Эх, ебучие пироги... Кто же тебя за язык тянул-то, Серёжа?!

Самый отвратный, ненавистный, ужасный день в жизни это 17 апреля. Харитон был бледнее смерти, с каждым разом его глаза становились серее и серее, голос вовсе охрип, ему было тяжко говорить. Серёжа не мог видеть его таким, ну не мог он и всё! Но ноги сами шли к нему в палату, руки тянулись к охолодевшим ладоням Захарова и боялись сжимать их слишком сильно, словно последний рассыпиться в пыль. «— Ну-ну, Серёж... — прохрипел Захаров глядя на него тусклыми глазами, пытаясь успокоить, утешить.» Дима не мог зайти в квартиру Нечаева, он просто прогонял его, говорил не приходить, потому что и без него хреново. Ещё Серёжа ушёл с головой в привычку курения сигарет и в работу, пахал как проклятый и молил бога, лишь бы ему не звонили врачи говоря о состоянии Харитона, что постоянно ухудшалось, а не улучшалось. Один раз он так едва не разбил телефон об стену. Помниться, Нечаев пришёл к нему в очередной раз, пряча свои стеклянные глаза за распущенными каштановыми волосами, он не мог видеть его таким, не мог... Когда он, с позволения Захарова, обнял его, то мелкие слёзы покатились по щекам, когда его друг пытался успокоить, говоря, что он не умрёт и оба поедят на отдых, только ни вдвоём наверное куда-то в Испанию даже. Сердце невыносимо ныло, Серёжа сидел на валерьянке, просто напросто закупился кучей пачек в ближайшей аптеке и после каждого раза, как только он уходил из палаты, слушал прогнозы врачей, выслушивал Диму по телефону, едва не напивался этими таблетками лишь бы уснуть спокойно. — Вы сами говорили мне, что это пойдёт ему на пользу, блядь! — ругался Нечаев на врачей. — Он выглядит хуже смерти, а вам будто похуй на это! — Сергей Алексеевич... — Он сдохнуть может, блядь! А вы страдаете хуй пойми чем!! — Серёж, успокойся... — пытался успокоить его Сеченов, но Серёжа почти мог заехать ему двоечкой. — А ты заткнись вообще! — глаза налитые злостью глядели на Диму. Он опустил голову и ушёл оставив врачей и Сеченова в шоке. — Вы простите его, он не может потерять ещё одного близкого человека... — Сеченов обернулся назад к врачам, те понимающе кивнули. *** — Прости, Хорь... — Нечаев едва ощутимо сжимал его ладонь. — Ты совсем изменился Серёж. Словно зверь в тебе проснулся. — усмехнулся Харитон. — Ты не переживай так сильно... А то как я без тебя? — Прости, Хорь... — повторил Серёжа опустив голову на койку. *** — Сергей Алексеевич, здравствуйте, это доктор... Сергей сразу скинул трубку, не любил он записывать номера врачей, особенно которые приносят плохие вести. Принесли ему весточку такую лет десять назад. Жена и дочь умерли в больнице, в следствии автокатастрофы, когда Катька в пятый раз взяла с собой Яну на выступление в другой город. *** — Всмысле?! — Сергей Алексеевич, ему осталось не более полугода... Может даже меньше... Мы очень сочувствуем вам... *** — Харитон... Нет, я не хочу... — Серёжа едва не срывался на рыдания, сжимая его ладонь в своих руках. — А кто хочет, Серёж? — Захаров всё ещё усмехался ему. — Это не конец жизни, тем более твоей. Ты ещё молод. — Я не знаю, что мне делать! Не знаю, что мне делать... — покачал головой мужчина стиснув зубы. — Ну-ну, тише, Серёж... — рука учёного мягко коснулась его мокрой щёки. — Я ещё жив, так что... Не плачь. — Я не могу, Хорь...! — эмоции били в край. Сергей не мог потерять ещё и его. Он едва оправился от смерти бывшей жены и своего ребёнка, а теперь ещё и его лучший друг? Хотя чувства были явно как не к другу. *** — Ты ел? — Угу-мс... — Не ври, Серёж, — Харитон снова ласково положил руку ему на щеку. — Ты можешь также иссякнуть жизнью, если не будешь есть. — Я не хочу. — Надо, Серёж... Надо. *** — Шансов нету, и за жизнь я хвататься не буду, не смогу поздно уже. — Почему именно ты? — отчаянно спросил Серёжа. — Судьба? — пожал плечами Харитон. — Всё будет хорошо. Ни глядя ни на что. *** — Я не смогу без тебя, Харитон... — ревел Нечаев глядя на одну из их фотографий, где был сам Серёжа, маленькая Яна, Катя, Саша, Дима и сам Харитон. Всё улыбались, пока Сергей плакал глядя на фотографию вспоминая всё, что только можно. Как Харитон часто оставался с Яной из-за работы Сергея и Кати. Когда Муравьева и Нечаев разводились, Захаров утешал младшую в том, что даже так, папа и мама все одно будут любить друг друга. Как Захаров засыпал горбясь до ночи за работой, было сложное время и тогда ещё Нечаев и Сеченов жили с ним в одной квартире. И прочее. *** — Мне хоть и больно, но с тобой она словно тупеет. Не так сильно режет меня изнутри. — сказал Захаров, сидя с поднятой спинкой койки и смотрел на поникшего Нечаева. — Снова не спал ночью? — Фото наши смотрел. — сухо ответил он. — Мне больно видеть тебя таким. — Я знаю, Серёж, и прекрасно это понимаю. *** — У вас есть около пяти минут. — сказал врач выйдя из палаты. Сергей подошёл и сел с краю койки. — Думаю, такая смерть не болезненная. — усмехался Харитон. Нечаев молчал, закусив нижнюю губу и тяжело дышал, очевидно, что вот-вот и он заплачет и взвоет как раненый зверь. Но Захаров продолжал говорить. — Забавно, что мы всё ещё не знаем, почему у меня такой недуг. Это обидно, но возможно после моей смерти... — Замолчи! — выкрикнул Нечаев. — Не хочу даже это слышать! — вытер он поступающие слёзы рукавом кофты. — Прости. — Почему только пять минут... Я не хочу расставаться с тобой! — он сжал его ладони в привычной, едва ощутимой хватке. — Я не хочу тебя терять! — Наша дружба к друг другу не увянет даже если кто-то из нас умрёт. — пожал плечами Харитон. — Запомни это. Они замолчали оба, на секунд двадцать или тридцать. Харитон отвёл взгляд в окно, что было открыто на проветривание. — Я тебя люблю... Захаров свёл брови к переносице, но не обернулся. — В каком смысле? — Я люблю тебя, Хорь, блядь... — Нечаев уже более ощутимо сжал его ладонь. — Не неси чепуху, Серёж. — А я и не несу. — Если и не несёшь, то это уже явно ничем не поможет. Тишину разбавлял надоедливый звук аппарата жизнедеятельности организма. Этот звук раздражал, причем невыносимо. — Хотя бы знать будешь об этом. Харитон тихо посмеялся и посмотрел в сторону Сергея. — Подвинься поближе. Сергей подвигается, от колючей щеки до затылка скользнула холодная рука. Харитон опустил голову Нечаева и бледные губы целует его в макушку, слыша, что дыхание Захарова сбилось. По его щекам покатились соленые слезинки, тот не собирался отпускать Нечаева, да и он тоже не собрался отпускать его, по этому обнял, обвивая руки вокруг талии и немного прижимая к себе, ощущая едва теплые следы губ на своей макушке. — Я всегда в твоём сердце, Серёж, помни об этом, прошу... И мужчина кивает, когда в очередной раз по его щекам лились слёзы.