История одной мечты

Дожидаясь отца в переговорной комнате, Кинн в какой-то момент не удержался и поцеловал Порша. - Ты слишком себя накручиваешь. Попробуй успокоиться, - посоветовал он. - Не могу я, - нервно отозвался Порш. - Почему дяди нет дома? Куда он уехал? Похоже, он уже в курсе. - Возможно, - признал такую вероятность Кинн. Порш взволнованно прикусил нижнюю губу, и Кинн, зацепившись за это взглядом, снова поцеловал его. - Прекрати, - Порш с возмущением прервал поцелуй. - Нам, скорее всего, предстоит серьёзная битва за своих младших братьев, а ты лезешь с поцелуями! И не забывай, что Таван сейчас где-то в доме. - О нём мы так и не поговорили, но, уверяю тебя, даже если он застанет нас за поцелуем, то ничего не сделает – пока ему слишком выгодно быть моим парнем, - убеждённо сказал Кинн. - Почему, чёрт подери? - не понял Порш. - Я расскажу. Позже, - пообещал Кинн, успокаивающе проведя по его плечам ладонями. - Сам же понимаешь, сейчас для этого разговора не самое подходящее время. Порш со вздохом кивнул. А Кинн, заметив, что тот вновь занервничал, накрыл его губы очередным поцелуем. Затем этот поцелуй сменился ещё одним поцелуем, и ещё одним... - Мне надо было постучаться? - послышался прохладный голос, и Порш подумал, что лучше бы он сюда не приходил. Оттолкнув Кинна, Порш оглянулся и увидел Корна. Кинн тоже посмотрел на вошедшего. - Отец, - беспечно поприветствовал он, не позволяя даже намёку на замешательство отразиться на лице. - Мы ждали тебя. - Это как посмотреть, - пройдя в переговорную вместе с маячившим за его спиной Чаном, усмехнулся Корн. - По-моему, меня тут совсем не ждали. Кинн расправил плечи. - Папа, ты можешь сначала... - Помолчи, - неожиданно резко перебил его Корн. Он отметил взглядом сконфуженное лицо Порша, его мятую рубашку (которая, кажется, принадлежала Кинну), невозмутимое состояние самого Кинна и добавил: - Хорошо, что ты пришёл ко мне сам. И вместе с ним. - Ты выглядишь уставшим, - рискнул проявить заботу Кинн. - Может, отложим разговор на завтра? - Имеешь в виду разговор о наших беглецах? - Корн устроился на диване и внимательно посмотрел на него, после чего перевёл взгляд на Порша, передумав говорить сразу с ними обоими. - Оставь нас, Порш. Я хочу поговорить с Кинном с глазу на глаз. Лучше даже поезжай домой. Боюсь, наш с Кинном разговор затянется. Мягкий голос Корна напомнил Поршу Кинна: за гладкими словами звенела сталь. И Порш, взглянув на их решительные лица, просто пробормотал “Ага, хорошо” и улизнул из переговорной, не оглядываясь. - Надеюсь, ты помнишь, что есть определённые вещи, которые я требую соблюдать в этом доме, - начал Корн, едва Чан плотно задвинул за Поршем двери и остался стоять возле них. Кинн кивнул. Глядя на него, нетрудно было понять, каких усилий ему стоило сохранять самообладание. Пока Корн собирался с мыслями, Кинн ждал его разноса, распрямив спину и гордо вскинув голову. Раздражённо откинувшись на спинку дивана, Корн покачал головой. - Ким... Вот уж кто из моих сыновей никогда не вёл себя как взбалмошный мальчишка, - медленно проговорил он. Кинн, услышав это, поморщился. - Так обмануть доверие всей семьи... - продолжил Корн, и на этот раз в его голосе слышалось явное негодование. - Что до Порче, то, можно сказать, что он вонзил нож в сердце Нампын. Она ужасно расстроена. Чаяпата эта новость тоже сокрушила достаточно. Как я выяснил, они оба почти сразу обо всём догадались – Порче не слишком умел в заметании следов побега. И, разумеется, виновным во всём оказался даже не Ким, а я. Кинну следовало бы быть готовым к такому настроению разговора, но он не был готов. Вся хвалёная сдержанность его отца улетучивалась прямо на глазах, уступая место самой обыкновенной злости. - Вот что происходит, когда даришь, по сути, ещё детям слишком много свободы, - говорил Корн. - Мне следовало быть жёстче. И с тобой – тоже. Мало руководить семейным бизнесом, Кинн. Хороший глава никогда ничего не упустит из поля своего зрения. А ситуацию с Кимом и Порче ты упустил из вида. Уверен, ты лишь после их побега обо всём и узнал, не раньше. Тебе следовало бы спохватиться давно. И я не смирюсь ни с этой твоей ошибкой, ни с побегом Кима и Порче, какие бы причины ни выдумывались в оправдание. Неизвестно, на какие ещё сумасбродные идеи они потратят время. Кинн сверкнул глазами; но ему с ранней юности доводилось выслушивать от отца самые разные речи, и он знал, что все попытки выдержать словесную баталию с красноречивым отцом будут тщетны. С годами уважение к нему со стороны Кинна не уменьшилось, между ними существовала искренняя привязанность. Собственно, если бы не это, его бы и не задевало так сильно недовольство отца. - Однако это исключительный случай, - возразил Кинн тихим, но твёрдым голосом. - К управлению бизнесом это не относится. Ты же знаешь, что в нашем бизнесе мне уже фактически нет равных. - Ничего этого я не знаю, - непоколебимо заявил Корн. - А хочешь узнать, что наговорил мне Чаяпат насчёт нас всех? Невыносимо было слушать. Кинн вдруг понял, что больше всего отца злит именно это – то, что отец Порша смеет критиковать его. Дядя Чаяпат и так не стеснялся делать это год за годом, а сегодня, должно быть, и вовсе разошёлся не на шутку. - Возвращаясь к Киму и Че... - кашлянув, осторожно заговорил Кинн. - Ты хочешь, чтобы я их вернул? Если так, то... что потом? Запрём их? Я хочу сказать, что мы не сможем их всю жизнь продержать взаперти в надежде на то, что их чувства друг к другу выветрятся. - Согласен, чувства действительно имеют такую особенность. Они не выветриваются просто по желанию или по чьему-то приказу, - рассудительно подтвердил Корн. - Тем не менее, я провёл несколько исключительно интересных часов с Нампын и Чаяпатом. И хотя отчасти я готов согласиться с ними в отдельных моментах, меня раздражало, что пришлось настойчиво добиваться отсрочки решения по поводу этой ситуации до того дня, как Кима и Порче найдут. Это далось мне нелегко. Но только я управился с этим, как чуть позже к нам присоединился Кан. В данный период времени он усиленно добивается благосклонности какой-то женщины, и делает всё, чтобы предстать перед ней в лучшем свете. Семейных скандалов он не желает. - Напрасные старания, - хмыкнул Кинн. - Если эта женщина приняла факт его принадлежности к мафии, то вряд ли её станут волновать семейные скандалы. - Кан считает иначе, - пожал плечами Корн. - И всё это усугубляет и без того напряжённую ситуацию. За окнами сгустились сумерки, и в полумраке переговорной его глаза казались абсолютно чёрными. Кинн сунул руки в карманы своих брюк и прошёлся по комнате. - Значит, теперь мы все в чертовски затруднительном положении, - в наступившем молчании его голос прозвучал тяжело и глухо. - Были бы, - холодно сказал Корн, - если б я не убедил их всех, что если поспешить с выводами и решениями, то Ким и Порче, видя нашу непримиримость, да ещё и в силу своей юности, могут поступить как герои известной трагедии Шекспира. Сам я, разумеется, в подобный исход не верю, но на них подействовало. И, устремив на Кинна пронзительный взгляд, вдруг спросил: - Ты понимаешь, что возвращением Кима и Порче подпишешь своим отношениям с Поршем смертный приговор? Чаяпат и без того настроен чрезвычайно агрессивно. Кричал, что я расставил паучьи сети и заманил туда его сына. Чаяпат ничего не имеет против Кима, но всё равно ставит знак равенства между ним и преступным замыслом. Легко представить, как он отреагирует на новость о тебе и Порше. Как и Кан. Для него это дело принципа – заявить, что не согласен с действиями основной семьи. Кинн устало вздохнул. - Смертный приговор... А ты полагаешь, что есть шанс на другой результат при таком угнетающем раскладе? - ответил он вопросом на вопрос. - Никоим образом, - не стал щадить его Корн. - У тебя не много возможностей. И всё же вы с Поршем имеете средство почти без ущерба для себя и семьи избежать такого развития событий. - Вот как? - Кинн недоверчиво усмехнулся. - И какое же это средство? - Брак, - просто ответил Корн. Наступило долгое молчание. Кинн смотрел на отца. Отец смотрел на него. Чан смотрел на них обоих. Наконец, железная выдержка Кинна куда-то испарилась, и он ошеломлённо повторил: - Брак? - Разумеется, - подтвердил Корн. - Как иначе ты и Порш сможете избежать порицания? Мягко говоря. - Папа, это... - Кинн всё ещё не мог прийти в себя. - Я подготовил все необходимые документы ещё в то время, как в стране только начались первые разговоры о легализации однополых браков, - хладнокровно сообщил Корн. - Кроме того, как ты знаешь, у меня много связей. Я потянул за нужные ниточки и процесс ускорился. Закон вступит в силу уже на этой неделе. Кинн молчал. Он пока не знал, что на всё это сказать. - А Ким и Порче, я уверен, ради вас согласятся подождать со своими открытыми отношениями пару лет, - Корн задумчиво кивнул самому себе. - Да, вероятно, даже давить на них не придётся. И искать – тоже. Сами вернутся, как узнают о вашей с Поршем скорой свадьбе. Полагаю, они оба самостоятельно придут к выводу, что лучше дождаться времени, когда всё вокруг них успокоится. Впрочем, запрещать им что-либо лично я не намерен. Ты знаешь, как я люблю говорить, Кинн: можно делать всё, но тайно. - Ты предпочёл мои отношения с Поршем... отношениям Кима и Че? - заторможенно спросил Кинн. - Несмотря на то, что о Киме и Че стало всем известно, а обо мне и Порше – нет? - Не обольщайся, - отмахнулся Корн. - Они просто слишком юны для брака, в отличие от тебя и Порша. Решив вопрос с вами двумя самым неожиданным для всех образом сейчас, я обеспечу решение вопроса с Кимом и Порче в будущем. Ведь на данный момент Чаяпат отказывается уступить хоть в чём-то, кроме отсрочки с принятием решения. Он жаждет моей крови. В переносном смысле, но всё же. Он и к тебе отнесётся аналогичным образом, если узнает о твоей тайной связи с Поршем. А он узнает. Вы с Поршем крайне неосторожны. - Пусть узнает, - сердито выпалил Кинн, окончательно отбросив маску сдержанности. - Если у меня есть выбор, я предпочитаю такой вариант. - Неужели тебя так мало заботит твоя репутация? - Корн сурово на него посмотрел. - А уважение среди телохранителей? А среди бизнес-партнёров? Ты пока ещё не добился того, чтобы тебя боялись. Значит, необходимо их уважение. Либо одно, либо другое. Без этого ты не выживешь. Конкуренты, уж поверь, смогут этого добиться. - Пусть попытаются! - рыкнул Кинн. В таких стычках они всегда вели себя настороженно, как два незнакомых волка, которые ходят кругами и выискивают малейшие признаки слабости друг в друге. - Тебя втопчут в грязь, - настаивал Корн. - Когда ты поймёшь, что все твои поступки и даже твоя личная жизнь отражаются на всей семье, на всех делах? Я рассчитываю, что в тебе найдётся достаточно ума, чтобы принять правильное решение. Либо Порш – твой законный брат. Либо – законный муж. Вариант, где он является твоим любовником неприемлем, так как по документам он приходится тебе братом. А вариант, где Порш является твоим тайным любовником, как я подозреваю, не устроит его самого. Повторяю, либо мы меняем одни документы на другие, либо ты разрываешь отношения с Поршем раз и навсегда. Вот так. Рано или поздно он должен был заставить Кинна вернуться к мыслям о своей ответственности перед семьёй, к мыслям о репутации и долге мафиозного босса. Внутренние негласные законы мафии никто не отменял. В преступном мире уважение и страх к мафиози возводились в абсолют. - Надеюсь, ты понимаешь, - строго выговаривал Корн, - если бы не побег Кима и Порче, я бы не стал настаивать на вашем с Поршем браке так скоро. Однако обстоятельства сложилось таким образом, что... - Папа, - на этот раз Кинн позволил себе перебить, - ты что-то не договариваешь. Признаю, причины для решения, на котором ты настаиваешь, существенны. Но это ещё не всё. Ты словно бы хочешь... не знаю... показать свою власть, может? Если так, то кому? Дяде Чаяпату? - Прости, Кинн, - Корн тяжело вздохнул. - Ты, в любом случае, должен ответить за поступок Кима и Порче. Помимо же этого... я хочу взять реванш. Никому не позволено делать из меня дурака, как сделал Ким, или оскорблять, как сделал Чаяпат. И если для того, чтобы доказать Киму, Кану и Чаяпату, что со мной всё ещё стоит считаться, мне придётся нацепить на тебя и Порша свадебные костюмы, то именно так я и поступлю. - Но это... - Кинн снова не находил слов. - Переживай лучше о тех причинах, что я назвал тебе ранее, - указал Корн. - Правда о твоих отношениях с Поршем всё равно всплывёт рано или поздно. Разумнее самому это проконтролировать. Кроме того, я не раз тебе говорил, что хотя бы часть бизнеса должна быть легальной. А это невозможно без определённой репутации. Вспомни, как мы сами поступаем, когда теряем уважение к своим деловым партнёрам. А что происходит в рядах их телохранителей после этого? И чем всё в итоге заканчивается? Хочешь подобной же участи? Сейчас вся охрана в доме тебя уважает. Даже побочная семья медленно, но верно начинает проникаться к тебе уважением. Ты заслужил такое отношение многими своими делами – всё-таки не могу этого не признать. Мне нравится, что ты взял на себя эту обязанность – быть недосягаемым образцом для всей семьи. Так неужели ты хочешь потерять всё то, чего уже достиг? Вернуть потом будет сложно. - И всё потому, что откроются мои не братские отношения с Поршем? Это же просто смешно! - Кинн в очередной раз раздражённо прошёлся по комнате. - Просто купим всех, кто прознает! - Мир, в котором мы живём, не прощает такие вещи, а купить всех, увы, нельзя, - сказал Корн. - Когда всё тайно или когда о чём-то таком знает ограниченное количество людей – это допустимо. Но широкая огласка... нет. А ведь именно до этого и дойдёт, поверь. Даже журналисты пронюхают. В конце концов, мы семья известная и богатая. Тебе не избежать скандала, Кинн. А Порш? Каково будет ему, подумал? Ты потеряешь его. - Папа... почему у меня ощущение, что я всего лишь пешка, которую ты используешь в своей игре? - замерев у окна, мрачно спросил Кинн. - Пешки очень сильные фигуры на шахматной доске, - глубокомысленно ответил Корн. - Однажды пешка может стать ферзём. Кинн немного помолчал, потом со вздохом произнёс: - Я не хочу, чтобы всё было так. Я ещё даже не разобрался с Таваном, а ты предлагаешь заключить брак с Поршем. Чёрт, для брака нужно нечто большее, чем... Пойми, я по-прежнему не уверен в чувствах Порша. - Вот уж не думал, что ты один из тех романтичных глупцов, что считают чувства главным предварительным условием брака, - усмехнулся Корн. - Не можешь же ты не понимать, что это единственный выход из сложившейся ситуации? Иначе все будут говорить о скандальном побеге Кима и Порче, а затем раскопают и твою скандальную связь с Поршем. И тогда уже даже поспешная свадьба никого из вас не спасёт. На данный же момент у нас есть достаточно времени, чтобы я официально разорвал родственные узы с Нампын и устроил всё остальное. - Я не романтичный глупец, - сухо прокомментировал Кинн. - Тогда ты решишься на это, Кинн, - Корн чуть повысил голос. - Почему ты думаешь, что Порш согласится? - спросил Кинн ровно, но его выдавали напряжённые плечи. - Учитывая его гордость... Порша оскорбит сама идея, не говоря уж о подаче. А если я заставлю его, он меня возненавидит. - У меня не сложилось впечатления, что он способен возненавидеть тебя, когда я сюда вошёл, - с кривой улыбкой проговорил Корн. - К тому же... должен же у него быть здравый смысл. А здравый смысл диктует, что ему нужно поступить именно так, как я предлагаю. Иначе не удастся остановить мерзкие слухи, которые неизбежно появятся и распространятся очень быстро. Побег двух юных братьев едва ли обойдётся без отвратительных комментариев, в то время как поспешная романтическая свадьба двух бывших братьев только укрепит за тобой мнение, как о решительном молодом человеке, преодолевающем любые препятствия. - Я даже никогда не развлекал себя мыслями о браке, а если бы и задумался, то сделал бы Поршу самое красивое брачное предложение, - на губах Кинна заиграла натянутая улыбка с оттенком печали. - Но при таких условиях так не получится. - Это предпочтительнее, нежели то, что будет, если ты откажешься, - Корн утомлённо прикрыл глаза. - Знаешь, сколько раз в жизни мне приходилось принимать непростые решения? - Могу себе представить, - пробормотал Кинн. - Иначе ты не добился бы высокого статуса – что в подпольном Бангкоке, что в законном. - А теперь представь, через скольких мне пришлось перешагнуть, - спокойно сказал Корн. Кинн оцепенел. На что отец намекал? Даже... да, угрожал? Он ведь никогда не бросался пустыми угрозами. Бросив на него взгляд через плечо, Кинн увидел, что в глазах отца действительно светится неприкрытая угроза. “Устал уговаривать меня, па? - невольно подумал Кинн. - Но чем конкретно ты угрожаешь?” - Если кто-то не выказывает мне должного уважения, пусть расплачивается, - с тем же спокойствием добавил Корн. - Если всем всё спускать, уважать меня не будет никто. Чаяпату следует об этом напомнить. Для блага всех остальных. - Блага? - переспросил Кинн, вспомнив, что он говорил несколько минут назад. - Ты хочешь ему навредить? - Не в золоте же искупать, - ледяным тоном протянул Корн. Кинн помертвел. Слишком много ударов для одного дня. Ему казалось, что он тонет и сейчас задохнётся. Потрясение, казалось, парализовало весь его организм – от мозга до кончиков пальцев. Исчезли последние наивные иллюзии насчёт отца. Тот глядел на него без тени жалости. Кинн ощущал накопившееся в отце злобное ожесточение. Отца окружала тёмная аура, испускавшая волны потаённой ярости. Это была пугающая, незнакомая Кинну сила, ведь до сих пор, когда дело касалось семьи, отец всегда держал себя в руках. Он вообще старался скрывать свои чувства. Потому что мафиози, дающие выход гневу, теряли власть над ситуацией. Такие просчёты были не в натуре уважаемого господина Корна. Или Кинну просто так казалось... Он будто провалился в бездонный колодец, где господствовала такая тишина, что были слышны удары сердца, которое колотилось так сильно, что вот-вот выскочит из груди. Горло Кинна дёргалось, но из него не вылетало ни звука, словно он утратил дар речи. Напряжение достигло такой степен, что Кинн лишился даже способности рассуждать. - Не могу поверить своим ушам, - наконец, выдохнул он после затяжной паузы. - Пусть тебя утешает, что я не сказал и четверти того, что мне бы хотелось, - серьёзно заявил Корн. Кинн подошёл к мини-бару, налил себе второй раз за день виски и выпил всё до дна стакана. В горле вспыхнул огонь. Зато оцепенение прошло, и вернулась способность рассуждать. - Не могу поверить, что ты, и правда, собираешься причинить вред дяде Чаяпату, если я не сделаю так, как ты хочешь, - глухо произнёс он. - Придётся поверить, - хмыкнул Корн. - Отец, пожалуйста, подумай, что ты делаешь... со мной, со всеми, - прерывисто попросил Кинн. - Уверен, можно решить всё по-другому. - Даже если так, меня устраивает только такой вариант, - отчеканил Корн. - Не предполагал, что ты способен быть очень жесток даже с собственной семьёй, - прошептал Кинн. Лицо у Корна напряглось – видно было, что сдержанность, которую он проявлял на протяжении всех минувших лет по отношению к членам своей семьи, истончилась. - То есть, я безжалостный, бесчувственный мерзавец, это ты хочешь сказать, сын? - Корн слабо улыбнулся. Кинн ничего на это не ответил. Критиковать его отца не отваживался никто. За исключением дяди Чаяпата. Даже дядя Кан не позволял себе ничего подобного. А Кинн... Он мог спорить с отцом, но критиковать никогда не смел. Да и повода не было. - Я не рождён для компромиссов, - небрежно сказал Корн. - Компромисс – это шаг к поражению, а с поражениями я мириться не умею. Кинн осознал, что битва проиграна. В этих словах отца содержался приговор. - Что ж... - под жёстким взглядом отца бессилие Кинна вылилось вдруг в злую насмешливость. - Как я могу отказаться, когда ты так настаиваешь? Подумав, Кинн решил, что... возможно, отца устроит намерение заключить брак с Поршем. А саму церемонию можно будет оттягивать до бесконечности. Но только он так подумал, как Корн потребовал: - Твоё слово, Кинн. Кинн напрягся. - Па... - Твоё слово, - повторил своё требование Корн. Наступило новое давящее молчание; Кинн боролся с собой. Первым желанием было опять начать спорить, но он неожиданно вспомнил Порша – как они реагировали друг на друга, когда оставались наедине, и это видение подстегнуло Кинна. - Хорошо. Я даю слово. Я обещаю связать себя с Поршем законным браком, - раздельно проговорил он. - Но я хотел бы присутствовать, когда ты его об этом проинформируешь. Очень интересная получится беседа. - Я не намерен информировать его, - Корн более расслабленно устроился на диване. - Предоставляю это тебе. Ты завёл с ним отношения. Ты вступишь с ним в брак. Так что информируй своего будущего мужа сам. И не смотри на меня так угрюмо. К собственному удивлению, Кинн едва сдержался, чтобы не рассмеяться. За всю свою жизнь он и не помышлял, что угодит в такую ловушку. Ему и во сне не могло присниться, что его силой заставят встать на путь, ведущий к бракосочетанию. Кинн догадывался, что когда лёгкое опьянение от крепкого виски рассеется, ему будет не до смеха, но сейчас ситуация выглядела комичной.

◦°˚✧˚°◦

- ...поэтому меня более чем устраивает, как продвигается ремонт бара, - с довольным видом расписывала Йок, стоя на пирсе и смотря в сторону своего бара. - Твой Кинн взял на себя все заботы по его восстановлению. Бар будет ещё круче, чем раньше! - Я рад, - улыбнулся Порш. - Ну, - уперев руки в бока, Йок перевела взгляд с бара на него, - как насчёт того, чтобы отправиться в какое-нибудь тихое местечко и выпить? Вид у тебя какой-то беспокойный. Тебе точно необходимо выпить! Идём, побудем сегодня вдвоём, как две свободные лодки в бушующем океане жизни. Порш резко втянул в себя воздух. Ему не хотелось, чтобы разговор касался этой темы. Он не знал, как всё объяснить. Лгать подруге Порш не хотел, но пока не был готов говорить о Кинне. Порш едва разобрался в том, что у Кинна вроде как действительно имеется серьёзная причина не расставаться пока с Таваном. Жаль, что поговорить об этом им сегодня так и не удалось, но Порш увидел в Кинне решимость честно обо всём рассказать, а это главное. Разговор о Таване, в самом деле, может подождать. Тем более... возникшие семейные проблемы куда важнее. Не следует и пытаться объяснять всё это Йок. Порш приоткрыл рот, чтобы отмахнуться от предложения, но, вероятно, он слишком долго подбирал слова, потому что совершенно внезапно глаза Йок загорелись. - Ах ты, бесстыжий сердцеед! Ты же этого не сделал, да? Нет, конечно же, сделал! И ты уже не свободен, так? - весело обвинила она. - Всё-таки заграбастал себе Кинна, признавайся! Подозреваю, у тебя именно поэтому такой усталый вид. Что, перетрудился, даря оргазмы всю ночь напролёт? Теперь уже не было особого смысла утаивать. - Я бы не сказал, что настолько ударно вкалывал, - с улыбкой протянул он. - Почти всю работу взял на себя Кинн. Йок рассмеялась. - Многообещающее начало, - одобрила она. - Ну же, не томи меня. Выкладывай пошлые подробности. И Порш рассказал историю почти целиком. В типичной для Йок манере, та приложила все усилия, чтобы всё-таки извлечь побольше порнографических деталей, но Поршу удалось сохранить в тайне их с Кинном пикантные пристрастия в сексе. - Похоже, верняк, - заключила Йок по итогу. - Ты поступил правильно, пусть и не это планировал. Зато теперь твой Кинн знает, что потеряет, если в скором времени не расстанется со своим парнем. Порш медленно кивнул. - Надеюсь, - сказал он, размышляя о том, что главной проблемой сейчас является уже не Таван, а семья. - Дже, честно говоря, мне тревожно. Не хочу пока озвучивать все те препятствия, которые могут возникнуть, но я всерьёз волнуюсь за нас с Кинном. Хорошо бы всё поскорее стало более определённым, а то это невыносимо. Каждый раз, когда я с Кинном, мне кажется, что у меня напрочь сносит крышу. Не только из-за влечения, но и из-за того, что я не могу свободно проявлять с ним свои чувства. Йок одарила его понимающей улыбкой. - И всё равно ведь ценен каждый миг? - Да, всё так, - искренне согласился Порш, но потом его лицо омрачилось. - Тогда почему ты не радуешься хотя бы тому, что начало вашим отношениям, наконец, положено? - спросила Йок. - Я радуюсь! - возразил Порш, испытывая разочарование от того, как мало мог от неё скрыть. Кто сказал, что разговор с лучшими друзьями лёгок и непринуждён? - Просто я в ожидании чего-то неизбежно плохого, - со вздохом признался он. - Брось ты это, - фыркнула Йок. - Лучше позволь себе вдоволь помечтать. Порш нахмурился. - Нет, мне как раз кажется, что я должен объективнее смотреть на вещи, а не мечтать, - твёрдо сказал он. - Мечты лопаются, как мыльные пузыри, если принимаешь неверные решения.