Нет повести печальнее на свете, чем повесть о… А впрочем, о любви тут тоже будет. И тоже о несчастной.
Яргу бросало в слёзы каждый раз, когда он думал о том, что его больше никто не любит. Нет, конечно, раньше его тоже не особо любили, особенно за изобретение «Слова Князя» и самоубийственные приказы штурмовать Железные крепости, но видит Спящий, в этот раз терпение Нави и впрямь лопнуло. Одной отсидкой он точно не отделается.
«А ведь я просто хотел, чтобы они снова назвали меня своим Князем».
Нав горько всхлипнул, утирая подаренным белым платочком крокодильи слёзы. Самым позорным в его положении было вовсе не то, что его поймали и заперли в подвалах Цитадели, а то, как это было сделано.
Он рассчитывал, что это будет величайшая битва в истории со времён Первой Войны, но всё изменил один проклятый, маленький, жёлтый и, зараза такая, вкусный корнеплод.
«В моё время такой херни не было…» — грустно подумал Ярга, и снова разрыдался в три ручья. Как низко он пал.
Имя героя, подавшего столь гениальную в своей абсурдности идею, осталось неизвестно. Разве что поговаривали, что сей боец был явно не подарок. Однако его изыскания в сфере военной тактики и стратегии были приняты на ура на самом высоком уровне.
Ярга с ужасом содрогнулся. И чья только больная фантазия одобрила столь жестокий метод ведения боевых действий?
Вооружённые мешками картошки гарки стали для него полнейшей неожиданностью. Говорят, та картошка была не простая. Мол вывел её лично Третий Советник прямиком в подвалах Цитадели для неизвестных науке целей. Возможно, ему просто захотелось на старости лет заделаться садоводом, но так как покинуть территорию родной штаб-квартиры для такой важной персоны было нельзя (некогда, да и вообще, не с руки), он решил разбить свой палисадник где придётся. Откуда он мог знать, что картошка под воздействием первородной Тьмы мутирует во что-то невероятно страшное и пугающее?
Ярга снова всхлипнул. Он ещё помнил, с какой болью в него врезались запущенные гарками клубни картофеля. Они попадали по самым уязвимым местам: по лицу, спине, голове, плечам, даже по заднице, на него буквально обрушился смертоносный град из этих маленький орудий смерти. Контрольный бросок сделал лично Сантьяга: он попал ему картошкой в висок. Дальнейшие события мятежный князь помнил смутно.
Очнулся он уже в Цитадели, скованный разнообразными арканами и заклинаниями. Сначала он грозился разнести всю камеру к асурской бабушке, потом кидался на двери и стены (те оказались предусмотрительно обиты чем-то мягким), а потом отчаялся и затих.
«Ненавижу… Всех ненавижу!»
Но принять идеологию Азаг-Тота он не успел. В камеру заявился лично Сантьяга. И не один. То, что комиссар принёс с собой в лукошке, заставило Яргу зашипеть и забиться в угол.
— Убери! Убери эту дрянь! — вопил Ярга, стараясь слиться со стеной Цитадели, но та ничего общего с истериком иметь не хотела.
— Увы, но я не могу. У нас, понимаете ли, скоро обед, а свободных рук на кухне не хватает. Сам я, как вы понимаете, чистить её не стану, у меня всё-таки должность, а вы вполне бы могли послужить на благо семьи, — грустно вздохнул франт в белом и поставил лукошко в центр камеры.
— В задницу себе её запихни!
— Увы, этого я тоже делать не стану. Даже не просите. Ортега не одобрит.
Ярга вновь хотел выругаться, но к этому моменту дверь в его камеру уже успела захлопнуться, а комиссар исчез, оставив его один на один с…этим.
Картошка смирно лежала в лукошке, Ярга трясся от ужаса.
«Лучше бы я в Железной Крепости помер».
***
Говорят, навские дознаватели искусны в причинении боли. Что ж, что правда, то правда. Такой боли Ярга не испытывал давно.
Два похожих друг на друга как близнецы нава с картошкой наперевес стояли по сторонам от него и в случае непослушания запускали ему в голову по клубню.
Ярга был готов молить о пощаде, но ему всё же хватало силы воли пока не сдаваться на милость своим мучителям.
— Я кому говорю, чисти давай!
— Я не умею! — гордо вскинулся Ярга и тут же получил затрещину картошкой.
— А ты попробуй, я тоже когда-то не умел. И ничего, научился, руки пока не отсохли.
— Лучше бы отсохли! — фыркнул бывший князь и снова получил картошкой в ухо.
— Слушай, Бибага, может нам это, заткнуть его чем-то? Я устал это слушать, — начал один из дознавателей.
— Пожалуй ты прав, Бобага, — кивнул Бибага и запихнул Ярге в рот увесистый клубень картофеля.
Такого жестокого обращения от соплеменников бывший князь не ожидал. По щекам потекли горячие дорожки слёз глубокого разочарования и отчаяния.
— Попытаешься вытащить, мы тебе с другой стороны напихаем, — пригрозил Бобага.
— Ага, нафаршируем, — хмыкнул Бибага.
Ярга завыл. От боли, тоски, отчаяния и отсутствия любви.
Нет у него больше семьи. Эти живодёры ему больше не родня.
Пришлось чистить картошку. Крахмальная падла плохо поддавалась его попыткам: то нож соскользнёт и порежет палец, то соком брызнет (подозрительно похожим на смесь серной кислоты и лука), то выскользнуть из рук норовит.
— Э, ты куда столько с кожурой срезаешь?! Этим целый арнат накормить можно! — воскликнул Бибага.
— Вот именно, тебя что, семейная бережливость стороной обошла? — подхватил Бобага.
Ярга хотел ответить «Да я же говорил, что не умею», но получилось только сильнее разрыдаться. Бывший князь не удержался и вытащил картошку изо рта, чтобы высказать им всё, что он думает. Дознаватели присвистнули.
***
Они обещали ему, что будет плохо. Они сдержали слово.
Пожалуй ещё ни разу в жизни Ярга не испытывал столь противоречивых чувств. Казалось бы, боль, досада, отчаяние, унижение и отвращение — вот что он должен был испытать. Но когда идеально гладенькие, слегка продолговатые плоды скользнули ему внутрь, раздвигая тугие стенки, он ощутил наполненность. Да, именно наполненность. Его наполняла любовь.
***
Третий Советник хватился пропажи не сразу. У него было несколько мешков селекционной картошки и он планировал продолжить свои эксперименты в новом посевном сезоне. Но склад оказался пуст, и вскоре до почтенного иерарха дошла информация, что Ярга был побеждён с помощью его новейшей разработки.
— И где, Спящий проснувшийся, моя картошка? — Советник ворвался в пыточную именно в тот момент, когда последняя картофелина скрылась в недрах организма Ярги. Бибага и Бобага в резиновых перчатках застыли истуканами около кушетки, к которой в позе собаки был привязан бывший князь.
— Доставать будете, — мрачно бросил иерарх.
Дознаватели синхронно сглотнули. Ярга блаженно улыбнулся.
