К чему приводит молчание

Такемичи давно заметил, что его заместитель как-то мягко говоря изменился. Проявлялось это постепенно, в разные дни и маленькими порциями, наверняка чтобы не вызвать подозрение. Сколько он знал Тайджу, тот всегда ходил особняком, непреступной стеной — яркий пример холодной строгой глыбы. Всегда спокоен, молчалив и серьёзен, не считая тех случаев, когда начинается самый замес и Шиба срывается с цепи, как бешеная собака, бросаясь в бой с головой, в поисках сильных противников. С того дня, как «Черный дракон» перешёл в хлипкие ручки веточки Ханагаки, Тайджу следует за ним огромной тенью. Если честно иногда это пугает, но видя взгляд полный благодарности, который он бросает в те моменты, когда думает, что Такемичи не смотрит полностью растворяет все возражения и неудобство. Но буквально в течение нескольких недель Тайджу меняется кардинально и даже немного глупенький и в упор не замечающий все тщетные попытки Дракен подкатить к нему, Ханагаки замечает мягкий, изнеженный и странно одомашненный вид заместителя своего отряда. Те короткие улыбки, расцветающие на его лице, когда он смотрит в телефон, что-то быстро печатная (у него, что есть телефон!) Торопливые оправдания, придуманные от балды, чтобы пораньше свалить с собрания. Совершенно неожиданный еле видный румянец, расцветающий иногда на его щеках, честно это было слишком неестественно и никак не вязалось с его привычным для всех образом. И Хакай уверяет, что дома он почти не появляется, а если и заходит, то непривычно мягко смотрит на них с сестрой, оставляет деньги, интересуется их жизнью пока торопливо собирает вещи, вызывая у младших Шиба огромное недоумение. Где их вечно кричащий, злой и сумасшедший брат? Его поведение оставляет их в острой настороженности и ещё большем подозрении, как если бы он оставался таким же как всегда. Но Тайджу ничего не замечает и на всех парах, чуть ли не в припрыжку, мчится в закат навстречу судьбе. Легче, когда знаешь, что будет и к чему готовиться, а это как бомба замедленного действия. Неизвестно, когда она взорвётся. — Он влюблён. — спокойно говорит Мицуя, смотря на удаляющуюся спину друга. — Ведёт себя как школьница, ей богу. — головой так качает, будто за ребёнком собственным следит, так понимающе и тепло. Рядом стоящий Хаккай, еле шевеля побледневшими от страха губами, лишь схватился за рукав своего капитана. — Не думаю, что это хорошая мысль, Така-чан. Мне уже её жалко… А если он что-то с ней сделает! — истерично завопил Шиба, треся Мицую из стороны в сторону. — Успокойся, Хаккай. С чего ты вообще взял, что это она? — Как успокоиться? Как… Стоп. Что? — Ой, Такемичи, подожди нужно поговорить! — сделав вид, что не расслышал вопроса своего зама Такаши как можно быстрее сбежал с места преступления, как бы трусливо это не звучало. Но разбираться со сломанным Хаккаем дело слишком трудное. — Т-таканчик? Что?.. Подожди! Да разбираться со сломанным Хаккаем дело трудное и долгое, но иметь дело с влюблённым Тайджу ещё труднее. *** — Мне кажется мы зря это затеяли… Хаккай, пошли домой, пожалуйста! Это не наше дело с кем встречается Тайджу-кун. — нытьё Такемичи ничем не помогало и сбить младшего Шиба с его пути было уже невозможно, он уверенно идёт к своей цели по выяснению некого «парня», с которым водится его старший брат. С чего такое рвение и интерес не понимал никто даже сам Хаккай, все просто закрыли на это глаза и лишь тяжело вздыхали. На все попытки Хаккая затащить кого-нибудь в его собственный клуб следопытов и нососувателей не в свое дело, Томан категорично и единогласно отвечал «Нет!», правда Такемичи повезло меньше. Его не спрашивали. — Пойми, Мучи. Нам нужно это узнать… — спокойно отвечает, даже не взглянув на напуганного паренька. — Зачем?! — блондин чуть ли не волосы на себе рвёт. Конечно, они теперь с Тайджу, что-то типа друзьяшек, но не до такой степени, что за влезание в личную жизнь, он освобождается от охвата заветных пиздюлей. — Я хочу домой… Пожалуйста, Хаккай. — Нет, Мучи, ты единственный, не считая Таканчика, кто хорошо общается с моим братом, поэтому ты обязан мне помочь. Не волнуйся он тебя не тронет. Наверное… — задумчиво бормочет Хакай, высматривая внушительную фигуру брата в толпе радостных зевак. — Н-наверно? Ты ведь сейчас шутишь, д-да? — надтреснутым голосом спрашивает Ханагаки, прикусывая изнутри щёку, сдерживая слезы. — Ах! — Извините я не хотела вас пугать. Вы будете делать заказ? — подошедшая официантка, натянув дружелюбную улыбку, стучала ручкой по небольшому блокнотику, готовая записывать. — Я, я б-буду чай. Зелёный. И вот этот тортик. — нервно тыкая пальчиком на красочную и аппититную картинку, лепечет Такемичи, хотя сковавший страх скручивал все внутренности и спазмами проходился по всему телу, что есть не хотелось от слова совсем, но мысль о том, что если вдруг Тайджу рассердится Такемичи со спокойной душой в качестве примерения приподнесет ему этот славный кусок сахара и извилистых кремовых загагулин поможет ему спасти свою задницу и перевалить вину на младшего Шибу. В крайнем случае он просто кинет его ему в лицо, как средство самообороны. — Мне тоже самое. — не особо обращая внимания говорит Хакай. — Вот он! — О нет, нет, нет… — прикрываясь меню блондин нервно улыбается удивлённой девушке, прогоняя её от столика от греха по дальше. — Хаккай, ещё не поздно все вернуть… Я правда ничего тебе не сделаю. Только давай уйдём. — Пиздец… — Хаккай? Хак… Бля! — Ты это видишь? — разинув рот Хаккай неотрывно следит за веселящейся парочкой, медленно идущей сквозь спешашую массу людей. Хмурый на вид, но с ярким румянцем по всему лицу и шее (Хаккай уверен этот румянец ни что иное, как еле сдерживаемый гнев и ярость), Тайджу, небрежно сунув руки в брюки, шагал с таким же огромным если не больше Саусом. Терано, что-то бурно рассказывающий, активно махал руками и ярко улыбался, вызывая у проходящих противоречивое чувства страха граничащего с ужасом. Но похоже ему было все равно, а старший Шиба только больше краснел и впивался своим влюблённым взглядом побитого щенка во все изменения в лице своего спутника. — Терано? Это, блядь, гребаный Терано! — Хаккай, успокойся! Что в этом такого? Они ведь любят друг друга! Так какая разница, кто это? — Такемичи… — тяжёлый вздох и пустой взгляд, послали по спине Ханагаки стадо противных мурашек. — С моим братом встречается грёбаная машина для убийств. — кто-нибудь скажет ему, что его брат не маленькая, хрупкая девочка, не способная за себя постоять. А гребаный великан! Такемичи лишь комично раскрывает рот и вылупляет удивлённые глаза. — Ты сейчас шутишь, да? Ты что забыл, какой у твоего брата тяжёлый кулак? — Ханагаки помнит и неосознанно трёт щёку, пропавшую тогда под удар. Он не понимает либо его друг действительно дебил, либо он просто дебил с большой буквы… — Послушай. Стой ты куда? Хаккай?! Стой не иди туда! — Такемичи не успевает остановить своего друга от необдуманного рокового решения слежки, лишь спотыкается о ножку стула и дрожащей рукой кладёт деньги за их заказ на стол, на бегу кидая извинения удивлённо офицантке. Его орудие защиты остаётся одиноко стоять на подносе… Пока блондин нагоняет крадущегося друга два великана развлекались у игровых автоматов, распугивая своим внешним видом и громким смехом дрожащий детей и их родителей. Следопыты, притаившиеся в кустах, настороженно следили за резвящейся парочкой, отмахиваясь от косившихся в их сторону людей. Такемичи видит, как игриво Саус поддевает Тайджу во время игр. Как двое мужчин будто приклеены друг к другу боками, мягко улыбаются друг другу и иногда перешептываются после игриво смеясь. Их переплетенные руки, крепко сцепленные пальцы, подбадривающие поглаживания. Все их взаимоотношения ну никак не подходили под рамки принуждения и насилия, которые так упорно видел в каком-то месте Хаккай. Такемичи очень хотелось треснуть своего друга чем-то тяжёлым и править мозги поскорее, чтобы наконец пойти домой, пока все их действия не привели их к чему-нибудь плохому. — Вот видишь? Он счастлив — его никто не принуждал, не заставлял, с ножом у горла не стоял! Хаккай, заканчиваем играть в эти непонятные игрульки в шпионов и пошли-ка домой. Твой брат взрослый! И может сам решать с кем ему встречаться, как и где! Понял! — уже переходя на кричащий шёпот пытался донести до своего друга мысли Ханагаки. Пронзительный взгляд младшего Шибы медленно перескакивает на говорящего блондина и как будто пытаются проверить в его черепе сквозные дыры. Спокойно-пугающие голос холодит до костей и пробирает до последней волосинки: — Такемичи. — дело плохо ведь называл все Мучи да Мичи, а тут прям официоз. Брррр. — Знаешь, пока ты тащил сюда свою задницу я кое что заметил… — небольшая пауза нагоняла жути. — У моего бедного брата вся рука в синяках, да к тому же ещё и шея в непонятных синих пятнах! — чуть ли не в истерике пищит Шиба. — Как ты думаешь, что я должен делать после такого?.. Такого… Кошмара?! — Пиздец, Хаккай… — потеренно шепчет Такемичи, моргая при этом совсем по совиному. — Вот вот это полный пиздец, Такемичи! Наконец до тебя дошло! — бодро вскрикивает синеволосый, цепляясь за плечи младшего мальчика. Такемичи не успевает и рта раскрыть дабы объяснить наивному и совершенно глупому Хаккаю, что синяки эти имеют не совсем то происхождение, как Шиба вскакивает с коленей и вырывается из своего укрытия навстречу только что вышедшей из зала игровых автоматов парочке. — Пиздец. — повторяет Такемичи, замерев на месте. — Полный. — кулак Хаккая уже проходила по лицу Минами, а ничего не понимающий Тайджу сжимает огромную плюшевую акулу, пока его младший брат и парень сцепились в не равном бою, под крики меньшего о какой-то чести, свободе и праве на вольный ответ, без абьюзивных отношений и рукопрекладства и все это пока отхватывает по лицу тяжёлым кулаком, пуская кровавые сопли и слюни. Когда старший Шиба приходит в себя становится уже поздно: их окружает толпа галдящих людей, снимающих все на камеру, вдалеке слышится свисток охранника, а в месиво из дерущихся тел, как-то примешался ещё и его капитан. Супер. — А ну прекратили! Разошлись по разным углам живо! — куча мала сразу же замирает от угрожающего голоса Тайджу, и Хаккай с Терано в спешке поднимаются с пола, побитые и грязные, расходятся по разным сторонам. Сауз широко ухмыляется, тяжело дыша, смахивает выбившиеся пряди волос и громко смеётся, когда Хаккай шипит, показывая не совсем культурный знак рукой, все ещё шепча о чести и совести. Бедный, пытавшийся их остановить Ханагаки без чувств валяется на полу, а толпа сразу же расходится в страхе, сбивая с ног охрану. Тайджу это не нравится… — За мной. — вручает плюшевую акулу, вытерающему кровавый нос, Минами, а сам аккуратно подхватывает на руки отключившегося Такемичи, уже предчувствуя, каких хороших пиздюлей все без разбора получат от Дракена. Семенивший сзади Хаккай хлюпает окровавленным носом и стыдливо теребит края рваной рубашки. — Ты не хочешь объяснить мне, что это только что было? — Ну я просто… Понимаешь?.. — весь боевой дух и запал испарились в одно мгновение под строгим взглядом старшего брата и Хаккай почувствовал себя таким маленьким и глупым, униженным и пристыженным и все в один момент. Лающий смех Терано лишь подкидывал дровишек, пропитанных бензином, в костёр, отчего младший Шиба все ниже и ниже опускал голову. — Нет не понимаю. Какого хрена, Хаккай! — рассерженно рычит старший, расстроенный сорвавшимся свиданием. — Но ведь… Он… — Шиба тычит трясущимися пальчиком в ухмыляющегося Сауса. — Он! — так злобно и ненавистно уже выкрикивает. — Он же избивает тебя! Брат, как ты можешь с ним быть?! Он заставляет тебя? Угрожает? Он ч-что… — со всей яростью и негодованием кричит Хаккай, но под конец голос его ломается и плаксиво пищит это ужасное предположение. — Нас-сил-л-у… — Хаккай, ты что совсем идиот! — возмущённый Тайджу со шлепком прикрывает рот брата и недоуменно хлопает глазами. Рядом стоящий Терано больше не ухмыляется, а только хмурится и оскорбительно поджимает губы, сдерживая себя, чтоб не наброситься на сопливого сосунка. Его гордость и мужское достоинство унижены и растоптаны. Как вообще этот хлюпик мог так подумать?! — Мелкий, твою мать. — Нашу… — робко шепчет, цепляясь за широкую ладонь брата. — Нашу. Какого хрена? Ты с чего вообще это решил? — Ну… — Хаккай глубоко выдыхает, ловит взглядом красные потёртости и синяки вокруг запястий брата, хмурится. — Он тебя бьёт. — утверждает, стреляя ненавистным взглядом в молчавшего широкого блондина. — И в плену держит. Это ведь от верёвки? А синяки? Откуда же могут они взяться тогда? — Тайджу смущённо одёргивает руку и во все глаза пялится на разозленного младшего брата, что быстро развернулся к нему спиной и раскинув руки перегородил путь к Минами. — А ты! Не подходи к моему брату, бетонный шест! — рычит и чуть ли ядом не плюётся. Минами, понимая наконец, где собака закрыта, поднимает тёплый взгляд на точно такого же Тайджу и смеётся громко от всей души. Хватается за живот и сотрясается всем телом. Все так же нахмуренный и сосредоточенный Хаккай уже готовится ринуться опять в бой, отстаивать честь брата, но неожиданно сзади раздаётся ещё один громкий и раскатистый смех. — Б-брат? Ты чего? — О боже, мелкий, ты не понял. Ох! — тяжело вздыхая, все ещё пропуская редкие смешки, Тайджу плюхается на широкую скамейку рядом с ржущим, как коне Саусом, и сажает рядом все такого же спящего Такемичи. Хлопает по соседнему месту и подпирает подбородок рукой. — Садись. — Что этот ржёт, как облезлая гиена? — возмущённо дуется и краснеет Хаккай, плюхпаясь рядом. — И что это я не понял? — Тай-Тай, милый, больше и не проси меня связывать тебя, а то ещё подумают, что я тебя убить пытался. И где-нибудь всем Томаном крякнут меня в переулке. — смех продолжился и теперь мужчина чуть-ли не по полу катался. — Что? — глупо моргает наивными глазками Хаккай, переваривая информацию. — А. Ой… — кровь с бешеной скоростью приливает к его щекам, когда все встаёт на свои места. Тыкая дрожащим пальцем в покрытую пятнами и, о боже, укусами шею брата младший шепчет: — А это?.. — Да. — И вы, эм, все нормально? — Да. — О стыд то какой! — верещит уже дымившийся Хаккай прикрывая руками красное лицо. — Прости! То-ли от стыда, то-ли от ударившей в голову крови, но младший Шиба шмякается в обморок рядом с Ханагаки. Всё такой же красный и бубнивший, какую-то ахинею. Тайджу лишь тяжело и устало вздыхает доставая из сумки клубничное молоко, отхлебывает и подбирает с пола Аки-чан (забытая и потоптанная Саусом акула, бедняжка). — Минами, тащишь их ты. — идёт не оборачиваясь к выходу из торгового центра, пропуская мимо ушей возмущённый крики своего парня. Рука сжимает мягкий бок плюшевой игрушки и от смущения Тайджу вжимает голову в плечи, пытаясь скрыть горящие щёки. С Хаккаем нужно поговорить. Срочно и серьёзно.