Раз птичка, два птичка

Джейсон уверен, что бессонница — одно из самых отстойных состояний, которые можно испытывать. Дурацкий рассинхрон: организм уже заебан в край и настойчиво требует отдыха, а глупый мозг, хоть уже с трудом переваривает поступающие извне сигналы, никак не может довести протокол «выкл» до конца. Он курит на крыше, рассматривая мерцающие огни ночного Хэйвена, сомнамбулой слоняется по квартире, листает лежащие на столе журналы. Когда последнее средство оказывается неэффективным, Джейсон сдается. Прикрыв дверь спальни включает телевизор — в настолько не прайм-таймовое время наверняка должны крутить кучу занудных усыпляющих передач. Выбор падает на Нэшенал Джеографик Уайлд. Достаточно тихо, достаточно медитативно. От документалки о райских птицах Новой Гвинеи его отвлекает движение слева. — Джей? — волосы Дика антеннками топорщатся во все стороны, на скуле четко отпечатан треугольный след от подушки. Поднять — подняли, а разбудить забыли. — Ты чего не спишь? Опять бессонница? — Ага. Черт, я слишком шумел? — Ерунда, — Дик трет узкие заплывшие глаза и зевает так, что хрустит челюсть, — мне все равно вставать через полчаса. Вообще-то при его режиме жизни — даже тридцать минут — довольно немало. У Джейсона нет ничего кроме Красного колпака. Ему нет нужды в поддержании образа примерного гражданина. Джейсон Питер Тодд официально мертв уже много лет, пусть таким и остается. Дик — дело иное. Джейсон до сих пор не понимает, для чего ему служба в полиции. Не ради денег уж точно — на зарплату детектива не пошикуешь. Но не могли же Дик или Брюс всерьез надеяться на то, что один человек — пусть даже такой — сможет изнутри изменить полицию Хэйвена. Торчать там даже ради добычи информации — дело сомнительное. Бладхэйвен — тот самый случай, когда проще залить поле бензином и поджечь, нежели выкорчевывать сорняки руками. Этот город — случай безнадежный во всех смыслах. Но если Дику что-то втемяшится в башку, то выбить это из него практически невозможно, так что Джейсон просто мирится со второй работой Дика как с данностью, следя, чтобы Пташка не падала с жердочки от усталости. — Иди сюда, — Джейсон похлопывает по дивану рядом с собой. Дик плюхается рядом, укладывает голову на плечо и натурально мурчит как кошак. Джейсону нечасто удается поймать Дика таким расслабленным и ленивым. Все его тело — непрерывное движение. Дик подкидывает и ловит ногами телефон, из обычного переодевания с удовольствием устраивает акробатическое стрип-шоу и даже в очереди на кассе в магазине не стоит на месте спокойно, раскачиваясь на пятках и переминаясь с ноги на ногу. Сонные размышления о практически незаконной гибкости Дика Грейсона и ее применении в быту прерывает громкая трель. На экране потешно топочет тонкими лапками небольшая антрацитово-черная птичка на фоне густого покрова тропического леса. Вкрадчивый закадровый голос рассказывает, что таким криком самец чудной райской птицы созывает самок для брачного танца. А потом, когда долгожданный зритель приземляется на соседнюю ветку, птичка распускает пышный шейный воротник и превращается в гребанную черную дыру. Длинная полоса блестящих синих перьев на грудке и точки «глазок» делают ее смутно похожей на… — Гляди какая прелесть, — хихикает Дик, кивая на токующую птичку. — Ага. Кого-то она мне напоминает, — соглашается Джейсон и поворачивается к Дику. — Кого-то, кто так же нелепо подкатывает яйца. — Э-э, да? Кого? Дик несколько секунд хлопает ресницами, а когда Джейсон не выдерживая, расплывается в улыбке, с силой бьет по бедру. — Не смешно, мистер остряк. — Что, совсем? — не прекращает ухмыляться Джейсон. Дик закутывается в одеяло по самые ноздри, пялится сердито перед собой. Джейсон сдерживается, чтобы не назвать его Гусеница Грейсон. Что поделать, он с малолетства любит и умеет доводить окружающих своими шуточками. Мастерство виртуозно капать на нервы у него не отняла ни гробовая доска, ни Яма Лазаря. — Ладно. Немного забавно, — посмеиваясь, признает Дик, сменяя напускной гнев на милость. Подумав, спрашивает. — Это правда было нелепо? — Ты три месяца вился вокруг меня, не решаясь сказать: «Джейсон! Секс!». — Между прочим, я… Они одновременно оборачиваются на звонкий триумфальный визг. Пернатый кавалер наконец добивается своей цели и запрыгивает на подругу. Ведущий с благоговейным придыханием описывает, как потом самка будет строить гнездо, высиживать яйца, кормить птенцов… — Ха! — разражается победным возгласом Дик, будто это он только что завалил цыпочку, — сработало! Не такая уж и плохая стратегия! — Да-да. Вы оба молодцы. А теперь чисть свои перышки и лети на работу. Дик смеется счастливо, надувает грудь и вдруг свистит переливчато — высоко и пронзительно. Джейсон сразу узнает этот клич. Утренней песне малиновки маленького Джейсона научил Дик одним душным летним днем, когда они валялись на траве на заднем дворе особняка, а воздух вокруг дрожал прозрачным маревом. Не самый полезный навык в каменных джунглях Готэма или Бладхэйвена, но зато это мгновение навсегда осталось в его памяти ярким теплым воспоминанием. Не так уж много их у Джейсона было в детстве и юности. Джейсон одним глазом смотрит в телевизор, а другим — как Дик ходит по дому, собираясь. В кои-то веки — его стараниями — Дик съедает полноценный завтрак, а не хлопья из сахара и красителей. — Не забудь включить охранные системы, если будешь уходить через окно. И постарайся поспать хотя бы пару часов. Пожалуйста. Дик оставляет на щеке слюнявый отпечаток поцелуя и уносится, звеня ключами. Джейсон еще несколько минут бездумно рассматривает цветастых экзотических птиц, а потом решает последовать совету Дика и врубает бизнес-канал. Лайфхак действует — вырубается Джейсон еще до того, как срабатывает таймер телека. Под ползущие вниз графики и столбики он погружается в крепкий сон без сновидений.