Пять принцесс Дома Наберри

      Даже в страшные стародавние времена эпохи агрегации — эпохи не утихающих войн и дворцовых переворотов — никто и никогда не убивал королев, волею случая и попустительством Небесной девы, захвативших власть в Тиде. Это было не принято. А уж внешним приличиям представители Королевских домов Набу уделяли особое внимание. Да, королевы, бывало, умирали, отравившись самолично собранными в королевском саду ягодами. Их мог придавить внезапно понёсшийся вскачь неуклюжий шаак. Случалось, их вылавливали мёртвыми из пруда, куда они зачем-то полезли во всех церемониальных одеждах, в то время, как служанки одновременно отвлеклись на пролетающую мимо птицу.       Поскользнувшись на свеженатёртом мастикой полу, умудрялись выпасть из окна; слечь, простудившись от едва заметного сквозняка, да так, что не помогали никакие доктора и припарки; попасть под сорвавшуюся с прогнившей балки люстру — случалось всякое. И вряд ли у кого оставались сомнения, что каждый раз после подобного несчастия, принцесса из враждебного дома, коль скоро место освободилось, предъявит на него права, при помощи своей собственной генеалогической книги и вдвое большей, чем у правящего дома, наёмной армии.       Конечно же, подобный порядок приходился по-душе не каждому. Жители Тида могли бы, скрепя сердце, признать древность другого рода, но вот армии наёмников… Им необходимо было платить, а кто лучше подходит для оплаты чужих счетов, нежели богатые горожане? Что касается представителей правящего королевского дома, так они и с изысканиями чужеземных герольдов извечно не были согласны. Не ради власти, нет, — как можно подумать? — но ведь истина бесценна!       Так продолжалось до тех пор, пока одна старая мудрая женщина (говорят, это была Винама, пятнадцатилетняя будущая бабушка будущей национальной героини) не придумала, что королев должно быть несколько. Например, пять. Конечно, в каждый момент правила только одна из них, однако окружали её теперь не просто служанки, а другие принцессы, готовые подхватить падающие регалии, но всё так же играющие для публики роль служанок-телохранительниц. Каждый раз, после отхода ко сну, они встречались в тайной комнате, рассказывали о пропущенных другими событиях, делились впечатлениями, обсуждали планы на завтра. А после встречи в королевскую опочивальню возвращалась новая королева.       И это весьма поспособствовало продолжительному правлению Дома Наберри. Коллективная ответственность сплачивала. Никто не желал стать следующей после выбывания предыдущей. Никакие посулы не затмевали возможность править, пусть один день из пяти. Но если уж несчастье случалось, то оставшиеся принцессы быстро скрывали от чужих глаз останки, делая вид, что всё в порядке и это лишь лёгкий обморок, чтобы на следующий день объявить о чудесном выздоровлении. И горожане в это старательно верили, даже если сами оказывались свидетелями происшествия (а после нескольких кулуарных попыток, такие случаи всё чаще стали происходить при больших народных скоплениях). Выбывали только служанки. На некоторое время, но затем непременно возвращались в строй, неотличимые от себя прежних. Оставались ли они теми же самыми людьми? Юридически — да, поскольку носили те же самыми имена и имели тот же облик, что и на снятых ранее голограммах. А во внутренности принцесс никому заглядывать не полагалось.       Что касается самой Винамы, решившей поделиться властью с компаньонками, то благодаря этому она выжила, удачно вышла замуж и родила дочь Руви, которая, в свою очередь, родила Падме и Солу. Хотя, по сведениям альтернативных источников, всё было иначе. Но не будем смущать неокрепшие умы подобными теориями. Существование Падме Амидалы никто не может поставить под сомнение. А кто может более поспешествовать рождению дочери, нежели не её мать, а рождению оной, кто как не бабушка обозначенной выше особы?

***

      Четыре принцессы, согласно этикета, облаченные в ночные сорочки, измучились ожиданием. Сабе нервно ходила по тускло освещённой комнате. Эритае, скрестив на груди руки, стояла у стены. Наконец дверь отворилась. В комнату проскользнула Падме, пытаясь спрятать взгляд, необычно смущённая.       — Девочки простите меня, — пролепетала она. — Я…       — Опоздала! — припечатала её Сабе.       Падме кивнула и обвела компанию затравленным взглядом.       — Я… Он… Он оказался слишком настойчивым…       — Он? Этот…       — Нет, нет, нет! — полушёпотом запричитала сидящая в углу Саше́, подалась вперёд и в её голосе стали прорезаться визгливые нотки. — Это же не то, что я думаю? Правда же? Ну, скажи, Падме!       — Вот спасибо, так спасибо! — прокомментировала Сабе, глядя на сконфуженную подругу.       Крупные складки наползли на лоб Падме, та готова была расплакаться, но каждая из подруг задумалась о своём, не замечая её терзаний.       — Нет! Это нечестно! — уже не сдерживаясь взвизгнула Саше.       — Тише. Пожалуйста. Ты его разбудишь.       — Он здесь? О нет! — Сжавшись в комок, Саше отвернулась и постаралась подальше забиться вглубь кресла.       — Девочки! Это не обязательно делать каждый день. Я… я … справлюсь.       — Ладно… — с трудом выдавила из себя Эритае, глядя сквозь потолок на неведомую точку в космосе, — готова на минет. Во имя! Королевского! Дома! Наберри!       — А как насчёт анала?       — Сабе, не вздумай! Что он обо мне подумает?       — А ты подумала, что он о тебе подумает? В первый же день как остались наедине!       В этот момент затерявшаяся в полутьме, неприметная Рабе поднялась из кресла и гордо прошествовала в центр комнаты.       — Все вы мои названные сёстры! И я готова защитить вас своей грудью! Приняв на неё этот удар. Я готова… Стенать под его напором! Быть снизу! Сверху! Впереди него или даже сзади! Ну, некоторым нравятся такие штучки, — пояснила она понизив голос.       Падме слушала её приоткрыв рот.       — Я думаю… Во время соития мы не способны контролировать мысли. Он одарённый и может почувствовать…       — Он прежде всего парень. И когда я схвачу его за то самое место, он не почувствует ничего, — ничего! — кроме желания вжарить мне так, чтобы щепки из под кровати летели!       — Рабе…       — Я готова! Готова на жертвы! Готова страдать ради великой цели! — и, посмотрев на Эритае, спросила: — Может быть подменимся на завтра?       — Вот уж нет! — поспешила остановить её Падме. — Это против правил! Выход не в свой срок, это фактически узурпация власти!       — Значит только через два дня? Два дня смотреть, как страдают мои сёстры? Это будет невыносимо!       — Может быть… после тебя… он пресытится? — вопросила Саше.       — Парень в девятнадцать? Я, конечно, приму на себя основной удар, но не советовала бы рассчитывать на такое, сестрёнка.       — Ну… я пошла, — обречённо сказала Эритае и направилась к двери, бормоча под нос: — Надеюсь он согласится… Иначе… Открыть свою наготу пред незнакомым мужчиной?       — Стой! — скомандовала Рабе, вернулась в кресло и стала устраиваться там с довольным видом. — Мы ещё не услышали самое главное.       — Что? — выдохнула Падме. — Ты хочешь… чтобы я рассказала об этом?       — Во всех подробностях! Таковы правила.

***

      — Зачем ты это сказала? — взвилась Эритае.       — Ну… там было романтично. Стрёкот трибун… И мы, приготовленные в жертву.       — Может быть вернёмся к Кловису? — предложила Сабе. — У него всё-таки банковский клан. Напрасно ты дала задний ход.       — Если бы она дала, — насмешливо произнесла Рабе, — хотя бы задний ход. Так она просто сбежала!       — Мы не будем возвращаться к Кловису!       — Почему?       — Потому, что это непрофессионально!       — А с падаваном? Я думала, мы вместе решаем! Но нет, есть кто-то выше других, из-за своего родства!       — Я такого не говорила.       — Может быть твоя якобы бабушка и не бабушка тебе вовсе! — крикнула Сабе, всё более распаляясь.       — Что? Я не знаю, кто моя бабушка?       — Она могла быть любой из пятерых!       — Подлые инсинуации! Она вышла замуж под своим личным именем после окончания королевского срока!       — Любая подруга могла взять это имя в случае…       — Девочки, достаточно, — довольно твёрдо, пусть и слегка дрожащим голосом произнесла Саше. — Вернёмся к насущному. Нам нужно выбрать свадебное платье.

***

      Скайвокер задыхался от счастья, глядя, какой трогательно-невинной была его супруга. На следующий день она держалась более уверенно, благосклонно принимала ласки и даже распаляла его, нашёптывая нежные словечки. Ещё через день он вкусил радости орального секса, правда, любимая держалась несколько отчуждённо. Затем был анал (Сабе всё же сделала это в отместку за порушенные планы). А на пятый день супруга доводила его стонами до экстаза, скакала, оседлав сверху, вставала в соблазнительные позы, и едва не отымела скипетром в непотребное для таких утех место.