Интимная жизнь Ирие Шоичи

      Бьякуран снова загрузил его какой-то мелочной работой на ночь глядя:       – Кикё-чан, посмотришь? Тебя ведь не затруднит?       – Конечно, не затруднит, Бьякуран-сама.       – Вот и славно! Давно пора этот мусор разобрать, но у меня самого нет времени. Что бы я без тебя делал!       Хранитель облака не в восторге от вверенного ему задания – это ведь так банально и откровенно скучно! Но Кикё прекрасно понимает, что, с одной стороны, это форма поддержания порядка и субординации, а с другой – тонкая игра, правила которой ему пока что неизвестны, но он эти правила уже заранее принял. Бьякуран любит игры и логически продуманные ходы, Кикё – тоже. Файлы на жестких дисках, которые ему предстоит просмотреть и определить, что из этого может быть полезным, а что уже не представляет никакой ценности, хранителю облака совершенно не интересны – вряд ли там что-то стоящее, иначе Бьякуран бы не вручил их ему так легко, даже если он доверяет своему хранителю. Но просмотреть нужно. И не только потому, что это просьба босса. А потому, что Кикё привык быть полезным. Даже если это бесполезная мелочь. Даже если эта мелочь займет у него всю ночь. Наверное, потому он и лучший, что умеет, как никто, справляться с подобными мелочами. Да и в принципе с любой прихотью Бьякурана. Благо, что последний никогда не переступает разумную черту в своих играх и капризах, что определенно добавляет очков к уважению.       Ну и если уж заниматься подобной работой, то почему бы не сделать это с комфортом? Бьякуран ведь не запрещал. Так что сначала – в душ, привести себя в порядок, погасить весь мешающий в спальне свет – не обязательно сидеть всю ночь в офисе, когда можно взять с собой ноутбук. Тем более, в кабинетах Кикё рассиживаться не любит еще со времен предыдущей работы. А вот вольготно расположиться в постели среди мягких подушек, прихватив с собой бутылочку дорогого красного итальянского вина – это даже и на работу-то не похоже.       Даже бегло просмотрев архивы, Кикё понял, что все они содержат записи исключительно об одном человеке – Ирие Шоичи. Причем большинство из них носят частный характер: старые переписки, новые переписки, отрывки аудио и видео-разговоров – совершенно бессодержательные и скучные. Забавляет лишь тонкая игра слов Бьякурана, когда значение понимаешь. А Шоичи явно не понимает, принимает все за чистую монету. Наивный. Кикё усмехается, делая небольшой глоток вина. Конечно, он знает, что Шоичи предатель и шпионит для Вонголы, как и знает, что Шоичи специально был отправлен в Японию, чтобы Бьякуран дальше продолжал с ним играть по своим правилам. Знает ли Шоичи, что он провалился? Вряд ли. Он больше не друг, не офицер Мильфиоре, не часть семьи. Теперь он – трофей. Бьякуран обожает коллекционировать всякие мелочи: технологии, кольца, артефакты, людей... А зачем нужна коллекция, если не собираешься ее никому показывать? Вот Бьякуран и показывает. Возможно, Погребальные Венки тоже лишь часть его коллекции. Но одно дело, когда знаешь об этом и добровольно соглашаешься, другое – когда жертва не подозревает о своей роли и тешит себя наивной мыслью, что ещё что-то может контролировать. Это подло. Настолько цинично и подло, что в этом даже есть что-то прекрасное и завораживающее.       Среди всего этого мусора находится парочка неподписанных файлов – только дата. Одна запись сделана несколько лет назад, вторая свежая. Логично начинать по порядку – с более старой записи. У видео крайне плохое качество и слов не разобрать, будто снимали откуда-то с темного угла. И судя по интерьеру, действие происходит не на базе Мильфиоре. Скорее всего, это кампус университета, в котором учился Бьякуран. Да, он выглядит определенно моложе, проще, человечней... Шоичи тоже выглядит совсем молодым. Кажется, они во что-то играют. Игра в Чойс на интерес? А какой интерес? Ответ на вопрос находится сразу – как только Шоичи неуверенно стягивает с себя толстовку, медлит, а затем нерешительно и нехотя принимается расстегивать свои джинсы. Шоичи как раз видно хорошо, Бьякурана – не очень. Но это и не столь важно для понимания происходящего. Кикё не видит лица Шоичи, но по языку тела понимает, какой дискомфорт, стыд и смущение испытывает парень. Может, он действительно даже краснеет – это было бы мило. Но рыжие не в его вкусе, как и закомплексованные пугливые парни в очках – в чем смысл ломать то, что уже и так сломано? Зато, кажется, такие во вкусе Бьякурана. Или Шоичи просто особенный. Что-то же он в нем изначально нашел, подпустив предателя к себе настолько близко?       Кикё начинает сомневаться, стоит ли смотреть видео до конца, когда действие явно движется к более интимному продолжению: вот уже и рука Бьякурана мягко, но властно и по-хозяйски ложится на чужую шею, снимает с лица Шоичи очки. И судя по всему, это уже не первый эпизод подобных игр – Ирие трясется, как осиновый лист на ветру, но он не противится, оказываясь почти полностью обнаженным на диване под нависшим сверху Бьякураном. От страха или от волнения он так напряжен? Хотя Кикё это совершенно не интересно – он не из тех, кто любит подглядывать за чужой интимной жизнью. Тем более босса. И смотреть продолжение ему откровенно не хочется. Заглядывать в трусы Бьякурана – это не то, о чем Кикё всю жизнь мечтал. Но вряд ли это видео попало к нему случайно – Бьякуран бы не оставил личное домашнее порно ему, просто забыв о существовании подобной "мелочи". Бьякуран не идиот и рассеянностью никогда не страдал. Значит, это зачем-то нужно. И это явно не намек – захотел бы Бьякуран интимной близости с одним из Погребальных Венков, он бы заявил о своем желании как-то по-другому, более явно. И Кикё наполняет свой бокал до краев – если смотреть такое, то только в нетрезвом виде!       Закуро уже надоело. Все надоело! Надоело уныло проводить почти каждый вечер и откровенно маяться ничем. Не то чтобы у него нет никаких интересных дел и заданий совсем, но душа, и не только, требовали другого. Хранитель облака вечно от него ускользает. Вот уж точно неуловимое облако! И кажется, даже разговаривать с ним перестал. Не то что играть или нечто большее. "Не сейчас, занят", – дежурная фраза, брошенная на ходу. Обидно. Приходится самому себя развлекать. Обычно Закуро предпочитает к хранителю облака не лезть без веской причины – это или ничем хорошим не заканчивается, или Кикё просто отшучивается и скрывается в неизвестном направлении. Кикё предпочитает, чтобы инициатива в их "отношениях" принадлежала исключительно ему. Но Закуро тоже ведь не железный! И его терпение может лопнуть. Знал же, с кем связывается – изволь теперь нести за это ответственность. К тому же сегодня суббота. Все нормальные люди в субботу отдыхают. Пусть они и не нормальные, но можно же притвориться, что это не так? И побыть нормальными. Или почти...       – Закуро, я немного занят, – кидает Кикё, даже не взглянув, как только хранитель урагана объявляется на пороге его спальни. Надо же, даже дверь не запер – спать, видимо не собирается. Чем он таким сверхважным занят в своем ноутбуке, полулежа в постели? И почему он не может заниматься этим вместе с Закуро? Впрочем, хранителя урагана совершенно не волнует, что там у Кикё за работа по ночам. Интересно другое:       – Ага. Может, и меня займешь тем же? – усмехается хранитель урагана, бросив взгляд на бокал в его руке. Кикё все же удосужился посмотреть на незваного гостя, приподнять вопросительно бровь и тут же молча закатить глаза – Закуро уже здесь и вряд ли теперь отстанет. Придется смириться с его присутствием и надеяться, что он просто допьет вино из бутылки, как он обычно делает от недостатка внимания, и от скуки уснет рядом. Несколько секунд поколебавшись, Кикё приглашающе похлопывает по постели. Да и ничего ведь плохого не случится, если Закуро немного побудет рядом – он не будет смотреть то, что происходит на экране монитора. Просто потому что, ему всегда было слишком скучно пялиться в экран. А Закуро уже расплывается в довольной улыбке и подходит ближе. Не подходит – медленно подкрадывается, на середине пути уже опускаясь на четвереньки, подползая, словно хитрый кот, планирующий напасть на добычу. Ну нет, Кикё с вином, расслабленный и мягкий, в таинственном черном шелке и приглашает к себе на постель – нельзя упустить такую возможность, чем бы он там ни занимался! Тем более, это чертовски соблазнительно. Когда еще он бывает таким соблазнительным? Всегда! Но сегодня особенно... И вот уже губы хранителя урагана скользят по худой лодыжке, по голени, мягко касаются обнаженной коленки.       – Я тебе разрешил просто побыть здесь, – останавливает его Кикё, ступней упираясь в плечо хранителя урагана, когда тот уже собирается подняться с лаской выше. – Закуро, мне правда сейчас не до этого... Ах! – чувственный укус на внутренней стороне бедра, касание горячего языка, влажный след на коже, теплые чуть шершавые ладони уверенно скользят по ногам... Закуро настойчив. Просто вино его не устроит. И Кикё начинает осознавать, что близости ему иногда тоже не хватает, да и под складками тонкой ткани стремительно нарастает напряжение – тело реагирует на прикосновения быстрей, чем мозг. Да, иногда нужно отдыхать. Ладно. Пусть Закуро поиграется, как обычно. Только немного. Потому что заниматься сексом под домашнее порно Бьякурана – это не выглядит верным решением. А там как раз разворачивается самое настоящее порно, только характерных стонов не хватает – звук на видео так лучше и не стал. Зато Шоичи снова видно прекрасно, как он из только что трясущейся ивы на ветру превратился в совершенно развратное существо, без всякого стеснения, чуть приподнявшись на локтях, раскрасневшись уже не от смущения, упоенно сосет член нависшего над ним Бьякурана. Да еще как сосет! Если бы Закуро ему так отсасывал каждый раз, может, Кикё бы приглашал его в свою постель чаще. Впрочем, нет, не приглашал бы.       Закуро на происходящее в мониторе и правда не обращает никакого внимания – он занят исключительно одним человеком. И Кикё зарывается пальцами в густые красные волосы, прижимает хранителя урагана небритой щекой к своему бедру, словно большое домашнее животное. Закуро для него и есть домашнее животное, дикое и необузданное, которому постоянно нужно показывать, где его место, но именно таким он и интересен. Еще больше забавляет то, что Закуро не гей. Никакого интереса к мужчинам не проявлял и не проявляет. Кикё, впрочем, тоже – ему в принципе никакие отношения не интересны. Он мог бы комфортно довольствоваться только собой. Но зачем-то они оба вступили в эту нелогичную связь, противоречащую всем законам их природы. Не друзья, не любовники, даже не партнеры, в обычном понимании этих слов. Просто какой-то странный и порочный симбиоз, возникший совершенно случайно и продолжающий существовать сам по себе. Неужели Закуро из пяти тысяч своих подчиненных не нашел бы тех, кто удовлетворил бы все его извращенные потребности? Да он мог бы любовниц каждый день менять. И менял. Но зачем-то сдался в руки хранителю облака со всеми потрохами.       – Соскучился, мой хороший? – может, пара бокалов вина, уже разогревших кровь, так на него подействовали, что Кикё становится более сговорчивым, мягким и менее принципиальным. Может, ему банально не хотелось досматривать до конца видео без "моральной поддержки", но он уже прижимает к своей груди голову Закуро, получившего одобрение на дальнейшие действия и инициативу, стремительно поднимавшегося по его телу выше. Гладит его шею, за ухом, затылок, под подбородком, словно и правда большое животное. А тот вовсю ластится в ответ, трется щетинистой щекой, ловит губами ласкающую ладонь, игриво прикусывает и касается языком тонкого запястья. Закуро так же падок на ласку, как и на боль. И действительно чувствуется, что он уже истосковался без внимания и близости, но сдерживается, стремясь насладиться сначала моментом почти невинных прикосновений – это такая редкость, когда Кикё позволяет вот так просто прикасаться к нему, самому скользить по его телу руками, трогать и целовать там, где хочется.       Закуро ловит зубами пояс халата и тянет за него, развязывая слабый узел, раздвигает тонкий шелк, соблазнительно струящийся по телу в неярком свете ночника, с минуту любуется открывшимся перед ним видом – Кикё хорош. Определенно хорош во всех местах. Особенно в тех, которые может видеть только хранитель урагана – и это так приятно тешит его самолюбие, что ему только в радость отвечать на подобное доверие всей своей страстью. И вновь касается губами, осторожно, будто с опаской, мягкой гладкой кожи внизу живота, двигается чуть выше, ладонями обхватывая бока и скользя по ним. Подхватывает под лопатки и стягивает Кикё на постель, укладывая его полностью на спину, так что Кикё, наконец, отвлекается от происходящего на экране и смотрит уже на хранителя урагана.       – Осторожно, – он тихо смеется, хватаясь рукой за чужую шею, чуть не пролив вино на подушки – тонкая струйка испачкала запястье, потекла по предплечью, пара капель упала на обнаженную грудь. А Закуро завороженно наблюдает, словно находясь под гипнозом, за почти полным бокалом в изящных пальцах, за красноватой дорожкой, образовавшейся на бледной коже, и собственная фантазия рисует ему совершенно развязные и возбуждающие картины, которые очень хочется воплотить в жизнь. Закуро припадает к тонкому запястью губами, собирая с него капли вина, языком скользит по предплечью, слизывая кисло-пряную дорожку. Поднимается выше, мягко забирает бокал из дрогнувшей руки и медленно выливает его сверху под удивленный вздох. Откровенно любуется, как темно-бордовое вино тонкими косыми линиями струится по красивой крепкой груди, по длинной шее, собирается между ключиц, стремится вниз по подтянутому напряженному животу и собирается в ямочке пупка. И тут же припадает к коже губами, широкими движением языка неспешно слизывает каждую винную дорожку, сцеловывает и ловит губами капли по коже, игриво обводит языком напрягшийся сосок. Пригубляет из бокала немного, чтобы сразу, пока еще чувствуется на языке приятная прохлада, припасть к чужим теплым губам в неторопливом поцелуе, медленно, горячо, но со вкусом, слизывая и с них струящиеся дорожки вина. И в ответ на свою шалость получает тихий стон прямо в губы, прижавшись так близко, ощущая все возбуждение Кикё, упирающееся в его живот. И улыбается в поцелуй довольный реакцией. И снова принимается вылизывать шею, ключицы, подбородок, зарывшись пальцами в густые бирюзовые волосы у основания затылка, потянув, заставляя откинуть голову. Сладко. И никакого сопротивления. Закуро чувствует, что уже сам не выдерживает и готов кончить лишь от того, как хранитель облака плавится в его руках, непривычно чувственный, открытый. Господи, наверное, это лучшее, что могло быть в его жизни!       Закуро отпускает чужие волосы и спускается ниже, хоть и совсем не хочется сейчас отрываться. Но там тоже осталось еще много интересного и нетронутого. И медленно выливает остатки прохладного вина на напряженный член. Ловит очередной чувственный вздох, любуется, как багровые капли стекают по удивительно красивому органу. Настолько правильной гармоничной формы, длины и размера, что невозможно сдерживать свое желание взять его в рот. И Закуро берет! Сначала аккуратно, будто осторожничает, слизывает вино с члена хранителя облака. А затем уверенно скользит по всей длине, добирается до головки, умело обводит, играет, лижет, целует, ласкает, мягко обхватывает и вбирает глубже - все, как Кикё любит, – медленно и неторопливо, уделяя внимание каждому миллиметру чувствительной плоти. Дразнит, долго дразнит самый кончик, прежде, чем жадно сделать несколько уверенных движений, вбирая в рот до самого основания – так хорошо. Член длинный и упирается в самое горло. Конечно, Закуро далеко не сразу освоил этот трюк и научился подавлять рвотный рефлекс, но в том, что касается секса, он оказался крайне способным, прилежным и старательным. Особенно, когда с губ хранителя облака срывается тихий полувздох-полустон, а его бедра непроизвольно напрягаются и пальцы сжимают красные волосы на затылке сильней. Закуро выпускает влажный от слюны член изо рта, специально картинно-медленно, чтобы юрко спуститься вниз, сжать пальцами бедро хранителя облака и поймать губами гладкую мошонку, куда тоже стекли капли вина. Кикё и в таком месте тоже поразительно красивый и аккуратный, так что Закуро снова старается, не торопится, вылизывает нежную кожу тщательно, пытается втянуть в рот упругие яички, вырывая из груди любовника очередной стон, который звучит гораздо откровенней и громче, и чувствует, как Кикё напрягся, член дрогнул, мошонка подтянулась, с головки потекла капля прозрачной смазки. Господи, если он будет так умело сосать дальше – надолго не хватит.       – Помедленней. Не хочу так скоро, – Кикё слегка сжимает коленями бока хранителя урагана, расположившегося между его ног, ласково гладит его затылок. И Закуро послушно немного ослабляет ласку, снова медленно и плавно, почти не касаясь языком, поднимается по напряженному члену вверх, но крепко хватает за бедра, не давая уйти от ласки. Знает, что потом за подобные шалости будет очень неприятно, но это когда-нибудь потом. Сейчас до дрожи хочется другого. И Кикё не успевает его остановить, лишь выгибается на постели, вцепившись руками в чужие плечи, когда Закуро с новой настойчивостью вбирает напряженный член в рот на всю длину, уверенно, умело и сильно, не оставляя ни шанса. И чувствует, как уже через секунду вязкое терпкое семя струится глубоко в его горло.       Но он даже не успевает сглотнуть, как член резко толкается еще глубже в глотку, и рука хранителя облака прижимает его затылок так крепко, что Закуро утыкается всем лицом в его лобок. Так плотно, что сделать вдох уже невозможно. И стройные длинные ноги обвивают его тело, не давая дернуться или отстраниться. Остается только возмущенно скрести ладонями по постели, в первую секунду непроизвольно требуя отпустить. И кислорода стремительно кончается, и слюна вперемешку со спермой бесконтрольно стекает изо рта, пачкая подбородок, шею, простыни. Так грязно. Пара минут в напряжении длится бесконечно долго, пока не начинает кружиться голова от нехватки воздуха. И где-то на границе между сознанием и небытием Закуро отстраненно замечает, как чужая ступня упирается в его пах, мягко надавливая, почти лаская. Этого достаточно – Закуро чувствует, как его накроет медленным ошеломительным удовольствием, настолько сильным, что мир вокруг исчезает, остается только это ощущение. Но тут же все резко прекращается – Кикё его отпускает. Закуро закашлялся, сам отстранившись резко и судорожно хватая ртом воздух. Рассеянно глядя и не сразу понимая, что происходит, а Кикё уже мягко, тыльной стороной ладони гладит его по мокрой щеке, почти любовно. Закуро знает, видит, что Кикё не злится. Если только чуть-чуть – не любит, когда Закуро настолько нагло перехватывает инициативу, хоть и готов ему позволить гораздо больше. И медленно осознает, что в собственных брюках до сих пор еще невыносимо тесно, член напряженно стоит и ноет. Кажется, сегодня из них будет кончать только один, и это явно не он. Но Закуро ни о чем не жалеет – потерпит до следующего раза. И прижимается щекой к ласкающей ладони.       Видео на экране уже сменилось. Качество стало чуть лучше, но снова это чувство, будто снимают из угла. Видимо, Шоичи даже не подозревает о существовании камеры. Сколько было подобных видео? Наверняка, не два. На Ирие уже красуется форма офицера Вайт Спелл. Сухие разговоры. Бьякуран беззаботно улыбается, ласково, довольно щурит глаза. Хорошо из себя изображает простоту и наивность, а взгляд все равно холодный, ничего не выражающий. Играет, но вставляет двусмысленные фразы будто невзначай, когда просматривает отчет и обсуждает дальнейший план, заставляя Шоичи нервничать, напрягаться, бледнеть и чуть ли не трястись, хоть тот изо всех сил старается выглядеть спокойным. Но если даже Кикё с такой легкостью читает его эмоции по одним лишь незначительным телодвижениям, то для Бьякурана он как открытая книга. Не удивительно, что его игра в шпиона провалилась, не успев начаться. Остается только вопрос: зачем? Зачем Шоичи это нужно – так рисковать собой? Ради высоких благородных целей? Не разделяет идеи своего "друга"? Да и не похож он на того, кто метит на роль следующего босса, чтобы предавать ради личной выгоды. Он ведь мог, с его образованием, мозгами, талантами, верными ему людьми, сразу переметнуться под защиту Вонголы. Мог вообще не вступать в эту опасную игру, в которой проиграет. Он бы ничего не потерял, но выиграл бы себе хотя бы немного спокойной жизни.       Наверняка ответы на все эти вопросы будут дальше. Кикё откровенно плевать на Шоичи. И видео он смотрит уже украдкой – Закуро снова его отвлекает своей совершенно развратной позой. И Кикё уже мягко толкает ногой его бедра, заставляя развести их шире, руку на поясницу – прогнуться. Так удобней и выглядит соблазнительно. Ему нравится эта поза – можно уткнуть Закуро лицом в подушку, чтобы он ни на что больше не отвлекался, кроме ощущения члена в своей заднице. Кикё прекрасно знает, что Закуро не особый любитель анального секса, но все равно упорно это делает. Потому что ему нравится вставлять свой далеко не средней длины член по самое основание, хоть спереди, хоть сзади. И если Закуро так сильно его хочет, ему придется безропотно принимать правила игры. А тот еле заметно вздрагивает, когда ласковые пальцы, густо испачканные в смазке, проводят между его ягодиц. Впрочем, в прелюдии он уже давно не нуждается – член входит в него легко и плавно, без сопротивления. И внутри от этого завязывается странная смесь ощущений. Когда сознание противится подобному, а разгоряченное и жадное до ощущений тело, наоборот, просит большего. Каждый подобный раз перед глазами всплывают воспоминания, как Кикё учил его получать от подобной стимуляции удовольствие. Нет, не учил – дрессировал со всем своим упорством и перфекционизмом. И Закуро уже сам подается бедрами навстречу, стремясь принять его в себя глубже, а из приоткрытого рта стекает слюна на подушку – это то, перед чем он устоять точно не может, когда плохо, но одновременно настолько от этого становится хорошо. Собственный член напрягается, призывно дергается и откровенно истекает смазкой, когда фрикции становятся уже не такими плавными, а более настойчивыми, а Закуро ощущает уверенные руки на своих бедрах и щекотное прикосновение волос к спине.       И разговоры на видео переходят в более интимное русло, а Ирие оказывается зажат между краем стола и Бьякураном. Снова трясется, как осиновый лист, волнуется, боится – от этого начинает выглядеть даже интересно. Вроде, уже взрослый мальчик и столько лет вместе... Любопытно, он с Бьякураном до сих пор продолжает трахаться из необходимости играть свою роль до конца, или это что-то другое? Выражения его лица не видно, сложно это понять, – только постепенно обнажающуюся спину, кожа на которой тоже начинает краснеть там, где ее касаются чужие пальцы. Но через пару минут Шоичи оказывается лицом к камере, настолько близко, что видно только его одного. И все сразу встает на свои места: это не волнение и не страх. Это восторг. Настолько чистый и откровенный, что Кикё даже на мгновение замедляется. Интересно, у Закуро бывает подобное выражение лица, когда он его трахает сзади? Хранитель облака хватает его за затылок под приглушенный вдох, немного резче, чем хотелось бы, уже собираясь развернуть и посмотреть, но... Просто утыкает его вместо этого лицом в подушку глубже, снова не давая нормально дышать. На самом деле, ему не интересно – он и так знает, что выражение лица у Закуро другое. Ему не нужно их сравнивать, чтобы понимать, что Закуро лучше, послушней, бесконечно преданней и... чище? Несмотря на всю свою порочность. И у него никогда не будет этого дурацкого влюбленного выражения молодого неопытного мальчика. А ведь Шоичи влюблен. Влюблен по-настоящему. Влюблен так, что дальше некуда. Вот почему он до сих пор здесь. Вот почему его так трясет. Вот почему продолжает вести опасную игру с Бьякураном не на жизнь, а на смерть. Почему не переметнулся на сторону противника вместе с преданными ему друзьями, которых тоже отправляет за собой на убой. Почему он до сих пор играет в шпиона, позволяет водить себя за нос и практически ест из рук Бьякурана. Потому что мечется между своими "неправильными" чувствами, с которыми ничего не может сделать, и чувством справедливости, упрямым геройством. До последнего цепляется за надежду, не понимает, что их пути разошлись, но никак не может отпустить. Бьякуран знает об этом? Конечно знает, видит, понимает. И позволяет поклоняться себе, наслаждается этим. Просто Бьякуран не хочет объяснять вслух, в чем для него ценность Ирие Шоичи. Хочет, чтобы Кикё сам все понял и сыграл свою роль наилучшим и наиболее болезненным и унизительным для Ирие образом, когда придет время.       А Закуро уже снова неудобно ерзает под ним, устав от долгого ожидания и позы, мешает, сбивает с ритма, требовательно выгибается, что-то мычит. И достаточно просто нырнуть рукой под его живот, провести пальцами в нужном месте, чтобы понять, что он на пределе, и уже давно. Только терпит – ждет разрешения. "Хороший мальчик", – Кикё шепчет ему на ухо, склонившись низко. Кикё знает, что Закуро в него не влюблен – его чувства более высокого порядка, не банальные. Легкий поцелуй у основания шеи, в плечо – судорожный вдох, больше похожий на всхлип в ответ. Но Кикё мучает его еще некоторое время, ведет пальцами по середине груди, по животу, по основанию горячего члена, ощущая под ними мелкую напряженную дрожь. И дразнит лаской – так приятней, чувствовать, как он сжимается вокруг его члена и сам прижимается ягодицами к его бедрам, будто это самое дорогое, что у него есть в жизни, прежде, чем прошептать совсем тихо: "Можно".       И видео обрывается на самом интересном моменте – почти минуту черный экран. Но дальше смотреть и не нужно. Приказ получен и предельно ясен – устранить.