Восемь кубков, шесть мечей

— Который час? — сонно жмурясь, спрашивает Джерард, заметив около окна фигуру Фрэнка и пытаясь нащупать свой телефон на прикроватной тумбочке. — Половина четвёртого. — Быстро говорит мужчина, поворачиваясь к Джи. — Почему ты не спишь? Фрэнк ничего не отвечает. Что он может ему ответить? Потому, что как только он закрывает глаза, его мучают воспоминания прошлого? Потому, что Фрэнк уже не помнит, где правда, а где защитная ложь, которую придумала его психика, чтобы он окончательно не тронулся умом, когда они расстались? Если, конечно, вообще можно назвать отношениями то, что происходит между ними страшно сказать, сколько лет. Потому, что Фрэнк вновь поддался Джерарду, зная, что для него всё это игра, всё это несерьёзно; зная, что потом ему будет плохо? Ради нескольких мгновений мимолётного счастья, Фрэнк, серьёзно? Какой же ты придурок. Он ведь так хорошо держался, но Джерард всё-таки смог его сломать... опять. — Восемь кубков, шесть мечей, — грустно усмехается Фрэнк, садясь на постель около Джерарда. — Сара была права. — Чего? — всё ещё не до конца проснувшись, спросил Джи, поднимаясь. — Ты будешь смеяться, но перед началом тура я попросил свою подругу сделать расклад на наши отношения. — Таро? Фрэнк кивает, как всегда стараясь скрыть эмоции под нервной улыбкой. Джерард, должно быть, думает, что он окончательно ёбнулся. Впрочем, так, наверное, и было. — Не думал, что ты... веришь в это, — наконец произносит Джи, и Фрэнку кажется, что он чересчур серьёзный для этой темы. — Ты, вроде бы, всегда смеялся надо мной, когда я пытался заговорить об этих... вещах. — Чувства толкают нас на безрассудства, разве нет? Джерард тяжело вздыхает и прижимается к Фрэнку, вкладывая пальцы в его прохладную влажную ладонь. Восемь кубков, шесть мечей... они расстанутся? Разойдутся насовсем? — А что ещё показали карты? — пытаясь прогнать мысли о расставании, спрашивает Джерард, чувствуя, как Фрэнк целует его в волосы. — Дьявола. Кто бы сомневался, да? — Фрэнк опять пытается звучать как можно более беззаботно, но у Джерарда перехватывает дыхание от того, сколько горечи в его голосе. Джи опять стал причиной его боли. — Сара много чего сказала, но я уже не помню. Я не поверил. И, если честно, это была не моя идея. Она сама предложила, я согласился ради забавы. Но то, что я услышал, совсем меня не развеселило. Если вкратце, то Сара сказала, что мы переспим и разойдёмся. — И поэтому ты... отталкивал меня? Не хотел, чтобы карты оказались правы? — Какая разница, Джи, ведь в итоге я не смог устоять. И дело не только в сексе. Совсем не в нём. — Несколько раздражённо ответил Фрэнк, ощущая, как сердце таранит грудную клетку. — Я знаю... — тихо говорит Джерард, крепче сжимая руку Фрэнка в своей. — Извини меня. Извини, меня, пожалуйста, Фрэнки, я не хотел, чтобы ты страдал... — Прекрати. Всё нормально. Но ты ведь понимаешь, что я так больше не могу. Не могу, ясно? Меня не устраивает роль любовника в туре... мальчика для ебли. Блять, я уже давно не мальчик, Джи! Ты же видишь, что мы не можем быть вместе. У нас не получается ни нормальной дружбы, ни нормального общения. Всё в итоге сводится к постели. Я так не хочу. Фрэнк встаёт с кровати и снова подходит к окну. Он корит себя за то, что был слишком резким с Джерардом, что высказал ему всё то, что уже давно накопилось. Меньше всего он хочет, чтобы Джи чувствовал себя виноватым. — Ты думаешь, что это конец? — почти шёпотом спрашивает Джи, подойдя к мужчине и изо всех сил стараясь сдержать подступающие слёзы. — Посмотри правде в глаза, Джерард. Нам давно нужно поставить точку. Ты не можешь и не хочешь уходить из семьи. Я этого и не требую, хотя ты знаешь, что ради тебя... ради нашей, блять, любви, я по-прежнему готов на всё. Другой расклад меня не устраивает. Нам нужно отдалиться друг от друга полностью, раз иначе не получается. — Но мне... так хорошо с тобой, — говорит Джи, обнимая Фрэнка за спину. — Правда. — Мне тоже. Но ты же понимаешь, что так нельзя. Этот ни к чему не обязывающий флирт, эти бабочки в животе, эта... попытка вернуть былые чувства, светлую детскую влюблённость — утопия. Как раньше уже никогда не будет. Ты вернёшься к Линдси и не вспомнишь обо мне. До следующего тура... — Не говори так! — вскрикивает Джерард, и Фрэнк поворачивается к нему лицом. — Мы оба знаем, что я прав. Джи молча смотрит в глаза Фрэнка и прижимается к нему, наконец давая волю эмоциям. Он почти беззвучно плачет на груди мужчины, пока тот успокаивающе гладит его по спине. Джерард, конечно, знал, что все слова Фрэнка — чистая правда, но от этого было в разы больнее. Он действительно не хотел воспринимать их отношения всерьёз, но не потому, что Фрэнк и его чувства ничего для него не значат, а потому, что это была его защита. Джерарду проще было думать, что это игра, что это происходит не с ним. В какой-то степени он снимал с себя ответственность за происходящее. Всё, что происходит в туре, останется в туре. Но он не задумывался о том, как сильно тем самым ранил Фрэнка... — Я не отпущу тебя. — Я никуда и не ухожу. Джи, я уже не в том возрасте, чтобы в четыре утра пить пиво на лавочке и страдать из-за неразделённой любви. — Пытаешься шутить? Получается не очень, — поднимая голову на Фрэнка, буркнул Джерард. Он затаил дыхание, когда шершавая ладонь мужчины бережно вытерла уже почти высохшие слёзы с его лица. — Спасибо. Какое-то время они стояли так, обнявшись, не отпуская друг друга, но и не решаясь что-то говорить. Как так вышло, что их души всегда тянулись друг к другу, они были, словно кусочки пазла, настолько родные, но не смогли ужиться вместе? Не в этой жизни. Самая большая несправедливость... — Джи, ты же знаешь, что... всегда можешь на меня положиться. Но мы больше не должны... так. — Твёрдо сказал Фрэнк, нарушая их идиллию. — Замолчи. Давай хотя бы эту ночь... этот остаток ночи проведём спокойно. Пожалуйста. — Как скажешь. Они вновь легли в постель, и Фрэнк, чтобы отвлечь и себя, и Джерарда от тяжёлых мыслей, ударился в воспоминания. Он старался не затрагивать их сложные отношения, Фрэнк говорил о группе, о разных ситуациях, которые происходили на сцене и вне её; об их приключениях, которых за сколько лет накопилось немало, об их общих друзьях... Хоть мужчина и улыбался, на душе было тяжело. Он буквально физических ощущал, как грудную клетку сдавливает от боли. Воспоминания — это, конечно, прекрасно, но как же тяжело, когда понимаешь, что прошлого не вернуть. Тогда они были молодыми и беззаботными, тогда они думали, что всё будет по-другому... Когда Джерард перестал ему отвечать, Фрэнк понял, что он уснул. Мужчина с облегчением выдохнул, накрывая Джи одеялом. — Всё будет хорошо, Джи, мы обязательно справимся, — шёпотом произносит Фрэнк. И пускай пока ему приходится себя в этом убеждать, однажды он проснётся и поймёт, что действительно справился.