***
«И узнают крысы, что такое Ад, Реки чёрной крови землю окропят, Пули из картечи вышибут им мозг, Знают пусть, что мафия Не прощает грёз.» — Ну всё, засыпай, малыш Мокси, завтра у нас очень много дел. — Пой есё, пой есё! — Засыпай — Повторил отец уже строго. Резкий тон его голоса оказался очень пугающим. Маленький имп тут же завернулся в одеяло и плотно зажмурил глаза. — Так- то лучше, всегда слушайся своего отца, capisci? — Capisci — Прошепелявил Мокси. Отец одарил его сдержанной полуулыбкой и мягко прислонился лбом ко лбу. — Мой маленький наследник — Сказал он последний раз, перед тем как покинуть пределы детской комнаты. В дни, когда маленький Мокси только познавал мир, не понимая значения многих слов и жестоких понятий, отец казался ему каким-то недосягаемым. Пугающим, но так же притягивающим внимание. Мама была не такой, с ней было намного проще. Она просто любила его, в то время, как отец взял на себя роль наставника. Строгий, может даже не знающий то, как обращаться с маленьким сыном, но Мокси точно знал — зла он ему не желает. — Запомни, малой, если тебя схватят и устроют допрос, пори любую чушь, хоть кофе попроси, но информацию не выдавай, помни, на тебя рассчитывает вся семья, я особенно, а подвести меня ты не можешь, понял? Мокси кивнул. — Вот спросят тебя «Где отцовские документы?!», что ты скажешь? — «Плинесите мне кофе!» — Малыш звонко засмеялся. — Да, верно — С улыбкой кивнул отец — А можно вообще мозг вынести, к примеру: «ПринеситеМнеТройнойЛаттеБезКофеинаСкокосовымМолокомИтремяШарикамиМороженногоСверху.», чтоб у этих шакалов мозги нахрен свернулись! — Вынести мозг, вынести мозг! — Correttamente, мой маленький мафиози! Взгляд отца казался тёплым, радостным, и для Мокси это было лучшей из наград. Он хотел радовать родителей так же, как любой другой ребёнок. Но время шло, а с ним под руку явилось то, что разрушило образ главы мафии, как доброго наставника. Мокси понял, что рога, хвосты и челюсти, висящие на стене в гостиной — не бутофория, понял, что отец делает очень много неправильных, жестоких вещей, и понимание этого склонило чашу весов его сердца в сторону матери. — Цени жизнь — Говорила она — Свою, чужую, неважно. Да, постоять за себя нужно уметь, но убивать при этом не обязательно. Мокси был согласен, ему нравилось многое из того, чему научил отец — громко шипеть, корчить страшные лица, паясничать на допросе, нагло спрашивая про кофе, но одно он ненавидел всей душой — убивать. Просто не хотел, не мог, мысль, что он сделает больно такому же живому существу как и он, сжимала ему сердце. И Мокси отказывался, а отец винил в этом маму. Стало ясно, он её не любит, возможно никогда не любил, иначе, как объяснить одинокую, белую туфлю, её туфлю, всплывшую из-под воды?***
Из прозрачной глубины зеркала, на Мокси смотрел отец, этот ненавистный образ из ночных кошмаров. — Мы похожи больше чем думаешь, Мокси, просто ты этого не знаешь.