Кусай (пока никто не видит)

      Ощущение лопнувшей губы, а также коротко пронзающую практически всё лицо боль, невозможно перепутать с чем-то другим. От неприятного разрыва табуном пробегают мурашки от затылка и до самого копчика, из-за чего так и тянет дёрнуть головой в сторону, чтобы сбросить с себя это удушающее неприятное чувство.       Тэхён отклоняется назад, горя и взглядом, и телом, когда чужой кулак без защитных перчаток (и даже бинтов) приносит невыносимую боль. Мужчина чувствует горячую струю на подбородке, металлический вкус во рту и в край теряет рассудок, видя перед собой лишь переполненное самоуверенностью лицо противника. – Неужели наш альфа остановится после такого? – нараспев произносит Чонгук, с секундной паузой склоняя голову к плечу. – Не верю, что такой большой и сильный наследник сейчас побежит подтираться.       Плевок летит прямо в ноги Кима, от чего губы трогает истерическая улыбка. Нервы под кожей будто бы лопаются от напряжения, заставляя уголок непрерывно дрожать. Со стороны кажется полным сумасшествием вкупе с яростным взглядом, где плещут и черти, и искры, и лава, создавая только Тэхёну известную смесь из желания убить. Подчинить.       Ещё никто не доводил альфу до подобного помешательства.       И только младший сын западного клана – давних конкурентов восточного объединения – заставляет забыть о своей сдержанности и терпимости во время их очередного "дружеского" спарринга. – Даже твои замечания звучат как детский лепет, что уж говорить об ударах, – усмехается Ким, сплёвывая кровь, и ещё шире растягивает губы в улыбке, давая понять, что эта боль для него вообще ничего не значит. Конечно, альфа потом пожалеет о таких действиях, ведь рассечение будет заживать дольше и болезненнее, но, несомненно, перекошенное лицо Чона того стоит.       Оголённый до пояса младший судорожно выдыхает воздух через нос. Ким видит, как противник не может расслабить сжатые челюсти, размять пальцы или же банально встряхнуть конечностями, давая мышцам хоть секундное ощущение свободы.       Чонгук накалён до предела, и внутри старшего кипит непонятная жидкость, сводя живот в спазмах.       Как же ему нравится доводить альфу до подобного состояния. – Так и продолжишь стоять? – взрывается Чон, щёлкая языком. – Мне нравится то, что я вижу, – хмыкает Ким. – Зачем же торопиться?       Младшего передёргивает от раздражения: видеть наслаждение на чужом смазливом лице нет никакого желания. В пару шагов он настигает противника и наотмашь бьёт кулаком в бок, даже не давая себе отчёт в том, что поступает крайне непрофессионально.       В подобных боях нельзя идти на поводу у эмоций и слепо махать руками. – Неужели малыша настолько выбесило моё поведение? – в открытую смеётся Ким и с лёгкостью уворачивается от всё более яростных замахов. Однако и полностью не расслабляется, здраво воспринимая чужую агрессию: если такая сила дойдёт до цели, то восстановиться будет крайне сложно.       Чонгук рычит на обращение старшего, свирепея на глазах, хотя, казалось бы, каждые выходные в этом зале проходят за лицезрением схожих эмоций. Но каждый раз альфа превосходит самого себя, по наитию попадая то по предплечью, то по рёбрам, то по бёдрам. Удары не особо точные, но Тэхён на каждое попадание незаметно морщится, продолжая чётко стоять на своих двух.       "Проиграть значит покориться".       Отец всегда отпускает Кима на тренировку с хмурым взглядом и этими словами. Те въедаются под закрытые веки как негласное напоминание, что будущее всего клана будет лежать на плечах альфы. И даже несмотря на мир между востоком и западом и подобные "дружеские" тренировки между наследниками, расслабляться никогда нельзя, а тем более поддаваться, даже когда пальцы оказываются сломаны, а рёбра будто бы вспарывают лёгкие, не давая вздохнуть.       Нельзя быть слабым.       Нельзя проигрывать.       Тэхён отбивается, закрывается от всех хуков в исполнении Чонгука. Дистанция между ними практически ничтожная, что даёт младшему полную свободу для подобных ударов. Те огорошивают словно неожиданно начавшийся град. И, кроме как бежать, нет никаких возможностей для спасения.       Однако и ускользнуть нет шанса. В их спаррингах никогда нет перерывов для восстановления сил.       Неожиданно Чон то ли спотыкается, то ли просто оказывается придавлен усталостью, но тяжёлым грузом валится по направлению за своей рукой, которая чуть ли не со свистом рассекает воздух рядом с виском Кима. Глаза непроизвольно расширяются, а сердце замирает, не осознавая, что в столь напряжённой борьбе кровь нужно качать с двойной силой и скоростью.       Если бы альфа был не таким вымотанным, то бой закончился бы нокаутом.       Ким отлетает в сторону, вновь оборачиваясь к Чонгуку, и промаргивается от тёмной пелены перед глазами. Они машут кулаками уже минут 40, а недавний страх, выбивший кислород, будто бы уводит от цели и выталкивает из колеи, на которую себя настроил старший. – Блять!       Чужой рык заставляет встрепенуться. Чонгук взлахмачивает волосы и вновь поднимает руки к голове, словно бы не терял равновесие минутой ранее. Он смотрит испытывающе и жарко. Пот омывает обоих, неприятно остужая кожу, засыхая на ней плотным слоем. – Перестань думать о всякой хуйне и просто дерись со мной! – младший зверем озирается на немного потерянного Кима. Чувствует, что тот не может в должной мере сосредоточиться.       А Тэхёну от этого ни хорошо, ни плохо. С чего вдруг тот так психует? – А ты прекращай махать руками без разбора, тогда и я задумаюсь над тактикой, – огрызается альфа и делает несколько джебов, смеша Чонгука до коликов в животе. – Решил просто держать дистанцию? Это твоя тактика?       Оба прекрасно понимают, что никакого вреда подобные удары не нанесут.       Тэхён в упор смотрит на младшего, который опустил руки вдоль туловища, находясь на приличном расстоянии. Чонгук выглядит расслабленным, хотя до этого во взгляде читалась лютая ненависть. Чем вызвана такая смена настроения, Ким не знает, но и сам, смотря на младшего, теряет всякое желание продолжать это бессмысленное занятие.       Альфа тоже опускает руки. – Почему бы нам не выпить?       Ким заламывает брови, вскидывая подбородок, тем самым указывая на Чона, а тот брезгливо кривит губы. К слову, очень даже целые и красивые. Видимо, в ближайшее время только Киму предстоит страдать от мазей и постоянных разрывов.       Хотя и на теле младшего достаточно кровоточащих ран. По-особенному выглядит та, которая находится между ключицей и грудью. Гематома светит несколькими оттенками красного и фиолетового, а царапина неподалёку от неё продолжает пускать кровь, словно повреждение было получено только что, а не в самом начале боя. Тонкая струйка алой жидкости (Ким ответственно прослеживает за её путешествием) сползает вниз до самой кромки шорт и пропадает, читать как впитывается, за широкой тёмной резинкой. В этом же месте взгляд плавно перетекает на тазовые косточки с небольшими впадинками и на уплотнения вертикальных мышц, так же уходящих куда-то вниз.       Тэхён, не осознавая этого, засматривается. – Серьёзно собираешься прекратить?       Чонгук уже не источает столько ярости, сколько было после брошенных вслух замечаний. Он лишь немного недоумённо сводит брови к переносице и неотрывно смотрит на Кима, который всё ещё сконфуженно разглядывает чужой торс. – Я не настроен сегодня на спарринг, – бросает альфа и сглатывает, поднимая голову. Температура тела значительно снизилась после продолжительного отдыха, однако в висках всё ещё чувствуется перекатывающийся жар. – Мне, блять, отцу так и объяснить, когда я вернусь в дом? Тэхён сегодня не настроен, поэтому хочет отдохнуть?       Видно, что Чон недоволен таким окончанием тренировки, однако и мужчину никто и никогда не мог переубедить в том, что он уже решил. – Я действительно чувствую себя не очень хорошо, малыш, – на прозвище альфа напротив скалится и рычит, заставляя старшего улыбнуться. – Поэтому отработаем в следующие выходные.       Мужчина отходит к краю ринга и за ремешок притягивает сумку, где доверху всё забито полотенцами, бутылками с водой, какими-то витаминами и бумагами. Чонгук смотрит на всё это скептически, внутренне закатывая глаза на организованность Кима, и отходит в другую сторону, к своей сумке, однако на середине пути останавливается, резко оборачиваясь. – Чем это пахнет?       Альфа ведёт носом по воздуху и забавно морщится, кривя губы. Запах очень даже знакомый, однако его концентрация вызывает удушие, будто бы в носовые пазухи засунули плотные пробки, а лёгкие до сих пор продолжают втягивать воздух, встречая сопротивление. – Это запах жжёной резины, – хмыкает Ким, оборачиваясь к Чонгуку с каким-то флаконом в руках. – У меня скоро гон, поэтому я и сказал о том, что нам стоит закончить.       Тэхён в какой-то степени голодно осматривает застывшего альфу и возвращает внимание к своей сумке, чтобы взять нужные вещи и как можно скорее свалить из зала, но чужой оклик вновь отвлекает от сборов. – Ты, блять, точно издеваешься надо мной, – раздувает ноздри младший и уверенными шагами приближается к Киму, хватая того за ткань свободной майки, чувствуя влагу между пальцев. – Что тебе опять не нравится? – вздыхает старший. Запах цемента отдаёт слякотью в лёгких, из-за чего Ким отводит голову в сторону, чтобы как можно меньше вдыхать эту смесь.       На востоке чуть ли не легенды ходят о запахе Чонгука, который тот никогда не скрывает. Младшему альфе нравится распространять и подтверждать неутихающие слухи, нагоняя ужас на всех недоброжелателей, которые каким бы то ни было образом стараются подставить его клан. Те, кто остаётся в живых после встречи с ним, воют на манер собаки о тех повреждениях, которые они получили во время схватки (Чон часто развлекается боями один на один со своими врагами), и разносят как наяву последние мысли перед тем, как погрузиться в темноту. Могильный запах. Страх быть закопанными заживо. Вот, что страшит и выбивает почву из-под ног при встрече с альфой. – Помнится мне, что около месяца назад мы были в похожей ситуации, – рычит Чон, снова заводясь на пустом месте. Старший хмурится. – О чём ты вообще говоришь? – Неужели не помнишь? – дёргает уголком губ альфа, подталкивая старшего к углу ринга, где прижимает его к красной стойке. – Я так хуёво себя чувствовал после гона, блевал дальше, чем видел, так как провёл его в командировке на вашей территории.       Ким сглатывает, чувствуя, как Чонгук давит своей аурой. Он никогда не уступал младшему альфе в силе, однако сейчас истощённый организм хочет покоя, потому что тоже из раза в раз справляется с подобным периодом в одиночку. – И помнишь, что ты сказал мне тогда перед тем, как начать спарринг? – глаза младшего наливаются кровью то ли от желания придушить, что он и делает прижимая костяшки кулаков к чужой шее, то ли от обиды, которая так и плещет среди бездонных зрачков.       Сейчас Ким понимает ситуацию совершенно по-другому, от чего мир переворачивается с ног на голову.       Он действительно наплевал тогда на чужое плохое самочувствие, ставя в приоритет задание отца, ведь в таких условиях победить гораздо легче. До последнего бил и перекидывал через себя, заламывал руки и рычал чувствуя то, что не должен был.       В тот момент он ненавидел себя, своего отца и свой клан, ведь не хотел обходиться с Чонгуком подобным образом.       "Для отказа может быть две причины: смерть и страх. Если ты не умер, то, значит, боишься настолько, что готов бежать…" – Вспомнил? – усмехается Чон и всем телом вдавливает альфу в стойку, от чего между ними возникает пожар. Температура после боя хоть и спала, но злость, вспыхнувшая словно спичка, подогревает внутренности так, что жар передаётся сквозь тонкую майку Кима.       Тэхён сжимает губы в плотную линию, чувствуя, как перед глазами всё мутнеет, а голова забивается ватой, и рывком отталкивает альфу от себя, сразу же нанося точный удар в челюсть. Нежная гладкая кожа расходится в стороны, добавляя ярких красок бледноватому лицу Чонгука. Тот сначала будто бы теряется, явно не ожидав подобного выпада, а после с сжатыми кулаками летит вперёд, сначала больно попадая по предплечью, а после роняя противника на пол ринга.       Чон садится на альфу сверху, с рыком нанося удары по барьеру из рук, и бёдрами сдавливает тонкую талию, чтобы старший не смог его сбросить с себя. Все те чувства, что он испытывал в тот тяжёлый день, будто бы преобразовались в неведомую силу, которая сподвигает на всё новые и новые выпады, не видя причин прекращать насилие.       Голова начинает кружиться уже спустя шесть ударов по рукам, и Ким начинает тяжелее дышать, чувствуя огромное раздражение. Неизвестно, к кому именно обращено это чувство: к себе из-за того случая, когда младший альфа уехал в больницу со сломанным ребром и сотрясением, или же к Чонгуку, который от чего-то продолжает беспокоить.       Хотя оба этих фактора имеют одну природу появления.       Собрав последние силы в районе корпуса, Тэхён резко скручивается в сторону, чем заваливает Чона на спину, а после оказывается над ним, всё также чувствуя крепкие бёдра на своей талии.       Тело действует быстрее решений серой массы в голове, поэтому чужие руки альфа фиксирует сверху, только после осознавая их положение. Все мышцы вмиг дубеют, будто бы застывают, превращаясь в камень, а Ким зависает взглядом на рассерженном лице Чонгука – тот рыпается из стороны в сторону, но безрезультатно. От этих бесконечных трепыханий складывается ощущение, будто Тэхён действительно превратился в статую. – Ты что, блять, творишь?! – ещё громче орёт Чонгук, чувствуя себя максимально уязвимым, и не прекращает попыток скинуть альфу с себя. – Успокойся. – Чего? Совсем крышей, что ли, поехал?! – Угомонись, блять!       Альфа яростно рычит в ответ, чувствуя, как клыки непроизвольно вытягиваются, впиваясь в нижнюю губу, и чувствует вмиг замершего Чонгука. Младший выпучивает глаза на подобный срыв, коих никогда не наблюдалось за Кимом, и как-то неожиданно поджимается, стараясь стать как можно меньше.       "Может быть, тогда-то и получится выбраться из захвата," – успокаивает сам себя альфа, хотя головой прекрасно понимает, что сжавшиеся внутренности вызваны другим ощущением.       Их молчаливые гляделки длятся около минуты. Чонгук не решается начать разговор, опасаясь реакции Кима, а тот, в свою очередь, просто смотрит нечитаемым взглядом, от которого по телу бегут мурашки.       "Хотя это можно списать на холодный мат и разгорячённое тело," – продолжает успокаивать себя младший, а после грудью чувствует шероховатую ткань чужой майки.       Тэхён неторопливо съезжает ногами вниз, всё также удерживая руки Чонгука над его же головой, и полностью ложится грудью на чужую, из-за тонкой ткани ощущая каждую перекатывающуюся мышцу альфы и то, как тот втянул живот, непроизвольно скользнув сосками по препятствию между ними.       Носы оказываются на расстоянии в несколько сантиметров, а тяжёлое влажное дыхание Кима оседает на верхней губе Чона. – Т-ты что делаешь?       Вопрос младшего альфы остаётся без ответа, а тяжёлый взгляд Кима ложится на кожу плотным покрывалом. Чон дышит и лишь смотрит в ответ, сгораемый от неясных огоньков ожидания и предвкушения. Подобная поза, несомненно, смущает, подгоняя горячие волны от низа живота до головы, а всё нутро сжимается от столь тесного контакта. – Не смей двигаться, – угрожающе произносит Ким и отнимает одну руку от запястий младшего альфы.       Широкая ладонь ложится сначала на островатое плечо Чонгука, несильно нажимая подушечками пальцев на липкую кожу, а после с давлением проходится вниз, огибая грудную клетку. Тэхён касается рукой рёбер младшего, аккуратно пересчитывая те сверху вниз, и останавливает её путешествие на боку, грубо сминая под пальцами самый привлекательный участок чужого тела.       Бёдра сами по себе двигаются ниже, от чего живот Тэхёна плотно упирается в пах младшего альфы, надавливая и пригвождая.       От этого действия Чонгук всё-таки приходит в себя. – Слезь с меня, иначе я прокушу тебе шею, – рычит Чон, чувствуя слабо воспринимаемую мозгом вибрацию внизу живота. – Думал, ты и не решишься на метки, но вы только посмотрите, насколько решителен этот малыш, – сладко улыбается старший и ощутимее проезжается по чужому паху, держа своё тело на весу только благодаря ладони на чужой талии. После такого хвата точно останутся синяки.       Чонгук в ответ на эти слова тоже выпускает клыки, клацая рядом с чужим подбородком, и с тяжёлым выдохом старается увернуться от движений тела сверху. Ким видит это и нарочно сильнее вжимается в альфу под собой, скользя то вперёд, то назад. Он не видит серьёзного и ярого сопротивления со стороны младшего, поэтому волнообразными движениями потирается о Чона, дыхание которого в край сбивается.       Грубая ткань майки трёт чужие соски, от чего тёмные бусины быстро воспаляются, принося ощутимый дискомфорт, но Чонгук на это только сильнее выгибается в спине, чтобы ускользнуть от момента, когда при движении их члены соприкасаются через свободные шорты. От этого-то альфу и бросает то в жар, то в холод. – Что ты хочешь, чтобы я сделал? – жаркий шёпот в самое ухо будит, но не отрезвляет. Чонгук приоткрывает глаза, даже не сразу осознав, что держал их закрытыми всё это время, и упирается взглядом в лицо Кима, который создал между ними еле-еле ощутимую дистанцию. – Хочу трахнуть тебя, – грубо отзывается Чон, чем смешит альфу над собой. Тот слегка приподнимает туловище и ощутимо толкается пахом в промежность Чонгука, от чего последнего резко подбрасывает вверх. Но чужая широкая ладонь всё ещё крепко держит над головой, чтобы не сбежал.       Усилив хватку на талии, Тэхён повторяет сильный толчок.       Даже сквозь одежду младший альфа чувствует чужой стояк. – Может, передумаешь насчёт позиций? – вновь склоняется над ним Ким, языком проводя по солёной коже на шее. – Я уж точно не разочарую, – раздражающая ухмылка всплывает даже под закрытыми веками. – Чтоб тебя черти драли, Ким.       Вышеупомянутый тихо смеётся в ключицы альфы и продолжает водить то губами, то языком по влажной от пота коже. На удивление, привкус на языке совсем не отталкивает, а, наоборот, притягивает, заставляя желать большего. И Тэхён полностью повинуется этой тяге, собирая все неровности кожи, местами всасывая её, чтобы оставить маленькое пятнышко, которое уже через несколько секунд сходит на нет.       Чонгук становится слишким тихим от подобных манипуляций, поэтому Ким решает наконец отпустить тонкие запястья. Альфа повторяет дорожку поглаживаний от шеи до талии освободившейся рукой и в аккурат хватается за те самые тазовые косточки, на которые долго смотрел, а большие пальцы размещает во впадинках, млея от того, как хорошо становится организму от чужого запаха.       Губы стараются избегать шеи, так как время от времени младший альфа начинает брыкаться, чувствуя опасность, и Тэхён полностью переключается на залитые яркой краской соски, которые с особым пристрастием прикусывает и вылизывает, время от времени оттягивая зубами. Удлинившиеся клыки слабо царапают кожу рядом с бусинами, и Чонгук впервые чувствует, как болезненно дёргается его член от этих ласк.       Наигравшись со слегка опухшей от покусываний и поцелуев грудью, старший альфа языком поднимается до кадыка. Правая ладонь в этот момент скользит вниз, чувствуя жар от возбуждённой плоти. Шов на шортах явно неприятно притирается к вставшему члену, но Ким решает ещё поиздеваться над младшим: он ведёт кончиками пальцем от самой головки до плотных яичек, щекоча кожу через ткань, и возвращается обратно вверх, круговыми движениями оглаживая каждую выступающую венку.       Иной раз Тэхён слишком благодарен тем людям, которые начали носить спортивные шорты без трусов.       Чонгук в его руках начинает прелестно подрагивать от возбуждения, пытаясь свести трясущиеся колени вместе, что невозможно сделать из-за тела Кима. – Детка, разреши мне покусать тебя, – жалостливо шепчет Тэхён, прикусывая чужую мочку уха с обилием серёжек. – Никаких меток, клянусь. Просто клыки так и требуют, чтобы я попробовал тебя на вкус.       Чон запрокидывает голову, как-то тяжело выдыхая, а Ким сосредоточенно следит за его выражением лица, чтобы выявить тот момент, когда младший захочет ударить. Зная характер этого нахального альфы, Тэхён уверен, тот может не только наградить парой синяков, но и лишить члена за ранее выкинутые сцены.       Да, Чонгуку это всё, несомненно, понравилось, но дать себя укусить другому альфе, а тем более (Ким смотрит в долгосрочной перспективе) трахнуть, – слишком тяжёлое решение, которое не каждый сможет принять.       Спустя долгие секунды размышлений, Чон возвращает голову на место и слишком хмуро оглядывает старшего альфу, словно бы оценивая при первой встрече. – Никаких засосов и меток. Если укусы ещё можно объяснить агрессией на ринге, то эти следы только наведут на подозрения. Масло в сумке, так что поторопись, пока я не передумал, – серьёзно заявляет младший и поворачивает голову в сторону своего рюкзака, не решаясь вновь посмотреть на Кима. Почему-то уверен, что увидит лишь самодовольное выражение, которое вмиг захочется стереть.       Но на самом деле Чон упускает загоревшийся явно не от согласия взгляд и лёгкую улыбку от осознания, что это решение не осудили.       Повернув голову Чонгука за подбородок, Тэхён тут же наклоняется за поцелуем, решая именно в этот раз не смущать парня и не указывать на то, что тот отказался от своей природы, чтобы в первую очередь угодить старшему альфе в период гона.       Губы сталкиваются как-то слишком жадно, хотя прежний пыл был потушен долгими прелюдиями. Клыки постоянно сцепляются, управляемые необузданным желанием, а языки совсем не аккуратно вылизывают всё, что попадается, начиная от зубов и заканчивая нёбом. От неудобного положения и желания подавить своего партнёра оба альфы размазывают по губам слюну, при этом сминая их так, что точно останутся пятна.       Руки Кима снова начинают шарить по всему телу, в этот раз чувствуя полное одобрение, ведь Чонгук несдержанно зарывается пальцами в вихры на затылке альфы и притягивает ближе, пытаясь разве что не проглотить старшего. Широкие ладони окутывают каждый миллиметр желанного тела, следуют по гладким бёдрам, сжимая их до покраснений, задевают раздражённые соски, поглаживают промежность, накрывая вставший орган полностью, похлопывая по нижней части. Чон на это несдержанно скулит и прокусывает старшему губу, от чего кровь начинает идти сразу из двух мест.       Извиняться оба не намерены, потому что для этого просто нет времени. Хочется поскорее избавиться от зудящего будто бы под лопатками чувства: вроде и легко избавиться, но дотянуться прямо сейчас нереально.       Ким отлучается лишь на минуту, чтобы прихватить масло (он потом обязательно вмажет младшему за то, что тот им обмазывается перед боем), пока Чонгук в этот момент стягивает шорты, удовлетворённо выдыхая, когда вставший член ударяется о низ живота. Прохладный воздух не освежает, а резиновая поверхность мата стирает лопатки, но как же Чону похуй на всё это, когда пальцы крепким кольцом обхватывают горячий орган, начиная неторопливо надрачивать.       Тэхён криво усмехается, завидев это, и старается как можно скорее вернуться к альфе, чтобы коротко ударить по руке и стянуть собственную одежду. – Я знаю, что тебя это возбуждает, – хищно скалится Чонгук и возвращает руку на место, ведя кулаком от самой головки и до основания, пережимая в конце, чтобы издать вымученный стон, от которого у Кима волосы встают дыбом.       Старший альфа недовольно рычит на эти действия и оказывается лицом прямо между разведёнными ногами Чона. – Убери-ка руку, детка.       Не дожидаясь реакции младшего, Тэхён сам убирает ладонь Чона в сторону и подхватывает член пальцами, аккуратно оглаживая неровности. Альфа ведёт языком по головке, собирая смазку, и после насаживается ртом на пульсирующий орган, стараясь не подцепить нежную кожу клыками, что оказывается довольно-таки сложно. Сверху то и дело доносится шипение младшего альфы. – Понимаю, что ты без ума от моего члена, но будь аккуратнее, – негромко произносит Чон, вплетая пальцы в волосы старшего, и совсем тихо стонет, когда тот утыкается кончиком носа в лобок, заглатывая полностью. – Интересно, кому ты уже успел так пососать. Всем кадыки повырываю, – вновь успевает разозлиться младший, а потом негромко матерится, когда Тэхён выпускает его член изо рта, задевая чувствительную головку зубами.       Тонкая ниточка слюны тянется от горячей плоти до губ старшего, на что Ким слабо улыбается. Альфа вновь проводит языком по головке, собирая вязкую жидкость, и садится на ноги, бросая игривый взгляд на младшего. Чон садится следом, не давая себе отчёт в действиях, и примыкает своими губами к чужим, языком проникая между ровным рядом зубов. Даже от простой мысли о том, как грязно это выглядит со стороны, во время поцелуя оба даже не пытаются сдерживать приглушённые стоны, раззадоривая друг друга настолько, что в черепной коробке начинают взрываться фейерверки.       Вся эта смесь звуков из влажно хлюпающей слюны вперемешку со смазкой и удовлетворённых стонов разлетается по пустующему помещению стыдливым рокотом.       Руки Кима быстро открывают баночку с маслом и выжимают его в обильном количестве на пальцы. Младший альфа снова ложится на мат и старается отдышаться перед важным событием в его жизни. Перед глазами сплошные чёрные круги от перевозбуждения и влажных рук Тэхёна, которые даже фантомно касаются всех мест, оглаживают кожу и щипают за соски. Но на самом-то деле аккуратно и бережно проникают в задний проход, надрачивая член в такт пальцам, чтобы избавить от неприятных ощущений и мыслей, которые точно роем вьются в голове Чона. – Не зажимайся и спокойно дыши, – серьёзно произносит Ким, похлопывая Чонгука по внутренней стороне бедра, чтобы тот шире развёл ноги. Беспокойство в той или иной мере сквозит в голосе альфы, от чего младший поджимает пальцы на ногах. Ему, безусловно, страшно от первого подобного акта, но уверенность в Тэхёне перечёркивает все плохие мысли.       Естественно, до момента пока Ким не прокусывает клыками мягкую кожу на бедре. – Блять! Больно!       Младший резко поднимает голову с пола, пиная смеющегося альфу пяткой в бок, и тянет его окровавленное лицо к себе за шею. Чон давит пальцами на нежную кожу без единой травмы, ладонью чувствуя скачущий кадык, и резко впивается клыками в округлое плечо старшего. Чужие пальцы в этот момент неосторожно дёргаются в заднем проходе и безжалостно давят на мягкие стенки. Чонгук громко стонет, сильнее стискивая челюсти, и на очередной толчок пальцев, которые попадают по одной и той же точке, несдержанно кончает, смакуя на языке металлический вкус крови.       Тяжёлое дыхание отлетает от бетонных стен, заглушая все остальные звуки в голове Чона, и тот запоздало понимает, что буквально на несколько секунд оказался оглушён быстрой разрядкой. В заднице всё бесконечно гудит и сводит от прежних резких движений пальцев, однако пустота ощущается ещё хуже, от чего всё-таки приходится открыть слипшиеся веки. – Не думал, что ты такой быстрый, малыш, – всё в той же игривой манере посмеивается Ким, будто бы его плечо не было сейчас прокушено острой парой клыков. По лицу альфы вообще не скажешь, что ему больно, от чего Чон вновь начинает заводиться. Этот чёрт лишь сияет довольной улыбкой, словно выиграл самый главный кубок в своей жизни. – Нечего было так долбиться пальцами, – недовольно то ли бурчит, то ли рычит младший, отворачивая голову в сторону. Тэхён ласковым котом трётся носом под его подбородком и выцеловывает вновь покрывшуюся потом кожу. – Просто кое-кто так агрессивно в меня вцепился – пальцы действовали отдельно от разума. – А когда бы ты вообще хоть раз думал о том, что делаешь?       Ким саркастично приподнимает бровь и, выждав некоторое время, вновь проталкивает два пальца в узкое нутро младшего. – Не против, если мы закончим начатое? – подушечки пальцев в этот раз нежно исследуют стенки, растягивая в небыстром темпе. – Если сможешь меня заново возбудить, то валяй, – огрызается Чон, но в предвкушении скатывается вниз, чтобы собственные губы находились напротив губ Кима.       После первого оргазма младшего всё в разы меняется. Чонгук будто бы становится покладистым и всё более жаждущим, когда самостоятельно насаживается на уже три пальца. Поцелуи оказываются более глубокими и чувственными, не когда слюна вперемешку с кровью стекает по подбородку, а когда губы настойчиво изучают каждый шрам, полученный после разрыва кожи, и язык, который неизменно старается пробраться дальше, чтобы урвать себе кусочек того самого наслаждения от взаимного притяжения.       Тэхён в этот раз ещё медленнее возбуждает Чона, долго массируя бусины сосков и головку полувставшего члена. Он проходится по тем местам, где оставлял красные пятнышки, и повторяет их заново, время от времени прокусывая яро пахнущую цементом кожу. Некая грубость всё-таки подбрасывает младшего над рингом, заставляя сильно оттянуть чужие волосы, запутавшиеся между пальцев. – Тэхён…       Стон с губ слетает сам по себе, и альфа заинтересованно поднимает голову от чужого живота, где ранее вылизывал продольный шрам. – Что такое? Всё ещё неприятно?       Младший альфа закусывает губу, чувствуя непрекращающееся движение пальцев, которые, кажется, уже растянули так, что обратно не стянется, и дёргается всем телом, не зная, как попросить. – Ты начнёшь уже или нет? – в привычной угрожающей манере произносит Чон, но немного плаксивый голос выдаёт его с головой. – Думаешь, что уже готов принять мой член? – хмыкает старший, хотя от налившегося кровью органа уже сводит низ живота и ноги. Не хотелось бы спустить в тот момент, когда плоть окажется внутри младшего альфы, но и так просто пойти на поводу у своих фантазий не хочется.       Сначала Чонгук должен попросить. – Блять, ты серьёзно… – раздражённо вздыхает младший и закатывает глаза от того, как крышесносно подушечки чужих длинных пальцев кружатся вокруг простаты. – Блять… Хочешь, чтобы я попросил?       Губы Кима растягиваются в улыбке, а Чонгук в очередной раз поднимает голову с мата и хмуро смотрит на старшего. – Альфа, я хочу твой член в себе прямо сейчас, и если ты не сделаешь этого, то я лично возьму тебя здесь же на сухую и… – Понял-понял, мог бы не использовать угрозы, как это делаешь всегда.       В этот раз улыбается именно Чонгук, заваливаясь обратно на пол.       Тэхён не торопясь поднимается вверх, пристраивая пах напротив растянутого прохода младшего, и с помощью руки направляет свой член к колечку мышц, изначально проникая только головкой. Ким жмурится до искр под веками от того, как хочется насовсем избавиться от жжения в перевозбуждённой плоти, но сдерживает себя, мягко выходя и вновь толкаясь лишь наполовину.       Чонгук понимающе кладёт ладони на крепкую шею старшего и большим пальцем стирает подтёки от крови с острого подбородка. Открыв глаза, Ким погружается не только в нутро младшего, но и в его взгляд, оказываясь в каком-то вымышленном мире, ведь ранее о такой близости он не мог даже думать.       Младший уверенно кивает, окольцовывая чужую талию ногами, и с удовлетворённым выдохом принимает весь член старшего в себя, чувствуя, как тяжёлые яйца Кима со шлепком ударяются о ягодицы. Также Чон принимает и тяжёлый стон старшего в свою шею, которому, кажется, настолько кружит голову, что альфа начинает безразборно покусывать всё просматриваемое пространство, начиная от правого уха и заканчивая плечом, где своё место находят клыки. – Перестань кусаться и просто двигайся, – поторапливает мужчину младший, и тот отстраняется от соблазнительного тела под собой.       Набрав в лёгкие побольше воздуха, Тэхён встаёт на раздвинутые в стороны колени и возвращает ладони к полюбившимся тазовым косточкам младшего, от чего тому приходится взять свои ноги под коленями. – Сам попросил, – запоздало отвечает Ким и легко выскальзывает из младшего альфы, после точным и резким толчком заполняя заново.       Сначала движения урывочно растягивают стенки, от чего головка члена проходится по разным направлениям, отыскивая одну конкретную точку. Но когда Чонгук широко распахивает глаза и, подавившись воздухом, стискивает челюсти, чтобы не вскрикнуть, глаза Тэхёна наполняются искрами.       Альфа удобнее устраивает руки на чужой талии, чтобы помогать направлять разгорячённое тело, и уверенно начинает набирать темп, с каждым толчком выходя до головки из растянутого прохода, а после наполняя настолько, что плоть с двойной силой ударяет по простате.       Чонгук сначала при каждом смущающем шлепке старается прикусывать себе губу, не давая разбавить хлюпающие звуки своими стонами, но повторяющиеся фрикции, которые с каждым разом становятся всё более нещадящими и резкими, заставляют несдержанно распахнуть рот и на каждый толчок отзываться громким вскриком.       Член легко скользит по стенкам доставляя небывалое удовольствие Киму, который долго сдерживался, чтобы не причинить боли младшему. Толчки становятся частыми и обрывистыми в попытках выцепить как можно больше наслаждения от вибраций, которые расходятся по всему телу после сладких стонов Чонгука.       Тэхён уверен, ни один альфа не сможет только одним своим видом и звуком довести до той крайней точки, в которой сейчас находится старший, вбиваясь в извивающееся тело так голодно и жадно.       Чон от избытка чувств хватается руками за всё, что попадётся: то крепко вцепится в запястья старшего, оставляя яркие полумесяцы от ногтей, то проведёт ладонями по собственному телу, распаляя сознание от мысли, что это не руки Кима. Да, приятно и покалывающе, когда собственные подушечки пальцев оттягивают соски, но не так феерично, как это всё проделывают губы и язык альфы.       Толчки разносят импульсы по всему телу, от чего Чонгук совсем теряет голову, хватаясь за собственный член. Тэхён наклоняется к нему, становясь на локти, и яростно втягивает в поцелуй, клыками царапая распухшие губы, и вертлявый язык, которым младший пытается вылизать рот Кима. В таком положении не получается полностью выходить из растянутого ануса, поэтому фрикции становятся короткими, глубокими и почти что болезненными от того, как невероятно и ощутимо толстая плоть растягивает стенки. Те от всех накрывших своего хозяина чувств то сильно сжимаются, до шипения вынуждая Кима толкнуться глубже, то расслабляются, давая альфе возможность сделать круговые движения бёдрами.       Пот от обоих тел полностью слепливает кожу между собой, создавая дополнительное трение между животами. Чонгук яростнее ведёт кулаком по своей плоти, стимулируя головку большим пальцем, и откидывает голову назад, когда оргазм яркой вспышкой ослепляет на несколько секунд, а после погружает в непроглядную тьму, где ощущается лишь частое биение сердца в барабанных перепонках и сводящие в судороге ноги.       Тэхён делает ещё несколько толчков и выходит из разработанной дырочки, чтобы не доставлять дискомфорта Чонгуку. Несколько движений рукой по члену, и его тоже накрывает яркий оргазм, от чего рука отказывается держать тело на весу. Ким тяжело валится в сторону и прикрывает глаза, стараясь восстановить потерянное дыхание.       Тяжёлые, окутавшие помещение вздохи со стороны младшего поддерживает сознание в норме, из раза в раз подтверждая всё то, что произошло ранее.       Тэхёну не верится, что он действительно решился на это.       Как долго он просто смотрел, рычал в ответ на выпады Чона, бил, когда не хотелось причинять никакого вреда. События прошлого и нынешнего калейдоскопом кружатся в голове старшего, от чего он не может отмахнуться лёгким взмахом ладони. Больше всего сейчас, конечно же, волнует будущее, которое может встретить либо отрезвляющей пощёчиной, либо сладким поцелуем, который так хочется получить от Чонгука. – Твои мысли настолько громкие, что я слышу их с закрытыми глазами, – кое-как шевеля языком откликается Чон.       Старший поворачивает голову в его сторону и слабо улыбается, разглядывая распластавшееся тело. На слабо вздымающейся груди зияют чёрные точки от клыков, а на боках виднеются яркие, слегка бордовые следы от ладоней и пальцев.       Свою собственную грудь начинает сводить от подобной картины. – Интересно, как связаны громкость моих мыслей и твои закрытые глаза?       Чонгук хмурит брови, так и не решаясь посмотреть на Кима, а тот, в свою очередь, перекатывается на бок, подставляя руку под голову. – Не хочешь поговорить?       Тело приятно гудит после оргазма, а голова не содержит в себе ни единой мысли, однако младший, отчуждённо вздохнув, открывает глаза и сразу же переводит взгляд на Кима. – О чём именно?       Гнетущие переглядывания совсем не разбавляют атмосферу, и Тэхён сжимает челюсти, готовясь к худшему. – Единственное, что нужно обсудить, – это то, будешь ли ты подставлять свою задницу в мой будущий гон или нет, – вновь хмурится Чонгук, а старший как-то нервно усмехается. – А ты думал, что будешь трахать меня всё это время? Если уж мы начинаем эти отношения, – Тэхёну кажется или щёки младшего слегка краснеют? – то оба в равных условиях. Остальное меня не волнует.       Чон снова поворачивает голову, отводя взгляд в потолок, и кладёт ладони на живот, чувствуя смесь спермы и пота. Его передёргивает от подобных разговоров, ведь отношения между альфами – это не то, что можно встретить в повседневной жизни. Однако и решиться на секс с Тэхёном необдуманно и ветрено он, конечно же, не мог и не позволил бы. – Ты серьёзно готов на отношения со мной? – Ким сглатывает, пододвигаясь к младшему альфе ближе. – Не на секс без обязательств, а на что-то долговременное и… – Я, по-твоему, баран?       Чонгук вскидывает бровь, рассматривая старшего. – Да.       После ответа младший негромко рычит. – Я точно отгрызу тебе кадык когда-нибудь, помни, – угрожает Чон и бросает взгляд на часы. – За мной приедут через 15 минут.       Тэхён прослеживает за взглядом младшего и понимает, что и его ждёт та же участь, но только через 20. Волнение уже не плещет в груди от будущей неопределённости, но и какое-то ожидание грызёт под ложечкой, подкидывая различные мысли. – Блять, ты такой тормоз, просто пиздец, – психует Чонгук и крепко хватается рукой за шею Кима, толкая того в затылок, чтобы тут же смять всё ещё окровавленные губы.       Поцелуй всё ещё жаркий и склизкий, но по-своему родной и привлекательный.       Оторвавишь от старшего, Чонгук вытирает губы тыльной стороной ладони и поднимается с пола, шипя от стрельнувшей в поясницу боли. – Мне нужно привести себя в порядок, иначе ничего не успею и нас поймают. Ты тоже прекращай валяться и поднимай, блять, задницу, – бросает младший, хватая вещи и сумку, чтобы отправиться в душ.       Остановившись рядом с канатами, Чон оборачивается к Тэхёну и вскидывает бровь. – Ну точно, блять, тормоз… Не собираешься быстро подрочить со мной в душе? Или предпочтёшь валяться в поте и сперме?       Тэхён оглядывает мат под собой, подмечая частые белые капли, смешавшиеся с кровью и потом, а потом смотрит на Чона, который покрыт теми же жидкостями. Себя оглядывать уж точно нет смысла, чтобы подтвердить слова альфы. – Я бы даже хотел промыть тебя и вылизать, если времени хватит, – ухмыляется Ким, возвращая свою уверенность на место. – Ещё и отсосёшь, не переживай, – сконфуженно бросает младший и первым отправляется в сторону раздевалки.       Кончики губ сами тянутся в широкую улыбку и у одного, и у другого.       Но под омывающей тела водой, конечно же, оба друг на друга порычат и поматерятся, пока скользкие от геля для душа руки будут надрачивать в такт сбившемуся дыханию и частому биению сердец.