Нелюбимый

Громкая музыка перемешивается с яркими вспышками света, вырывающими из темноты толпу двигающихся на танцполе тел. У барной стойки толпятся молодые студенты, которым только-только исполнилось восемнадцать, и они всеми способами пытаются показать это. Кто-то пьёт как не в себя, кто-то пытается завести знакомство на одну ночь, которое вряд ли перейдёт в одноразовый секс, а кто-то отрывается под музыку, еле удерживая какую-то безвкусную жидкость в своём бокале. Натаниэль чувствует себя в таком месте как дома. Его восемнадцатилетие так и прошло: в окружении незнакомых лиц, море алкоголя и постоянными потоками флирта. Сейчас же всё словно было другим. Не таким весёлым, не таким бурным и ярким. Хотя ему исполнилось всего двадцать два года, но он уже чувствует как сильно всё изменилось. Хочется вернуться в те восемнадцать, когда можно было перебиваться знакомствами, гулять от одной глупенькой девчонки к такому же глупому мальчишке, потом до сбитых в кровь кулаков драться с идиотом, разлившим на него своё кислотное пойло. Сейчас было всё по-другому. Сейчас из алкоголя только строгий коньяк или текила. Из партнёров — пустующее напротив кресло. Драки сведены к такому минимуму, что Нат забыл, когда в последний раз от души ломал кому-нибудь нос. Дома ждёт Игнат. Названивает каждые полчаса. Каждые пятнадцать минут в смс спрашивает, где он в такой поздний час. Алкоголь, ещё не ударивший в мозг, всё никак не мог заставить парня просто ответить на звонок и с чувством послать любимого. А любимого ли?.. «По-другому» было даже с Игнатом. Уже не было того желания забраться в объятья уже бывшего друга, теперь любовника. Смотреть в его любимые серые глаза было невыносимо. В них читалось понимание, что именно стало по-другому. Потому Натаниэль старался чаще брать ночные смены, всякий раз, как коллеги просили подменить их, с радостью брал всё на себя. А если так не случалось, шёл в бар в нескольких кварталах от дома, где бармен уже без всяких вопросов и слов подавал только садившемуся за стойку Нату бокал с крепким алкоголем. Но не более двух-трёх стаканов, чтобы Игнат не заметил. Зачем он пьёт? Нат и сам не знает. Но только так в нём собирается достаточно смелости, чтобы вернуться в уже не-уютную квартиру, посмотреть в уже не-любимые глаза, поцеловать не-любимые губы, обнять не-любимого человека. Последний глоток коньяка даётся с трудом. Нат кидает на стойку рядом с бокалом несколько купюр и направляется сквозь толпу к выходу. У самого входа парень глубоко вдыхает холодного городского воздуха и стоит так несколько минут. Обычный ритуал, чтобы окончательно собраться с мыслями и пойти домой, а не вернуться и попросить чего-то покрепче. Проходя мимо милого магазинчика с булочками, Нат слегка задерживается, чтобы окинуть его взглядом. Часто таким образом он просил прощения. Раньше. Теперь же всё ограничивается простыми словами и доведённым до идеала наигранным раскаянием на лице. Перед самой дверью в подъезд Нат в который раз крутит в голове маршрут до другой квартиры, находящейся в совершенно другой стороне, но после каждого мысленного поворота напоминает себе, что у него уже есть Игнат, который ждёт дома. Дойдя до третьего этажа, парень снова задерживается перед самой дверью, уговаривая себя протянуть руку, открыть дверь, встретить того, кто не вызывает больше тех эмоций, которые были года три назад. Три года… Ни с кем ещё Нат не был так долго. Может потому, что Игнат сначала был его другом, лучшим другом. Может потому, что они были слишком похожи и легко угадывали, что нужно другому. Но, видимо, этого было недостаточно, чтобы окончательно выбросить из головы его. Это противно звучит даже в мыслях, но Нат ничего не может сделать с собой. Не тянет его больше в эту квартиру, к этому человеку, ждущему его в стенах этого дома. И всё же, открыв дверь в квартиру, Нат быстро оглядывает небольшую прихожую, где обычно и ждал его Игнат. Но сейчас его тут не было. Не работал тихо телевизор. Не играла из колонки музыка. Не звучало из гостиной тихих ударов клавиш клавиатуры. Было так тихо, словно никого не было внутри, и почему-то это приносило своеобразное облегчение. Натаниэль сбрасывает с ног тяжёлые сапоги, куртка вешается на своё обыденное место на крючке. Он сразу же направляется в спальню, где точно уверен, что увидит Игната, укутавшегося в одеяло с головой. Дверь с тихим скрипом открывается, и Нат замечает своего парня, сидящего на полу перед окном. Кровать разобрана и находится в лёгком беспорядке, словно он уже ложился спать и пытался заснуть. Натаниэль тихо подходит к нему и садится рядом, укладывая голову Игнату на плечо. — Чего не спишь? — тихо спрашивает он. — Не мог уснуть. — Уже поздно, ложись спать, — Нат целует парня в плечо, встаёт и направляется к шкафу, — я подойду через минутку. Но Игнат даже не двигается, продолжая пялится куда-то за окно. Но Натаниэль не чувствует ничего, чтобы хоть как-то начать беспокоится за своего парня. Нет настроя, нет желания, нет никаких чувств. Он даже не особо понимает, почему всё равно приходит в их дом, продолжает целовать его и обнимать. Может в силу привычек. Может потому, что хочет его любить, но не получается. — Нат, мне нужно кое-что у тебя спросить, — в тишине твёрдый голос Игната звучит громко и жёстко, будто он долго готовился к серьёзному разговору. И вот он настал. — Конечно, спрашивай, — без тени сомнений говорит Натаниэль. — Почему ты меня не ревнуешь? Парень на мгновение впадает в ступор, не зная, что ответить на такой внезапный вопрос. Он никогда не думал даже ревновать Игната хоть к кому-нибудь. Он верил, доверял ему. По крайней мере, когда они только начали встречаться. Нат знал о привычке Игната флиртовать направо и налево, но понимал, что это стиль общения у него такой. Странный и своеобразный, но всё же безобидный. Слишком хорошо он знал его, чтобы верить в то, что практически не влюбчивый и желающий найти того единственного Игнат будет искать постельных приключений. — Прости, но почему ты спрашиваешь такое? — Нат старается вложить в голос больше беспокойства, но впервые выходит сухо, безэмоционально, словно этот разговор настолько часто повторяется, что все фразы — просто будничное повторение одного и того же. — Я столько раз вёл себя развязно со всеми, с кем мог, но тебе словно всё равно, — Игнат держится строго, немного даже зло, но в этой злости чувствуется, как ему больно. — И это даже не похоже на то, что ты мне доверяешь и знаешь, что я не начну изменять. Это выглядит так, словно тебе всё равно. Словно тебе плевать, что у меня может быть кто-то другой, потому что у тебя самого есть кто-то… Так скажи мне, почему? «Почему? Действительно, почему?» Нат прокручивает в голове все их свидания и все прогулки. И каждый раз он ведь замечал, как Игнат словно специально только при нём начинал вести себя, как казанова. И мельком наблюдал за реакцией парня. Натаниэль понял, что каждый раз на протяжении всех трёх лет их отношений ни разу не приревновал, ни разу показательно не поцеловал или обнял так, чтобы любой понял, кому принадлежит этот парень. — Солнце, я… — Просто ответь, почему?! — резко прерывает его Игнат, и впервые за этот вечер он поворачивается к Нату, и тот замечает красные разводы у глаз парня. — Я люблю другого. Молчание повисает между ними на долгие минуты. Ни один не двигается, ожидая, когда другой сделает хоть что-то. Нат надеется, что его прогонят, а Игнат — что он просто плохо так пошутил. — Кто он? — первым нарушает молчание Игнат. — Не стоит тебе знать, — пытается отговорить его Натаниэль, но только подняв взгляд на парня, он понимает, что такой отговоркой не уйдёт от разговора. Только если выйдет к чёртовой матери из квартиры. Он чувствует, как предаёт Игната. Три прекрасных года просто улетают во мрак, где нет надежды на то, что можно что-то вернуть, починить и заставить опять работать. Их механизм уже никогда не начнёт работать после сегодняшнего вечера. — Ты знаешь, — коротко отвечает Нат. И Игнат просто начинает тихо смеяться. Но это не тот смех, к которому так привык парень. В этом эхом отдавалась боль, медленно зарождающаяся истерика, слышимая в прерывающихся коротких смешках, между которыми слышны всхлипы. Натаниэль точно знает, что будет дальше. Истерика усилится, смех станет громче, а слёзы из его глаз пойдут сильнее, а потом смех исчезнет и перейдёт в еле сдерживаемый плач, который он пойдёт скрывать на балкон или в ванной. И прежде, чем это начнётся, Нат пулей вылетает из квартиры, по пути вниз натягивая сапоги и куртку. Он знает, что не сдержится и наобещает того, что не выполнит. Знает, что то единственное в Игнате, что заставляет сердце сжиматься в груди, это его слёзы, которых не выносит, особенно если он сам является их причиной. Игнат сильный парень, держащийся на отлично даже в самых сложных ситуациях, не позволяющий себе сорваться даже тогда, когда можно это сделать, но те редкие моменты, когда он себя отпускает, Нат готов порвать всех. Даже себя. Но сейчас явно не тот момент. Сейчас самое лучшее, что может он сделать — уйти настолько далеко, чтобы забыть дорогу до дома. Да, он любит другого. Даже не так — он всё ещё любит его. Пусть прошло много времени, но Нат всё ещё любит его. Не может просто так забыть. Он так надеялся, что если попытается построить отношения с Игнатом, он забудет прошлую любовь, и это по первой получалось. Любви Игната будто хватало настолько, чтобы заставить Натаниэля забыться в этих отношениях. Он надеялся, что всё получится. Но видимо не слишком-то он в это верил. На утро, когда Нат вернулся в квартиру, та уже была пустой. Ни вещей, ни самого парня не было. Лишь на полке осталось небольшое серебряное кольцо и ключ, который когда-то Нат в красивой бархатной коробочке преподнёс Игнату, теперь, видимо, уже бывшему любимому человеку.