Тяжелое сердце

Танцевать, вот что на самом деле я любила всю жизнь. Мне бы хотелось делать это чаще, ведь в этот момент ты свободен. Закрыв глаза ты чувствуешь, как весь мир исчезает и есть только вот эта музыка. Трудно всю жизнь быть испуганным щенком, ведь даже такую маленькую радость, как потанцевать одной в комнате ты не можешь себе позволить, вечно представляя, а что бы сказали люди, увидев это. Еще труднее быть испуганным щенком, который жаждет свободы. В свой день рождения ты решаешься, потому что понимаешь, дальше некуда. Берешь билет в один конец, бросаешь работу, прощаешься с близкими и летишь в неизвестность, в надежде обрести вожделенную способность дышать полной грудью, улыбаться и не бояться этой проклятой жизни. Полгода скитаний и поисков, литры слез, мегатонны истраченных нервов и неисчислимые денежные потери. Отчаяние. Все это так свежо до сих пор. Но все дороги меня вели сюда, в этот момент. Стою на кухне, в леггинсах и футболке со своими подсмывшимися и изрядно отросшими зелеными волосами. Наушники в ушах, ведь дома никого, можно расслабиться и потанцевать в паре с ножом, которым пытаюсь сделать что-то съедобное. Но даже при своей неспособности к готовке чувствую себя абсолютно счастливой. Потому что я не обязана. Как долго я искала этого чувства. Я точно знаю, что все дороги вели к нему. Мне все равно, когда закончатся наши отношения. Мне все равно, что думают обо мне люди, зная, что он старше на 15 лет. Мне все равно. Я не боюсь. Потому что ОН подарил мне свободу. Всю жизнь я верила, что не бывает подобных людей, которые в любви готовы освобождать, а не пленять. Вступить в отношения для меня было похоже на смерть. Из одной клетки собственного сознания просто перейти в клетку чьих-то чужих представлений того, какой я должна быть. В тот день, по его словам, он не смог пройти мимо цвета моих ярко зеленых волос. Не смог не сказать «Nice hair» просто потому что он такой общительный Гуфи, а потом я обернулась и это был как раз тот миг, который есть в любой бульварной книжке или глупом и наивном ромкоме. Взаимность, скажу я вам, это нечто невероятное. Когда вы смотрите друг на друга как два завороженных и что-то там даже говорите, но все уже не важно, вы все уже сказали друг другу глазами, улыбками, а в его случае еще и славными морщинками вокруг глаз. Такого взгляда доброго пса я еще не встречала. И тогда поняла – оно. Так бывает. И сердце встало где-то в горле, перекрыв дыхание, и я замолчала. А он что-то говорил, потому что он такой. Гуфи. А сейчас я на своей кухне в крохотной квартире готовлю ему вроде бы ужин? Хотя он сказал, что принесет сам. Но мне так хочется что-то делать только для него, что даже трясутся коленки. Вообще-то, они до сих пор у меня трясутся, даже спустя 3 месяца, каждый раз, как вижу его у себя. Не верю? Да нет, верю. Просто я дышу, а это невероятно. И я танцую, представляя его, закрыв глаза. И кажется, что чувствую его руку у себя на животе. Или не кажется? Забирает у меня один наушник, берет себе. Я вздрагиваю. (Как он попал сюда?) Слышит то же, что и я. (Точно, я же отдала ему ключи вчера) Прижимает к себе. Боже, как же тепло. Я всегда удивляюсь, как при своих немаленьких габаритах я могу чувствовать себя такой незначительной в его руках. Он как мягкий плед накрывает меня собой. И двигается вместе со мной. Какое счастье, что он любит танцевать так же, как и я. С ним мне ни разу не было некомфортно делать это. С ним я ни разу не чувствовала себя нелепой, глупой. Все, что я делаю воспринимается со спокойствием и чаще всего с легкой улыбкой поощрения. 3 месяца я вольна. Он избавил меня от оков, пут, цепей, называйте, как угодно. Я верю в себя и в эту чертову жизнь. Он наполняет меня, он исцеляет меня, он любит меня. Уму непостижимо. Я двигаю его руку выше, к груди, ровно посередине, где сердце, чтобы он почувствовал его тяжесть. Оно полно им. Мне сложно нести его одной, пусть поможет. Прижимается своим лицом мне где-то между шеей и плечом. Как же колется его растительность на лице. Как же мне это нравится. Чувствую дыхание, теплое, влажное, родное. Запах сигарет, ну что ж теперь. Взрослый мужчина волен делать все, что он хочет. Впрочем, как и я. С ним пьянею быстрее, чем с целой бутылкой вина в одиночестве. Прижимает сильнее, даже приподнимая меня немного, приходится встать на носочки. Чего он хочет? Раствориться? Сделать бы это вместе. Двигаемся в ритм музыке. Мягко разворачивает меня к себе. Смотрит слегка свысока. Его нелепые кудри совсем растрепались, пока он дошел до меня. Наверное, на улице дождь, потому что они немного влажные. Я обнимаю его как всегда, как в последний раз. И снова это ощущение одеяла. Я в безопасности, мне больше не нужно притворяться. Я в безопасности, мне больше не нужно искать дом. Он тут. Удивительно, как понятие «дома» может меняться с течением жизни. Раньше я считала, что дом - это моя кровать в родном городе. В квартире, которую купила мама. Что дом, это папа с пирожками, мама с советами и кот. Что дом, это 4 стены. Но не с ним. Дом, это его улыбка, его темные глаза, веселая улыбка и большие руки. Дом – это его забота, звонки и сообщения. И мне не страшно. Вижу, что его улыбка изменилась, но взгляд стал еще более внимательным. Пытаюсь понять, что он задумал. Но если честно, я никогда в этом не преуспевала. Заметив мое замешательство целует меня сначала в лоб, затем в нос и уже только в конце нежно в губы. Знает, как меня это обескураживает каждый раз. Как будто каждый раз – первый. И снова этот затяжной взгляд, в котором не чуствуется ни грамма напряжения. И только слышно его слова сквозь музыку «Marry me». И я улыбаюсь.