Стахович постоянно припоминал Абрамову, как тот умудрился проиграть целых три раза, получив жёлтую карточку, хотя максимально её можно получить всего два раза. Нет, ну вернуться в игру на пару минут, чтобы снова залиться смехом — это правда глупо. Это и Ваня признавал, но вот вспоминать это не хотел, пусть и у Лёшки всегда было желание подколоть его за это. Подколоть мягко, не для того, чтобы обидеть. А Иван всегда обижался, порой даже наигранно, лишь для того, чтобы обидеться, для самого факта этой обиды, что—ли.
— Вань, — Алексей долго возится в зале, включая что—то на телевизоре, а после, довольно улыбаясь, словно мартовский кот, зовёт возлюбленного. Абрамов отпивает чай, а после, отвернувшись от кухонного стола в сторону двери, громко крикнул, как бы спрашивая, «А—а?». — Хуй на!.. Ну чего ты со мной из другой комнаты разговариваешь, сюда иди, я тут телик включил.
— А чего я там не видел? — лениво допив сладковатый чай, Иван потянулся и зевнул, отставляя чашку на стол и, скоро оказавшись в гостиной, глядит сначала на Лёшу, а потом на телевизор. — Твою—ж, Стахович, опять подъёбываешь… Выключи ты это шоу, я там как чёрт.
Лёша смеётся и показывает на место на диване рядом с собой, чтобы Абрамов сел с ним. Ваня нехотя садится, закатывая глаза и складывая руки на груди. Алексей ласково приобнимает его за плечи и снимает видео с паузы, слыша недовольное бурчания Ивана. «Большое шоу» — любимое шоу Стаховича, в котором он был. Во—первых потому, что шоу само по себе необычное, серьёзно. А во—вторых… Абрамов там так очаровательно смеётся даже без особого повода. Смех звонкий, истеричный и громкий. А вот Ваня от своего смеха смущается и это шоу пересматривать не собирается, только вот Лёшка заставляет.
— Ну выключи, — бурчит Ваня и поднимает голову на Алексея, который так влюблённо смотрит на экран. — Лё, выключи, ты видишь, какой я красный?.. Ты же знаешь, я свой смех не терплю…
— Посмеёшься для меня в реальности? — Стахович говорит ему это почти в ухо, на что тот закусывает нижнюю губу и смотрит пристальнее. — Тогда и выключу.
Абрамов уже не закусывает губы, наоборот, поджимает их и отрицательно покачивает головой. Лёша облизывается и целует Ваню в щёку, чувствуя, как тот улыбается, а на щеках появляются незаметные ямочки.
— Не буду смеяться я, Лёша. Правда, Лёш, не буду, — смущённо шепчет Иван, тут же хмурясь. — Ну уж явно заставлять не будешь.
Стахович мягко обхватывает Ваню за талию. Уж он—то прекрасно знает, насколько Абрамов ненавидит проигрывать, а значит, в этом своеобразном соревновании победить должен именно Лёша, но ни в коем случае не Абрамов.
Схватив Ваню за талию удобнее, Алексей пробежался ногтями по чужим бокам — тот издал неразборчивый звук. То—ли мычание, то—ли смешок: непонятно. Но то, что Абрамов дрожит — это, между прочим, даже не поддаётся сомнению. Лёша от этого ухмыляется и молча, медленным движением, ведёт ногтем по нежному, впалому животу Вани, явно наслаждаясь, когда тот резко вдыхает и втягивает живот на максимум.
— Какой ты у меня чувствительный. — Стахович ставит видео на паузу, быстро дотянувшись до ТВ—пульта, кладя руку на плечо Ивану и едва ощутимо толкает, беря его на слабо. Абрамов даже не думает сопротивляться, самостоятельно ложась на диван и чуть прикрываясь от ловких пальцев любимого. А для Лёши и это не является защитой, аккуратно взяв его по запястья и прижав их к дивану, чувствуя, как Ваня дёргается, проверяя, может ли он что—то сделать.
Не может. Алексей слишком крепко прижимает его, такого смущённого и очаровательного (по мнению Стаховича так точно!). Ваня снова чуть ёрзает и даже как—то паникуя, но лишь немного, доверяясь Лёше. Лёша усаживается на Абрамова и свободной рукой чуть приподнимает рубашку любимого, чтобы видеть всё, что делает. Иван откидывает голову назад и закусывает нижнюю губу.
Алексей ведёт ногтем сначала по солнечному сплетению, потом касается им низа живота. Ведёт вправо, влево, очерчивая самую чувствительную линию на всём теле Вани, кажется. Тот шумно дышит, а после, как только Стахович «подключает» и остальные пальцы для щекотки, громко хохочет, буквально захлёбываясь смехом и извиваясь так, словно это как—то может помочь ему сейчас.
— Это уже перебор! — сквозь истеричный смех вскрикивает он, когда Лёша начинает водить ногтями по внутренней части бедра, зная, как Абрамова это сейчас пробирает.
— Перебор, — с улыбкой соглашается Стахович, проводя ногтем там же, где раньше, по животу. Ваня вскрикивает и выгибается в спине, смеясь до такой степени, что с уголка глаза соскользнула слезинка от смеха. — Так страдаешь, словно тебе больно.
— Блядь, Лё, — хрипло отвечает Иван. — Мне невероятно щекотно.
— 3ато я могу насладиться твоим сладким смехом, — Алексей ласково пощекотал его в районе бока и снова перешёл к щекотке низа живота. Абрамов снова дёргается и заливисто смеётся. В этот момент он выглядит ещё более юным, чем когда-либо. И таким беззащитным. Стахович не может не восхищаться этим.
Ваня понимает, что проиграл, и теперь Лёша может наслаждаться его смехам полноценно, сколько тот захочет, кошмар…
— Лё!.. — снова ласково зовёт его тот, умоляюще смотря на Стаховича. Алексей поднял на него взгляд и, перестав щекотать, приблизился к его лицу, оглаживая нежную щёку. — Блядь, Лёша…
Абрамов дрожит от щекотки, из—за которой низ живота до сих пор тянуло наиприятнейшим образом. Лёша облизнулся и приблизился к чужим губам.
— А ты неплохо держишься, Вань. Тебя поцеловать, я так понимаю? — дразнит его Стахович.
— Да иди ты… — недоговаривает Иван и приоткрывает губы для того, чтобы заполучить свой законный поцелуй. Лёша, не теряя времени, прижимается к его губам и начинает их жадно целовать. Он выцеловывает нижнюю губу Ваньки, а потом буквально кусает её. Иван чувствует, как от этого поцелуя по всему телу пробегает дрожь, и его сердце начинает бешено биться. Отстранившись, Абрамов снова ругается. — Блядь, Лё, что же ты со мной делаешь…
— А я знал, что ты после щекотки станешь ласковым и покорным, — улыбается тот и опять слышит ругань. — Мне опять тебя защекотать?
Иван закатывает глаза и, освободив руки, приобнимает Стаховича за плечи, нежно и ласково.
— Люблю я тебя, придурка, — шепчет Ваня. — Люблю, но больше таких пыток терпеть не стану. Сам щекотать тебя начну.
— Давай, это будет потом? — чуть краснеет Лёша и снова целует Абрамов в нижнюю губу. — А то я снова включу «Большое шоу».