21-22.03.2023
~
28 марта 2023 г. в 00:53
Абсолютно все знают, что Дайнслейф самый неприятный человек в офисе. Он приходит на работу прежде самых ранних пташек и уходит позже всех любителей засиживаться до ночи. Злые языки утверждают, что он живёт на работе, а некоторые даже уверены, что он нечто вроде местного злого духа и системы пропусков в одном лице. И то, что он заведует повышениями в должности, бонусными выплатами и штрафами, делает его репутацию только чернее (если это вообще возможно).
Что касается Кэйи, он заместитель и полная противоположность своего пугающего шефа. Он ни разу не был замечен на рабочем месте раньше полудня и позже пяти вечера, галстук для него — не заслуживающая внимания мелочь, а пиджак — практически оскорбление. Застать его в курилке легче, чем в кабинете, зато он дружит с каждым сотрудником, живо интересуется делами и никогда не прочь позлословить. Почему он здесь ошивается? Ну, всё просто! Его названый брат — владелец самого процветающего в городе бизнеса, и Кэйа мог бы позволить себе совсем не работать. Офис для него что-то вроде хобби и причины выйти из дома, чтобы выгулять очередную рубашку, застёгивать которую — смертный грех. Впрочем, как смертный грех выглядят все его брюки и джинсы, потому что одежда, в которую можно влезть без мыла, интересует Кэйю не больше, чем бумажная работа. Которой он, вообще-то, и должен заниматься, но кого это волнует?
Уж точно не Дайнслейфа. Может, за то, что Кэйа здесь работает, господин Рагнвиндр спонсирует какую-нибудь дочернюю компанию, но о таких делах уж точно никто не в курсе. Есть только домыслы, гипотезы и случайные оговорки Кэйи в неформальной обстановке, порождающие ещё больше сплетен и слухов.
И не дай Барбатос, чтобы хоть одна из этих сплетен дошла до Дайнслейфа. Тогда расплаты не избежать.
«Знаешь, что вчера спизданул Хоффман?»
Дайну было бы интереснее узнать, не будь сообщение приложено к фото, на котором Кэйа собирается на работу. Телефон в зеркале прикрывает только лицо; мокрые волосы, липнущие к груди, и всё великолепие от шеи до лобка (то, что ниже, скрывает край раковины) выставлено на обозрение без всякого стыда. Но Кэйе и нечего стыдиться.
Некоторое время Дайн впитывает фото глазами, абсолютно забыв про вопрос.
«Тебе не интересно?» — высвечивается следующее сообщение.
«То, в каком ты придёшь белье, интересует меня намного больше», — отвечает Дайн, как никогда радуясь, что работает в отдельном кабинете. Кэйа живёт с ним почти полгода, но от его селфи всё ещё краснеют уши, как будто Дайн какой-нибудь девственник.
«Снова оскорбления».
Значит, ни в каком.
Подперев голову рукой, Дайн мечтательно уставляется на настенный календарь, где не отмечено ровно ничего интересного.
До прихода Кэйи ещё полтора часа. Можно сделать почти всю бумажную работу на сегодня.
Явление Кэйи происходит как всегда эффектно. Окутанный тонким ароматом дорогих духов и не менее дорогих сигарет, он осыпает коллег дружелюбными улыбками и комплиментами, делает себе кофе и, перебросившись парой слов с теми, кто ждёт своей очереди, удаляется в кабинет Дайнслейфа и громко хлопает дверью.
— Удачного растерзания, — бормочет под нос Гай, которому комплимента сегодня не досталось.
— Все думают, ты меня изводишь, — шепчет Кэйа, пока Дайн, прижав спиной к двери, жадно целует его в шею. — Устраиваешь мне разнос каждое утро…
— Пусть думают, — хрипло отвечает Дайн, втиснув колено ему между бёдер, и сжимает его зад в ладонях. Ягодицы толком не промять, настолько тесные у Кэйи джинсы, — и тем сильнее хочется их снять. — И завидуют молча.
— Хоффман обещал меня озолотить, если займёт твоё место. — Кэйа охотно расставляет ноги шире, трётся пахом о бедро Дайна, наклоняет голову к плечу, подставляя шею новым поцелуям.
— И что ты ответил? — Дайна совершенно не волнует ответ, потому что до его должности Хоффману далеко как до звёзд. Он и со своей-то работой едва справляется.
— Что посмотрим, когда озолотит, и треснул его по рукам.
— Он тебя лапал?
— Вот ещё, у него не та скорость реакции. Он же не ходит дважды в неделю на фехтование.
Дайн тихо смеётся Кэйе в плечо, целует открытые ключицы.
— Иди к себе. У меня созвон через десять минут.
— Целых десять минут! — Наконец закрыв замок, Кэйа опускается на колени и расстёгивает Дайну брюки. — Успею придать тебе немного тонуса.
— Кэйа, ты опять?.. — выдыхает Дайн, но он и сам не хочет отказываться.
Девять минут из десяти Кэйа дразнит его член языком, берёт в широко раскрытый рот и сразу выпускает, только разжигая возбуждение. Дайн тяжело дышит, упираясь ладонями в дверь, и почти не моргает. Каждую минуту своей жизни Кэйа потрясающе красив, но в такие моменты…
Дайн едва не кончает, подумав об этом, но Кэйа отстраняется в последний момент и подталкивает его к столу.
— Уложиться в десять минут я не обещал, — усмехается он.
Дайн сохранял лицо в куда более сложных ситуациях — сохраняет и теперь. Деловой этикет обязывает его держать камеру включенной и сдержанно улыбаться партнёрам, с которыми он ведёт переговоры уже пару месяцев. Может, сделка того и не стоит, учитывая проблематичный характер одного и удивительную наивность второго, но, чтобы принять решение, нужен ещё один, заключительный звонок.
С комфортом устроившись между его колен, Кэйа держит его член в ладонях и тягуче вылизывает головку. Тонкая грань между «приятно» и «я хочу затрахать тебя до обморока» щекочет нервы и придаёт должной решимости. Тратить время на бесперспективные разговоры хочется всё меньше.
— Так какие условия вы предлагаете? — в десятый раз спрашивает вероятный партнёр, и второй начинает яростно кивать. Дайн с трудом удерживается от того, чтобы закрыть лицо рукой. Повторять в двадцатый раз ему совершенно не хочется. — Мы всё ещё сомневаемся, что наши затраты окупятся…
Пока вторая сторона изливает свои сомнения онлайн, Дайн ставит микрофон на мьют.
— Пошли их, — говорит Кэйа, касаясь губами натянувшейся уздечки, и снова обводит головку мягким языком. Дайну отчаянно хочется обхватить его голову ладонями и втолкнуть член ему в глотку. — Иначе мы будем вечно выслушивать это нытьё.
— …может быть, мы пересмотрим контракт, такие проценты нас не устраивают…
— …да-да, качество наших товаров…
— …дерьмо, даже если предложат со скидкой. — Кэйа роняет голову Дайну на колено, маняще смотрит из-под стола. Соблазн становится так велик, что окончить созвон тянет невыносимо. — Ты не для того столько работаешь, чтобы нам поставляли стаканчики для кофе с уродливым логотипом.
Дайн с трудом удерживает улыбку.
— Может быть, соберёмся ещё раз? — предлагает наивный малый. В его чистых глазах нет ни малейшего представления о том, что он вообще предлагает. — Обсудим поправки.
— Боюсь, такие условия не устраивают уже нас, — вежливо говорит Дайн. Кэйа под столом влажно обхватывает губами его член, берёт глубже, толкает в напряжённое горло. У Дайна плывёт перед глазами. — Спасибо за ваше предложение и потраченное время, но я вынужден отказаться от заключения контракта. Хорошего дня.
Он отключается от видеоконференции и роняет голову на сложенные руки.
Кэйа трахает его ртом, и хватает пары минут, чтобы Дайн кончил ему на язык.
То, как Кэйа размазывает сперму и слюну по ещё твёрдому члену, сбило бы с пути праведного даже святого отшельника.
— Вернись домой пораньше, — воркует Кэйа и укладывается грудью ему на колени. Дайн откатывается на кресле от стола, тянет Кэйю к себе, выцеловывает его губы. — Не хочу снова дрочить один.
— Я постараюсь, — обещает Дайн, поглаживая его по щеке. — Иди ко мне.
Опираясь на его бёдра, Кэйа поднимается, расстёгивает джинсы, и Дайн, обняв за талию, ласкает его ртом, коротко постанывая от удовольствия. Кэйа держится за его плечи, комкая в кулаках отглаженный пиджак, просовывает большие пальцы под жёсткий воротничок и часто дышит от удовольствия.
Дайн так любит, когда ему хорошо. И любит, когда его сперма пачкает губы.
— Дайн, — стонет Кэйа, и от этой интонации можно кончить без рук, — я украду тебя в пять вечера, я же не железный. Нет, в четыре.
— Кэйа, я…
Кэйа медленно отстраняется, проводит большим пальцем по его нижней губе.
— Сегодня никаких оправданий. — Он нахально открывает Дайну рот и размазывает горьковатые капли по языку.
— Можем пойти на совещание. В шесть у меня переговоры.
— Совещание, — повторяет Кэйа, глядя на него сверху вниз.
— Мы как раз должны обсудить повышения и премии, — напоминает Дайн. Думать о работе хочется меньше всего, но дисциплину нарушать нельзя, иначе он будет проводить в постели круглые сутки, и ему нескоро надоест. — Но, так и быть, начнём в четыре.
То, что его не принимают всерьёз, Кэйа считает главной своей заслугой. Репутация прожигателя семейного состояния открывает ему все двери, которые по многим причинам закрыты для Дайна, — и в том, чтобы в эти двери входить, нет ничего дурного.
В конце концов, не он глупит, выкладывая в курилке то, что не предназначено для чужих ушей, — особенно если эти уши принадлежат кому-то, кто не заслуживает стопроцентного доверия. А себе Кэйа и недокуренную сигарету не доверил, будь он, скажем, Гаем.
Стоит назвать его имя даже про себя, Гай врывается в курилку так стремительно, будто ждал за дверью, и оглядывается в поисках одинокой жертвы. Кэйа сегодня вполне подходит, но Гай демонстративно его игнорирует: утром его олений взгляд был оскорбительно проигнорирован, а значит, трагические истории о тиране Дайнслейфе на следующие пару недель достанутся другому счастливчику.
На этот раз не везёт Свену — он не успевает вовремя затушить окурок. Гай пристраивается с ним рядом, цепко хватает за локоть и с печальным лицом тянется губами к его уху, так близко, будто собирается поцеловать.
Со взглядом человека, познавшего все грани смирения, Свен закуривает вторую.
— Только недолго, Гай, — просит он, и в его интонациях отчётливо слышится «помогите», — у меня кончается перерыв.
— Всего минуточка времени, — лжёт Гай. Ни одна его исповедь не закончилась раньше чем через десять. — Я только хотел сказать, что Дайнслейф опять…
В пустой комнате, где единственный фоновый звук — тихий стрёкот вентиляции, драматический шёпот Гая достигает каждого уголка. Возможно, его слышит даже единственный во всём бизнес-центре паук, которого Кэйа лично запретил изгонять.
Кэйа тоже закуривает следующую — все истории Гая он слышал, но солидарность не позволяет покинуть беднягу Свена.
— …мне снова не светит повышение, — с возмущённым придыханием сообщает Гай, — и знаешь, почему? Потому что я не одеваюсь так, будто меня вытащили из дешёвой порнухи! Я просто работаю, от звонка до звонка, как проклятый! Я постоянно беру работу на дом! Я стараюсь! Но видит ли это хоть кто-то? Нет, нет и ещё раз нет! Как думаешь, что я должен сделать, чтобы выбиться хотя бы в помощники менеджера?!
— У меня кончается перерыв, — напоминает Свен и умоляюще смотрит на Кэйю. — Понятия не имею, что Дайнслейф может от тебя хотеть…
Кэйа лениво подносит к губам сложенные колечком пальцы и со вкусом обводит их языком. Подавившись смехом, Свен бьёт себя в грудь в попытках изобразить кашель.
— Тебе смешно! — возмущается Гай. — Отец меня не замечал! Коллеги меня не замечают! Я всегда на вторых ролях! Даже девушка меня бросила ради какого-то продавца фруктов!
«А знаешь почему, Гай?» — так и рвётся с языка, но Кэйа деликатно сдерживает сарказм.
— Перерыв закончился, Свен, — холодновато напоминает он и, швырнув окурок в пепельницу, неторопливо направляется к выходу. — Загляни ко мне, когда закончишь.
Свен кидается за ним разве что не бегом.
— Спасибо, Кэйа, — прочувствованно говорит он, когда они заходят в лифт. — Думал, я от него сегодня уже не отделаюсь.
— Всегда к твоим услугам, — шутливо раскланивается Кэйа. Свен хороший парень, может, слишком мягкий и бесхитростный, чтобы пробиться в управляющие, но надёжный и трудолюбивый. У Кэйи уже есть пара идей, где такие таланты найдут лучшее применение. — Гаю стоило бы поработать над своей манерой общения.
— Надеюсь, однажды его заметят, и он станет немного счастливее, — вздыхает Свен.
…и, кстати, работать там, где доход зависит от умения разбираться в людях, Свену стоит запретить отдельным приказом.
До четырёх времени достаточно, чтобы совершить непринуждённую прогулку по офису. Причины у Кэйи всегда разные, и ни одна не вызывает подозрений: большинство сотрудников толком не понимают, чем он занимается, а люди склонны заполнять пустоты в логике окружающего мира первой гипотезой, которая приходит им в голову. Исключений не так много — и они-то Кэйю и интересуют.
Сегодня прикрытием служат поиски Мики. Мика отличный кандидат — он работает недавно, его немногие помнят из-за застенчивого характера, и Кэйа точно знает, что он на другом конце города, дотошно исполняет его личные поручения.
— Кто-нибудь видел Мику? — начинает Кэйа с ближнего к кабинету ряда столов, где сидят кандидаты на звание «проёб года». Хоффман, который так и не научился сворачивать пасьянс, Мишель, красящая ногти на своём годовом отчёте, и Альберт, с рабочей почты целыми днями строчащий любовные письма в фан-клуб известной певицы.
— Мика? — изумляется Мишель. Сегодня она опоздала, сославшись на то, что у неё болит нога, но бинты на щиколотке не помешали ей первой добежать до курьера с бесплатными конфетами и ухватить десяток самых вкусных.
Хоффман игнорирует вопрос: ещё пара ходов, и компьютер выиграет партию, но оптимизм не позволяет начать сначала. Вероятно, оптимизм же удерживает Хоффмана от разбора всех бумаг, которые скопились на его столе.
— Кто такой Мика? — задумчиво интересуется Альберт. Он должен Дайну два договора на подпись ещё со вчера, но едва начат только первый, а в соседнем окне открыт список нежных прозвищ для девушек. Кэйа надеется, что фан-клуб Барбары Пегг никогда не передаст своему айдолу эту чудовищную графоманию.
Кэйа отправляется дальше. Подружки Грейс и Виктория, трудолюбиво отвечающие на сообщения клиентов, и их новенькая подопечная Анна избегают атаки — не стоит мешать людям работать. По той же причине Кэйа не заходит в уютный закуток, где сидят его любимчики — молчаливые и упорные ребята, ответственно относящиеся к своим обязанностям.
Около кухни располагается «сомнительный сектор», как его именует Кэйа: офисное чистилище, откуда можно отправиться или на повышение, или в благополучный тихий уголок, или под крылышко к Мишель и Хоффману (вероятно, на место Альберта). Сюда Кэйа наносит несколько точечных ударов.
— Не знаешь, где Мика? — риторически спрашивает он, придирчиво выбирая стаканчик для кофе. В стопке один грязный: Хопкинс уверен, что всё в мире ради блага природы следует переиспользовать (кому-то другому и за ним).
— Мика? — восклицает Хопкинс, первая партия в любом разговоре. — Та красотка из курьерской службы?
Уволен. К сожалению, не из-за грязных стаканчиков, а по причине отвратительной памяти на имена, названия компаний и сроки исполнения обязательств.
— Её зовут Катрисса, — тут же поправляет Ульфр. — Неудивительно, что она тебе представилась фальшивым именем. Она никому не отдаёт своё сердце. Даже мне! Но я ещё сделаю для неё что-нибудь действительно потрясающее!
Остаётся в чистилище ещё на месяц.
— Даже какую-то женщину из курьерской службы все знают, а я работаю здесь почти год, и меня даже коллеги не запоминают, — на половину офиса вздыхает Гай.
Завтра отправится на место Альберта состязаться с Мишель в сочинении историй о несправедливом шефе Дайнслейфе. Победитель получает в подарок рекомендацию на следующее место работы, подписанную лично Кэйей.
— Мика? Видел его утром, — отвечает Свен, всё это время напряжённо раздумывавший. — Он передал мне документы для курьерской службы, чтобы не отвлекать шефа. Я не стал спрашивать, куда он поехал.
Отправляется в райский тихий уголок сразу после удвоения зарплаты.
— Спасибо, Свен, — искренне улыбается Кэйа и включает кофемашину, делая вид, что не замечает испепеляющего взгляда Гая.
Чтобы не создавать ещё больше шума, подошедший за чаем Лоуренс машет Кэйе рукой и заслуживает благосклонный кивок.
— Лоуренс, — окликает Свен, когда кофемашина унимается, — не знаешь, где Мика? Кэйа его искал.
— Мика? Сегодня где-то на севере. Точно не скажу, но утром у него были дела в районе собора. Могу спросить. — Всезнайка Лоуренс уже тянется за телефоном, но Кэйа его останавливает.
— Не беспокойся. Оставлю ему сообщение.
Идеальный офис-менеджер. Десять комплиментов вне очереди.
— Кстати, где Годвин? — слышит Кэйа, неспешно попивая кофе по пути к своему кабинету. — Он с кем-нибудь выходил на связь?
— Годвин? Он разве не пропал? — Вездесущая Мишель возникает рядом с кофемашиной, стоит Кэйе удалиться на безопасное расстояние. — Я слышала, он исчез вместе со всеми контрактами.
— Уверен, он просто где-нибудь заблудился, — качает головой Свен. — И теперь ему стыдно позвонить в офис.
— Даже о каком-то курьере все помнят! — тут же вклинивается Гай. Завязывается оживлённый разговор, полный фантастических гипотез об исчезновении Годвина, и, пока никто не обращает внимания, коварный Хопкинс снова подсовывает в стопку использованный кофейный стаканчик.
Имидж — его главный инструмент, поэтому работает Кэйа исключительно за закрытыми дверями. Он перепроверяет важные договоры, отслеживает, где и почему задержались грузы, бегло просматривает претензии от партнёров и ответы на них, пишет несколько писем и отправляет Дайну на почту короткую заметку, какие обнаружил проблемы и на что стоит обратить внимание. Время дорого, время, которое они с Дайном могут провести наедине — ещё дороже.
Кэйа так увлекается анализом логистических проблем, что не замечает, как пролетает время. Только стук в дверь напоминает ему о том, что уже четыре.
— Кэйа, шеф ждёт тебя в конференц-зале! — сообщает Лоуренс.
— Скажи, что после перекура сразу иду к нему!
Пока он катается на лифте, пройдёт достаточно времени, чтобы Дайн обдумал его сообщение, а офисные сплетники от души предались сочинительству. В отличие от Кэйи, фантазии им не занимать.
К счастью, в курилке никого. Прислонившись к стене, Кэйа вытряхивает из пачки предпоследнюю сигарету, прикусывает фильтр и щёлкает зажигалкой. Паук у него над головой штопает свою сеть, в нескольких местах порванную сквозняком и очередной шальной мухой. Интересно, он когда-нибудь устаёт?
Кэйа прикрывает глаза, глубоко втягивает дым. От утреннего желания украсть Дайна из кабинета в постель и следа не осталось. Такими темпами они все два часа проспорят о работе. К чему лгать — трудоголизм заразителен.
В офис Кэйа поднимается в отвратительном настроении. Всё, что его занимает — банкротство надёжной компании-подрядчика, жалобы клиентов на просроченные поставки и очередной проёб Хоффмана. Всё по отдельности — неприятно, одновременно — уже проблема.
— Дайн, — решительно говорит он, закрыв за собой дверь конференц-зала, единственного в офисе помещения с полной звукоизоляцией, — мы должны передать работу с сертификатами кому-то другому. Наши контейнеры неделю стоят на границе с Ли Юэ из-за ошибки в документах, с таможни прислали два официальных запроса, но они осели где-то у Хоффмана на столе. Клиенты из Гавани несколько раз жаловались, что не получили товар в срок, вот только Гай поленился проверить, где груз, и ответил отпиской по скрипту. Если бы я случайно не заметил, что нам не пришёл новый сертификат, мы бы потеряли ещё одного крупного покупателя. И знаешь, что? — Он от избытка эмоций вмазывает кулаком по стене. — Завтра этих двоих здесь не будет, даже если мне тоже придётся уйти!
Тяжело дыша от злости, он смотрит на Дайна в ожидании реакции.
— Хочу, чтобы ты ещё кое-что посмотрел, — спокойно говорит Дайн и кладёт на стол несколько листов. — Вот здесь.
Кэйа подходит, щурится на мелкий шрифт в распечатке, пытаясь справиться со злостью и переключиться на работу, — но Дайн закрывает ему глаза ладонью и притирается сзади.
— Я прочитал твоё письмо, — от его горячего шёпота у Кэйи вздыбливаются волоски на затылке, — ни одна проблема не важна настолько, чтобы тебе пришлось ставить условия. Тем более такие.
Он давит Кэйе между лопаток, вынуждая лечь грудью на стол, задирает ему рубашку, проводит ладонью по животу, просовывает пальцы под пояс джинсов. У Кэйи окончательно сбивается дыхание. От злости и возбуждения он настолько на взводе, что не знает, чего бы хотел больше — трахаться или драться. Дайн мог бы обеспечить ему и то, и другое, но…
— Обожаю запах твоих сигарет. — Дайн целует его в шею, медленно проводит языком к плечу, и у Кэйи подкашиваются колени. Он прогибается в пояснице, чтобы ещё теснее прижаться задом к стояку под строгими брюками; член твердеет настолько, что Кэйа стонет почти жалобно — ему так хорошо и так больно в облегающих джинсах.
Дайн щадит его — не дразнит, сразу расстёгивает молнию, стягивает пояс до колен, а потом, прижавшись всем телом, заставляет Кэйю взяться за дальний край столешницы. Она широкая настолько, что можно зацепиться только кончиками пальцев; приходится лечь щекой на отполированное дерево и прижаться к нему грудью. От давления на затвердевшие соски член мучительно тяжелеет, и Кэйа требовательно расставляет ноги шире.
— Дайн, — хрипит он так, будто просит помощи, а не секса, и вскрикивает — Дайн раздвигает ладонью его ягодицы, щедро выдавливает лубрикант, размазывает по яйцам. — Дайн!
Взяв его за талию, Дайн медленно втискивает в него член — и, если судить по частому дыханию, это последнее на сегодня, что он собирается сделать медленно. У Кэйи почти нет пространства для движения, но он всё равно пытается податься навстречу, получить как можно больше и как можно скорее.
Вторым толчком Дайн вставляет ему до упора. Кэйа выпускает край стола — пальцы уже дрожат от напряжения, — но Дайн ложится на него всем весом, прижимает его запястья ладонями.
— Никто не смеет тебя расстраивать, — рычит он над ухом; Кэйа повторил бы в его адрес те же слова, но ему нравится, когда Дайн злится. Это случается нечасто, и каждый раз Кэйа оказывается затрахан настолько, что до конца недели не приезжает в офис. Лучшие дни. — Никто не смеет прикасаться к тебе против воли. Никто не смеет отвлекать тебя бессмысленными разговорами. Никто не…
Дальше Кэйа не слышит — он со сдавленным криком кончает, извиваясь под Дайном так, что столешница врезается в низ живота. Дайн в последний момент отстраняется, проводит мокрым от смазки членом по его пояснице, и Кэйа, дрожащий, всё ещё стонущий, чувствует, как сперма брызжет ему на зад и на ягодицы, и как Дайн растирает её ладонью.
— Что скажешь?
Вытянувшись на ковре под столом, Кэйа берёт у лежащего рядом Дайна распечатки, на которых они только что трахнулись.
— Самопрезентации для продвижения в должности? — усмехается он. — Ты всё-таки решил мне показать?
— Подумал, тебе понравится, — сдержанно улыбается Дайн.
— «Я хочу стать руководителем, потому что способен принимать решения в критически важных ситуациях и всегда держу ситуацию под контролем»… Врунишка Хоффман, — фыркает Кэйа. Он уже не злится — приятная истома во всём теле не способствует. — Так-так, что нам поведает Гай? «Несмотря на то, что мой вклад в дела компании со стороны может показаться скромным, от моего труда зависят отношения с важными клиентами…» — С долгим вздохом Кэйа накрывает распечаткой лицо. — Именно поэтому важные клиенты близки к тому, чтобы эти отношения с нами разорвать.
Дайн тихо хмыкает, снова кладёт руку Кэйе на низ живота. Передвинув его ладонь себе на член, Кэйа пробегает остальные сочинения в распечатке. Альберт считает своей сильной стороной невероятное красноречие, Мишель жаждет прибавки к зарплате за частые переработки, скромный Свен упоминает только то, что ему хотелось бы развить свои компетенции. В самом конце одна строчка Мики.
— «Я не прошу ежегодного повышения, потому что моих навыков недостаточно», — читает Кэйа и, скомкав распечатку, швыряет её куда-то в сторону корзины для бумаг. — Повышаем сразу.
— Согласен, — шепчет Дайн, двигаясь ближе. Кэйа за галстук тянет его на себя, целует, трётся грудью о его грудь — и Дайн снова ложится на него, вталкивает член между бёдер, тесно сжатых перекрутившимся выше колен джинсами. Просунув руки ему под пиджак, Кэйа комкает в кулаках накрахмаленную рубашку, ловит зубами белый воротничок. На его счету немало откушенных пуговиц, но Дайн не обижается. Кэйа вообще не может припомнить, чтобы Дайн на него обижался.
— Кэйа, — с нежной усмешкой шепчет Дайн и, поймав его за подбородок, целует, так глубоко, так жадно, что у Кэйи, хоть он и лежит, снова начинают подрагивать колени. — Оставь в покое мою рубашку. Лучше укуси меня.
Задыхаясь от возбуждения, Кэйа стягивает его пиджак до локтя, сладко впивается зубами в плечо — ровно настолько, чтобы остался небольшой, никому, кроме них двоих, не заметный синяк. Тихий стон вырывается у Дайна почти против воли, и Кэйа чувствует, как по внутренним сторонам бёдер стекает сперма.
— Дайн, — хрипит он, отчаянно притискивая Дайна к себе за поясницу и толкаясь членом ему в живот, — Дайн… Дайн!..
Оргазм прокатывается по телу горячей освобождающей волной; ловя ртом воздух, Кэйа прикрывает глаза.
— Поеду домой, — сипит он. — На такси.
— Нет, — говорит Дайн ему в плечо.
— Если есть срочная работа, могу подключиться ночью.
— Я плохо на тебя влияю. — Дайн тяжело приподнимается на локте, смотрит ему в глаза, и Кэйе сразу становится спокойно. — Переговоры в шесть отменились. Поужинаем где-нибудь по пути домой?
— Домой? Раньше полуночи? — ухмыляется Кэйа. — Ты ли это, Дайнслейф, шеф-тиран?
— Кто знает, — с постным лицом отзывается Дайн. — Но если будешь подвергать сомнению мои решения, придётся насильно купить тебе огромный букет лилий.
— Если ты так жесток, чтобы заставить меня пить то кошмарно дорогое розовое шампанское, я сейчас же увольняюсь!
Дайн тихо смеётся, уткнувшись ему в грудь, сжимает его в объятиях как самое драгоценное сокровище; может, если бы другие сотрудники знали его с такой стороны…
Но Кэйа сохранит эту тайну для себя одного.
— Страшные слухи не лгут, — ворчит Кэйа, когда Дайн с трудом выпускает его из объятий, чтобы выключить первый будильник. — Ты меня растерзал.
— Правда? — Дайн снова прижимается к нему сзади, сонно целует в шею и плечи, и Кэйа разнеженно стонет. У него ноет поясница, соски всё ещё слишком чувствительные — уважительная причина, чтобы валяться в постели до вечера, а вот от того, что валяться в ней придётся одному, действительно больно.
Он заводит руку назад, гладит Дайна по шее и между лопаток, трётся задом о его медленно твердеющий член.
— Останься со мной, — шепчет он, рассчитывая максимум на поцелуй. Второй будильник вот-вот зазвонит, а значит, Дайн пойдёт в душ, даже если попытаться его связать.
— Как скажешь, — тихо отвечает Дайн ему в губы.
Смысл его слов доходит до Кэйи только после долгого поцелуя.
— Ты не поедешь в офис?
— Ну, — с невинным видом фыркает Дайн, — я чувствую потребность во внеочередном совещании. Скорее всего, не одном.
Он тянется выключить будильник, и Кэйа под ним переворачивается на живот и соблазнительно потягивается.
К счастью, заразен не только трудоголизм.