Сonqérant

В золоченой императорской карете ехали два важнейших человека во всей французской империи, непринуждённо общавшиеся между собой. — Сир, скажите мне, зачем же мы едем в сердце поверженной державы, к ее низложенному государю? — сказал Коленкур склоняя свою светлую голову в сторону императора — Мой бесценный Коленкур, как же вам непонятно? Врага можно простить, но сначала его нужно уничтожить! — Сказал Наполеон Бонапарт, блеснув своими хитрыми, врожденно темпераментными, карими глазами, которые пытливо изучали лицо своего министра, в ожидании хоть какого-нибудь ответа. Залитый еще ярким осенним солнцем кабинет, блистал остатками былого величия. Склонив свою ангельскую голову в ореоле густых светлых кудрей на сложенные перед собой руки, сидел император Александр. Подле него, с армейской выправкой стоял граф Аракчеев, который с сердечным участием и трепетом взирал на разбитого горем блондина, каждая слеза которого ранила его в сердце словно мириады осколков. — Саша, Господь не оставит Россию, господь не оставит вас… Я вас не оставлю, чего бы мне это не стоило! — вдруг с жаром воскликнул он, в порыве этого высокого чувства ударяя себя кулаком в грудь — До гроба буду вам предан душой и телом. — Молвил граф, теперь обнимая императора за хрупкие плечи, стянутые сукном мундира. Истерзанные слезами глаза Романова поднялись с надеждой, теперь он видел своего старинного друга, наставника и преданейшего слугу необычайно очаровывающим. Взгляд его был мужественный, казалось, что в глубине его глаз сияли серебряные звезды, а благородные седые виски, только подчеркивали мужественно точёные черты лица. В высоких резных позолоченных дверях появилась фигура камердинера, тот робко в пол голоса сообщил — Ваше величество, вас ожидает Он… Александр подорвался встать с кресла, но Аракчеев властным жестом вернул его на место — Государь мой, не стоит тревожиться, я сам разберусь с эти подлецом — сказал граф, устремляясь в двери. Выйдя в длинный коридор и закрыв за собой дверь, он столкнулся нос к носу с Корсиканским чудовищем. — Ах это вы, месье Аракчеев? — Сказал Наполеон подбоченясь — Мы предполагали, что вы пойдете на такой коварный поступок, но даже для вас это непомерно низко — Сказал Аракчеев — Ну тогда, я полагаю, вы знаете, что ожидает вас и вашего дорогого императора — Сказал Наполеон, хитро улыбаясь. Тут же Бонапарт подал еле уловимый знак рукой, и из-за его спины появилось три огромных гороподобных солдата, словно черти из табакерки они выпрыгнули, измазывая драгоценные ковры вязкой темной грязью. Глаза их горели нетерпением, и они схватили своими грубыми, потными мозолистыми пальцами растерявшегося от неожиданности, несчастного Аракчеева. Как бешеные псы, повалили солдаты графа на перепачканные ковры, прижимая поверженного, но не сломленного Алексея лицом в пол. На пол падает орден Андрея Первозванного, сорванный одним из гренадеров с груди графа, который с остервенением защищался и смог откинуть одного из солдат, но как стоглавая гидра они все множились, не давая возможности Алексею вырваться из капкана рук. Император Франции, вальяжно переступив, до конца пытавшегося вырваться пленного, все-таки распахнул двери в кабинет. Войдя в комнату, глаза Наполеона блеснули страстью, за столом все в том же положении сидел император России, плечи которого дергались от всхлипов. Услышав шаги, император вскинул голову — Алексей Андреич…! Это ты…? Зачем он приехал? — Он смахнул рукой слезы, но вместо преданного друга перед ним стоял Он — Наполеон Бонапарт. — Я приехал за тобой… mon ami — сказал Наполеон неотвратимо приближаясь к сидящему блондину, теперь их разделял только тяжелый письменный стол. Александр вскочил с места и ринулся к окну — Ты… как посмел ты явиться сюда?! Ты… который попрал русскую корону подарив её своей любовнице, этой блуднице Валевской! — Да, и даже твои доблестные уланы, надо отдать им честь, не смогли меня остановить! — Что тебе от меня надо, подлец? Пришел забрать и мою честь, также как ты обесчестил Россию?! — Сказал Александр, смотря в высокое окно — И еще заикаешься о чести, мой ангел? Какие могут быть о ней разговоры, если я все еще помню, как ты стонал и извивался от каждого моего касания в том шатре посреди Немана! — сказал Наполеон, нежно кладя руку на тонкое запястье императора. Александр вздрогнул и попытался выдернуть руку, но корсиканец железной хваткой вцепился в нежную кожу запястья и дернул императора, начиная тащить его к двери. Распахнув их, перед взором возникла могучая спина солдата, стоявшего на коленях и ритмично покачивающего бедрами. Вдруг тот запрокинул голову и издал утробный стон, на лице его блестел пот, щеки горели румянцем наслаждения, наконец он встал и отошел в сторону, и перед ошарашенным Александром возникло лицо Аракчеева, он стоял на четвереньках, пока сзади, второй солдат грубо сношал его, держа извивающегося графа за загривок, по губам его стекало чужое вязкое семя. Столкнувшись взглядом с испуганным Александром, Аракчеев, сквозь стоны и слезы унижения выкрикнул — Пожалуйста, мой государь …агх… не смотрите! Они пообещали… агрх… пообещали, что не тронут вас, если я отдамся им! — Алеша, глупец! — крикнул государь, вырываясь из хватки — Ваше высочество, прошу вас, я выстою В этот момент третий солдат принялся расстегивать штаны, но Александр кинулся на колени перед ним ¬– Нет, возьмите меня, не троньте его! — в его глазах снова проступили слезы, умоляя солдата прекратить мучения — Если тебе не терпится занять чем-нибудь ротик, то я с радостью помогу тебе с этим — Сказал Наполеон властно запуская пальцы в золотые кудри, он развернул голову императора к себе, не поднимая того с колен. — Подожди — Сказал Наполеон подчиненному — Не занимай графа, пусть знает где место его дорогого императора. Бонапарт расстегнул штаны и высвободил свой большой возбужденный орган с пунцовой головкой налитой кровью, он дёрнул Александра за золотые кудри, приближая его к себе и дотрагиваясь кончиком жезла до его бархатных губ — Государь, кхг… прошу вас, вы не должны! — Прерывисто кричал Аракчеев, пытаясь схватившись руками за ковер притянуть себя и как-то помочь, но мощные руки солдата властно придвинули ягодицы графа к бедрам и еще сильнее чем раньше солдат втолкнул свой член внутрь Алексея, от чего тот припал к полу, не в силах сдержать ни стона, ни удержать себя на ослабевших руках. Крики Аракчеева как холодный кинжал вонзились в трепещущее, словно маленькая пташка, сердце Александра. Он молящими лазурными глазами смотрел в серьезное и уверенное лицо Наполеона и покрепче стиснув зубы решил не поддаваться этому напору — Не строй из себя недотрогу, mon ange, повинуйся своему императору Но Александр, чуть не плача, продолжал уверенно смотреть Бонапарту прямо в глаза, ни отводя взгляд ни на секунду и все также сильно сжимая челюсть. — Ах ты грошовая блядь, думал если Кутузов играет не по правилам и остается безнаказанным, то ты тоже сможешь? — Рыкнул Наполеон и затем звонко ударил Александра по щеке, оставляя на ней горящую красным отметину. От удивления и сильного удара Саша непроизвольно разомкнул уста, тогда, пользуясь случаем брюнет, схватив бледные клейменные щеки и вогнал свой штык. Из глаз императора полились слезы, которых он не мог сдержать, горло отвергало чужую плоть и от этого он захрипел, но властной рукой корсиканец не позволял Романову отстраниться, и лишь победно улыбался. — О, какой у тебя сладенький ротик, постарайся для своего императора, сделай мне приятно — сказал Наполеон чуть ослабевая хватку. Блондину ничего не оставалось кроме как принять правила этой жестокой и унизительной игры… Поэтому он сначала медленно и не уверенно, стал работать языком и губами, но почувствовав, как пульсирует горячий орган императора он все быстрее повторял ритмичные движения головой. Ощутив пред оргазменную дрожь в ногах Наполеон крепче схватил Сашу за волосы и запрокинув голову застонал, насаживая его все сильнее на свой член. Через секунду государь почувствовал, как его рот наполняет чужой солоноватый перламутровый сок, вяло толкнувшись еще пару раз, Наполеон отстранил Александра и с упоением наблюдал как по припухшим розовеющим губам стекает его полупрозрачное семя. — Глотай — скомандовал Бонапарт — даже не вздумай выплюнуть или пролить хотя бы каплю Ничего не оставалось кроме как облизать карамельные уста, блестящие будто от сахарной глазури и проглотить все до последний капли. — Хороший мальчик, а теперь давай ты покажешь, как громко умеешь стонать своим прекрасным голоском — Сказав это, брюнет схватил государя за шкирку и как котенка швырнул животом на стол, заставляя снять штаны и полностью повиноваться. Нежные, округлые персиковые ягодицы, словно у девицы, покорно предстали перед властью француза, который без промедления протолкнул свой разбухший пульсирующий член в плотное кольцо мышц до самого конца. От боли и одновременного удовольствия, ранее не испытываемого, Александр выгнув спину застонал, распахивая глаза и сталкиваясь взглядом со взмокшим рдеющим Аракчеевым, в голосе которого все меньше слышался крик боли и все больше сладострастный стон наслаждения. Казалось, граф даже начал сам вытягиваться в моменты, когда солдат представал перед ним, выплескивая свое семя ему на лицо. Наполеон стал все сильнее проталкивать свой член внутрь Александра, быстро, напористо, он добивался все более громких стонов от русского государя, который со стыдом чувствовал, что ему нравится чужие грубые проникновения и неоспоримая власть. — Кричи громче, проси меня, умоляй! Я же знаю, что тебе нравится! — Сказал брюнет и затем шлепнул по упругим, тут же зардевшим на месте удара, ягодицам. Государь, тонко вскрикнул. — Mon emperor, я умоляю! Сильнее… агх… еще, сильнее, молю вас! Не щадите меня, войдите полностью! — Саша извивался, царапая ногтями гладкую поверхность стола. — Ах, ну раз ты просишь, mon ange, я выполню твое пожелание — сказал корсиканец и не жалея сил стал ускоряться, все быстрее вводя свое достоинство в его тугое горячее нутро. Больше не было сил, непроизвольно Романов закатил глаза и с тяжелым выдохом открыл рот, выкатив язык, он часто хватал настолько желанный воздух. Через секунду, издав утробный стон, и вцепившись ногтями в ягодицы Романова, брюнет излился внутрь разгоряченного тела и заоблачное удовольствие вперемешку с триумфом окатило его. Почувствовав хлесткий тугой жар внутри Александр сам ощутил, как он достиг пика, непроизвольно испуская сперму себе на ногу, его захлестнуло бурей экстаза приправленной острым ощущением унижения и стыда. В это же время солдат, который мощно входил в тело Аракчеева, сам издал, похожий на звериный, рык полный сладострастия, он дернул его за бедра на себя с хлюпаньем заполняя его под завязку своим семенем. Граф же ответил протяжным изнеможденным стоном и рухнул на грязный ковёр всем телом. Едва Александр почувствовал, что наполеон ослабил хватку, он выкрутился из его рук и кинулся к распластанному на полу другу. — Государь мой, не трогайте меня, вы испачкайтесь — с трудом выговаривал граф — Что же ты говоришь, Алёша, я теперь тоже грязный, опороченный… — Не говорите так! вы чист как ангел, вас ничто не может опорочить… мой свет… Вдруг послышались тяжелые шаркающие шаги, и присутствующие увидели, как по коридору твердой походкой ступал фельдмаршал Кутузов с черной повязкой на глазу, и в сопровождении трех казаков. Поравнявшись с Бонапартом, Михаил Илларионович безучастно молвил — Все кончено, сдавайтесь — Мне кажется вы что-то перепутали, Петербург мой, а ваш император похож больше на полковую блядь, чем на августейшего монарха — усмехнулся француз ¬– Я бы не был столь наивен на вашем месте, ваши войска разбиты и то, что происходит с вашими маршалами говорит громче моих слов — Сказал Кутузов, не сумев сдержать ухмылку — Ха, вы блефуете! — уверенно сказал брюнет — Я знал, что вы мне не поверите, поэтому я прихватил маленькое доказательство ¬– и с этими словами перед Наполеоном на колени упал, брошенный казаками на пол Коленкур, расхристанный, с ярко красными щеками, под белой, полупрозрачной пеленой семени. Он смотрел в пол, не имея смелости поднять глаза на своего императора, который стоял, бессильно сжимая кулаки. — Вот видите, вы оказали правы, милый Лёша — Сказал Александр устремляя взор глубоких голубых глаз на Аракчеева — Вы, как всегда, были правы.