь только что сказал, без детей… — В таком случае, Фишль… Нет, её уговаривать придётся долго, — прервала саму себя Джинн, покачав головой. — Это верно. — Тогда я поговорю с Дилюком… Кэйа вздрогнул. — …Нет, — немного хрипло сорвалось с холодных губ. Нет. Никаких «возможно». Лишь стоило Джинн произнести это имя вслух — Кэйа понял, что никогда не попросит его о помощи с нейтрализацией. Магистр тяжело вздохнула, с тревогой глядя в сапфировый глаз. Насколько давно рыцарь решил забыть о нейтрализации? Почему, несмотря на то, что в городе было достаточно людей, элементальные силы которых могли бы растопить этот лёд, он предпочёл остаться в когтях холода и даже не пытается им сопротивляться?.. Ещё раз внимательно вглядевшись в лицо рыцаря, Джинн заметила совсем слабую синеву вокруг побледневших губ. Пока ещё слабую… — …Почему, Кэйа?.. — едва слышно прошептала она. Кэйа отвернулся, не глядя в полные тревоги васильковые глаза. — Я не знаю, как объяснить так, чтобы ты поняла, — он покачал головой. — Всё будет так, как надо, Джинн. У тебя и без этого много забот. Не трать силы на то, на что не сможешь повлиять. Рыцарь развернулся и прежде, чем магистр успела что-либо сказать, быстро вышел из кабинета. *** Проснувшись, Кэйа первым делом увидел подушки, прикроватную тумбу и стены собственной спальни. Странно, разве он не… — Ого, проснулся раньше, чем я думала, — раздался знакомый голос из-за спины. — Впрочем, утреннюю службу я всё равно пропустила… Да и в Бездну её. Кэйа медленно обернулся, поморщившись, — голова болела, как с сильного похмелья. На краю кровати, перекинув ногу на ногу, сидела Розария и вертела в руке свой нож. Её накидка и перчатки были небрежно брошены на прикроватную тумбу, а в зубах зажата дымящаяся сигарета. — …Что ты здесь делаешь? — Кэйа приподнялся на локтях, стараясь двигаться аккуратнее, чтобы лишний раз не тревожить гудящую голову. — То же, что делаю здесь каждый раз, когда ты решаешь напиться до беспамятства, — фыркнула монахиня. — Ты сегодня не явился в штаб… Я на тебя плохо влияю, — она хмыкнула, сделав ещё одну затяжку. — Вовсе нет. Джинн настояла на одном выходом дне, и он сегодня. Я не настолько безответственный, — рыцарь слабо улыбнулся. Теперь он начинал вспоминать разговор с Гуннхильдр, которая, заметив, как за прошедшую неделю ухудшилось состояние Альбериха, настаивала сперва на нейтрализации, а потом на обычном отдыхе; как, поняв, что девушка не отступит, он лишь кивнул, а после, дождавшись конца рабочего дня, сразу пошёл в «Долю Англелов»; как туда зашла Розария, ровно в тот момент, когда он опустошал четвёртый бокал… — А-а, — протянула Розария. — И ясно, почему… По тому, как изменился фиалковый взгляд, Альберих тотчас понял: она знает. — …Как много я тебе сказал?.. — он поднял глаза на девушку. Та поджала губы. — Ты рассказал всё. Юноша слабо усмехнулся, вновь отворачиваясь. Повисло недолгое молчание. Наконец Розария встала, бросив нож на одеяло, и подошла к Кэйе, приподняв его лицо за подбородок. Тот не стал сопротивляться. Девушка прикоснулась тыльной стороной ладони к смуглой щеке. Цепкий взгляд скользнул к побледневшим щекам и синеющим от холода губам. — И как? — на лице рыцаря появилась болезненная улыбка. — …Холодно, — коротко ответила монахиня, убрав руку и делая шаг назад. — А ты знаешь, как «регулярно» я нейтрализую своё крио. Кэйа машинально кивнул, на несколько мгновений уйдя куда-то в свои мысли. — Роз, я… — Я не буду уговаривать тебя сейчас же нейтрализовывать твой элемент, — девушка пожала плечом, не глядя на Альбериха. — Решил окончательно замёрзнуть, лишь бы только в объятиях этого эгоиста — дело твоё. Но знаешь… ты действительно идиот, если думаешь, что без тебя не будет пусто. Кэйа молча опустил глаза. *** Ожидая Дилюка, Кэйа задумчиво смотрел в окно на молодую луну. Она всегда казалась величественной и холодной на фоне темнеющего неба, но сейчас рыцарь невольно ловил себя на мысли, что даже она кажется теплее его рук. Казалось, что в лёд превращались не только они, но и само сердце, и отогреть его не сможет уже ничего… Да и зачем? Почему-то от мысли, что буквально через несколько дней он замёрзнет окончательно, Кэйю охватывало лишь какое-то холодное безразличие. Он итак сделал всё, что хотел. Розария говорила, что без него будет пусто… Что же, погрустят и забудут. Всё забывается. Да и мёртвые не могут по чему-либо скучать или о чём-то сожалеть — значит, не будет и он. Действительно ли Альберих думал так, или это холод крио элемента сковывал эмоции и чувства — но сейчас ему было жаль лишь из-за одного… Не хотелось умирать, так и не увидев ещё лишь один раз обращенной к нему улыбки Дилюка или не почувствовав, как тот обнимает его в ответ… Кэйа слабо усмехнулся, переводя взгляд с луны к лежащему на тумбе своему Глазу бога. По крайней мере, он успеет провести с Дилюком ещё одну ночь. И может, на этот раз получится забыться до рассвета… Услышав стук в дверь, Кэйа снял с рук тёплые перчатки и ещё раз бросил беглый взгляд в зеркало. В этот раз пришлось слегка накрасить губы, чтобы скрыть их морозную синеву, и подрумянить ставшие слишком бледными щеки. Получилось довольно неплохо, поэтому Кэйа, не волнуясь, что винодел что-то заметит, открыл дверь. Сегодня на Дилюке не было его чёрного сюртука — лишь рубашка и жилет. Перчатки он почти не надевал уже недели две — ожоги с тонких пальцев исчезли окончательно. Алые волосы сегодня были собраны в пышный высокий хвост, что было редкостью для винодела. Дилюк, как и всегда, без единого слова прошёл внутрь, внимательно оглядывая рыцаря, на котором сейчас, помимо плотно облегающих его длинные ноги брюк, была лишь полностью распахнутая белая рубашка. Кэйа, заметив этот взгляд, также молча положил руки на плечи Рагнвиндра, привлекая его к себе. Дилюк перехватил одну ладонь и, проведя по ней большим пальцем, пристально взглянул на Альбериха, словно ожидая ответа на какой-то свой вопрос. Прикосновение лёгким ожогом отозвалось на холодной коже. В голове пронеслось, что обычно винодел почти не смотрит ему прямо в глаза, но Кэйа не придал этому значения. Лишь, не отводя взгляд, высвободил ладонь из пальцев Дилюка и обвил рукой его талию, расстегивая белый жилет. Когда жилет упал на пол, Кэйа потянулся к шелковой ленте, которой были заплетены волосы винодела. Тот положил ладонь на талию рыцаря, слегка надавливая и заставляя Альбериха выгнуться навстречу ему. Второй рукой Дилюк спустил с одного плеча белую рубашку, легко касаясь смуглой кожи кончиками пальцев. Кэйа откинул мягкие алые пряди за спину винодела. Он потянулся к пуговицам, и вскоре чёрная рубашка упала на пол почти одновременно с белой. Юноша хотел было снять и широкий пояс, к которому был прицеплен пиро Глаз бога, но Дилюк почему-то отстранил его руку, увлекая за собой в спальню. Альберих не стал сопротивляться, равно как и когда Рагнвиндр толкнул его на кровать, прогнувшуюся под телами молодых людей. Голова Кэйи упала на мягкие подушки, синие волосы разметались вокруг. Он приподнял бёдра, позволяя Дилюку снять с себя брюки. Почти все движения рыцаря были больше механическими, чем осознанными, а разум оставался слишком холодным и трезвым. Забыть о единственной причине, по которой Люк сейчас с ним, всё же не выйдет. И это была их последняя ночь — ещё неделю юноша точно не протянет. Хотелось, чтобы она была в чём-то особенной, хотя-бы казалась такой, но… сил хватало лишь на то, чтобы на автомате повторять те же движения, что и все прошлые ночи. Краем глаза Кэйа заметил, что Рагнвиндр снял с себя пояс, но не отбросил его на пол, а положил прямо на кровать. Из-за повязки рыцарь не видел, куда именно, но это было не так уж и важно. Зачем? Обычно он никогда не оставлял свой Глаз бога настолько рядом с ними… Увидев, что брюки винодела также оказались на полу, Кэйа приподнялся на локтях, собираясь перевернуться на живот, как и всегда… Однако Дилюк удивил его в первый раз, придержав за плечо и твёрдо, но аккуратно перевернув обратно на спину, не отрываясь смотря прямо в сапфировый глаз. Кэйа приподнял брови, с непониманием глядя на бывшего названного брата. Но не успел он что-либо сказать, как Дилюк шире раздвинул его бёдра, и в следующую секунду скользкие от масла пальцы проникли внутрь. Рыцарь вздрогнул, сжав пальцы на простыне, у него вырвался негромкий стон. Почему сегодня Дилюк решил сделать это так? Рагнвиндр всегда брал его сзади, не заглядывая в глаза и стремясь лишь скорее ощутить холод крио элемента, — разве что последние пару раз винодел странно медлил перед тем, как сомкнуть пальцы на Глазе бога… Так что изменилось сейчас? Неужели он хочет видеть перед собой лицо человека, которого так не любит? Нет, должно быть, это лишь ненадолго, не может быть, чтобы Дилюк… Скоро винодел убрал руку, проведя ей по стройной талии, и уверенно, но осторожно двинул бёдрами. Кэйа, до этого отвлекшийся на свои мысли, широко распахнул сапфировый глаз, устремив невидящий потемневший взгляд куда-то сквозь Рагнвиндра, полные губы приоткрылись в немом крике, но ни единого звука с них не сорвалось. Пальцы сжались, комкая простыни рядом с головой, дыхание сбилось, став тяжёлым и прерывистым. Заметив, как низко склонился над ним Дилюк, Кэйа резко отвернулся, почти боясь встретиться с этим пронзительным рубиновым взглядом… И только сейчас заметил неожиданно близко к себе пояс со светящимся в темноте комнаты пиро Глазом бога. Размеренные глубокие движения Дилюка на мгновение стали медленнее; Кэйа увидел, как бледная рука потянулась к Глазу бога, ловко снимая его с пояса. Он повернулся к виноделу, приоткрыв рот в попытке что-то сказать… Но Дилюк удивил его во второй раз, приправ к холодным податливым губам и запечатлевая на них глубокий поцелуй. Альберих вздрогнул, удивлённо смотря на винодела… Но в этот момент тот вложил в руку рыцаря вспыхнувший алым Глаз бога. В первую секунду жар пиро элемента настолько внезапно опалил замерзающее изнутри тело, что Кэйа не сдержал крик. Было почти больно от дурманящего голову контраста температур, а возобновившиеся движения, более сильные и быстрые, чем прежде, делали это чувство лишь сильнее. С губ юноши сорвался стон, он закрыл глаз, не глядя на Дилюка, который сейчас сжал его дёрнувшуюся руку, не позволяя выпустить Глаз бога. Невольно рыцарь обвил второй рукой шею Рагнвиндра, прижимая его ближе к себе, как мечтал всё это время. Красиво очерченые коралловые губы коснулись щеки, скул, шеи — и Кэйа сдался. Сдался, больше не пытаясь убедить себя в том, что всё это лишь сладкий сон. Он высвободил запястье из пальцев винодела, но не отпустил Глаз бога — только крепче обнял Дилюка обеими руками, со стоном подаваясь бёдрами навстречу его движениям, которые становились всё более несдержанными. Он словно сгорал в огне элемента и любимых сильных рук, уже не в силах думать ни о чём другом. Тяжёлое дыхание молодых людей слилось в одно, влажные от пота алые локоны упали с широких плеч на подушки, путаясь с синими прядями. Кэйа уже почти не мог сдерживать стоны, срывающиеся с губ, по телу разливались волны сладкой дрожи. Глаз бога в руке светился всё ярче, как и всё ещё лежащий на тумбе у кровати крио, и каждый раз, когда смуглые пальцы сильнее сжимались на даре богов, в груди вновь разливалось оживляющее тепло. Кэйа спрятал лицо на плече Дилюка, понимая, что уже не может терпеть. Он впился ногтями в кожу винодела, крепче сжимая его талию дрожащими бёдрами. По телу прошли волны удовольствия, заставляя его вновь и вновь содрогаться. Дилюк приглушенно застонал, также уронив голову на плечо Кэйи. Тот забился в руках винодела, широко распахнув казавшийся чёрным от возбуждения глаз, — и на пике наслаждения тело пронзил жар, какого не было ни разу за эту ночь. С полных губ сорвался крик, перешедший в протяжный стон… И в следующее мгновение тело рыцаря бессильно упало на простыни. Глаз бога выкатился из ослабших пальцев на кровать. Кэйа тяжело дышал, пытаясь унять быстро бьющееся сердце. Неужели только что… Вдруг Альберих почувствовал прикосновение к своему лицу. Дилюк кончиками пальцев провёл по скуле, слегка задев сильно съехавшую набок чёрную повязку. Кэйа вздрогнул, потянувшись к ней, чтобы скорее надеть обратно… Дилюк удивил его в третий раз, когда вместо того, чтобы просто отвернуться, снял повязку и, приподнявшись на локте, прикоснулся губами к пересекающему глаз неровному шраму. Кэйе показалось, что внутри что-то сломалось. Будто внезапно ослабла туго натянутая пружина, или от одного сильного удара разбился на тысячи осколков многолетний лёд. Он уронил голову на плечо Дилюка, обнимая его чуть дрожащими руками, всем телом прижимаясь к широкой груди. Почувствовав ладони Рагнвиндра на своей коже и то, как долгожданно крепко он обнимает его в ответ, Альберих прижался ещё ближе, зарываясь пальцами в мягкие алые волосы. По смуглым щекам, падая на бледную кожу, невольно текли холодные слёзы. Дилюк провёл рукой по синим прядям, всё так же не произнося ничего. Но сейчас молодым людям слова были не нужны.